Шокирующий визит

Лизи сидела одна в гостиной, пытаясь читать роман, но сконцентрироваться было просто невозможно. Был день после Рождества, и она чувствовала себя странно потерянной и одинокой, хотя ее сестра с тетей были дома. Она постоянно думала о Тайреле и Нэде, представляя, как они провели Рождество. Буквы на странице перед ней продолжали смешиваться и расплываться. Она как раз закрыла роман, сдавшись, когда вошел Леклерк. Он держал букет цветов.

– Мисс Фицджеральд? – улыбнулся он ей. – Это только что принесли.

Лизи понятия не имела, кто может прислать ей цветы.

– Как мило, – сказала она, радуясь, что ее отвлекли. Серый и пасмурный день только ухудшал ее мрачное настроение. – Давай поставим их в вазу на столе.

Когда он ушел, она достала маленькую открытку из конверта и поняла, что цветы не для нее. Они были для Джорджи – и Рори подписал открытку красивым росчерком, так типичным для него.

Слишком поздно – она уже читала открытку. «Моя дорогая мисс Фицджеральд, – писал он, – я подумал, Вам понравятся эти цветы, маленький знак моего признания поражения и большой знак моего восхищения Вами. Ваш преданный слуга, Рори Макбейн».

Лизи была в восторге. Рори действительно ухаживал за ее сестрой, и она решила помочь ему в этом преуспеть. Несмотря на то что ее сестре было лучше выйти замуж за человека обеспеченного, они были прекрасной парой.

Леклерк вернулся к двери гостиной, выражение его лица было странным.

– Мисс Фицджеральд? К вам гостья.

Он передал ей серебряный поднос с визитной карточкой.

Лизи взяла ее и застыла, потрясенная. Пришла Бланш Хэррингтон. Бланш Хэррингтон теперь в ее главном холле.

Леклерк, должно быть, все понял, потому что спросил:

– Мне сказать ей, что вас нет, мисс Фицджеральд?

Лизи посмотрела на него, чувствуя головокружение.

Что ей могло быть нужно? Как это может быть?

– Нет, – выдохнула она. – Нет. Просто дай мне минуту, Леклерк. Затем пригласи ее войти. И принеси чай.

Он кивнул, поклонился и вышел.

Лизи поняла, что чуть ли не приросла к полу, и побежала к единственному зеркалу в комнате. Она ущипнула себя за бледные щеки и спрятала выбившиеся локоны в прическу. Она расправила корсет светло‑зеленого платья, внезапно обрадовавшись, что Элеонор заказала подходящую городскую одежду для нее и ее сестры. Она больше не выглядела обедневшей деревенской мышью – она казалась модной и элегантной, хотя предпочла бы изумрудные серьги желтовато‑зеленым, которые были сейчас на ней. Лизи сделала глубокий вдох, больше для храбрости, чем для спокойствия, и ущипнула себя за щеки еще раз. Затем, улыбнувшись, повернулась к двери.

В этот момент Леклерк пропускал в двери Бланш.

– Леди Хэррингтон, – объявил он.

Лизи резко сглотнула и сделала реверанс, поскольку Бланш была намного выше по положению. Бланш слегка поклонилась, и затем обе леди уставились друг на друга.

Она выглядела точно так же, как в начале прошлого лета, когда Лизи шпионила за ней на балу. Была невероятно красива, и ее потрясающее, но простое пастельно‑голубое платье и сапфировые серьги в тон заставили Лизи чувствовать себя неловко. Она изучала Лизи, а Лизи изучала ее.

Не зная, сколько времени прошло с тех пор, как они стали рассматривать друг друга, Лизи поспешила подойти к ней:

– Входите же, миледи. Это полная неожиданность. – Она заставила себя говорить медленнее и дышать спокойнее. Она сделала глубокий вдох, но не могла вернуть самообладание. – Я не думаю, что мы встречались.

– Нет, у нас не было возможности познакомиться, и я здесь случайно.

Лизи не могла найти намека на двойное значение ее слов. Ее манера была понятна – у Бланш не было дурного намерения, и, пожалуй, Лизи видела сострадание в ее глазах.

– Вы здесь вряд ли случайно, – сказала Лизи, жестом приглашая Бланш пройти и краснея оттого, что знает о прошлом этой помолвленной женщины.

Бланш села в кресло, Лизи села в другое, напротив нее. Обе женщины расправили юбки, шелестя шелком, чтобы заполнить тишину. Затем Лизи наконец подняла глаза, и их взгляды встретились.

Лизи все еще не понимала, что Бланш могло быть нужно, почему она пришла. Но, к сожалению, ей нужно знать об отношениях Лизи и Тайрела.

– Я недавно узнала, что вы – мать Нэда, – мягко проговорила Бланш, подтверждая худший страх Лизи. Ее щеки порозовели. – Я подумала, нам лучше встретиться – мы бы и так встретились рано или поздно, – так почему бы не сделать это сейчас?

Лизи не видела осуждения в глазах Бланш и не слышала его в ее тоне, но ее сердце бешено забилось. По крайней мере, Бланш точно ее презирает, хотя бы немного.

– Да, – удалось сказать ей. Что еще ей сказать? Она слишком ослепительно улыбнулась. – Поздравляю вас с Тай… лордом де Уоренном с помолвкой.

Бланш отвела взгляд. Лизи это показалось странным.

– Мне очень повезло, – пробормотала она.

Повисло неловкое молчание. Бланш говорила без эмоции или страсти, и Лизи удивлялась, почему она открыто не радуется свадьбе с Тайрелом. Она не знала, что сказать.

– Думаю, вы отличная пара, – добавила она. – Я слышала, свадьба в мае.

– Да, – сказала Бланш, встретившись с ней взглядом. – Вы очень великодушны, мисс Фипджеральд.

Сердце Лизи тревожно забилось.

– Вряд ли.

Бланш медлила.

– Могу я спросить, как вы встретили Тайрела?

Что это? Что ей нужно? И как Лизи ответить?

– Я не хочу вмешиваться, конечно, и если мой вопрос оскорбителен…

– Нет!

Лизи закусила губу. Она не могла понять, что хочет Бланш, но она казалась доброй и даже обеспокоенной, а совсем не ревнивой.

– Я выросла всего в нескольких милях от «Адара». Я знаю лорда большую часть своей жизни. Но он, конечно, не знал меня! – Она вспыхнула. – Когда я была маленькой девочкой, он спас меня от смерти – я чуть не утонула, – сказала она, и внезапно ее глаза заблестели.

Она все еще помнила тот день так, словно он был вчера.

Вы принц? Нет, я не принц.

Лизи облизала губы, которые казались очень сухими.

– Это то, что женщина моего класса никогда не сможет забыть. Я благодарна ему с тех пор.

– Это очень романтично, – сказала Бланш.

Лизи вскочила в ужасе.

– Это совсем не романтично! – воскликнула она, чувствуя себя как дурочка.

В конце концов, она не может отрицать, что романтика присутствовала.

Бланш также встала.

– Извините. Но это история, на которой строятся любовные романы. – Она улыбнулась. – Я могу понять, как маленькая девочка благодарна такому героическому поступку, – и могу понять, как это чувство могло вырасти за годы. И вы – мать Нэда. Я понимаю.

Лизи знала: эта женщина не заслуживает того, чтобы ее оскорбляло их с Тайрелом прошлое.

– Я очень счастлива за вас обоих! – нервно произнесла она. – Я всегда знала, что однажды он найдет себе прекрасную пару, и я так рада, что Тайрел женится на такой высокородной леди, как вы! Он заслуживает счастливой жизни, и я уверена, что найдет ее с вами!

Выражение лица Бланш было сейчас напряженным.

– Вы говорили так откровенно, – наконец сказала она. – Можно я сделаю то же самое?

Лизи сжала руки:

– Миледи, я не могу указывать, что вам делать…

– Хорошо, – перебила Бланш. Она ободряюще улыбнулась. – Мой отец рассказал мне о вас, мисс Фицджеральд. Я должна была приехать и увидеть вас сама. Вы кажетесь очень правильной. Я ожидала кого‑то постарше, искушеннее и опытнее.

Лизи не знала, что ответить. Она беспомощно пожала плечами.

– Вы, должно быть, очень любите его, – сказала Бланш.

Лизи отвела взгляд:

– Да. Но это в прошлом. Я полностью поддерживаю вашу свадьбу, миледи. Полностью, – подчеркнула она.

Бланш наконец немного потеряла самообладание и обхватила себя руками.

– Это так великодушно с вашей стороны. Потому что, я думаю, вы все еще любите Тайрела.

Внезапно Лизи стало трудно дышать, и она была готова заплакать. Ей нужно отрицать это. Но она не могла говорить.

– Поскольку мы обе откровенны, вы, разумеется, знаете, что эта свадьба была организована. Это не брак по любви.

Лизи медленно обернулась. Она была шокирована, когда увидела слезы в голубых глазах Бланш, ее перекошенный рот.

– Миледи! Вы в порядке! Присядьте же.

Она бросилась к ней, взяв ее за руку.

– Нет, я не в порядке, – прошептала Бланш, отказываясь садиться. – Видите ли, мисс Фицджеральд, я поняла, что не хочу замуж – ни за Тайрела, ни за кого‑либо еще.

Лизи выдохнула. В ее сердце было столько надежды, казалось, у нее разорвется грудь.

Она быстро отказалась от надежды, потому что надеяться было не на что. Слова Бланш не изменили того факта, что Тайрел совсем не заботился о Лизи.

– Почему вы говорите мне все это?

Бланш медлила.

– Прошлым вечером мой отец сделал шокирующее признание. Он специально вмешался, чтобы разлучить вас двоих.

Лизи застыла. Она никогда не забудет тот ужасный день, когда Хэррингтон приехал в Уиклоу для разговора с ней, но он вряд ли заставил ее уехать.

– Миледи, я уехала из Уиклоу, потому что это было правильно с моральной точки зрения.

Бланш улыбнулась ей:

– Я думаю, вы очень хорошая женщина, мисс Фицджеральд, и теперь понимаю, почему Тайрел так любит вас. Мне нужно ехать. Моему отцу нездоровится, и я действительно должна убедиться в том, что он отдыхает.

Лизи никогда не была более смущенной. Какой странный визит! Она должна была спросить:

– Почему? Почему вы приехали ко мне, миледи?

Бланш встретилась с ее взглядом.

– Я должна была увидеть кое‑что сама, – ответила она.

– Где он? – спросила Джорджи; ее сердце бешено билось.

Она не могла поверить, что Рори пришел навестить ее. Она сделала все возможное, чтобы забыть о том, что случилось три дня назад. Она отказывалась думать об их поцелуе – отказывалась думать о нем вообще.

В конце концов, она не была глупой, жеманной, помешанной на свадьбе девицей. Она была благоразумной, умной, благовоспитанной и очень старомодной ирландской женщиной, ей в самом деле нравилась жизнь старой девы. Кроме того, Рори Макбейн не был подходящим кандидатом в мужья – у него не было ни единого собственного пенни, да это и не имело значения. И она была не похожа на Лизи. Она не влюбится по уши до такой степени, что пожертвует своим добрым именем и всей жизнью ради постыдной связи, которая может привести только к разбитому сердцу.

– Он ждет в библиотеке, – ответил Леклерк. – У вашей сестры гостья, и я подумал, что она не захочет, чтобы ее отвлекали.

Джорджи не смогла придумать ответ. Вместо этого она не переставала думать о потрясающем поцелуе Рори и о том, как она ощущала его тело своим. Она спустилась вслед за Леклерком, пытаясь восстановить дыхание и находя это невозможным. Она жалела, что он поцеловал ее; она жалела, что он вообще пришел. Что ему могло быть нужно?

Джорджи пришло на ум, что он хочет извиниться. Она с радостью примет извинение. Поскольку он дорогой друг для Лизи, значит, они смогут избежать любой неловкости между ними.

Он ходил туда‑сюда по библиотеке. К сожалению, был по‑прежнему щегольски красив, заставляя ее сердце биться учащеннее. И, к сожалению, он был очень умен, а Джорджи восхищалась остроумием и эрудицией больше, чем какой‑либо другой чертой характера в мужчине или женщине. Леклерк ушел, и Джорджи у дверей наблюдала за Рори.

Он повернулся и покраснел.

– Как вы? – Он поклонился. – Взгляд был испытующий. – Вы получили цветы?

Она заморгала:

– Цветы?

– Я отправил вам цветы, Джорджина. Я думал, вы уже получили их.

– Вы отправили мне цветы? – повторила она.

Его удивленные зеленые глаза заблестели.

– Да, розы. Красные розы.

Он подошел к ней. Она не двигалась.

– Но… почему?

Это сон? Или какая‑то уловка? В конце концов, она не кокетка, и он это знал. У него просто не было причины отправлять ей цветы.

– Почему вообще джентльмен отправляет цветы леди? – просто спросил он.

Она отступила.

– Не знаю, – выдохнула она, начав дрожать.

Это не могло означать, что он подразумевал… разумеется, он не ухаживал за ней!

Взгляд его глаз был очень нежным.

– Вы не знаете? – весело спросил он.

Она решила, что должна уйти – а на самом деле убежать! Джорджи развернулась и направилась к двери, но он схватил ее сзади за плечи. Он резко развернул ее, и она оказалась в его объятиях. Сердце не слушалось ее. Она по уши влюбилась. Теперь она осмелилась признать, что восхищалась им и хотела его с того момента, как положила на него глаз.

Но из этого не могло выйти ничего хорошего. Он был не для нее. Она знала это с самого начала.

– Я отправил вам цветы, Джорджина, как знак моей симпатии и моего восхищения вами, – произнес он, глядя ей в глаза.

Должно быть, он шутит. Она отстранилась и оказалась спиной к стене.

– Рори, пожалуйста! – Она подняла дрожащую руку. – Мы оба знаем, что я не та женщина, которая вызывает симпатию или восхищение мужчин.

Он заморгал.

– Я думала, вы пришли извиниться за прошлый вечер! – воскликнула она и почувствовала, как ее щеки краснеют от одного лишь упоминания того вечера.

– «Извиниться»? – в удивлении эхом повторил он.

Она кивнула:

– Да, извиниться за такие вольности.

– «Вольности»?

– Ваше извинение принято, – торопливо сказала Джорджи. – Я знаю, вы лучший друг Лизи и любимый родственник Элеонор, поэтому наши пути будут пересекаться. Но лучше, если мы больше никогда не будем говорить об этом!

Он покачал головой и схватил ее за руку.

– Я не прошу прощения за то, что поцеловал вас, Джорджина Мей, – проворчал он.

И она знала, что он собирается сделать. Он притянул ее к себе, и она напряглась, отчаянно желая избежать его поцелуя и еще отчаяннее желая принять его. Он проигнорировал ее и быстро приник к ее рту.

Джорджи сдалась. И когда он целовал ее, она почувствовала желание внизу живота, бесстыдное и настойчивое. Она прижалась к нему, открыв рот, желая еще большей близости. Он отстранился, тяжело дыша, его взгляд был разгоряченный и пристальный.

Джорджи не могла говорить. Ее губы дрожали, все тело дрожало. Она прижала руку ко рту.

– Почему? – спросила она; она не могла дышать после такого потрясающего поцелуя. – Почему вы делаете это со мной?

Он взял ее за руку:

– Потому что я не хочу притворяться, будто между нами ничего нет! С момента нашей первой встречи я пытался не видеть то, чем вы действительно являетесь, – самой удивительной женщиной, которую мне когда‑либо посчастливилось встретить.

Джорджи вскрикнула в страхе и все‑таки смея надеяться.

– Вы не можете так считать! Пожалуйста, не льстите мне, если вы так не думаете!

– Я не охотник за женщинами, как вы, кажется, думаете обо мне, – сказал он. – Когда вы будете доверять мне?

Джорджи уставилась на него. Ей потребовалось время, чтобы собрать свои разрозненные мысли.

– Я боюсь.

Он смягчился:

– Почему? Я никогда не восхищался женщиной больше и никогда не желал ее больше.

Она почувствовала дрожь в коленях и самое острое желание. Он обнял ее.

– Не бойтесь, – прошептал он. – По крайней мере, меня.

Джорджи положила руки ему на грудь, хотя ничего хорошего из этого не вышло, поскольку большая часть его тела была прижата к ее. Смела ли она верить, доверять ему сейчас?

– Я только и делаю, что думаю о вас последние три дня, – сказал Рори, встретившись с ее глазами. – Я только и делаю, что думаю о нас.

Джорджи застыла; ее сердце билось с взрывной силой.

– Я не понимаю.

– Я беден, Джорджина, – прошептал он, – и по многим стандартам я даже не джентльмен.

Джорджи с недоверием покачала головой.

– Я бы никогда не стала судить о мужчине по его финансовому состоянию, – твердо произнесла она.

– Вы могли бы – и вам следует – добиться большего, – резко сказал Рори.

Что, если он откровенен?

– Я не хочу добиваться лучшего, – прошептала Джорджи.

И это была правда – правда, которой она больше не могла избегать.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал. Затем посмотрел на нее, его взгляд сделался томным, и Джорджи почувствовала полуобморочное состояние от желания.

– Я обедневший дворянин, – прошептал он. – Я зарабатываю себе на жизнь. Может, я унаследую состояние Элеонор, а может, и нет. Я не имею право делать это – не сейчас, не при таких обстоятельствах.

– Делать что? – воскликнула Джорджи, но она догадывалась, что ее самая смелая и сокровенная мечта становится реальностью.

Он наклонился и поцеловал ее в губы; Джорджина думала, что умрет от такого сочетания желания и любви.

– Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Джорджина, но я пойму, если ты откажешь мне.

Джорджи выдохнула.

Рори приник к ее губам в поцелуе.

Бланш уехала, а Лизи стояла в холле, не понимая, что случилось. Она была поражена признанием Бланш о том, что та не хочет выходить замуж. Однако поняла она и то, что это вовсе не означает, что Бланш и Тайрел не поженятся. Только одно было ясно наверняка – Бланш очень милосердна, добра и достойна. Самообладание постепенно возвращалось к ней, и теперь, оглядываясь назад, она жалела, что не спросила Бланш, как дела у Нэда с Тайрелом.

Проходя мимо библиотеки, Лизи услышала оттуда какой‑то шум. Она не придала этому значения, подумав, что служанка убирает комнату. Дверь была закрыта, что было странно, но она не задержалась возле нее. Затем Лизи услышала голоса.

Она не могла ошибиться в мужском голосе, – он принадлежал Рори. Внезапно Лизи вспомнила, как пристально он смотрел на Джорджи несколько вечеров назад. Инстинкт переполнил ее, и она не медлила. Она открыла дверь, уверенная в том, что Рори и ее сестру нельзя оставлять одних.

Джорджи была на диване в объятиях Рори; они страстно целовались.

И Лизи испугалась. Ее собственная жизнь пролетела у нее перед глазами – ее любовь к Тайрелу, их короткая, страстная и достойная порицания связь, ее падение и позор, горе и разрыв.

В тот момент Лизи знала, что никогда не позволит Джорджи страдать так, как она. Она знала, что защитит свою сестру любой ценой. Хотя дверь была открыта, она громко постучала в нее, четыре или пять раз.

Рори вскочил с дивана, повернувшись к ней. Он покраснел.

Лизи недоверчиво посмотрела на сестру, которая была так ошеломлена, что могла лишь моргать.

Лизи начала злиться. Она попыталась держать себя в руках.

– Прошу прощения, что помешала, – язвительно произнесла она.

Потом не выдержала.

– Что ты делаешь, Джорджи? – воскликнула она. – Ты совсем рассудок потеряла?

Джорджи покачала головой, широко раскрыв глаза и не в состоянии говорить. Лизи повернулась к Рори.

– Не знаю, какие у вас намерения, – натянуто сказала она, – но я не позволю вам опозорить мою сестру, сэр. Одной падшей женщины для этого дома вполне достаточно.

Рори оставался красным, но он заговорил с Лизи очень спокойно:

– Я только что попросил твою сестру выйти за меня.

Джорджи встала, заулыбавшись, по‑прежнему потрясенная.

И Лизи начала понимать. Она улыбнулась, хотя на самом деле ей хотелось прыгать и кричать от восторга.

– Джорджи?

Джорджи смотрела только на Рори.

– Да, – прошептала она, и на ее глазах выступили слезы. – Да. Да!

И Лизи запрыгала:

– Вы поженитесь!

Рори подбежал к Джорджи, взяв ее за руки.

– Ты согласна? – воскликнул он.

Джорджи облизала губы.

– Да. Но только если ты действительно серьезен.

– Разумеется, я серьезен. Я никогда до этого никому не делал предложение. – Он сглотнул, притянув ее к себе. – Я никогда себя так не чувствовал раньше, Джорджина.

Джорджи кивнула, не в состоянии говорить; по ее щекам текли слезы.

Рори опустил руку в карман, и она увидела, как он достает красивое бриллиантовое кольцо. Камень был около карата, и она удивилась, как он смог себе его позволить.

Джорджи увидела его и выдохнула.

– Кольцо принадлежало моей маме, – хрипло сказал он.

Он взял ее левую руку и надел на палец кольцо.

Глаза Джорджи вновь наполнились слезами. Она попыталась скрыть их, потому что Лизи знала: она не хочет, чтобы Рори видел их, но он протянул руку, чтобы вытереть их.

– Ты заставила меня поохотиться, – дрожащим голосом произнес он.

– Только потому, что ты очарователен для собственного же блага, – прошептала она.

Лизи подошла к ним:

– Это чудесно! Я молилась об этом дне. О, мы должны сейчас же рассказать Элеонор – и маме с папой! О! Как жаль, что они уехали навестить Анну!

Рори сделался очень серьезным.

– Я еще не поговорил с мистером Фицджеральдом, – сказал он.

– Папа не станет возражать, – с улыбкой произнесла Джорджи. – Нужно победить маму, но ее можно легко очаровать.

Лизи знала, что папа будет рад за Джорджи, а мама с легкостью поддастся силе убеждения Рори. Ведь поскольку он любимчик Элеонор, она может рассчитывать на наследство. Теперь Лизи стала думать о будущем и о свадьбе.

– Где вы думаете пожениться? И когда?

Джорджи и Рори держались за руки.

– Мне бы хотелось провести свадьбу дома, в Ирландии! – воскликнула Джорджи. Она повернулась к Рори: – А как тебе эта идея? Рейвен‑Холл очень маленький, но, возможно, мы сможем пожениться в Глен‑Берри.

– Я сделаю все, что тебе понравится, – очень серьезно ответил он.

Она покраснела. Затем повернулась к Лизи:

– Так много, о чем нужно подумать, что нужно решить, что нужно сделать! О боже! Я выхожу замуж!

Тайрел как раз вышел из детской, где завтракал вдвоем с сыном. Нэд стал светом в его жизни. Он был его единственным источником радости и глубочайшим источником гордости. Пока спускался, он думал, сможет ли когда‑нибудь забыть то лето, что они провели в Уиклоу, притворяясь единой семьей и глупо не желая думать о будущем.

У него перед глазами появились образы Элизабет – на лужайке с Нэдом, в его объятиях, смеющейся с ним за ужином. Воспоминания были нежелательны, и он стал раздражен. Это когда‑нибудь закончится?

Дворецкий встретил его у спуска широкой извивающейся лестницы.

– Милорд, у вас посетитель.

Он протянул Тайрелу карточку, которую тот сразу же узнал. Она была довольно потрепана и неряшлива и могла принадлежать лишь Рори Макбейну. Он был рад, что его друг пришел, но в то же время напрягся. Когда‑то Макбейн и Элизабет были друзьями. Он не видел Рори с лета и не знал, оставались ли он и Элизабет по‑прежнему друзьями. Ему было интересно, что Рори знал о ней. Он не нравился себе за такую слабость.

– Где он?

– В Зеленой комнате, сэр, – ответил дворецкий.

– Принеси нам, пожалуйста, бутылку вина. Бургундского, – сказал Тайрел, отворачиваясь.

Он вошел в большую гостиную с удивительно темными изумрудными стенами и бледно‑золотистыми потолками. Рори стоял, облокотившись о белую мраморную полку камина, не замечая жара, потерянный в мыслях.

Рори выпрямился, повернувшись к нему.

– Ты хмуришься, Тайрел? – Казалось, его это веселит. – Разве я не бальзам для глаз? Неужели ты не скучал по мне? Хотя бы немного? У тебя нет другого такого же радикального друга, как я. Без меня ты конечно же помираешь от политического консерватизма?

Тайрел был вынужден улыбнуться. Он забыл, каким остроумным и смешным может быть Рори.

– Я не хмурюсь, Макбейн. Это был луч света, поскольку ты самый шокирующий бунтарь, кого я знаю. Я не окружен реакционерами, как тебе хочется думать.

Рори усмехнулся и окинул его взглядом:

– Если ты проводишь время здесь, то ты в самом деле окружен опасно консервативными взглядами. Как твои дела?

– Очень хорошо, – солгал Тайрел. – А у тебя?

Улыбка Рори стала шире.

– Очень хорошо.

Тайрел поднял брови, но Рори продолжил:

– Но это между нами говоря. Этот разговор о слиянии финансов наших стран невероятно взволновал меня!

И он посмотрел на Тайрела так, словно тот был ответствен за приближающийся союз ирландского казначейства с национальным.

– Если ты надеешься на дебаты, ищи их в другом месте, – рассмеялся Тайрел. – Я отказываюсь обсуждать достоинства союза.

Рори странно улыбнулся, опустив глаза в плиточный пол:

– Если мне понадобятся оживленные дебаты, мне нужно будет лишь прийти к моей невесте. – Он поднял глаза и улыбнулся: – Я женюсь, Тайрел.

Тайрел схватил его за плечо, по‑настоящему удивленный. Хотя Рори и не был убежденным холостяком, он точно не был распутником. Его страстью была политика, а не женщины. Он был слишком беден, чтобы позволить себе любовницу, и Тайрел знал, какими скоротечными были его связи, очень часто они даже не длились целую ночь.

– Должно быть, это любовь с первого взгляда, – с удивлением произнес он, радуясь встрече с другом. – Поздравляю.

Рори широко улыбнулся:

– Признаюсь, что влюбился по уши. Теперь я начинаю понимать, что значит влюбиться. – Он потер виски. – Я плохо сплю эти дни.

Появился слуга с вином.

– Как вовремя, – сказал Тайрел, и Рори взял протянутый стакан. – И кто же этот образец добродетели и, я полагаю, остроумия, который захватил тебя?

Улыбка Рори исчезла. Он помедлил.

– Джорджина Мей Фицджеральд.

Если бы он пил, то поперхнулся бы. Тайрел застыл, не в состоянии ответить. Он уставился на Рори, но вместо него увидел Элизабет с сестрой, когда он в последний раз видел их, пьющими чай в саду Уиклоу. Что, черт побери, это такое?

– Тайрел. – Рори поставил стакан и тронул его за рукав. – Я люблю сестру Лизи. Мы планируем пожениться этой весной.

Тайрел начал соображать. Его лучший друг женится на сестре Элизабет. Рори ухаживает за сестрой Элизабет. Они в городе? Он почему‑то был уверен, что Лизи живет с Джорджиной. А если это так, то Рори, должно быть, знает о ней все.

Впервые в жизни он был в растерянности.

Тайрел чувствовал обиду и гнев; и было слишком много вопросов, ни один из которых он не должен задавать.

Чтобы восполнить потерю самообладания, он сказал:

– Я не очень хорошо ее знаю, но могу понять, почему ты влюбился в нее.

Его сердце бешено билось, он понял. Было волнение и тревога, смятение и ужас.

– Я никогда не встречал более яркой женщины! – воскликнул Рори. – И ты заметил, как она элегантна и красива?

Джорджина в городе? А Элизабет с ней? Он отвернулся; он пил вино и спорил с собой, спросить это или нет. Чтобы дать себе больше времени, он попытался сфокусироваться на женитьбе Рори.

– Она очень высокая, – сказал он.

Хотя он был одержим Элизабет, он произнес:

– Ты единственный друг, который повторно использует визитки. – Полностью контролируя себя, он медленно повернулся: – Рори, как ты будешь содержать ее и себя? Она такая же бедная, как и ты.

Это был серьезный вопрос, и, поскольку Рори его друг, задать его было его долгом.

– Мы как‑нибудь будем сводить концы с концами. Поскольку за мои карикатуры платят мало, я ищу работу получше.

Он был удивлен, поскольку знал, как Рори увлекается политической сатирой.

– Ты бросишь свои остроумные рисунки?

– Не совсем, но я перестану рисовать для «Таймс» регулярно. Поверь мне, Тайрел, до того, как сделал ей предложение, я долго спорил с собой. Я же не глупец. Очевидно, мне следовало влюбиться в богатую наследницу. Но я не влюбился. – Его взгляд потемнел. – И она могла добиться лучшего! Но ее не волнует мое положение. Она сказала мне, что никогда не думала выходить замуж или влюбляться. – Внезапно он улыбнулся. – Она любит меня, – сказал он так, словно был удивлен. – Она даже сказала так.

Тайрел узнавал влюбленного мужчину. Он решил, что его свадебным подарком будет значительная сумма, но это не решит их проблем, а только отложит на некоторое время.

– Я попробую помочь тебе найти прибыльную должность, – сказал он. – Дай мне подумать об этом.

Рори подошел к нему:

– Я не за этим пришел, но спасибо тебе. Тебе кто‑нибудь говорил, что ты идеальный друг? Спасибо, Тайрел.

– Не думай об этом, – ответил он. – Мне будет приятно помочь вам обоим.

Ему на ум пришли серые глаза; от этого образа было не скрыться. Он медленно прошелся по комнате, потягивая вино.

Что он сделает, если снова ее увидит?

– Тай, – твердым голосом произнес Рори; он подошел и встал рядом с ним. – Мне бы очень хотелось, чтобы ты был на свадьбе. Однако, учитывая случившееся прошлым летом, я не думаю, что это хорошая идея.

Тайрел обернулся:

– Джорджина в городе?

Рори заметно напрягся:

– Да. Она живет в доме Элеонор.

Сердце Тайрела забилось. Белгрейв был совсем рядом. Он сложил на груди руки и спросил, пытаясь казаться равнодушным:

– Элизабет там?

Рори помедлил, и этого было достаточно для ответа.

Тайрел отошел от друга, неспособный отрицать горячий, сильный приток адреналина в кровь. Он чувствовал себя как охотник, увидевший дичь. Она была в двадцати минутах езды.

– Как твой сын? – спросил Рори. – Должно быть, он вырос на целый фут.

Было видно, что он пытается сменить тему.

Тайрел повернулся к нему с другого конца комнаты:

– Как она?

Глаза Рори вспыхнули.

– Не делай этого, – предупредил он.

– Не делать чего? – Тайрел улыбнулся и почувствовал себя очень неуютно. – Я хочу знать, как она. Вопрос достаточно простой. Я имею полное право знать.

– У тебя нет никакого права, вообще никакого! – воскликнул Рори. – У тебя есть право только на то, что связано с твоей невестой. Ты разбил Элизабет сердце. Как ты думаешь, каково ей? – с жаром добавил он.

Тайрел почувствовал, как его охватывает опасный гнев.

– Вынужден тебя поправить. Это она бросила меня. Я не разбивал ей сердце.

Рори приблизился, выглядя сердитым:

– Она моя кузина и мой друг. Я никогда не одобрял вашу связь – это было позорно! Лизи всегда заслуживала большего. Она заслуживала мужа и дом, а не позор.

Он не двигался.

– Она пришла ко мне уже опозоренная, – сказал он, хотя и знал, что это ложь.

Рори был прав. Элизабет заслуживала большего, чем банальная связь.

– Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать с тобой Лизи! Я хочу, чтобы ты оставил ее в покое, – предупредил Рори.

– Почему ты думаешь, что я не оставлю?

– Ты начинаешь задавать мне все эти вопросы о Лизи и удивляешься, почему я подозреваю, что ты собираешься преследовать ее снова?

Сердце и разум Тайрела заработали согласованно. Но он лишь сказал, слишком спокойно:

– Я не заинтересован в возобновлении связи.

– Тогда что ты собираешься делать? – спросил Рори.

В тот момент, наконец, он знал, что ему делать.