Интрига в галантном веке

После смерти мадам Помпадур Сен-Жермен остался без главной покровительницы. Конечно же, тотчас объявился могущественный враг. Пер­вый министр короля герцог Шуазель всегда дей­ствовал в союзе с мадам де Помпадур. И пока была жива некоронованная королева, первый министр был самым добрым знакомым Сен-Жермена. Он великодушно мирился с опасной близостью графа к Людовику, с дипломатическими поручениями ко­роля, которые Сен-Жермен выполнял, не совету­ясь с первым министром. Но тотчас после смерти маркизы Шуазель начал действовать. Сначала он убеждал короля, что граф – опаснейший шпион Англии. Но блеск бриллиантов, созданных графом, затмил наивную интригу. Через некоторое время Шуазель сообщил королю, что граф хранит ере­тические, развратные книжонки Аретино и про­клятые церковью «Ключ Соломонов» и «Пикатрикс», позволяющие вычислять влияние планет на судьбы смертных, вступать в сношения с духами и исполнять обряды черной магии. Это было по­серьезнее. Людовик призвал графа и показал ему донос. Граф расхохотался. Он объяснил, что эти книги написаны проходимцами, мало смысля­щими в астрологии. Держат их у себя шарлатаны вроде Казановы, чтобы завораживать ими просто­душных богачей. И хотя граф знает, как вступить в сношения с духами, он никогда этого не делал. Такое общение – самый верный путь угодить в руки дьявола. Что же касается книги великого Аре­тино «Сладостные сонеты», – это описание самых соблазнительных любовных поз. Ее всегда возил с собой великий Леонардо. Именно этот экземпляр действительно имеется в библиотеке графа, и он с удовольствием преподнесет его государю.

Он преподнес королю бесценный экземпляр, принадлежавший несравненному да Винчи. И Его Величество смог сравнить любовные фантазии Аре­тино с позами, которые были известны ему прежде. Все последующие месяцы девочки в Оленьем парке овладевали знаниями Аретино. Именно то­гда взбешенный Шуазель придумал воистину муд­рый ход.

Самое постыдное для легкомысленных фран­цузов – стать смешным. Шуазель нанял некоего ак­тера, умеющего великолепно имитировать голоса.

Здесь тяжелые веки месье Антуана раскры­лись, и в ледяных глазах загорелся огонь, и он ска­зал с удивившей меня ненавистью:

– Этот гнусный комедиант, этот презренный фигляр посмел ходить по парижским салонам, вы­давая себя за Сен-Жермена. Не знавшие графа с хохотом принимали россказни потешного мер­завца за чистую монету. Он быстро превратил в карикатуру монологи графа – его путешествия в прошлое. Голосом графа презренный шут заявлял: «Как же, как же, мы с Иисусом были очень близки. Но он был слишком романтичным и очень любил преувеличивать. Как сейчас слышу, он рассказы­вает эту потешную историю про семь хлебов, ко­торыми он будто бы накормил тысячи. Я уже тогда предупреждал его, что с такими выдумками он не­пременно плохо кончит...» Слушатели умирали от смеха. Презренные проходимцы Калиостро, Ка­занова – те, кто завидовал графу, – приняли уча­стие в поношении.