Высокая поддержка

Этот рисунок поможет вам поразмышлять над собственным стилем консультирования. Это упражне­ние можно расширить, если вы найдете двух коллег, которые согласятся заполнить для себя подобные схемы. Кроме схемы для себя, пусть каждый заполнит еще две — по одной для каждого из партнеров: как вам кажется, партнеры могли бы охарактеризовать для себя эти квадранты. После этого у вас троих появится возможность обсудить друг с другом, как вы видите свой стиль и как его видят другие.

3.4. БЛОКИ КРЕАТИВНОСТИ

В этой главе мы коснемся того, что может помешать кон­сультанту использовать в работе свой творческий потенциал. Вслед за Дж. Зинкером³⁵ мы решили обратиться к понятию «блоки креативности». Дж. Зинкер отмечает, что у терапевта или у консультанта могут возникать два типа трудностей в отношении к собственной креативности.

Первый может быть связан с отсутствием достаточной гибкости в работе, слишком строгим следованием формальным рамкам. Этому нередко способствует жесткая теоретическая ориентация консультанта, которого учили, что, работая с кли­ентом и помогая ему «адаптироваться к действительности», необходимо проявлять достаточную твердость в следовании формальным правилам той или иной парадигмы.

Второй тип трудностей объясняется заблуждениями от­носительно самого понятия «креативность». Многие из тех, кто получил естественное образование или долгое время занимался научно-исследовательской работой, нередко стано­вятся жертвами нелепого представления о несовместимости науки и искусства, о том, что характерными чертами ученого является хладнокровная рассудительность и дисциплина, а художник, наоборот, может быть безрассуден и несобран. Но и тот, кто не склонен противопоставлять искусство и науку, нередко испытывает определенную робость перед понятием «креативность», поскольку считает ее каким-то особым даром, которым обладают только избранные.

³⁵ZinkerJ. Creative Process in Gestalt Therapy. N.Y: Vintage Book, 1978. P. 62-67.

77

Даже в тех случаях, когда мы, преодолев сомнения, ре­шаемся творчески отнестись к разрешению встающих в нашей работе задач, мы сталкиваемся с необыкновенно сильным внутренним сопротивлением. Описывая это сопротивление, Дж. Зинкер ссылается на работу Эда и Сони Невис³⁶ из Кливлендского института гештальта, которые разработали программу, направленную на выявление и работу с внут­ренними блоками, мешающими проявлению креативности. «Выделение блоков в рамках данной программы происходи­ло на основе сравнительного анализа существующей в этой области литературы и синтеза имеющихся методик и упраж­нений, направленных на развитие творческого потенциала. В результате мы получили четырнадцать блоков, которые не только не являются независимыми друг от друга, но на взаи­мосвязь которых мы хотели бы специально обратить внимание читателя. Было бы неверно утверждать, что описанные блоки являются единственными препятствиями проявлению креа­тивности, однако мы бы хотели специально подчеркнуть, что все они в той или иной степени упоминаются в литературе, посвященной креативному поведению, разрешению задач и психологии личности. Кроме того, выделенные блоки имеют практическое значение и помогают человеку в анализе соб­ственного поведения».

Ниже приводится описание и краткая характеристика каждого из выделенных блоков. Мы добавили к ним свои комментарии, поясняющие, как каждый из блоков может проявляться в работе консультанта. Эти пояснения частично включают комментарии, данные Дж. Зинкером.

1. Страх неудачи. Консультант «отступает, не решается идти на риск, готов согласиться на малое, только чтобы из­бежать возможной боли или стыда перед неудачей». Консуль­тант, для которого свойственны такие переживания, старается занять безопасную позицию. Его взаимодействия с клиентом отличаются нерешительностью и стремлением к примире­нию позиций. Беседуя с клиентом, он стремится к полному с ним слиянию. Обычно он воспринимается как специалист, оказывающий клиентам поддержку, но не способный на то,

^xNevisE., NevisS. &DanzigE. Blocks to Creativity: Guide to Program. Cleveland, 0.: Danzig — Nevis International, Inc., 1970.

чтобы подтолкнуть их к решению трудных задач или побудить к активным действиям.

2. Нерасположенность к легкости, к игре. «Слишком буквальный, чрезмерно серьезный стиль. Никогда не идет на «легкомысленные опыты». Страх выглядеть глупо или несерьезно не позволяет участвовать в чем-то необычном и «сомнительном».

Здесь мы встречаем строгого и серьезного консультан­та, который не допускает в своей работе и тени юмора. Ему сложно решиться на то, чтобы попробовать по-новому вос­принять своего клиента. У него отсутствует умение смеяться над самим собой.

3. Неспособность разглядеть имеющиеся ресурсы. Та­кому специалисту «не удается увидеть собственные сильные стороны и оценить те ресурсы, которыми он окружен, —людей и предметы».

Обычно такой консультант слишком много говорит. Он по большей части когнитивен, и ему не удается обратиться к ресурсам, таящимся в отношениях клиента с окружающим его миром. Если, например, его клиентка переживает разлуку с ребенком, ему трудно вообразить, что можно предложить ей закрыть глаза и погладить мягкую подушку, помогая ей таким образом сосредоточить внимание на физических пе­реживаниях.

4. Непоколебимая уверенность. «Ригидность выбираемых способов разрешения задач, отсутствие гибкости в способах реагирования; упорное следование старым, потерявшим фун­кциональность стереотипам; нежелание подвергать проверке собственные представления».

Обычно такой «непоколебимо-уверенный» специалист является приверженцем какого-то одного узкого направления в консультировании и использует ограниченный, специфичес­кий для этого направления арсенал терапевтических техник. Он избегает включать в свою практику какие-то элементы работы других специалистов. Нередко собственная работа его интересует больше, чем потребности клиентов.

5. Избегание фрустрации. «Готов сдаться при первом же столкновении с трудностями, стремится избежать малейшей боли или неудобства, часто связанных с какими-то измене­ниями или новыми способами разрешения проблем».

79

У каждого консультанта есть свои «слабые места», точки, в которых он испытывает затруднения. Кто-то, например, может избегать обращения к темам, связанным с гневом или сексу­альностью, если гнев и сексуальность являются его собствен­ными проблемными областями. Поэтому он бессознательно направляет клиента в те области, где чувствует себя уверенно и считает, что может сделать что-то конструктивное.

6. Зависимость от традиций. «Преувеличение значения традиционных способов и путей работы, чрезмерное уважение к прошлому; склонность к конформизму даже в тех случаях, когда это необязательно и не может принести пользы».

Тот, кто сам когда-то был клиентом, знает, как часто мы пытаемся копировать манеру своего терапевта или своих учи­телей. Поэтому нередко вместо того, чтобы быть естествен­ными и принимать себя такими, какие мы есть, мы пытаемся играть роль «идеального консультанта».

7. Бедность воображения. «Недоверчивое, пренебрежи­тельное отношение к воображению и образному представ­лению себя и других людей; преувеличение значения так называемой „объективной реальности"; отсутствие вообра­жения в смысле „Давайте представим себе..." или „А что бы было, если...".

Такой консультант испытывает неловкость относительно собственного мира фантазий, и поэтому ему гораздо ближе практическая, ситуационная сфера жизни клиента, чем его фантазии и сны, которыми такой специалист нередко пре­небрегает, сосредотачиваясь на «формулировании задачи сессии» или «заключении контракта».

8. Страх неизвестного. Такой консультант «боится не­определенности, избегает ситуаций, в которых у него нет абсолютной уверенности в успехе, не может что-то начать, не зная, что его ожидает».

В своей работе консультант всегда рискует оказаться на совершенно новой, неисследованной территории. С одной стороны, это может вызывать интерес и придавать силы, но одновременно это может пугать. Для человека вообще харак­терно стремление оставаться в ситуациях, которые кажутся ему понятными и знакомыми. «Мы можем легко оказаться пойманными в ловушку внутреннего предубеждения (кото­рое не всегда заметно снаружи), что существует решение

80

любой жизненной проблемы, что можно раскрыть смысл любого сна или символа и что разумный контроль является целью и идеалом психологически здоровой жизни. От пси­хотерапевтов, конечно, требуется знание, но они должны быть скромны в его оценке. Давайте прямо признаем: наше знание никогда не является достаточным. Стой скоростью, с которой мы познаем, с той самой скоростью, с которой мы получаем знание, увеличивается то, что нам предстоит познавать. Притворяться перед клиентом, что мы знаем, что ему нужно, — значит отрицать тайну и предавать клиента. В действительности, проводимая терапия должна помочь встретить и принять тайну, которую клиент несет в себе и которой он окружен»³⁷.

9. Потребность в равновесии. «Неспособность перено­сить беспорядок, путаницу и двусмысленность; неприятие сложности; чрезмерная потребность в равновесии, порядке, симметрии».

Несмотря на то что, работая с клиентом, важно очертить круг вопросов и тем, которые тот поднимает во время сессии, не менее важно не спешить и не делать этого раньше времени, не пытаться как можно быстрее определить и «зафиксировать» свое восприятие клиента. Бывает, что в течение какого-то времени нам приходится плутать, утыкаться в тупики и вязнуть в мелочах, которые кажутся совершенно несущественными и случайными. Темы, возникающие из всего этого хаоса, могут оказаться более значительными и близкими к экзистенци­альным проблемам клиента, чем те, за которые консультант ухватился преждевременно и второпях.

10. Боязнь оказать влияние. «Страх показаться слишком агрессивным или назойливым в навязывании своего влияния, нерешительность в отстаивании своей точки зрения, робость в высказывании собственного мнения».

Некоторые из нас легко берут на себя роль «мягкого консультанта» — готовы подносить разжеванную кашку, быть понимающими родителями, становиться принимающим, открытым и безоценочным пространством. Слишком часто

³⁷ Бьюдженталь Дж. В поисках свободного бога; цитируется по: БадхенА. и Каган В. Новая психология и духовное измерение. Санкт-Петербург: Институт «Гармония», 1995. С. 106.

81

мы отказываем себе в том, чтобы настаивать, уговаривать, заставлять и, вообще, как-то повышать голос, как будто лю­бящие родители или зрелые взрослые никогда этого не дела­ют. Действуя таким образом, мы лишаем себя возможности проявлять важную сторону своего влияния на клиента. Важно помнить, что сострадание состоит не только из сочувствия, утешения и принятия. Сострадание также и мучение, борьба, метания, поиск. Как и слово «страдание», «сострадание» и «страсть» имеют общий корень.

11. Боязнь ослабить напряжение, дать возможность про­цессу разворачиваться в собственном темпе. «Слишком силь­ное стремление во что бы то ни стало разрешить проблему, неспособность подождать, пока решение созреет само, пока все совершится естественным образом; недостаток доверия к человеческому потенциалу».

Мы не можем заставить человека научиться тому, к чему он еще не готов. Мы не можем разжевать и переварить за него пищу так, чтобы она стала его плотью и кровью. Мы не в состоянии диктовать клиенту, когда и с какой скоростью он должен чему-то научиться и что-то познать. Обучение все рав­но будет происходить с той скоростью и в то время, которое подходит ему. Часто нам приходится довольствоваться лишь тем, что удалось заронить какое-то зерно. Гораздо важнее, чтобы у нас было доверие к процессу этой работы, к тому, что, если мы будем находиться с человеком, в нем так или иначе будут происходить важные изменения, хотя бы и не сразу, хотя бы и небольшими шагами.

12. Бедность эмоциональной жизни. «Недооценка мо-тивационной силы, которой обладают человеческие эмоции; трата энергии на то, чтобы сдерживать спонтанное выра­жение чувств; недостаточное осознание значения, которое имеют чувства для достижения индивидуальных и групповых целей».

Консультант, у которого есть эмоциональные блоки, теря­ется, когда клиент плачет или повышает голос. Ему не удается включать в работу методы, направленные на то, чтобы повысить интенсивность чувств и фантазий клиента, чтобы способство­вать усилению и углублению переживаемого им опыта. Такой консультант не способен обеспечить работу на глубоком эмо­циональном уровне. Ему будет трудно исследовать те чувства

82

клиента, относительно которых он сам испытывает затрудне­ния. Скорее всего, он будет избегать к ним обращаться.

13. Недостаточная интеграция Инь и Янь. «Неумение обращаться к противоположным способам проникновения в суть вещей; склонность к поляризации и противопоставлению подходов, вместо того чтобы интегрировать все лучшее, что есть в каждом из них; отсутствие обобщенного восприятия целостности вселенной».

Личность терапевта, блокирующего Инь-Янь, биполярна. Для него характерно ригидное представление о собственном Я, и поэтому его оценки поведения других людей страдают ограниченностью. Он склонен мыслить в категориях «либо— либо». Ему точно известно, что прекрасно, а что уродливо. «Он лишен эстетической тонкости, и ему трудно рассмотреть красоту в теореме Эвклида, строении кристалла соли, в горе мусора и в ржавом глушителе на обочине дороги. Поэтому, не будучи в состоянии помочь другому человеку достичь большей интеграции, он и клиента ставит в поляризованную позицию»³⁸.

14. Сенсорная тупость. «Недостаточное использование основных органов чувств в процессе познания; наличие лишь частичного контакта с собой и окружающей действитель­ностью; атрофия способности к исследованию; пониженная чувствительность».

Консультант, которому свойственны сенсорные блоки, преимущественно вербален. Он способен разъяснить пробле­му и задать уместные и весьма тонкие вопросы. Он может, например, спросить: «Как, на ваш взгляд, сказываются по­следствия ваших трудностей, связанных с взаимоотношени­ями с отцом, на ваших отношениях с мужем?» Он понимает человеческую природу, но совершенно не способен на уровне чувств отдать должное вполне конкретной, здесь и сейчас проявляющейся человечности своего клиента. Он вряд ли сможет поделиться с клиентом такими наблюдениями, как: «У вас сегодня какой-то осевший вид, как будто вы несете на плечах непомерную ношу» — или: «У вас сегодня какой-то особенно напряженный и треснувший голос».

³⁸ ZinkerJ. Creative Process in Gestalt Therapy. N.Y: Vintage Book 1978. P. 62-67.

83

Мы надеемся, что этот раздел помог каждому увидеть свои «слабые места». Это важно для того, чтобы мы смогли о себе позаботиться. Когда мы говорим, что психотерапевт или консультант «работает собой», «использует себя как инструмент», — это не «красивые слова», а понимание необ­ходимости непрестанного и непрерывного самоисследования и саморазвития специалиста нашей профессии.

3.5. ЛОВУШКИ КОНСУЛЬТИРОВАНИЯ

Когда впервые звучит тема «ловушек», начинающий консультант сразу становится в оборонительную стойку. Возможно, при слове «ловушка» у него возникает образ ко­варного и изощренного клиента, который ловит в свои сети простодушного консультанта. Конечно, такое представление основано на недостатке опыта. На самом деле никто не может загнать нас в ловушку, кроме самих себя.

Мы можем сколько угодно рассуждать о распределении ответственности между клиентом и консультантом, о сферах ответственности, о том, что мы специалисты не по решению проблем, а по человеческим отношениям, что не даем сове­тов. Но вот в трубке звучит раздраженный и требовательный голос: «Я все поняла. Значит, ничего конкретного вы мне посоветовать не можете?»

У нас пересыхает в горле, напрягаются мышцы шеи, мы начинаем ерзать в кресле и теребить разные предметы. В голове проносится: «Ну не могу, не могу, видишь же, что не могу... А должна?» «Должна, должна, — шепчет нам «бес гордыни», — ведь села в это кресло, трубку держишь, деньги получаешь...» Нет, мы не слышим его шепота, он спрятан в глубине сознания, там, где невысказанным, тайным лежат смутные представления о себе как об универсальном Спа­сителе всех страждущих. И мы не опознаем вовремя этого голоса, мы просто расстраиваемся и злимся, злимся на себя, что не можем помочь, на женщину, которая беззастенчиво напоминает нам, что мы не Боги. И мысли несутся дальше: «Я никуда не гожусь... Я работаю уже год, а ничему не на­училась... Это безнадежно... Я безнадежна». Как сказочному королю из шварцевской «Золушки», нам хочется скинуть с плеч горностаевую мантию, а с головы — корону: «Все, меняю

работу, ухожу в почтальоны...» Нам хочется защититься от этой женщины, сказать ей, что она не имеет права от нас этого требовать, или, сохраняя лицо, принять свое поражение как консультанта, чтобы потом, после разговора, долго сохранять во рту привкус яда самобичевания.

Что произошло? Мы оказались в ловушке. В какой-то момент мы оказались выбитыми из профессиональной по­зиции консультанта, перестали быть с клиентом и его пере­живаниями, сосредоточились на себе, стали себя защищать. Кто загнал нас в ловушку? Клиент? Конечно же нет. Клиент и сам находится в ловушке. Ее отношения с миром зашли в тупик: ребенок, который должен учиться,— не учится, муж, который должен помогать решить эту проблему, — лежит на диване и читает газету, школа только и знает, что вызывать родителей. Женщина наполнена обидой и агрессией, ей ка­жется, что мир несправедлив к ней, ее старания изменить ситуацию ни к чему не приводят, она чувствует бессилие и готова поверить, что незнакомый ей человек, который никогда не видел ее мужа и ребенка, лучше ее знает, что делать в этой ситуации. Более того, что обязан знать, потому что он специалист. Но и он тоже заодно со «всеми», не делает того, что должен. Она чувствует себя обманутой консультантом, так же как и другими людьми своего окружения. Она ничего не знает ни про какие ловушки. Отчаянье, бессилие и злость выливаются в ее фразе: «Значит, вы ничего конкретного мне посоветовать не можете?»

Эта фраза, произнесенная клиентом, будит нашего «беса» и мы оказываемся в ловушке. Мы начинаем защищать себя, но не от клиента, а от самих себя.

Какая-то часть нашей личности всегда готова отклик­нуться на представление ситуации общения двух людей как соперничества, борьбы, которую один выигрывает, а второй проигрывает. Иначе почему так незаметно для себя втяги­ваются в борьбу такие близкие люди, как родители и дети, супруги, люди, которые по определению имеют общие цели и должны быть готовы сотрудничать? Этот наш «борец» может действовать различными способами, защищая наше сокро­венное Я — громко кричать и махать кулаками, напускать на себя равнодушный и насмешливый вид, падать на землю

(«Лежачего не бьют»), плакать («Я и без того несчастен»). Но суть одна— видя угрозу своему Я, мы начинаем защищать­ся. И это ловушка, в которую мы загоняем сами себя. А хуже всего то, что поскольку мы двигаемся с клиентом в одном направлении, то в этой ловушке мы оказываемся вместе. Мы вместе ходим по кругу — кругу взаимной вражды или сладкой приязни — совершенно не важно.

«Доктор, вы мне так помогли! Я вам очень благодарна. Я не хотела вначале говорить, но я ведь уже обращалась к психологу Имярек; может быть, вы его знаете. С ним у меня такого контакта не возникло. А вы меня понимаете, я это чувствую, мне уже стало гораздо легче, надежда появилась».

У нас появляется тепло в груди, хочется быть поскром­нее, но губы сами собой растягиваются в улыбку, расслаб­ляются мышцы ног.

Мы думаем: «Все же опыт кое-что значит. У этой Имярек очень хороший потенциал, но она еще такая молодая, эта клиентка ей не по зубам». Или: «Так-то, Имярек, конечно, ты более сильный профессионал, чем я, а вот как получается. И на старуху бывает проруха».

И еще: «Не зря я трудилась, читала книги, училась на се­минарах, сама анализировала свою работу. Вот результат!»

И вот уже опять мы не с клиенткой, не с ее переживаниями, а с собой, только теперь вместо того, чтобы испытывать горечь поражения, мы приятно покачиваемся на волнах успеха. Мы смотрим на свое отражение в восторженных глазах клиентки и видим образ чудотворца. И если мы не сможем вовремя остановиться, есть опасность, что мы будем направлять свои усилия на то, чтобы оправдать ее ожидания и защищать этот обольстительный образ.

Конечно, можно сказать, что «бес» искушает только начи­нающего консультанта. Но когда опытный и успешный консуль­тант говорит (в разных выражениях) о том, что победил своего «беса», так и хочется сказать ему: «А не может ли быть так, что это просто более изощренный „бес" нашептывает тебе, что ты справился со всеми бесами?»

Находясь в роли консультанта, мы не перестаем быть самими собой —людьми, которым присуще все человеческое.

86

Сразу вспоминается диалог: «Почему он не может разрешить эту проблему, он же психолог!» — «Так что же, если он психо­лог, у него нет бессознательного?» Да, мы остаемся людьми со всеми своими сильными и слабыми сторонами. Поэтому честнее всего признаться себе, что каждый из нас, как начи­нающих, так и опытных консультантов может загнать себя в ловушку. Никто от этого не застрахован. Мы не можем беспечно полагаться на то, что опыт изгнал наших «бесов». Но мы можем стараться все время изучать их переменчивые лица, отмечать красные огоньки фраз, пробуждающих их, фиксировать свои собственные реакции, сигналящие об их появлении (ощущения тела, чувства, мысли), чтобы не пропустить момент встречи и вовремя сказать: «Здравствуй, бес, я узнал тебя».

Крючки, выволакивающие «беса» на сцену, для каждого консультанта свои. И знания о них с опытом расширяются. Но есть «типичные», наиболее распространенные. В учебном про­цессе мы моделируем ситуацию встречи с ними и стараемся, осознавая каждый шаг, прощупать и путь, ведущий в ловушку, и путь, помогающий ее избежать. Невозможно предусмотреть все, но если овладеть принципом поиска, можно дальше уже двигаться по этому пути самостоятельно. И может быть, заду­маться над тем, какие наши проблемы делают нас наиболее уязвимыми к определенным словам клиента— склонность легко формировать чувство вины, желание быть совершен­ным, страх неодобрения. Проработка этих проблем — задача личной терапии консультанта.