Я прицепила поводок к ошейнику

– Знаю‑знаю. Я твоя хозяйка, потому что вызвала тебя, но ты принадлежишь Амаймону и скоро к нему вернешься.

– Обалдеть, ну как тебе еще объяснить, семафорной азбукой, что ли? Повторяю в двадцатый раз – Амаймон меня выгнал.

Амели издала странный, напряженный вздох, и тут у меня появилось предчувствие, что в моей жизни случилось нечто очень, очень неприятное.

– Ты говорил, что Амаймон выпер тебя из своего легиона, но скоро собирается взять обратно, – медленно, угрожающе произнесла я.

Джим скорчил рожу:

– Ну да, только не успел я к нему вернуться, как ты меня вызвала. Ты привязала меня к себе. Это значит, что я теперь принадлежу тебе.

Предчувствие переросло в ужас, захлестнувший меня с головой.

– Что?!

Джим издевательски ухмыльнулся; клянусь, он мне ухмыльнулся.

– Мы с тобой теперь принадлежим друг другу, детка.

– Он же не может этого сделать, правда? – в отчаянии обратилась я к Амели. – Он не может отказаться вернуться обратно? Мне нужно просто провести ритуал, и он исчезнет, да?

Она покачала головой:

– Каждый демон должен принадлежать какому‑нибудь повелителю – такова их природа. Если вы призвали демона, выгнанного прежним хозяином, он становится вашим демоном. Если вы, конечно, отдали ему соответствующий приказ.

У меня зародилась безумная надежда. Я посмотрела на Джима.

– По‑твоему, слова «Меня зовут Эшлинг. Я твоя повелительница» не считаются?

Сердце мое последовало примеру желудка – превратилось в свинцовый комочек и немедленно ушло в пятки. – О боже! Это значит… Это значит, что я теперь…

– Да, – мрачно подтвердила Амели. – Теперь вы официально повелительница демонов.

Как это ни странно, но я не упала в обморок, не Разразилась слезами и не впала в истерику – даже не вышвырнула Джима обратно в Абаддон, хотя мне чертовски хотелось сделать все это одновременно. Вместо этого я выпила еще несколько чашек кофе, пока Амели искала в своей обширной библиотеке сведения о том, как избавиться от надоевшего демона.

– Боюсь, что это можно сделать, только уничтожив его, больше никак. Хотя у меня есть для вас хорошая новость, – наконец сообщила Амели.

– Говорите скорее, мне в последнее время не хватает хороших новостей, – сказала я, собирая вещи.

– Вы единственный на сегодняшний день Страж который одновременно является супругой виверна и повелительницей демонов.

– Можно считать, что мне повезло, да? Она улыбнулась:

– Повезло – в общем‑то, подходящее слово. Я помахала Амели на прощание и отправилась поиски такси, которое довезло бы меня по указанного ею адресу.

– Метро дешевле, к тому же имеет преимущество – там полно задниц и других интересных мест прямо на уровне носа, – заметил Джим, пока мы шли к оживленной улице, на которой, по словам Амели, находилась стоянка такси.

– У тебя сейчас такие крупные неприятности, что мне кажется, тебе следует помолчать, особенно на улице, – тебя люди слышат.

– Это ты у Венецианца в черном списке, а неприятности у меня?

Я перестала его слушать, сосредоточившись на сочинении речи, с которой обращусь к Венецианцу при встрече. Следовало еще обдумать извинения за то, полиция закрыла его бар (хотя, строго говоря, это была не моя вина), и сообразить, как лучше добиться от него помощи в ситуации с Дрейком, не лишившись при этом чего‑нибудь ценного, например бессмертной души.

К тому моменту, когда такси подкатило к четырехэтажному зданию, располагавшемуся в тихом районе четырнадцатого округа, я хорошенько продумала свою раболепную речь. Вся улица была засажена деревьями; машины проезжали здесь редко, дети бегали взад‑вперед, шумно возились на тротуарах, толкая маленьких старушек в черных шарфах, с продуктовыми сумками в руках. Серый дом, в котором жил Венецианец, ничем не отличался от других парижских домов – каждое третье окно украшал балкончик с черными коваными перилами. Вход – белые двойные двери – находился в нише.

– Выглядит неплохо, – заявил Джим, после того как я расплатилась с таксистом. – Может, он разрешит нам пожить у себя? Это будет приятной сменой обстановки после той дыры, в которой ты зависла.