Глава вторая. Мы спустились в шахту, пошли по штреку

Мы спустились в шахту, пошли по штреку. В глубь годы тянулась железнодорожная колея, электролампы бросали желтые, как осенние листья, круги света на белый доломитизированный, необычайной крепости мрамор – он составлял основу горы. Был пересменок. Не грохотали вагонетки, примолкли перфораторы. В забое мы выключили шахтерские лампочки, прикрепленные к нашим каскам, и в темноте, притаившись, услышали вздохи земли, странные шорохи. Капли подземной воды падали с металлическим звоном; где-то сорвался камень, подпрыгнул, затих…

…Послышались торопливые шаги, и чей-то голос грубо и требовательно произнес:

– Княгиня! Вернитесь! Княгиня…

И проступили сквозь тьму каторжные норы, послышались удары металла о камень, заколыхались призрачные огоньки…

И деревянные салазки, груженные породой, заскрипели рядом…

И песня послышалась, глухая, невнятная, ритмически подчеркнутая звоном кандалов…

И этот крик:

– Княгиня! Приказываю, вернитесь!

Бежала женщина. Она была молода. Шапочка сбилась, разлетались пряди черных ее волос, глаза горели страхом и восторгом, камни осыпались, хрустели под ее исцарапанными сапожками…

– Княгиня! Вернитесь!

…Я включил лампочку.

Был край, слезам и скорби

посвященный

Восточный край,

где розовых зарей

Луч радостный,

на небе том рожденный,

Не услаждал

страдальческих очей;

Где душен был и воздух

вечно ясный