Послевоенное рожденье

Послевоенное рожденье,
Но искалеченный отец,
Что обостряло ощущенье:
Кровавой битве – не конец.

И пролегает через сердце
Любая кровь, чужая боль,
Дух конкуренций, дух коммерций,
Здесь вовсе не играют роль.

Живою кожей ощущаю,
Как надвигается беда,
Причём, не менее большая,
Чем та, далёкая, когда

Затихли голуби под крышей,
На грани мира и войны…
И не дай, Бог, кому услышать
Той, предвоенной тишины!…
* * *

"Граждане, при артобстреле…"

Люди, худые и в теле,
Под ноги смотрят бесстрастно:
"Граждане, при артобстреле…"
Где же сегодня опасно?

Улица, рынок, кафешка…
Взрывы, и взрывы, и взрывы…
Люди – разменные пешки –
Пьют иностранное пиво.

Вот, дождались: секонд-хэндом
Кто-то фарцует законно.
Ждать ли тебе хэппи-энда,
Город пятимиллионный?
* * *

Когда-нибудь…

Когда-нибудь такой настанет миг,
Наверное, для мира – роковой,
Когда умрёт последний фронтовик
Великой, незабытой, Мировой…

И ляжет тяжким бременем на нас –
Воспоминаний тяжесть – не своих.
Неловко повторять чужой рассказ –
И не услышать больше – лично их.
* * *

Мой микрорайон

Даже верится не сразу в то, что здесь когда-то фронт
Проходил, и дым струился в небо синее, чадя…
А в домах послевоенных часто делают ремонт:
Слишком быстро штукатурка раскисает от дождя.

Ну, не знали современных технологий – потому
Штукатурили – и краской – сплошь в пастельные тона.
Мир окраинный томится в ностальгическом дыму.
А ночами часто снится непрожитая война…
* * *

Братские могилы

Развезло, подойти невозможно без риска,
Тёмно-серый гранит, нарисованный крест…
Это братских могил по стране обелиски:
Подобротней, попроще – зависит от мест.

Наклонюсь и суровый гранит поцелую,
Чуть притопленный в талой стоячей воде…
Безымянными лёгшие в землю родную,
Вас припомнят едва ль и на Страшном Суде…
* * *

Горькие вопросы

А сколько ещё поколений сойдёт
В планету свою, как в могилу,
Чтоб вовсе из памяти выгнал народ
Страну, что тогда победила?

Уйдут ветераны, примкнувшие к ним –
Блокадники, прочие "дети"…
Развеется памяти яростный дым –
Кому это надо на свете?

Страна потребленья, не хуже других!
Не то, что Союз заклеймённый…
Герои? Погибли! И память о них
Исчезнет, как наши знамёна.

Покроется плесенью где-то в глуши
Давно позабытых музеев…
Кричи – не кричи и пиши – не пиши!
О прошлом едва ли жалеем...

А если когда-нибудь новая рать
Придёт на руины державы,
Сумеем найти мы, кого снаряжать
Для доблести, чести и славы?..

Печальных вопросов – сегодня не счесть.
Ответьте, что надо, что будет:
И память, и доблесть, и слава, и честь –
И гордые, чистые люди!
* * *

Блокадная буханка

Мой дядька – душа нараспашку –
Однажды спросил, после "ста":
"Вот ты обучилась, племяшка,
Наукам – теперь не проста!

Скажи, рассуди: понапрасну
Я мучаюсь тридцать годков,
Как будто со мной ежечасно –
Те трое простых пареньков?

Пред кем я за это в ответе?" –
Спросил с напряжением жил:
"Убило ребят на рассвете –
А я – только днём доложил…

Взял хлеба сырую буханку:
Их доля в комплекте с моей,
Бушлат запахнул и ушанку –
Ну, хлебушко! Душу согрей!

И хлеб, мою грудь согревая,
Довёл из Кронштадта, по льду,
Туда, где маманя – живая,
Но с голоду, будто, в бреду…

Щепотку к губам подносила,
Глотала, глуша забытьё,
И словно, тех мальчиков сила
Светилась в глазах у неё…

Быть может, с той самой буханки
И бабушка есть у тебя…"
А пальцы, в ожогах и ранках,
Метались, "бычок" теребя…
* * *

Эпизод

Как-то дед рассказал, вспоминать не любивший,

О событиях тех, сорок первого года.

То ли выпал момент, на такое пробивший,

То ли май растревожил весенней погодой…

Это был эпизод, лишь нечаянный случай,

Сохранивший когда-то простого солдата,

Что других был не хуже, и даже не лучше…

А иначе и мы не родились бы с братом…

За спиной – Ленинград, под ногами – Высоты,

И последний снаряд досылается в жерло,

Танки прут, и лишь двое – в живых – из расчёта…

Только взрыв полоснул по натянутым нервам.

В тесной щели меж бортом полуторки справа,

И корявыми стенками ящиков – слева –

Он очнулся в пути… Самолётов орава

На бомбёжку зашла. А нога – от колена

Колыхалась от тряски, и резкие боли

Отзывались в нудящем, контуженном теле…

И навеки ушло то, что было дотоле,

И держалась душа на последнем пределе.

Та полуторка им подвозила снаряды,

Развернулась – от танков, но всё же – в итоге:

Средь останков – живой, шевельнувшийся, рядом –

Был замечен и взят. Не убит по дороге.

Даже ногу спасли – просто – стала короче,

Ну, да ведь не в ногах – настоящая сила…

Были дни впереди, и счастливые ночи,

И душой отогреться ему пофартило…

То ль влиянье судеб, то ли случайности выбор,

Но сцепились события прочной цепочкой.

А сложись чуть иначе – и мы не смогли бы

Появиться на свет – и растаяли точкой…

* * *