Песнь двадцать седьмая. Восьмое, звездное небо (окончание)

Восьмое, звездное небо (окончание). — Вознесение в девятое небо

1. "Отцу, и сыну, и святому духу" —

Повсюду — "слава!" — раздалось в Раю,

И тот напев был упоеньем слуху.

4. Взирая, я, казалось, взором пью

Улыбку мирозданья, так что зримый

И звучный хмель вливался в грудь мою.

7. О, радость! О, восторг невыразимый!

О, жизнь, где все-любовь и все-покой!

О, верный клад, без алчности хранимый!

10. Четыре светоча 27-10*передо мной

Пылали, и, мгновенье за мгновеньем,

Представший первым 27-12*силил пламень свой;

13. И стал таким, каким пред нашим зреньем

Юпитер был бы, если б Марс и он,

Став птицами, сменились опереньем. 27-13*

16. Та власть, которой там распределен

Черед и чин, благословенным светам

Велела смолкнуть, и угас их звон,

19. Когда я внял: "Что я меняюсь цветом,

Не удивляйся; внемля мой глагол,

Все переменят цвет в соборе этом.

22. Тот, кто, как вор, воссел на мой престол, 27-22*

На мой престол, на мой престол, который

Пуст перед сыном божиим, возвел

25. На кладбище моем 27-25*сплошные горы

Кровавой грязи; сверженный с высот 27-26*,

Любуясь этим, утешает взоры".

28. Тот цвет, которым солнечный восход

Иль час заката облака объемлет,

Внезапно охватил весь небосвод.

31. И словно женщина, чья честь не дремлет

И сердце стойко, чувствует испуг,

Когда о чьем-либо проступке внемлет,

34. Так Беатриче изменилась вдруг;

Я думаю, что небо так затмилось,

Когда Всесильный 27-36*поникал средь мук.

57. Меж тем все дальше речь его стремилась,

И перемена в голосе была

Не меньшая, чем в облике явилась.

40. "Невеста божья не затем взросла

Моею кровью, кровью Лина, Клета,

Чтоб золото стяжалось без числа;

43. И только чтоб стяжать блаженство это,

Сикст, Пий, Каликст и праведный Урбан 27-41*,

Стеня, пролили кровь в былые лета.

46. Не мы хотели, чтобы христиан

Преемник наш пристрастною рукою

Делил на правый и на левый стан; 27-48*

49. Ни чтоб ключи, полученные мною,

Могли гербом на ратном стяге стать,

Который на крещеных поднят к бою;

52. Ни чтобы образ мой скреплял печать

Для льготных грамот, покупных и лживых,

Меня краснеть неволя и пылать!

55. В одежде пастырей-волков грызливых

На всех лугах мы видим средь ягнят.

О божий суд, восстань на нечестивых!

58. Гасконцы с каорсинцами 27-58*хотят

Пить нашу кровь 27-59*; о доброе начало,

В какой конечный впало ты разврат!

61. Но промысел, чья помощь Рим спасала

В великой Сципионовой борьбе 27-62*,

Спасет, я знаю, — и пора настала.

64. И ты, мой сын, сойдя к земной судьбе

Под смертным грузом, смелыми устами

Скажи о том, что я сказал тебе!"

67. Как дельный воздух мерзлыми парами

Снежит к земле, едва лишь Козерог

К светилу дня притронется рогами 27-68*,

70. Так здесь эфир себя в красу облек,

Победные взвевая испаренья,

Помедлившие с нами долгий срок.

73. Мой взгляд следил все выше их движенья,

Пока среда чрезмерной высоты

Ему не преградила восхожденья.

76. И госпожа, когда от той меты

Я взор отвел, сказала: "Опуская

Глаза, взгляни, куда пронесся ты!"

79. И я увидел, что с тех пор, когда я

Вниз посмотрел, над первой полосой

Я от средины сдвинулся до края. 27-79*

82. Я видел там, за Гадесом 27-82*, шальной

Улиссов путь 27-83*; здесь — берег, на котором

Европа стала ношей дорогой 27-84*.

85. Я тот клочок 27-85*обвел бы шире взором,

Но солнце в бездне упреждало нас

На целый знак и больше 27-86*, в беге скором.

88. Влюбленный дух, который всякий час

Стремился пламенно к своей богине,

Как никогда ждал взора милых глаз;

91. Все, чем природа или кисть доныне

Пленяли взор, чтоб уловлять сердца,

Иль в смертном теле, или на картине,

94. Казалось бы ничтожным до конца

Пред дивной радостью, что мне блеснула,

Чуть я увидел свет ее лица;

97. И мощь, которой мне в глаза пахнуло,

Меня, рванув из Ледина гнезда 27-98*,

В быстрейшее из всех небес 27-99*метнула.

100. Так однородна вся его среда,

Что я не ведал, где я оказался,

Моей вожатой вознесен туда.

103. И мне, чтоб я в догадках не терялся,

Так радостно сказала госпожа,

Как будто бог в ее лице смеялся:

106. "Природа мира, все, что есть, кружа

Вокруг ядра, которое почило 27-107*,

Идет отсюда, как от рубежа.

109. И небо это божья мысль вместила,

Где и любовь, чья власть его влечет,

Берет свой пыл, и скрытая в нем сила. 27-109*

112. Свет и любовь объемлют этот свод,

Как всякий низший кружит, им объятый;

И те высоты их творец блюдет. 27-112*

115. Движенье здесь 27-115*не мерят мерой взятой,

Но все движенья меру в нем берут,

Как десять — в половине или в пятой. 27-117*

118. Как время, в этот погрузясь сосуд

Корнями, в остальных живет вершиной,

Теперь понять тебе уже не в труд. 27-118*

121. О жадность! Не способен ни единый

Из тех, кого ты держишь, поглотив,

Поднять зеницы над твоей пучиной!

124. Цвет доброй воли в смертном сердце жив;

Но ливней беспрестанные потоки

Родят уродцев из хороших слив.

127. Одни младенцы слушают уроки

Добра и веры, чтоб забыть вполне

Их смысл скорей, чем опушатся щеки.

130. Кто, лепеча, о постном помнил дне,

Вкушает языком, возросшим в силе,

Любую пищу при любой луне 27-132*.

133. Иной из тех, что, лепеча, любили

И чтили мать, — владея речью, рад

Ее увидеть поскорей в могиле.

136. И так вот кожу белую чернят,

Вняв обольщеньям дочери прекрасной

Дарующего утро и закат. 27-136*

139. Размысли, и причина станет ясной:

Ведь над землею власть упразднена 27-140*,

И род людской идет стезей опасной.

142. Но раньше, чем январь возьмет весна

Посредством сотой 27-142*, вами небреженной,

Так хлынет светом горняя страна,

145. Что вихрь 27-145*, уже давно предвозвещенный,

Носы туда, где кормы, повернет,

Помчав суда дорогой неуклонной;

148. И за цветком поспеет добрый плод".