Уподобление партии рычагу, а политики военным действиям, а также отказ от парламентаризма не были продиктованы особыми обстоятельствами. Эти подходы сложились еще до революции 1917 г., а гражданская война обусловила их применение на практике. Но в 1921 г., когда гражданская война закончилась, а внешняя угроза, висевшая над коммунистической партией, ослабла, Ленин добился принятия на X съезде запрета на создание фракций внутри партии. Оппозиционеры были приравнены к врагам. Через несколько лет Сталин будет разоблачать троцкистов как гитлеровцев.
Поскольку партия является институтом институтов, внутри которого принимаются или согласовываются все решения, эта логика разделения на друзей и врагов не только ведет к исчезновению политических дискуссий, но и распространяется на все сферы общественной жизни. Сразу в системе начинают множиться сбои, в частности в управлении: так как критика приравнивается к уклону, партия, которая намерена действовать как некий штаб в армии или в фирме, используя простейшие средства (бухгалтерия, учет, надзор, контроль), не получает более информации, заслуживающей доверия. Ее решения принимаются в условиях полного незнания экономических и социальных реальностей, а те, кто должен их исполнять, вынуждены посылать в центр ложную информацию, чтобы показать, что он подчиняется приказам или распоряжениям, которые в принципе невыполнимы, что они достигли недостижимых рубежей. Сообщить о трудностях, доложить о срыве в работе значит подвергнуться обвинению в саботаже. А такое обвинение, как и многие другие, отдает человека в руки репрессивных органов.
От войны к социальной гигиене
Но логика, которая подвела Ленина в августе 1918 г. к решению об открытии первого концентрационного лагеря (ознаменовавшего рождение системы, которая будет известна под названием ГУЛАГ, т. е. Главное управление лагерей),
ЧАСТЬ IV. Государство, гражданское общество, нация
вытекает не только из стремления очиститься от врагов и приравнивания политики к военным действиям. Она является результатом второй социологической и политической кампании: перехода от категорий войны к категориям социальной гигиены. Отдельные группы лиц были заклеймены как вредоносные, паразитические и уподоблены насекомым, опасность которых связана не со злым умыслом (как у явного врага), а с природной вредностью. Природной, поскольку и в самом деле речь идет о «натурализации» социального (приближающейся к расизму), которая исходит из того, что некоторые группы или классы опасны по самой своей сути и должны быть как таковые уничтожены, чем бы они ни занимались.
В наименее резкой форме заклейменные группы просто исключались из состава общества, что и было внесено в первую Советскую Конституцию 1918 г., которая лишала гражданства представителей буржуазии. Преамбулу Конституции составила «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа», написанная самим Лениным. Были случаи, когда отдельные личности просто изгонялись из России (например, бывшие меньшевистские руководители). Но чистка могла принимать и форму «очищения земли русской», направленного против социальных категорий, общественная природа которых делала их опасными, как опасны вши, переносящие тиф. Эти категории приговорены самой историей. Кулаки, буржуа, интеллигенты исключались таким образом из общества путем лишения прав и политики чисток, которая доходила до кампаний по истреблению: во время кризиса летом 1918 г. Ленин призвал к развязыванию кампании по уничтожению кулаков, которая не получила продолжения лишь из-за того, что в широких масштабах развернулась гражданская война. Но эта политика вновь была пущена в ход Сталиным в 1929 г. во время насильственной коллективизации.
Можно, следовательно, спорить о периодизации советского строя, предложенной Ханной Арендт и Раймоном Ароном, которые считают, что период, открытый «большим террором» 30-х гг., стал новой фазой в истории режима, который, собственно говоря, заслуживает названия тоталитарного. Фактически все отличительные черты, позволяющие определить режим как тоталитарый, были налицо с того самого момента, когда большевики захватили власть, по причине самой концепции политики у лидера партии, который во многом способствовал ее победе. Поэтому не следует обманываться в толковании, например, нэпа (новой экономической политики) в 1921 г., когда закончился этап военного коммунизма (реквизиции, продразверстка) и произошел частичный, но эффективный возврат к рынку, а Ленин предусматривал даже строительство социализма на базе кооперативов. Но политические репрессии и полицейский террор не слабели. Поскольку Ленин и в 1921 г. не видел другой альтернативы для будущего, кроме белого террора, проводимого итальянскими фашистами, или красного террора, осуществляемого коммунистами, он, в этой безжалостной симметрии между ним самим и Муссолини, одновременно провозглашал политику класс против класса, выдвигавшуюся III Интернационалом (Коминтерном) до 1934 г., и как бы подталкивал к отождествлению большевизма и фашизма («О продналоге», апрель 1921 г.).
X. Государство и гражданское общество
•311