Доберусь.»

Типична и сама обстановка купеческого дома на картине «Сватовство майора». Расписанный потолок со свисающей люстрой, портреты на стенах, убранство накрытого стола, поблескивающие бокалы и бутылки рядом с просфорой и Священным писанием...

Один из друзей художника потом вспоминал: «При отделке этой картины Федотову прежде всего понадобился образец комнаты, приличный сюжету картины. Под разными предлогами он входил во многие купеческие дома, придумывал, высматривал и оставался недовольным. Один раз, проходя около какого-то трактира... художник приметил сквозь окна главную комнату и люстру с закопченными стеклышками, которая «так и лезла сама в картину». Тотчас он зашел в трактир и нашел то, что искал так долго».

Но едва только художник одолел первую трудность, явились тысячи других. Нужно было для картины отыскать оригинал купца, застегивающего кафтан, его жены, разные аксессуарные вещи... Один из знакомых П. Федотову офицеров сам вызвался служить натурой для жениха и терпеливо стоял в позе майора. На толкучке и на Андреевском рынке художник высмотрел несколько старух и сидельцев, пригласил этих людей к себе и нанял за сходную цену. Газета «Санкт-Петербургские ведомости» в 1849 году писала: «Нам говорили за достоверное, что совестливость художника в соблюдении естественности доходит до того, что он переписал фигуру старика-отца. И зачем? Чтобы старик застегивал свою сибирку правою рукой и правою полою вверх, как обыкновенно делают».

С большим мастерством передает П. Федотов прозрачность легкой ткани платья невесты, ее жемчужное ожерелье и блеск шелка платья матери. Тонкие цветовые соотношения, порой еле уловимые переходы от одного тона в другой связывают все воедино. Сгущая и изменяя розовый тон, художник пишет и кофту кухарки, и шугай свахи, придает голубоватый оттенок серому сюртуку самого купца. Вся эта цветовая гамма развертывается на зеленоватом фоне стены.

Долгое время «Сватовство майора» считалась картиной, едко высмеивающей некоторые стороны купеческой жизни. Однако если зритель повнимательнее всмотрится в это полотно, то непременно заметит, что все герои картины П. Федотову по-своему милы, всех он осветил своим ласковым отношением. Э. Кузнецов в своем исследовании творчества художника пишет, что к своим персонажам П. Федотов относился так же, «как относился к живым, знакомым ему людям — сочувственно терпимо, со снисходительностью хорошо их понимающего человека. Может быть, даже еще теплее, чем к живым: все-таки это были как-никак его создания, его дети, и он любил их, как любят детей... Да, они лицемерят, хитрят, плутуют — но вовсе не злые люди: они смешны, может быть, но не противны. Что же дурного в том, что купец хочет выдать дочь за благородного?»

П. Федотов сначала и хотел просто подшутить, поиронизировать над своими героями, но под волшебной кистью мастера получилась одна из самых теплых и человечнейших картин в русской живописи. Как пишет Л. Байрамова, «здесь все любовь и все приятие с миром. Не напрасно художник так «носился» со своей картиной, будто это была его «лебединая песня». Не напрасно с таким упорством перетаскивал из мира реального в свой вымышленный мир все, что любил и обожал. Сколько в этой картине торжественного благополучия, семейственности и уюта! А эти блестящие, мерцающие в полумраке хрустальные графинчики, подсвечники, кулебяка! Ах, уж эта кулебяка?! Ее Федотов покупал на последние деньги, писал с нее натуру, а потом съедал вместе с другом.

А седобородый батюшка-купец? Федотов целый год искал его, бегал, приглядывался к знакомым лицам, пока однажды на улице не встретил то, что нужно. А потом долго уговаривал и упрашивал, чтобы согласился позировать, а тот все гудел в ответ: «Нельзя, батюшка, это грех». А роскошные платья, лица, эти бесподобные пальцы кухарки, приживалка позади нее... Нет, это все не только анекдот, не забавный сюжет о недалеком майоре, тут явлен целый мир — огромный, живой и настоящий». Художника Павла Федотова настолько занимала судьба майора, что он, сидя как-то у знакомых, набросал продолжение картины — визит новобрачных к старикам-родителям, заключающим в свои объятия зятя-майора и его жену.

В середине 19 века, когда публика пресытилась воспеванием красоты и благородства, на горизонте отечественной культуры появился художник Федотов Павел Андреевич. Его порой миниатюрные полотна были далеки от классики, а герои – от идеалов. Излюбленным сюжетом художника стала обыденная жизнь русских людей со своими недостатками и достоинствами.

Ярчайшим образцом творчества стала картина Федотова «Сватовство майора», созданная в 1848 году. Именно благодаря этой произведению ему было назначено почетное звание академика. Но этого стоило ожидать, на одном полотне художнику удалось показать столько различных колоритных характеров!
В основе сценария картины заурядный брак по расчету между дочерью зажиточного купца и разорившегося майора-дворянина. В то времечко подобные сделки были обычным делом: одни стремились заполучить деньги, а другие – звания в обществе, да и просто семье необходимо было выжить, банкротство было неминуемым крахом.

На полотне отражен интересный сюжет, предшествующий сватовству, в котором происходят последние моменты подготовки купеческой семьи к встрече жениха. Сразу же заметным центром композиции, является милая девушка в нарядном, шитым из шелка, кажущемся воздушным, платье. Наверняка, это и есть невеста, которую сватают майору. Она пытается убежать перед приходом своего жениха, но мать вынуждает ее остаться в комнате. Практически сразу к выходу картины в свет художником были написаны стихотворные строки, озвучивающие «Сватовство майора», благодаря которым более подробно можно понять эту наигранную роль каждого из этих наших героев полотна. Так, намерение невесты убежать в другую комнату при появлении сватов, истолковывается автором как напускная скромность девушки, жеманность ее характера, ведь по ее наряду понятно, что к приезду и встрече жениха она подготовлена наилучшим образом. В лице ее маменьки, удерживающей дочь от побега в соседнюю комнату, видны типичные черты купчихи – властность и расчетливость. Скорее всего, ее слово в семье и является главным в решении любого вопроса. Рядом с ней мы видим и самого купца – добродушного мужичка с окладистой бородой, который пытается застегнуть нарядную и не совсем привычную для него одежду, готовясь к появлению долгожданного гостя. Чего только не сделаешь ради очередной удачной сделки! Сваха, стоящая рядом с отцом, указывает руками на дверь, где мы и видим пресловутого казанову жениха-майора, покручивающего свой ус. Судя по хитрому прищуру и довольному выражению его лица, он уже подсчитывает все выгоды своей будущей женитьбы. Естественно, что о каких-либо чувствах речь здесь и не идет. Ему нужно деньги, которые он и получит у своего тестя-купца. Подобная свадьба-сделка стала нормой для российского общества, это-то и высмеивает Федотов, изобразившей на своей полотне типичных представителей современной жизни. Завершают череду колоритных образов глуховатая старуха-приживалка , расспрашивающая у помощника купца о происходящем, и кухарка, держащая поднос с пирогом. Все эти люди – неприемлемые атрибуты того общества, дополняющие образ купеческого дома, без них картина утратила бы свою колоритность. Несмотря на иронию и легкий сарказм, которые заложил автор в свое творение, нельзя не отметить общую теплую атмосферу, присущее ему. Федотов высмеивал в своих работах не конкретные случаи невежества и расчетливости людей, а черты российского общества в целом. Своих же персонажей, по отзывам близких людей художника, он любил. Ведь они не виновны в падении нравов современности. Разве можно упрекнуть купца в том, что он таким макаром решает свои проблемы, желая подняться по социальной лестнице? А невесту – в неискренности чувств, если будущий брак сулит ей дворянство? В сватовстве майора, жениха-щеголя упрекнуть не в чем: жениться ради денег в то время было скажем в порядке вещей, это было модно, разве можно думать о какой-то там любви, пребывая без гроша в кармане? Вот и получается, что все герои картины просто заложники ситуации, поэтому и смеяться над ними можно без особой злобы и укоризны, а лишь со снисходительно-добродушной иронией.

История создания полотна по-своему примечательна. Павел Андреевич перед написанием картины долго не мог найти подходящее помещение, обойдя для этой цели несколько десятков купеческих домов, искомое сходство он случайно нашел в одном из российских трактиров. Поиски персонажей также заняли не одну неделю, прототипом майора стал один из знакомых художника. Каждый штрих, каждая черточка героев, насыщены жизнью, настолько точно художнику удалось изобразить происходящее, что даже на мгновение нельзя засомневаться в подлинности и реалистичности происходящего. Становится интересной дальнейшая судьба дочери купца и майора: счастливы ли они? Как купчиха теперь ставит себя в обществе, учитывая ее новое родство с дворянином? Подобных вопросов возникает множество. Известно, что Федотов даже делал наброски продолжения картины, в которых молодая семья приезжает в родительский дом невесты, но завершать эту работу художник почему-то не стал. В данный момент картина Федотова «Сватовство майора» хранится в Третьяковской галерее.

ДЕВЯТЫЙ ВАЛ
Иван Айвазовский

В сентябре 1844 года совет Петербургской академии художеств единогласно присвоил Ивану Константиновичу Айвазовскому звание академика. А еще через несколько дней художник был причислен к Главному морскому штабу в звании первого живописца с правом носить морской мундир. Ему было поручено написать виды русских портов и приморских городов — Кронштадта, Петербурга, Петергофа, Ревеля, Свеаборга, Гангута. С энтузиазмом И. Айвазовский взялся за новую работу и в несколько месяцев выполнил ее.

В своем творчестве он прославил героические дела русского флота, славную оборону Севастополя и по мере сил откликался на все важнейшие события своего времени. Как певец моря, И. Айвазовский всегда был одним из самых известных русских художников. Все ему было доступно, все готово было служить его искусству. Но к весне он почувствовал такое влечение на юг, в Феодосию, что ничто не могло удержать его, ни росшая с каждым днем слава, ни обеспеченный прекрасный заработок, ни всеобщее внимание и предупредительность. На окраине Феодосии он построил для себя дом и мастерскую и на всю жизнь поселился в этом небольшом черноморском городке. Трогательная любовь к своей родной Феодосии, плескавшееся у древних стен ее море — все давало художнику пищу для новых образов. Его ненасытную жажду творчества можно было утолить только вдали от суеты, да и стремление к независимости удерживало его в Феодосии.

Картина «Девятый вал» была написана в 1848 (или в 1850) году, когда художнику было всего 33 года и он находился в самом расцвете творческих сил. Картины его восторженно встречались широкими кругами зрителей, знатоками и ценителями искусства, критиками. К этому времени И. К. Айвазовский побывал уже и за границей, где в короткое время стал самым знаменитым художником Италии. До него еще никто так верно и живо не изображал свет, воздух и воду. Папа Григорий XIV приобрел картину И. Айвазовского «Хаос» и поставил ее в Ватикане, куда удостаиваются быть помещенными только произведения первейших в мире художников. О его успехах писали все газеты, но, будучи скромным и благородным, он приписывал все эти успехи не столько себе, сколько всему русскому искусству.

Выдающийся английский маринист Дж Тернер, посетивший Рим в 1842 году, был настолько потрясен картинами И. Айвазовского («Штиль на море» и «Буря»), что посвятил ему стихотворение.