Наследницы Сафо

Муза — женщина.

Музыка — женщина.

Поэзия — женщина.

Жизнь — женщина.

Ну как тут не стать

лесбиянкой?

Вера Павлова

В отличие от мужчин, которые раньше и острее осознают свое влечение к представителям собственного пола как сексуальное, что сказывается и на их общественном са­мосознании, к лесбиянкам групповое самосознание истори­чески пришло много позже и в более политизированной форме.

Лесбийский феминизм зародился в США в 1960-х годах и быстро распространился в Европе. Его мотивы и лозунги были не столько сексуальными, сколько политическими. Это был протест против мужского господства во всех его формах и проявлениях. Лесбиянство, которому мужчина не нужен не только в роли начальника, но даже в постели, рисуется при этом как высшая степень женской независимо­сти. Решительно порывая с прежними образами нежной любви между женщинами, новые амазонки провозгласили лозунг: «Феминизм — теория, лесбиянство — практика». Пока женщина остается женой и матерью, как бы она ни была богата и образованна, она нуждается в мужчине. Идентификация себя и сближение с другой женщиной — единственное средство обеспечить полную независимость и раскрыть возможности женской природы. Идеологи лесбий­ского феминизма доказывают не просто равенство, а пре­имущества лесбиянства над всеми прочими видами любви, вступая в острый конфликт с феминистками старшего по­коления.

«В лесбийско-философской литературе лесбиянство обычно означало отношения гармонии и счастья, бегство от ужасов гетеросексуальности, обещание самореализации и здоровой независимости. Тьма и отчаяние, которым в прежней литературе были обречены лесбиянки, теперь проеци­руются на гетеросексуальных женщин, еще не узревших све­та. Если в прошлом юмор обращался против лесбиянок, сатирически изображая любовь между женщинами, то те­перь он используется для осмеяния глупости патриархаль­щины и гомофобии»¹. Индивидуальное самосознание, худо­жественное творчество и политическая борьба были для этих женщин неразрывны.

Когда американская поэтесса и драматург Джуди Гран (р. 1940) в 21 год спросила в вашингтонской библиотеке книги о гомосексуальности, библиотекарша с негодованием отве­тила, что эти «специальные» книги выдаются только врачам и психиатрам². Молодая женщина, уволенная за лесбиянст­во с военной службы, не желала мириться с этой стигмой, присоединилась к уличной демонстрации Общества Маттачин, а в своей первой поэме в прозе, вызывающе назван­ной «Эдвард Дайк» (1970) (слово Dyke было ругательным наименованием мужеподобной лесбиянки), описала моло­дую лесбиянку, которую психиатры всеми средствами «убеждают», что она ненормальна, а она утверждает, что любить — значит делать то, что я хочу, а не то, что нра­вится врачам.

Рита Мае Браун (р. 1944), исключенная за политическую активность и вызывающее поведение из Флоридского уни­верситета, в 1973 г. опубликовала страшно забавную авто­биографическую книгу «Гранатовые джунгли» (Rubyfruit Jungle — название содержит намек на женские гениталии), нечто среднее между «Приключениями Гекльберри Финна» и лесбийским «Тропиком Рака», героиня которой Молли Болт с самого детства всюду затевает смуту и во всех отно­шениях неординарна. «Гранатовые джунгли» сразу же стали бестселлером и по сей день остаются самой читаемой лес­бийской книгой (жаль, что нет русского перевода).

«Пустыня сердца» (1964) Джейн Рюл (р. 1931), замеча­тельной американской писательницы, переехавшей в Кана­ду, напротив, написана в серьезном, даже грустном клю­че, но это был первый лесбийский роман, кончавшийся на оптимистической ноте (позже Рюл дистанцировалась от радикального феминизма). Большую роль в интеллектуальном обосновании лесбийского феминизма и его места в общей борьбе с расизмом и сексизмом сыграла черная поэтесса и писательница Одри Лорд (1934—1992).

Сильные и слабые стороны радикального лесбийского феминизма особенно ясно видны в творчестве известной французской писательницы Моники Виттиг (р. 1936), с 1976 г. живущей в США. Ее первый роман L'Opoponax (1964), о любви двух девочек в католической школе, был хорошо встречен критикой и получил престижную литера­турную премию. В поэмах в прозе «Воительницы» и «Лес­бийское тело» (1973)* Виттиг пошла дальше. «Лесбийское тело» не без основания сравнивали с Соломоновой «Пес­нью песней», только здесь тело прекрасной возлюбленной подробно и чувственно-изощренно описывает и воспевает не мужчина, а женщина, каждая клетка которой дышит и наслаждается этой любовью. Главная языковая новация Виттиг — устранение из текста всех половых/гендерных слов, вплоть до грамматического рода, — не просто литера­турный прием, а выражение радикальных философских по­зиций.

По мнению Виттиг, гендерные различия не имеют онто­логической реальности и основаны только на отношениях власти: господствующая группа (мужчины, белые, богатые) «маркирует» подчиненную группу (женщин, черных, бед­ных) для оправдания собственного господства. «Понятие различия не содержит в себе ничего онтологического. Это только способ, которым хозяева интерпретируют историчес­кую ситуацию господства. Функция различия — замаскиро­вать на всех уровнях конфликт интересов, включая идеоло­гические»³. Чтобы уничтожить мужское господство, недо­статочно уравнять мужчин и женщин в правах, нужно унич­тожить само понятие пола/гендера, основанное на отноше­ниях репродукции.

v Отрывок из «Воительниц» с любовным описанием женских генита­лий и эротических игр переведен в сборнике «Короткая лесбийская про­за». Тверь: KOLONNA Publications, 1997. С. 12-36.

Именно это делают радикальные лесбиянки. «Непра­вильно говорить, что лесбиянки общаются, занимаются любовью, живут с женщинами, потому что «женщина» имеет смысл только в гетеросексуальных системах мысли и в гетеросексуальных экономических системах. Лесбиянки не женщины»⁴. Однажды в студенческой аудитории, когда Виттиг доказывала этот свой тезис, кто-то нахально спросил: «Скажите, а влагалище у вас есть?», на что она так же вы­зывающе ответила: «Нет!»

Рассуждая чисто социологически, ничего нелепого в сло­вах Виттиг нет — ее мысль сводится к тому, что лесбиянки не имеют тех социальных ролей и идентичностей, с кото­рыми чаще всего ассоциируется образ и самосознание жен­щины — матери, жены и любовницы, причем все эти ипо­стаси женщина приобретает только благодаря мужчине. Но ведь и мужчина не может стать отцом, мужем и любовни­ком без женщины. Здесь налицо не угнетение, а взаимоза­висимость, гендерное неравенство и угнетение только на­пластовывается на эти ипостаси.

Полный отрыв гендера от пола оборачивается солипсистским отрицанием биологической природы человека и свя­занных с нею психологических констант и универсалий. Из этого вытекают важные политические выводы. Как резюми­ровала идеи Виттиг влиятельная американская философ-лесбиянка Джудит Батлер, единственное средство подрыва принудительной гетеросексуальности — «радикальная лесбиянизация всего мира»⁵. В более тонкой и смягченной фор­ме это делает и сама Батлер. Подвергая, вслед за Фуко, философскому анализу понятия «гейности», «гетеро-» и «го­мосексуальности», Батлер показывает их взаимозависи­мость. Хотя «принудительная гетеросексуальность выставля­ет себя в качестве оригинальной, истинной, аутентичной», которой остальные формы сексуальности только подража­ют, «подлинного» гендера не существует, «гендер — это род имитации, у которой нет оригинала»⁶.

С помощью социального конструктивизма можно «деконструировать» любые категории. Американская поэтесса и теоретик лесбигеевского движения Адриенна Рич (р. 1929)»

в знаменитой статье «Принудительная гетеросексуальность и лесбийское существование» (1980) убедительно показала, что гетеросексуальность, которую, как и материнство, люди склонны считать всеобщим биологическим императи­вом, на самом деле является политическим институтом, который накладывает на женщин целый ряд социальных ог­раничений и принудительно навязывается им в процессе гендерной социализации⁷. Но наличие социального принуж­дения вовсе не означает, что соответствующие институты и формы разделения труда не имеют каких-то объективных транскультурных биосоциальных детерминант. Да, детей всюду и везде воспитывают в гетеросексуальном духе, а де­вочек так или иначе готовят к материнству. Однако это не исключает того, что для подавляющего большинства людей гетеросексуальный «выбор» доброволен и единственно воз­можен, потому он и воспринимается не как выбор, а как данность.

«Лесбиянизация» и «геизация» человечества представля­ются невозможными не только в силу социального принуж­дения. Наличие в любом обществе «сексуальных мень­шинств» доказывает, что гендер несводим к полу, а сексу­альность — к гетеросексуальности. Но отрицание онтологи­ческой реальности пола, растворение его в «культурном дискурсе» столь же решительно противоречит нашему по­вседневному опыту и данным науки.

Политизация лесбийской любви и возведение ее носи­тельниц в ранг «лесбийской нации» оборачивается дополни­тельными трудностями для них самих. Осуждая былую за­комплексованность лесбиянок, радикальный лесбийский феминизм утверждал, что лесбиянки не только имеют пра­во на счастье, но обязаны быть счастливыми. Но разные люди счастливы по-разному, любые однозначные предпи­сания их калечат.

Если либеральные лесбиянки начала XX в. старались до­биться терпимости к себе, преуменьшая сексуально-эроти­ческие компоненты своих чувств и привязанностей в соот­ветствии с традиционным образом «женской чистоты», то радикальные лесбиянки выдвинули норму политической корректности, согласно которой любовные отношения меж­ду женщинами ни в чем не должны напоминать разнополых отношений. Традиционное деление лесбиянок на активных мужеподобных «бучей» (butch) и нежных, женственных «фем» (femme) было объявлено ложным клеветническим стереотипом, построенным по образцу гетеросексуального брака. Женские сексуальные ласки также ни в чем не дол­жны были напоминать мужские.

По ироническому описанию «сексуально некорректной» американской лесбиянки Маргарет Николе, политически правильная лесбийская любовь означает, что две женщины лежат рядом друг с другом (верх и низ запрещены, потому что это уже иерархия) и несколько часов нежно ласкают друг друга, непременно все тело (лесбиянка не ориентиро­вана на генитальный контакт и оргазм, это мужской, «пат­риархальный» секс); если они все-таки имеют оргазм, он обязательно должен происходить строго одновременно, что­бы обеспечить женщинам полное равенство⁸. Радикальные лесбиянки инициировали шумные кампании за запрещение любой порнографии, считая всякое изображение женщины в сексуальном контексте оскорбительным; гетеросексуаль­ные женщины, которые могут вообразить себя участницами подобных сцен, ничего обидного в них не видят и относят­ся к «мужской» эротике более терпимо. Довольно напряжен­ными были и их отношения с геевскими организациями, несмотря на наличие общих врагов.

В конце 1980-х годов в лесбийской литературе наметил­ся отказ от чрезмерной политизации отношений между жен­щинами. Инвективы против мужского господства стали реже, вместо жесткого лесбиянского сепаратизма стали зак­лючаться политические союзы с мужчинами, особенно ге­ями. Воинствующую серьезность прежнего поколения акти­висток стали воспринимать иронически, причем к молоде­жи примкнули некоторые представительницы старшего по­коления лесбиянок, такие, как Джоан Нестле. В совре­менной лесбийской литературе делается больший акцент на частной жизни, включая сексуальность и эротику. Восста­новлено в правах старое различие «буч» и «фем», стали писать о ранее запретных вопросах, таких, как женский садо­мазохизм, сексуальная техника, использование «игрушек» вроде дилдо и т. д. Появилась специфически лесбийская эротика и порнография, учебники «женского секса» и т. п.

Отчасти это связано с коммерциализацией лесбийского, как и всякого иного, секса. В еще большей степени этому способствует новый «квир»-радикализм, утверждающий этическое и эстетическое многообразие сексуальной жизни, в которой не должно быть никаких нормативных запретов. Если раньше акцентировали преимущественно специфичес­кие черты и особенности женского мира и женского тела, то теперь чаще встречается полное отрицание половых/гендерных норм, а тем самым и четких граней между людьми разной сексуальной ориентации.

В произведениях талантливой английской писательницы Джанет Уинтерсон (р. 1959) половая принадлежность ге­роя / героини порой неясна или меняется по ходу повество­вания, а коллизии, которые раньше трактовались бы как трагические, выглядят смешными. Сюжет короткого рас­сказа Сары Шульман (р. 1958) «История пениса» построен на том, что у лесбиянки Энн, которая всегда пользовалась дилдо, вдруг вырос настоящий мужской член. Сначала Энн и ее подругам кажется, что это открывает перед ними но­вые возможности, но скоро выясняется, что жить с этим новым органом довольно неуютно. Хотя лесбиянка-«буч» выполняет в постели мужскую роль, она вовсе не хочет быть мужчиной и обладать мужской анатомией (пресловутая за­висть к пенису). По просьбе Энн ее бывшие партнерши по­могают ей составить точное описание ее прежнего клитора и вагины, и она записывается на операцию по перемене пола. Трагедия становится веселым фарсом.

Изменения в характере лесбийской культуры проявляют­ся и в иконографии женского тела⁹. Женская нагота, вклю­чая лесбийские сцены, издавна присутствовала в изобрази­тельном искусстве, но подразумеваемым адресатом этих об­разов всегда был мужчина, они были ориентированы на мужское эротическое воображение и функционировали как соблазн. Между тем женщина, независимо от ее сексуальной ориентации, воспринимает себя и свое тело совсем не так, как это делает мужчина. Чем больше женщина сексу­ально раскована, тем меньше ей хочется быть и чувствовать себя только объектом мужского вожделения. Многие ее пе­реживания, в том числе сексуальные, может понять только другая женщина. В этом коренится одна из причин неуст­ранимости женского, как и мужского, гомоэротизма.

В эротических произведениях, написанных женщинами, мужские сексуальные действия часто описываются доволь­но язвительно. Сексуально раскованной женщине они ка­жутся примитивными и некомпетентными. «Прелестный опушенный маленький кратер таит собственные, только женщине доступные возможности, а из него сделали вмес­тилище пениса и воронку для спермы»¹⁰. Героиня романа Елены Черниковой «Золотая ослица» иронически следит за тем, как мужчина старательно «проигрывает» на ней вычи­танные в учебниках сексологии «позиции», не догадываясь сделать того единственного, что на самом деле нужно его партнерше¹¹.

Не менее важен тип адресата в изобразительном искусст­ве. Демонстрируя женскую наготу другой женщине, жен­щина-художница делает это совсем иначе, чем когда она имеет дело с мужчиной. В этом случае она не соблазняет, а раскрывается, показывая не то, что «красиво», а то, что важно. При этом неизбежно и сознательно деконструируется нормативный образ женской «чистоты». «Натуральные» женщины часто стесняются своих физиологических отправ­лений, которые могут быть неприятны мужчинам*. Худож­ницам-лесбиянкам это безразлично, они часто изображают предметы, вызывающие у мужчин не вожделение, а смуще­ние или отвращение, например менструальную кровь. Аме­риканская художница Джуди Чикаго на картине «Крас­ный флаг» изобразила женщину, вытаскивающую из влагалища окровавленный тампон.

v Неумеренная реклама на российском телевидении тампонов и про­кладок, постоянно напоминающая, что у женщин «там» всегда сыро и влажно, вызывает у мужчин смешанные чувства. Судя по имеющимся данным, около 40% мужчин относятся к женским гениталиям r какой-то степени брезгливо. Нужно ли усиливать эти реакции?

Для мужчины это зрелище отвратительно (древние табу на кровь и отождествление ее с «грязью»), а для женщины вполне естественно. Если лес­биянок шокируют картины Тома Финляндского, то их соб­ственные произведения точно так же шокируют эстетичес­ки неискушенных мужчин.

Но оставим художественные образы и обратимся к лес­бийской психологии и стилям жизни.

Первые же сравнительные исследования лесбиянок и ге­теросексуальных женщин показали, что лесбиянки нисколь­ко не более невротичны, чем гетеросексуальные женщины, часто они даже лучше них социально приспособлены¹². С появлением новых методов измерения фемининности, мас­кулинности и андрогинности выяснилась несостоятельность и многих других стереотипов. Во многих исследованиях лес­биянки выглядят более энергичными и самостоятельными, чем обычные женщины, а их сексуальная идентичность, как и у мужчин, зависит прежде всего, от господствующих гендерных стереотипов и соответствующих нормативных ожиданий, причем гендерные/половые свойства для них ча­сто важнее сексуально-эротических. Вместе с тем лесбийс­кая идентичность, как и геевская, не является чем-то мо­нолитным и всегда одинаковым. Хотя типичные «лесбийс­кие автобиографии» большей частью воспроизводят один и тот же тип и процесс развития (непохожесть на других, мас­кулинность, сложные отношения с ровесницами и т. п.), за общими чертами скрываются существенные индивидуаль­ные и социально-классовые различия¹³.

Прежде всего это социально-психологические различия между «буч» и «фем». Это разные типы женщин, с разны­ми потребностями и стилями жизни¹⁴. Поскольку мужепо­добные «бучи» более видимы, массовое сознание склонно принимать за лесбиянок только их. Классическая схема сек­сологии начала XX в.: хищная мужеподобная «извращенка» совращает невинную жертву, полуженщину-полуребенка. Споры о том, является ли разница между «буч» и «фем» врожденной или это просто сексуально-ролевые различия, продолжаются и сегодня. Хотя некоторые радикальные лесбиянки отвергают этот вопрос с порога как нечто оскорби­тельное, он так же правомерен, как обсуждавшийся выше вопрос о психологических особенностях феминизированных мужчин-геев. Не говоря уже о гипотетических, но более чем вероятных связях между телосложением и психикой, мужеподобные девочки имеют гораздо меньше шансов быть принятыми сверстницами и это накладывает отпечаток на все их психическое развитие.

Подавляющее большинство лесбиянских автобиографий написаны именно «бучами», их общим эпиграфом могли бы стать слова: «Я решила, что на свете существуют три кате­гории людей: мужчины, женщины и я»¹⁵.

Как пишет о себе известная американская лесбиянка-фе­министка Джин Кордова, «в тот день, когда я стала девоч­кой, моя жизнь кончилась». На предложение одеть бюст­гальтер она заявила матери, что это самая глупая вещь, ко­торую она когда-либо видела и которая предназначена не для девочки, а для лошади. Маленькая Джин никогда не чувствовала себя девочкой, ее всегда привлекало все маль­чишеское и в то же время она презирала мальчишек за их грубость и умственную неразвитость. «Я рано узнала, что у мужчин есть то, чего мне хотелось, — деньги, власть и жен­щины. Я могла добиться этого по-своему, став бучем»¹⁶.

С возрастом раздвоенность самосознания усиливается противоречивыми материнскими предписаниями: «Не играй с мальчиками!» и тут же: «Почему у тебя нет бойфренда?» Маленьким «бучам» живется значительно труднее, чем ма­леньким «фем», им труднее сойти за «нормальных» и их лег­че «разоблачают». В старших классах хитрая Кордова, вме­сто того чтобы общаться с сексуально озабоченными маль­чишками, подружилась с признанной классной красави­цей. «Позже я узнала, что стать подругой юной королевы — одна из немногих привилегий подростков-бучей. Классные красавицы, которым надоели мальчишки, любят прятаться за грязной рубашкой подруги-буч. Кроме того, тут не было конкуренции. Мы, маленькие бучи, предлагали королевам то, чего те больше всего хотели, — обожание без лапанья». Однако важно уметь соблюсти границы. Девочкам-фем легче сойти за «натуральных», их родители и подруги просто не могут поверить, что они лесбиянки.

Однако различия между «буч» и «фем» не следует абсолю­тизировать. Только треть лесбиянок причисляет себя к од­ному из полюсов. Почти половина лесбиянок считает себя андрогинными, а 19% не находят подходящего определе­ния. Четыре из пяти «фем» и только 23% «бучей» считают, что они могут «сойти» за гетеросексуальных женщин. Соот­ветственно, «бучи» чаще и раньше «фем» открыто деклари­руют свою гомосексуальность и больше представлены в по­литической и общественной сфере.

Как и у остальных мужчин и женщин, телосложение, психология и сексуальное поведение лесбиянок сплошь и рядом не совпадают. По их общепсихологическим свой­ствам, измеренным по методике Сандры Бем, «бучи» выг­лядят более маскулинными, «фем» — более фемининными, а андрогинные лесбиянки — более андрогинными. Однако существенной разницы в социальном происхождении и ста­тусе, телосложении, отношениях с матерью, домашних ро­лях или в сексуальной практике (интенсивность половой жизни, способность испытывать оргазм, инициатива, сек­суальная техника, получаемое удовольствие и выполнение «мужской» роли) между этими тремя типами женщин не выявлено. Внешние формы поведения, одежда, манеры и прочее чаще всего подстраиваются под глубинные психоло­гические свойства.

«Речь идет не о моей одежде, хотя я всегда ясно и опре­деленно выгляжу по-мужски. И не о том, что я не пользу­юсь косметикой или другими женскими ухищрениями, хотя я никогда этого не делаю. Дело не в длине моих волос и не в том, чтобы быть крутой. Моя подруга... гораздо круче меня. Быть «буч» для меня связано исключительно с сек­сом. Я буч, потому что я хочу женщину и могу заставить ее почувствовать это. Мне нужно — и это очень сильная по­требность — быть самым лучшим любовником моей люби­мой. Мне нужно узнать от нее, что пережитое мною в юно­сти поражение, тот ужасный миг, когда я поняла, что ни­когда не буду мужчиной и что в этой культуре я также никогда не стану настоящей женщиной, можно преодолеть с помощью ее удовольствия и моего удовольствия от той ра­дости, которую испытывает она»¹⁷.

«Я всегда страстно любила женщин. Мне нравится, как «фем» идет по танцевальному залу, зная, что все взоры со­средоточены на ней. Я люблю жесткий взгляд в глаза дру­гой «буч», которая оценивает меня как свою соперницу или свое очередное завоевание. Я люблю соблазн в глазах «фем»¹⁸.

Чувства «фем» являются в какой-то степени встречными. Юная героиня рассказа американской писательницы Бет Ньюджент говорит о своей старшей подруге: «Она — моя мать, мой отец, моя сестра, брат, любовница, она — все, в чем, как я думаю, человек вообще может нуждаться»¹⁹. Но хотя эта женщина — все, она не мальчик. Она уверяет, что мальчики «совсем неинтересные и, вырастая и становясь мужчинами, они становятся еще более неинтересными»²⁰. Чтобы проверить это, девушка идет в компанию юных пуэ­рториканцев, но оказывается, они похожи на примитивных стадных животных. Выбранный ею мальчик в машине «про­сто вставляет его и кончает, как мокрый кусок мыла выскальзывает из ладони, и это то, чего мне хотелось». Деф­лорация совершилась, говорить больше не о чем, но какой контраст с нежностью и единственностью старшей подруги! «Единственная плоть — ее плоть, единственное прикосно­вение — ее рука... Она — все, чем я стану, и вместе мы ста­новимся всеми воспоминаниями, когда-либо существовав­шими в мире»²¹.

Не следует думать, что лесбиянка-буч — простое подра­жание мужчине. В отличие от транссексуалок, лесбиянки вовсе не стремятся стать мужчинами или уподобиться им. В начале своей сексуальной карьеры некоторые женщины по неопытности поступают так, наивно думая, что быть «буч» — значит быть заменой мужчины, но из этого, как правило, ничего не получается. Если «буч» начинают вос­принимать как мужчину, она чувствует себя в этой роли так же неестественно и неуютно, как в традиционной женской роли. Не нужна такая имитация и ее партнерше, иначе она нашла бы себе «настоящего» мужчину (что и делают многие бисексуальные женщины).

«Хореография» лесбийских отношений не повторяет гете­росексуальных моделей поведения, ухаживания и т. д. Это специфически женские отношения, со своим особым язы­ком и символикой, которые мужчине трудно понять. Кста­ти сказать, лесбийские пары далеко не всегда соединяются по принципу «буч» + «фем». Две «бучи», как правило, ужиться не могут, но все остальные сочетания вполне воз­можны и сугубо индивидуальны.

Отличия лесбийской любви от разнополой и от мужской²² отражают общие особенности женской сексуальности и сти­ля жизни.

Некоторые исследователи полагают, что женская сексу­альность, в силу ее диффузности, сильнее тяготеет к бисек­суальности, чем мужская*. Количество женщин, считаю­щих себя лесбиянками, обычно вдвое меньше числа муж­чин, считающих себя геями (это верно и для подростков), а женский сексуальный опыт и эротическое воображение чаще бывает смешанным, бисексуальным. Первые девичьи гомоэротические чувства значительно чаще, чем у юношей, имеют скорее сентиментально-романтическую, чем сексу­альную окраску. В то же время девушки, имевшие до 18 лет опыт однополых связей, обычно продолжают его и в старших возрастах, тогда как большинство юношей такие экс­перименты прекращают.

v По мнению Сони Дюринг (During S. Uber sequentielle Homo- und Heterosexualitat. Zeitschrift fur Sexualforschung, 1994. 7 Jg. Heft 3. S. 193— 202), жесткое разграничение гомо- и гетеросексуальности неприменимо ко многим женщинам, сексуальные предпочтения которых являются в какой-то мере сменными, сменяющими друг друга, причем решающее значение в этом «эротическом континууме» имеют не врожденные влечения или импринтинг, а ранние бисексуальные желания и конфликт между сексуаль­ностью и половой/гендерной идентичностью. Женщина, которая не может принять существующую в обществе поляризацию маскулинности и фемининности, может считать свое влечение и к мужчинам и к женщинам эро­тическим. Преобладание того или другого зависит как от детского опыта и индивидуальных свойств, так и от социальных норм и процессов. В част­ности, социальное раскрепощение женщин может облегчать им возможно­сти гомо- или бисексуального выбора не только в юности, но и на поздней­ших этапах жизненного пути. Эта гипотеза требует тщательной проверки.

Взаимоотношения между лесбиянками, как правило, тес­нее и эмоциональнее, чем между гетеросексуальными партне­рами и между «голубыми» мужчинами. Любовь, ласка, эмо­циональная и общая телесная близость для них важнее, чем собственно сексуальный контакт, имитация полового акта.

Большинство лесбиянок определенно предпочитают ста­бильные парные союзы случайным связям. По данным разных опросов, три четверти лесбиянок предпочитают поддерживать стабильные моногамные отношения, основанные на принци­пе сексуальной исключительности, и на самом деле они чаще геев живут парами, сохраняя верность друг другу. При опросе 560 мужских и 706 женских пар так ответили девять десятых женщин и две трети мужчин²³. Количество живущих парами лесбиянок, имеющих сексуальные связи на стороне, большей частью не превышает 20—25%, хотя многое зависит от харак­тера выборки. В крупном опросе американских гомо- и гете­росексуальных пар на вопрос «Если бы у вас не было пары, стали бы вы заниматься сексом с кем-то, кого вы больше ни­когда не увидите?» утвердительно ответили 14% лесбиянок, 20% замужних женщин, 34% гетеросексуальных мужчин и 73% геев²⁴. Общее число сексуальных партнерш в течение жизни у лесбиянок значительно меньше, чем у геев, но больше, чем у гетеросексуальных женщин; две трети имели в течение жиз­ни от 3 до 10, одна треть — свыше 10 партнерш.

По интенсивности (частоте) сексуальных контактов лес­бийские пары сильно уступают геевским, но степень сексу­альной удовлетворенности у них выше. Хотя многие лесби­янки говорят, что хотели бы заниматься сексом чаще, ко­личественная сторона значит для них меньше, чем эмоцио­нальная удовлетворенность совместной жизнью. В этом от­ношении, как и в некоторых других, лесбиянки — типич­ные представительницы своего пола/гендера. В отличие от разнополых пар, где сексуальная инициатива чаще принад­лежит мужчинам, в однополых парах, как мужских, так и женских, обычно соблюдается равенство, навязывать себя партнерше не принято.

Благодаря телесной открытости и повышенной эмпатии, многие лесбиянки получают больше чувственной радости от секса, чем гетеросексуальные женщины. При сравнитель­ном изучении сексуальных реакций и поведения 111 моло­дых (от 20 до 30 лет) немецких лесбиянок и 144 гетеросек­суальных женщин лесбиянки показали более высокую сек­суальную активность и удовлетворенность, чем гетеросексу­альные женщины. Лесбиянки чаще мастурбируют, испыты­вая при этом оргазм (только 4,4% не имели этого опыта). Оргазм с партнершей всегда или почти всегда испытывают 60,8% лесбиянок (против 40,7% гетеросексуальных женщин, 12,3% гетеросексуалок вообще не имели оргазма). Значи­тельно чаще переживают они и так называемую «женскую эякуляцию»²⁵. Дело здесь, по-видимому, не столько в пси­хофизиологических особенностях и не в том, что однопо­лый секс сам по себе «лучше», сколько в том, что лесби­янки придают больше значения сексуальности и добивают­ся удовлетворения своих желаний, тогда как гетеросексуалки часто стесняются их сформулировать и терпят мужскую некомпетентность.

Что лесбиянки делают друг с другом в постели? Мужчи­нам, с их зацикленностью на пенисе, «женский» секс ка­жется «ненастоящим». Но женские сексуальные реакции, даже в разнополых отношениях, отличаются от мужских, в частности они не так сильно локализованы в гениталиях. Иногда это переживается как проблема:

Как мало мне дано для сочлененья с тобою впадин, выступов, пазов. Как мало — только локти и колени — дано креплений. Ненасытен зов вдавиться в поры кожи, в кровоток твой устремиться водопадом горным, извилинами мозга и кишок совпасть, и позвоночники, как корни, переплести, чтоб на двоих— топор... Как мало мне дано природой-дурой: пристраивать в единственный зазор несложную мужскую арматуру.

Однако эта «проблема» вполне разрешима. Сексуально раскрепощенная женщина чувствует и реагирует не только своими гениталиями, но всем телом:

Слава рукам, превратившим шрам

в эрогенную зону;

слава рукам, превратившим в храм

домик сезонный;

рукам, преподавшим другим рукам

урок красноречья —

вечная слава твоим рукам,

локтям, предплечьям!..²⁶

Диффузность женской сексуальности позволяет лесбиян­кам без особого труда компенсировать отсутствие мужского члена. Их сексуальный репертуар почти так же богат, как и репертуар гетеросексуальных женщин. 90% лесбиянок с удовольствием мастурбируют. Широко распространены мануально-генитальные (от 60 до 98% опрошенных) и орально-генитальные (от 60 до 80%) ласки. Реже (порядка 40%) используются дилдо и вибраторы. Около 1% играют в садо­мазохистские игры. Но эти сексуальные техники и игры большей частью не имеют для них, в отличие от мужчин, самодовлеющего значения и выступают скорее как момен­ты общей телесной и эмоциональной близости. Лесбиянки значительно чаще гетеросексуальных и мужских пар целуют­ся и обмениваются другими знаками нежности. Частота пе­реживания оргазма у них такая же или несколько выше, чем у гетеросексуальных женщин, причем оргазм, доставлен­ный партнерше, часто приносит больше удовлетворения, чем собственный оргазм.

Сексуальные проблемы и жалобы лесбийских пар в ос­новном те же самые, что и у гетеросексуальных пар. Толь­ко половина опрошенных в середине 1980-х годов немецких лесбиянок²⁷ сказали, что могут совершенно свободно гово­рить о своих сексуальных желаниях, почти треть имели же­лания, о которых их партнерши не знали. У некоторых пар возникают проблемы с соотношением социального равен­ства и сексуальной взаимности. Встречается и прямое сексуальное принуждение. Так что не во всем виноваты муж­чины.

Вопреки теоретическим ожиданиям и житейскому стерео­типу, средняя продолжительность существования женских пар меньше, чем разнополых и даже геевских. Последнее кажется странным, так как лесбиянки больше ориентирова­ны на моногамный союз. Вероятно, дело в том, что жен­щины придают чрезмерное значение психологическим ню­ансам, на которые мужчины не обращают внимания, и это делает их союзы менее прочными. Кроме того, лесбийские пары, в отличие от геевских, бывают преимущественно закрытыми, измены и похождения на стороне здесь не про­щаются и приводят к разрушению старой и созданию новой пары.

Как и для всех людей, серьезной проблемой для лесбия­нок является старение. На посторонний взгляд, обделен­ные детьми и незамужние лесбиянки кажутся более одино­кими, чем гетеросексуальные женщины. Вспомним мрач­ный образ одинокой старой лесбиянки, нарисованный Ма­риной Цветаевой. Но и тут стереотип не всегда оправдыва­ется. Не у всех гетеросексуальных женщин есть дети, не все лесбиянки бездетны и не все дети приносят матерям ра­дость. Некоторые «сексуально благонадежные» пожилые женщины находят себя не столько в роли матерей и бабу­шек, сколько в труде и общественной деятельности. То же самое, только чаще, делают лесбиянки.

Если же иметь в виду сексуальные отношения, то лесби­янки уверяют, что они находятся даже в выигрышном по­ложении по сравнению с гетеросексуальными женщинами и гомосексуальными мужчинами. Из-за разных темпов старе­ния мужчин и женщин в браке часто возникают дисгармо­нии, когда привычное тело жены уже не возбуждает старе­ющую плоть мужа, заставляя искать утешений на стороне. Пожилой женщине это сделать труднее. Многие люди отка­зываются от чувственных радостей задолго до исчерпания своих психофизиологических ресурсов. Для геев старение — еще более болезненная проблема. Лесбиянкам в этом отно­шении легче. Хотя уровень их сексуальной активности ниже, чем у мужчин, у них нет и ее резкого падения с воз­растом. Молодые «фем» ищут в старших подругах не столь­ко красоту и сексуальную потенцию, сколько жизненный опыт, энергию, уверенность в себе. Властные и сильные женщины бальзаковского возраста имеют здесь своеобраз­ную харизму, которой у них не было бы в другой среде.

«Посмотри-ка, — сказала мне Вика, указывая глазами на проплывающую мимо Женю Дебрянскую, держащую за руку какую-то барышню. — Это моя прошлогодняя любовь. Я была просто без ума от нее. Хотя, если честно, быть без ума от Жени — дело нехитрое, здесь каждая вторая тебе это подтвердит. Все очень просто: она говорит низким голосом, загадочно улыбается, у нее такой волнующий роковой имидж — молоденьким впечатлительным девочкам это нараз «сносит крышу». Стоит только посмотреть Жене в глаза — это глаза человека, повидавшего много всякого разного, но они обещают любовь, фантастическую любовь...»²⁸

Разумеется, девичьи грезы не всегда сбываются. Но дон­жуаны в штанах тоже не всегда оправдывают внушаемые ими ожидания. Как бы то ни было, стареющие «бучи» чув­ствуют себя более уверенно, чем их ровесники-геи. Их реже бросают ради более молодых женщин, да и сами они мень­ше тяготеют к незрелой юности. Недаром многие радикаль­ные лесбиянки непримиримо относятся к геевским увлече­ниям мальчиками-подростками.

Самая сложная проблема лесбиянок — дети. Многие лес­биянки (21% из 706 опрошенных американских пар²⁹) явля­ются матерями, еще больше — хотят ими стать путем искус­ственного осеменения, усыновления или как-то еще. Как показывают многочисленные исследования³⁰, ни стиль их материнства, ни его результаты в принципе не отличаются от того, что делается в обычных разнополых или неполных, «материнских» семьях. Эти качества зависят не от сексуаль­ной ориентации женщины, а от ее индивидуальных особен­ностей.

Разумеется, матери-лесбиянки и их дети имеют свои спе­цифические трудности. Первая проблема — как восполнить недостающее ребенку мужское влияние? — с той же остротой стоит в любой семье, где нет отца, и решается (или не решается) точно так же. В России без отцов растут 14 мил­лионов детей.

Вторая трудность — должна ли женщина рассказать о сво­ей сексуальной ориентации детям, не будет ли это для них психической травмой, смогут ли они понять и принять ее, как эта информация повлияет на их отношения со сверст­никами и т. д.?³¹ Если она решит все скрывать, вся их се­мейная жизнь будет основана на лжи. Разные дети в разных средах реагируют по-разному. «Когда я впервые (в 16 лет) заподозрила, что моя мать — лесбиянка, я была шокирова­на не самим фактом ее лесбиянства, а тем, что я должна соперничать за ее привязанность с другой женщиной. Если бы это был мужчина, соперничества бы не было, потому что я считала нас (себя с мамой и всех женщин) особой и очень специфической группой, отличной от мужчин. По­этому если бы мать любила мужчину, в этом не было бы, так сказать, конфликта интересов»³². Для многих детей главная забота в другом — что скажут их школьные друзья, если узнают? В российских условиях, где человеческой ин­формации об однополой любви почти нет — газеты пишут главным образом об экзотическом сексе, — такие ситуации часто безысходно трагичны, вынуждая женщин скрываться и лицемерить.

Но говорить об этом все равно придется. Женская одно­полая любовь — такая же социальная и психологическая ре­альность, как и всякая другая, и относиться к ней нужно так же тактично и уважительно.