Неофициальное летописание

Наряду с официальным общерусским летописанием существовали летописи, составлением которых занимались частные лица. Такие летописи не имели официального характера и подчас противостояли великокняжеским сводам. Существование неофициального летописания во второй половине XV в., так же как и великокняжеских летописей того времени, было открыто А.А. Шахматовым.

Один из примеров независимой местной традиции дает Ермолинская летопись (составлена в XV в.; список начала XVI в.). Ее сопоставление с близкими ей Сокращенными сводами (Погодинский, Мазуринский и Соловецкий виды Сокращенного летописного свода 1493 г. - всего 13 списков) и Устюжским летописцем позволяет говорить о том, что все они восходят к общему протографу. Им является севернорусский свод 70-х годов XV в., созданный, по всей видимости, в Кирилло-Белозерском монастыре. Наряду с московским великокняжеским летописанием (Московские своды 1472 и 1479 гг.) в его основу положены новгородские летописи и какой-то ростовский или суздальско-ростовский источник.

Неофициальный характер Кирилло-Белозерского свода 70-х годов XV в. (он не был даже официальным сводом монастыря) позволял его составителям высказывать независимые суждения о политике великого князя, поддерживать опальных политических и церковных деятелей (например, ростовского архиепископа Трифона, московского воеводу Федора Басенка и др.), критически отзываться о ярославских чудотворцах. Следует подчеркнуть, что данный свод, несмотря на его, казалось бы, частный характер, на самом деле был общерусским. Об этом говорят круг источников, использованных его составителями, и широта затрагиваемых в нем тем. Именно благодаря общерусскому характеру он получил большое - хотя, естественно, неофициальное распространение.

Другим примером местного независимого летописания является неофициальный свод 1489 г., составленный при ростовской архиепископской кафедре, точнее, в кругах, близких к ней. Он восстанавливается при сличении Типографской летописи с Софийской II и Львовской летописями. Особая роль в его реконструкции отводится Типографской летописи, которая в настоящее время известна в десяти списках. Они объединяются в две редакции: более ранняя отражена в Академическом и близких ему списках (всего восемь), а более поздняя - в Синодальном и подобном ему Библиотечном. Анализ состава совпадающих в них чтений приводит к выводу, что источниками для этого гипотетического свода послужили: Московский свод 1479 г., два каких-то источника, близких Лаврентьевской летописи (причем один из них описывал ростово-суздальские события, не известные другим источникам) и, вероятно, записи, которые велись при ростовской владычной кафедре. Эта летопись была независима, но вполне лояльна к московской великокняжеской власти. Более того, Я.С. Лурье склонен приписывать авторство целого ряда рассказов, включенных в общерусские своды (в частности, рассказ о «стоянии» на Угре), именно руке ростовского летописца. В конце XV - начале XVI в. этот свод был отредактирован в кругах, близких к ростовскому архиепископу Тихону. Возможно, именно в это время в него были включены фрагменты великокняжеской летописи.

Одним из источников уже упоминавшегося митрополичьего свода 1518 г. был особый свод 80-х годов XV в. Предположение о его существовании высказал А.Н. Насонов. Представление о составе и характере свода можно составить, убрав из совпадающих текстов Софийской II и Львовской летописей сообщения, близкие

Ермолинской летописи и Сокращенным летописным сводам конца XV в. В результате такой «очистки» свода 1518 г. от дополнений, почерпнутых прежде всего из Кирилло-Белозерского свода 70-х годов XV в., остается ряд оригинальных известий, нигде более не упоминающихся. Дата его составления не поддается уточнению (последнее известие датируется 1483 г.). Правда, имеются достаточные основания, чтобы утверждать, что он был составлен в московских церковных кругах, близких митрополиту Геронтию. Этот свод отличается резко критическим отношением к великокняжеской власти. В то же время существуют сомнения относительно того, был ли он официальной митрополичьей летописью, как считал А.Н. Насонов.

Неофициальный московский свод 80-х годов XV в. и ростовский свод 1489 г. были последними памятниками независимого летописания. Скорее всего, они составлялись в каких-то монастырях, а не в митрополичьей или архиепископской канцеляриях. Естественно, что их оппозиционность московским властям (особенно московского свода) вызвала противодействие со стороны великого князя. С концаXV в. независимое общерусское летописание (во всяком случае в центре) было прекращено.