Глава 9. Когда, казалось, что все точки над «i» были расставлены, Жора, как это обычно бывает, предложил остановку с оглядкой на проделанную работу

Когда, казалось, что все точки над «i» были расставлены, Жора, как это обычно бывает, предложил остановку с оглядкой на проделанную работу.

— Итак, — сказал он, — давайте посмотрим, что у нас есть. Шумеры, Ассирия, Египет, Иудея, Китай, Индия, Греция, Рим, Византия, Осман-паша, где-то там Скифия, норманны, гунны, Аттила, затем Возрождение, затем Просвещение, все революции вместе взятые, затем Европа и весь современный мир, наконец, Америка, СССР и затем его распад, наконец, замаранная войной помаранчевая Украина… И вот даже разбушевавшаяся вовсю Африка…

Из всего этого нелегко выбрать не то что дюжину — сотню…

— Первые шумеры, — вставил Али, — это ясно. Хотя первый человек был обнаружен, кажется, в Африке. Или в Китае?

— Артур Кларк, — говорит Аня, — написал новый роман, сюжет которого завязан и зиждется на расшифровках знаменитых шумерских папирусов, найденных в Верхнем Египте еще в 1945 году.

— Ань, — восхищается Дженни, — ты такие книжки читаешь!

— Там, — продолжает Аня, — с планеты Нибиру в нашу Солнечную систему прибыли и космические пришельцы. Они упали с неба на Землю, которая уже была населена человекообразными существами, доработали их генетически… Они-то и стали основателями нашей цивилизации. Это было четыреста пятдесят тысяч лет тому назад. Уже тогда были применены методы генной инженерии…

— Кларк хорошо закрутил.

— Дашь почитать?

— Никаких выкрутасов, — говорит Ицхак, — шумеры — это не его выдумка. С шумеров, как известно, началась наша цивилизация, и я хотел бы…

— А знаете, какой первый город на планете?

Юра даже снял очки, чтобы лучше видеть наши вопросительные физиономии. Но без очков он, похож на беспомощного ребенка.

— Не знаете. Первый город на земле не Ур и не Урук, не… не… не… и не Рим, и не Иерусалим, ясно, что и не Чикаго, и не Нью-Йорк или Лос-Анджелес…

— Первый город на земле — это Рио-де-Жанейро, — заявил Джо.

— Э-а, — произносит Юра и надевает очки, чтобы видеть наше всеобщее изумление, — первый город на земле — И-е-ри-хон.

— Где это? — спрашивает Сесиль.

— Это? Это на Иордане. Иудея, Израиль… Это на той стороне земли.

Мы развлекались… Городами и странами… Целыми континентами…

Наконец, были выбраны первые двенадцать апостолов новой жизни. Их следовало бы назвать: Хаммурапи, Эхнатон, Соломон, Сократ, Цезарь, Конфуций, Леонардо да Винчи, Коперник, Наполеон, Эйнштейн, Иоанн Павел II, Ленин.

— А Гермес? — спрашивает Лена.

— Ну, ты же знаешь, — говорю я, — что мы не понимали, как к нему подступиться. Биополе этого золотоволосого голубоглазого атланта было напрочь блокировано. И мы как не бились…

— И Тина вам не смогла помочь?

— Ха! Её же еще не было! А эти — двенадцать…

— С Чингиз-Ханом, — говорит Лена, — вы все-таки тоже дали маху.

— Да, пожалуй…

— Его империя была в два раза больше империи Александра и равнялась всей Западной Европе. Жуткая мощь! Какое всепобеждающее величие! И только лишь с помощью лука и стрел… И конницы, и, конечно, смертоносной конницы… Человекоконь с луком наперевес! Выскочивший из мифа и воскресший кентавр! Воплощенная дикость! А ты умеешь сидеть на лошади?

— А как же! На карусельной!.. Так вот эти двенадцать… Их преподнесла нам машина, и мы решили остановиться. Да! Мы согласились с ее доводами. И каждый нашел в них свое оправдание: таковы были критерии отбора. Двенадцать ровненько. (Кто же из них Иуда?). В список не попали ни Адам, ни Ной, ни Навуходоносор, ни Александр Македонский, ни Шекспир, ни Августин, ни Карл Маркс… Не попали многие, наидостойнейшие, колоссы и титаны всех времен и народов, тот же Микеланджело и тот же Толстой, Достоевский, Сталин… Хотя ни Гитлер, ни Сталин, ни Ленин, ни даже Брежнев не могли обрести новую жизнь по известным причинам. Но Гомер-то, Гомер!.. Даже ему не нашлось места в нашем перечне знаменитостей. Зато вскоре легко втиснулся туда Ленин. А потом и Тутанхамон…

— Какой-то фараонишко, — равнодушно констатировала Тая.

— Ты прилип к своему Ленину, — бросил мне как-то Жора, — как жвачка к заднице.

Я и в самом деле возлагал на клетки крайней плоти вождя большие надежды. Добытые мною у служителей Мавзолея за сотню долларов, они уже истомились в ожидании своего звездного часа. Мир тоже ждал нового пришествия Ленина, как второго пришествия Христа.

В течение целого лета я убеждал Жору и Юру в том, что Ленин был как никто другой близок к цели. И совершенно неважно, настаивал я, как он шел к этой цели. Мы ведь идем-то другим путем.

— Слушайте, — сказал Жора, — с вами с ума сдуреть можно.

В подтверждение своих доводов я даже обещал предоставить математическую модель ленинских принципов построения коммунизма. С тех пор как я подружился с марксизмом-ленинизмом, я вполне довольствовался теми идеями и выкладками, которые в свое время стали путеводной звездой для людей. Я даже нашел удовлетворение своему самолюбию в том, что мужественно отбивал все нападки на Маркса и Ленина, защищая искренность их побуждений. А вскоре мне представился случай создать виртуальную модель коммунизма. Да-да, я набрался храбрости и мы с Мишей построили-таки этот всеми развенчанный коммунизм. Виртуальный, машинный. Жора был в восторге. Но у него были и свои возражения.

— Я иногда вот о чем думаю, — сказал он, — почему же Ленин, создавая свою теорию строительства коммунизма и воплощая ее на территории России, не принял Христа?

— Ты уже спрашивал об этом, — говорит Лена.

— Жора не раз возвращался к этому вопросу: почему?! Он искренне удивлялся Ленинской слепоте. Искренний поборник справедливости, ратовавший за счастье каждого на этой грешной земле, не мог ведь просто так взять и отмахнуться от Нагорной проповеди, перевернувшей умы многих поколений и до сегодняшнего дня приводящей в восторг своей изысканной ненавязчивой простотой миллионы людей на планете. Неужели он с карандашом в руке не читал Евангелие от Матфея или Луки, или от Иоанна? Как того же Маркса, Маха или Фейербаха? Читал. Читал! В его «Философских тетрадях» ни слова об «Апокалипсисе» Иоанна! Читал!!! Так в чем же дело? Он не мог поверить в воскресение Христа? Многие не верили. Многие и сегодня не верят. Попы, конечно, попы исказили Его учение. Религия — опиум для народа. Может быть. Религия — все это нагромождение ряс и обрядов, сытых заросших рож и тонкоголосых плаксивовоющих фарисеев, весь этот ладанный смрад и сверкание тяжести золотых крестов на жирных пупах, все это не может не действовать на чувства верующих. Но святое учение Христа о том, что Небо может упасть на Землю, что и на земле могут царить небесные добродетели, что восторжествуют-таки красота, нежность, справедливость и любовь, это учение, указавшее человеку Путь на Небо, не может не стать фундаментом для строительства новой жизни. Христос старался как мог. Изо всех сил, кровью и потом. Он убеждал нас следовать за Ним. Двадцать веков подряд, изо дня в день. Ленин не мог этого не видеть. Ленин не прислушался. И чем, позволь спросить тебя, закончилась его социальная инженерия? Пшиком! Нужно быть слепым, чтобы не видеть бесконечные толпы людей, следующих до сих пор за Иисусом, как овцы за поводырем; нужно быть глухим, чтобы не расслышать животворную мелодию Его «Любите друг друга» и набат колокольного звона Его «Горе вам, фарисеи и книжники…». Оказалось, что ни одно из учений за все эти годы не привело человечество к желанной цели. Ни диктатура, ни олигархия, ни военные, ни… Ошибка в том, что никто не учитывал роли биологического начала в человеке. Как же возможно отмахиваться от биологической целесообразности, а в основу развития и стремления к счастливой жизни людей класть политические и экономические камни? Никто еще не строил счастье человечества на фундаменте из генов. Жора, бесспорно, как всегда был прав: все дело в генах. К ним нужно прислушиваться.

Я прислушался:

Говорят: за спиною горят мосты и Гоморры ор,

Не смотри назад — непокорный застынет взгляд.

Говорят... Кто нашептывал в уши вам этот вздор?

Он уж точно не ел с руки теплый виноград …

Я прислушивался…

Мы изменили уровень требований, уменьшили проходной бал, снизили планку. Не могли же мы просто взять и выбросить на помойку истории их геномы! Африканца Отелло или Чемберлена, или Кассиуса Клея, или Мартина Лютера Кинга, мы так и не решились взять в список. Поль Робсон? Нет, он тоже не прошел в наши списки. Обама? Тогда мы еще не знали этого имени. Об Иисусе — и речи не могло быть! Возможно, это и стало причиной трагедии…

— Ты-то, — говорит Лена, — ел с руки…

«… и Гоморры ор…».

— … теплый виноград…

И горят мосты…

Говорят…

«Тиннн…».