Начало обучения. звана была к шести часам, а значит, около семи вполне могла вер­нуться и помешать убийству

звана была к шести часам, а значит, около семи вполне могла вер­нуться и помешать убийству. Далее воображение Раскольникова еще раз уступает мышлению. Это определенно, ибо Раскольников «напрягал все усилия, чтобы все сообразить и ничего не забыть...».

И вот тут уже, собственно наша, проработанная заранее цепочка физических действий начинает функционировать.

Раскольников «... полез под подушку и отыскал в напиханном под нее белье одну, совершенно развалившуюся, старую, немытую свою рубашку. Из лохмотьев ее он выдрал тесьму в вершок шири­ной и вершков в восемь длиной. Эту тесьму сложил он вдвое, снял с себя широкое крепкое, из какой-то толстой бумажной материи летнее пальто и стал пришивать оба конца тесьмы нод левую мыш­ку изнутри... Руки его тряслись».

Осуществив нашу «цепочку», Юра резонно добавил к ней непо­средственно примыкающую следующую. Раскольников «...просунул пальцы в маленькую щель между его «турецким» диваном и полом, пошарил около левого угла и вытащил давно уже приготовленный и спрятанный там заклад». (Речь идет о дощечке — фальшивом за­кладе, который нужен Раскольникову, чтобы отвлечь старуху перед тем, как нанести ей удар по голове).

Но вот «где-то во дворе раздался чей-то крик: «Седьмой час давно». «Давно! Боже мой!» — Раскольников бросился к двери, прислушался, схватил шляпу и стал сходить вниз свои тринадцать ступеней, осторожно, неслышно, как кошка».

Вот тут и конец эпизода. В итоге отрывок, заранее проработан­ный по «цепочкам», по линии общего самочувствия Раскольнико­ва, по устройству его каморки, дался ребятам сравнительно легко и был сыгран неплохо.

В дальнейшем работа над «цепочками» с выходом на эпизоды продолжалась. Припомню еще один фрагмент, над которым мы ра­ботали, еще один пример из классической литературы. И в нем фи­зические действия и ощущения, с одной стороны, мышление, с дру­гой, и воображение, с третьей, переплетены и чередуются очень Наглядно. Это эпизод из «Отца Сергия» Л. Н. Толстого, где Маков-кина пытается соблазнить отшельника отца Сергия. Там у нее — замечательное соотношение физических действий и ощущений, Мыслей и воображения:

Вот физические действия и ощущения:

...Она стояла посреди комнаты — с нее текло на иол...

Вениамин Фильштинский. Открытая педагогика

...Она слышала, как он что-то стал двигать там, за перегород­кой...

...Она села на его койку-доску, только покрытую ковриком...

...Она оглядела келейку: «Узенькая, аршина в три горенка, дли-пой аршина четыре, была чиста как стеклышко...»

...Мокрые ноги, особенно одна, беспокоили ее, и она стала по­спешно разуваться... Она с трудом стаскивала шлюпающий ботик...... Сняв, наконец, ботик и ботинок, принялась за чулки. Чтобы снять их, надо было поднять юбки...

...За стеной продолжалось равномерное бормотание...

..Сдернув мокрые чулки и ступая босыми ногами но койке, села, поджимая их под себя...

...За стеной совсем затихло.

— Ох, ох! — застонала она, падая на койку.

— Послушайте, помогите мне. Я не знаю, что со мной. Ох, ох! — она расстегнула платье, открыла грудь и закинула обнаженные по локоть руки...

А вот мысли Маковкииой:

...Она ожидала его совсем не таким...

«Вероятно, запирается чем-нибудь от меня».

...Она видела, что смутила его...

«Ну, не ответил, ну, что ж за беда, сказала она себе...»

«Да, это человек, думала она... Да, такого человека можно полю­бить... Он полюбил, пожелал меня. Да, пожелал».

«Верно, он кланяется в землю, — думала она, — Но не откланя­ется он, — Он обо мне думает. Так же, как я об нем. С тем же чув­ством думает он об этих ногах...»

«Что ж, я так просижу тут одна. Что за вздор! Не хочу! Сейчас позову его».

А вот и воображение Маковкиной.

О моменте, когда отец Сергий ушел за перегородку, и Маковки­на осталась одна, Толстой пишет: «Она видела, что смутила его — этого прелестного, поразительного, странного мужчину...». И далее Маковкина беспрестанно представляет себе отца Сергия, условно говоря, на своем внутреннем экране. «...Эти глаза. И это простое, благородное и... страстное лицо! — думала она... — Еще, когда он придвинул лицо к стеклу, и увидел меня, и понял, и узнал. В гла­зах мелькнуло и припечаталось...».

Все же, замечу еще раз, что все эти линии — физических дейст­вий и ощущений (и восприятий, разумеется), и физического само­чувствия, с одной стороны, мышления, с другой, и воображения, с

Там мы играли «Аттестат зрелости».

Я — на второй парте.

Сыграл в любительском театре аж четырнадцать ролей.

Первые роли, первое чувство необыкновенной радости от пребывания на

сцене, первые зажимы, неуклюжести, наивное первичное «мастерство».

ТЮТ — школа любви к ученику, к Театру

Совет ТЮТа

Все