Меня передернуло. Даже думать не хотелось о том, чтобы жить в одном доме с Венецианцем. У меня было такое чувство, что это просто опасно для жизни

– Эффриим, я приказываю тебе заткнуть пасть до тех пор, пока я не повелю тебе сделать обратное.

Джим, будучи не в состоянии ослушаться прямого приказа, лишь яростно уставился на меня в ответ. Я улыбнулась ему, погладила его по голове и нажала на кнопку звонка.

– И как это я раньше не догадалась? О благословенная тишина!

Джим поднял заднюю лапу и помочился на стену около двери.

– Плохой демон, плохой! – отругала его я и собралась уже потыкать его носом в лужу, но в этот момент Дверь открылась, и я быстро выпрямилась.

Передо мной стояла хорошенькая брюнетка; ее ярко‑розовые губы сложились в недовольную гримасу, которая, как я подозревала, часто появлялась на ее лице. Она хмуро осмотрам меня и Джима. На ней были чулки в сеточку и одеяние из черных кожаных полосок, которое, как я всегда считала, является атрибутом людей, занимающихся садомазохизмом. Самые интимные части ее тела были прикрыты – почти, – но все остальное было выставлено на всеобщее обозрение.

– Out?

– Bonjour. Parlez‑vouz anglais?

– Да, – неохотно призналась она. – Что вам нужно?

– Я хотела бы увидеть Венецианца.

Рука ее стиснула косяк двери, как будто она подумала, что я собираюсь силой ворваться в дом. Ха‑ха. При мысли об этом я чуть не рассмеялась.

– У меня важное дело, – добавила я.

– Он занят медитацией. Венецианец запретил отвлекать его, когда он общается со своими наставниками.

– У меня есть подозрение, что он не будет возражать, если я его отвлеку, – заявила я с высокомерием, которое мне совершенно несвойственно. – Меня зовут Эшлинг Грэй.

Услышав мое имя, незнакомка широко распахнула глаза и молча отступила, жестом пригласив следовать за собой, что одновременно обрадовало меня (я была не такой, как все!) и напугало до смерти (должно быть, Венецианец чертовски хотел меня видеть, если разрешил отвлечь себя от медитации). Мы с Джимом направились за девицей через удивительно светлую и просторную гостиную в уютный садик позади дома. Розовые Губки махнула рукой в сторону небольшого деревянного сооружения, видневшегося за деревьями, рядом с высоким кирпичным забором:

– Он в беседке.

– Спасибо, – ответила я. – Хм… прошу прощения, как ваше имя?

Девушка взглянула на меня с подозрением и отступила на шаг:

– А вам это зачем?

Я подняла руки ладонями вверх в знак мирных намерений:

– Из вежливости. Мне захотелось узнать, кто вы.

– Мое имя – это мое дело, – отрезала она, развернулась на каблуках и вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.

– Слушай, а что я такого спросила? Почему она не сказала мне, как ее зовут? – обратилась я к Джиму.