Картина третья. Дороти и Бил слева, на краю скалы

Дороти и Бил слева, на краю скалы.

Б и л. (гордо). Я раскусил его с первой секунды. Оза­рение. Мозг концентрирует энергию, как лазер. Знаешь, зачем я наделен этим даром?

Дороти (смотрит вниз). Он нырнул опять.

Б и л. Может нырять дотемна. Я его обхитрил. О чем я говорил?

Дороти. О своем божественном даре.

Б и л. Да. Я должен сразу видеть врага. Их миллиарды. Они обступают меня. Я продираюсь сквозь них, как сквозь заросли. С виду они похожи на безобидных людишек. Но мозг посылает луч. И в глазах каждый раз возникает: он — враг. Я заставил его признаться! Русский! Они пу­стили по моему следу красного.

Дороти. Он не признался. Он просто сказал.

Б и л. Какая разница?

Дороти. Он не собирался скрывать. Вынырнул.

Б и л. Боится, что ты сможешь достать фотоаппарат. Хочет уничтожить улики. Ничтожество. Пока он вытаскивал из холодильника банку, я вытащил из его аппарата кас­сету. Знаешь, где она? У меня в кармане. Я обезопасил его. Я решил оставить красного, на берегу. Когда ты прыгнула на катер, хотел позвать его. И вдруг мозг скон­центрировал энергию и заставил повернуть голову. По пирсу бежали двое. Они кричали, размахивали руками. Им было приказано остановить меня. Захватить.

Дороти. (бросила на него быстрый взгляд). И тогда ты запер русского и рванул от пирса, так что чуть не пропорол надувную лодку со стариком?

Б и л. Я больше не принадлежу себе. Я мозг и рука неизбежного. Неизбежное должно свершиться. Оно запрещает мне рисковать.

Дороти. Ты высокопарный болтун. Эти двое были Томми и Джеф. Я сказала им: «Бил добрый парень, он не откажется вас прокатить».

Б и л. Не начинай, Дороти!

Дороти. Что?

Б и л. Эти свои штучки. Если я говорю враги — значит, враги. Ты придумываешь каких-то сопливых маль­чишек. Перечишь. Хотя знаешь — это меня злит. Зачем тебе надо меня злить?

Дороти (помолчав). Как ты себя чувствуешь. Бил?

Б и л. Позаботься о себе. Что ты делаешь? Что ты де­лаешь, дрянь?! (Вырывает руку.) Зачем тебе щупать мой пульс! Там они только и делают, что суют в рот таб­летки и щупают пульс. (О Нике.) Упрямый гад. Опять нырнул. Если всполошились и русские, значит, я где-то совершил ошибку. Подпустил шпионов к своей тайне. Похоже, мой мозг концентрирует энергию с такой силой, что они могут уловить мысль. Когда он полезет наверх, я столк­ну на него этот камень.

Дороти (мягко). Ты не убийца, Бил. Помни об этом. Просто иногда тебе кажется, что ты способен причинить зло.

Б и л. Я столкну камень. Уберу помеху. Я сделаю это, не испытывая зла. Вынырнул. Аппарата он не нашел.

Дороти. Зато нашел веревку. Одевается…

Б и л. Когда он взберется на первую скалу — будет самое время.

Дороти. Бил.

Б и л. Да?

Дороти. Сейчас ты сделаешь то, о чем я попрошу.

Б и л. Не старайся. С ним все решено.

Дороти (достает из кармана коробочку). Ты возь­мешь эту таблетку и проглотишь.

Б и л. (орет). Кто дал тебе эти таблетки? Дерьмо! Ты была там! Это они подучили тебя!

Дороти. Я не была там. Твой отец поджидал меня у пирса. Он сказал: «Дороти, вот таблетки, я знаю — ты настоящий друг Билу, когда ему станет плохо, сделай так, чтобы он проглотил одну».

Б и л. Он подкупил и тебя!

Дороти. Не пори чепуху, миленький. Если хочешь, чтобы я с тобой дружила, сунь ее в глотку — и все.

Б и л. Этому негодяю мало, что он запихнул меня туда! Он заставил следить за своим сыночком крошку Дороти! Мерзавец! Надеюсь, он подохнет не позже других.

Дороти. Ну же, это просьба. Я не хочу ссориться.

Б и л. Нет! Не-ет! (Выбивает из руки Дороти таблетку, глядя ей в глаза, четко, в диктофон.) До конца света оста­лось восемнадцать часов двенадцать минут. (Убегает.)

Пауза. На скалу поднимается Ник.

Н и к. Куда подевался дружок?

Дороти не отвечает, отходит, садится на «скамью».

Удивительно, как он на меня этот камень не столкнул. Прихлопнул бы, как лягушонка. Ты почему молчишь? Раззнакомились? Давай еще раз. Ты — Дороти. Я — Ник. Это если, по-вашему. Дома я Колей зовусь. Нико­лай. Произносить не пробуй. Получится Николяй.

Дороти. Аппарат искал?

Н и к. Нет. А зачем?

Дороти. Бил считает — негативы тебя выдают. Счи­тает — ты шпион.

Н и к. А что считаешь ты?

Дороти. Присматриваюсь. Если не за аппаратом, то за чем нырял?

Н и к. Хочу понять, что там, на катере такого. Зачем его топить?

Дороти. Понял?

Н и к. Нет. Ни одного лишнего предмета. Кроме топора.

Дороти. Хочешь топор в полицию предъявить?

Н и к. Может, и предъявлю. Пока что он нужен мне здесь.

Дороти. Вооружаешься?

Н и к. Против Била? Он же себя до точки довел. Паль­цем ткни — упадет.

Дороти. Значит, с топором против меня?

Н и к. С девчонками не воюю. (Рассмеялся.)

Дороти. Ну и что во мне смешного?

Н и к. Я всегда подозревал: красивая девчонка считает, что ей ум ни к чему. Где топор? Зачем топор? Ты же ви­дела — я шнур от якоря достал. Почему не спрашиваешь, зачем?

Дороти. Спрашиваю: зачем?

Н и к. Может, ты с этим кретином в касту записа­лась, а я нет.

Дороти. В какую касту?

Н и к. Самоубийц. Может, у вас цель — на острове концы отдать.

Дороти. Похожа я на любительницу сдуру концы отдавать?

Н и к. Нет. И значит, будешь мне помогать.

Дороти. Договоримся сразу: против Била я тебе не сообщник.

Н и к. Черт с ним, с Билом. Катер можно поднять.

Дороти. Катер?! Ну я девчонка — ладно. Нет ума — перебьюсь. А ты? Если красавцем не уродился, хоть умом обзаведись. Да ты знаешь, сколько в нем тонн?

Н и к. Я законы физики знаю. Придумаем систему блоков — подтянем к поверхности. Мотор — на дно. Все лишнее срубим. Для того и топор. Корпус пластиковый, легкий. Вытащим на берег. Придумаем, чем дно залатать. Соорудим весла и поплывем.

Дороти. И сколько ты собираешься сооружать этот плот?

Н и к. Вдвоем — за неделю.

Дороти. Питаться чем? Наладишься рыбу ловить?

Н и к. Не пропадем.

Дороти. (не сразу). Нет, все равно не верю тебе.

Н и к. Поверишь, когда поплывем. Нам бы только от скалистой гряды отойти, там суда ходят — подберут.

Дороти. Я тому не верю, что ты из Москвы.

Н и к. Зачем мне врать?

Дороти. Еще не поняла. На русского ты не похож.

Н и к. На бородатого из кино? Ты же в жизни не видела.

Дороти. Не видела. И видеть не хочу. Пускай они у себя в России живут. А я пускай в Америке — у себя.

Н и к. Ну и живи. Они к тебе в гости не набиваются. И тебя насильно к себе не зовут.

Дороти. Опять защищаешь? Хочешь доказать, что ты из Москвы? Еще скажешь — красный?

Н и к. (его забавляет этот разговор). Если на твоем языке, то красный. Отец у меня коммунист.

Дороти. Чур-чур-чур. Откуда ты знаешь наш язык?

Н и к. Учу дома, в школе, практикуюсь у вас. Отец четыре года работает в Америке. Дипломат. На каникулы я приезжаю к нему. Поняла?

Дороти. Нет.

Н и к. Что нет? –

Дороти. Мне время надо — поразмышлять. Мы же враги, Америка и Россия. И вдруг ты и я, на острове — здесь.

Н и к. Времени у тебя навалом. Размышляй.

Входит Бил. Если не знать причину его состояния, подъем его чувств можно принять за вдохновение.

Б и л. (в диктофон). В двух шагах от конца света они вели себя так, будто в запасе у них вечность. Они жили своими убогими чувствами, желаниями и мыслишками од­ноклеточных.

Дороти. Похоже, ты успокоился, Бил.

Б и л. Я в полном порядке, крошка.

Дороти. Ты здорово успокоился. Не терял времени зря.

Б и л. Ну, ты, красная поганка! Зачем ты вытащил ве­ревку? Здесь нет ни деревца. Иуда помер бы здесь не в петле, а с тоски.

Дороти. Ник считает — можно вытащить катер, превратить его в лодку и доплыть до дома.

Б и л. Повтори еще раз, крошка. Доплыть куда?

Дороти. До берега. Пересечь кусочек океана.

Б и л. (в диктофон). Они не понимали, что берег и дом теперь не одно и то же. Берег останется, дома не будет. (Возвещая.) До конца света осталось семнадцать часов пятьдесят восемь минут!

Дороти. Ник уверен — по дороге нас подберут.

Б и л. Тебе не терпится увидеть свою квохчущую на­седку-мамашу? Так не терпится, что ты уже переметнулась к нему?

Дороти. Сделай усилие, Бил. Сосредоточься. Ну же. Я верю — ты у меня молодец.

Б и л. Знаешь, почему я привязал к бамперу беднягу Джима?

Дороти. Об этом нам лучше забыть.

Б и л. Он был моей любимой собакой. А в тот день я уви­дел, как он ластится к тебе.

Дороти. Не слушай его болтовню, Ник. Он сам не слышит, что говорит.

Ни к. Я хочу знать: способен он нам помочь? Если нет, пускай лезет на самую высокую скалу и вешает свою чушь на весь океан.

Б и л. Смотрите-ка, поганка открыла рот. Дороти, я скажу тебе о своей ошибке. (В диктофон.) Величие позволяло ему признаваться в своих ошибках. (Дороти.) Он сле­дил не за мной.

Дороти. Да уж конечно. Не такая ты шишка, чтобы шпионить за тобой.

Б и л. А какая шишка ты, чтобы шпионить за тобой?

Дороти. (Нику). Что он хочет сказать? Ты шпионил за мной?

Н и к. Нет.

Б и л. Иди, крошка, взгляни. (Достает из кармана и растягивает фотопленку.) На всех кадрах ты. Одна ты. Сперва на пляже. Почти голенькая — три лоскутка вместо купальника, потому что ты бесстыдная дрянь. Дальше ты на корте с Катрин. Потом в парке, когда ты пела дуэт со своим кастратом Томом. А последние кадры на стадионе. (Опередив подошедшую Дороти, прячет пленку в карман.) А ну-ка, смекни, зачем он охотился за тобой?

Дороти. Ник, это правда? Ты охотился за мной?

Б и л. Ты моя собственность, крошка, а он почти похи­тил тебя. Оставил на пленке твой образ. Кража частной собственности, Ник! Он там в России даже не понимает, что такое частная собственность. Он хотел национализи­ровать тебя.

Дороти (сухо). Не забывайся. Я не твоя собствен­ность.

Б и л. Да?! А кто же ты, крошка?

Дороти. У меня есть имя, кретин. Я была и буду сама по себе.

Б и л. Придется доказать, что это не так. Ради этого я готов проиграть. Пусть выиграет эта красная свинья. Он, скрываясь, ходил за тобой, фотографировал. Потому что втюрился в тебя. Эй, Ник, признайся. Ты мечтаешь прижать к себе мою девчонку. Поцеловать ее, как она лю­бит — взасос.

Н и к. Тебе лучше помолчать.

Б и л. Считай, что я исполняю твое последнее желание. (В диктофон.) Человек-судья был великодушен. Он не хо­тел отнимать у приговоренных их жалких наслаждений одноклеточных. (Дороти.) Значит, ты не моя собственность, Дороти? А мне почудилось, ты говорила, будто лю­бишь меня. Так вот, я приказываю. Подойди к нему — пусть он обнимет мою крошку. Эй, поганка, ты полу­чишь ее.

Дороти. (Билу). Мне противно видеть тебя.

Б и л. (тащит Дороти к Нику). Получай свою красотку. Дарю.

Левой рукой Ник отстраняет Дороти, правой бьет Била в челюсть. Бил падает. Быстро поднимается, выхватывает пистолет.

Лучше тебе было этого не делать, подонок.

Дороти. (заслоняет Ника, спокойно). Ты сказал, что успокоился. Выходит, ты обманул меня, Бил.

Б и л. Отойди! Я пристрелю эту падаль.

Дороти. (приближаясь к Билу). Отдай эту штучку, миленький. Ею не шутят.

Б и л. (отступая). Не приближайся. Я могу выстрелить.

Дороти. Это тебе так кажется. Ну, будь хорошим мальчиком. Не хочешь же ты увидеть свою Дороти трупом.

Б и л. (затравленно). Я стреляю! (Кричит.) Я стреляю, дрянь! Отойди!

Дороти. Да нет же, ты не сделаешь этого.

Б и л. (ему уже некуда отступать). Гадина!

В прыжке Дороти ногой выбивает у него пистолет. Поднимает и швыряет вниз. Бил опускается на колени, всхлипывает.

Зачем он ударил меня?

Дороти (опускается рядом с ним на колени, ласко­во). Ты не оставил ему выбора. Ты мой глупый задира. Зачем ты врал насчет пленки? Ник, как ты считаешь — зачем?

Н и к. Он не врал.

Дороти. Тогда мне интересно узнать — я тоже го­жусь в компанию к гориллам и шимпанзе?

Н и к. (не сразу). А мне интересно узнать, откуда у него здесь фотолаборатория. Чтобы увидеть негативы, пленку надо проявить.