Глава lv

"Король Лир". - Основное настроение. - Хроника, "Аркадия" Сиднея и старинная драма. В "Лире" Шекспир до самого дна измерил взором пучину ужасов, и при этомзрелище душа его не знала ни трепета, ни головокружения, ни слабости. Что-то вроде благоговения охватывает вас на пороге этой трагедии,-чувство, подобное тому, какое вы испытываете на пороге Сикстинской капеллыс плафонною живописью Микеланджело. Разница лишь в том, что здесь чувствогораздо мучительнее, вопль скорби слышнее, и гармония красоты гораздо резченарушается диссонансами отчаяния. "Отелло" можно сравнить с произведением камерной музыки, простой иясной, как ни глубоко потрясает она человеческое сердце. "Лир" - этосимфония для громадного оркестра; все инструменты земной жизни звучат в ней,и каждый инструмент имеет свой особый голос. "Лир" - самая крупная задача, поставленная себе Шекспиром, самаяобширная и самая величественная; вся мука и весь ужас, какие могут вместитьв себе отношения между отцом и его детьми, - все это замкнуто в пятинедлинных актах. Ни у одного из современных писателей не хватило бы духа представитьсебе подобный сюжет, и ни один и не сумел бы справиться с ним. Шекспировладел им так, что у него не чувствуется ни следа хотя бы малейшегонапряжения, потому что на вершине своего творчества он достиг подавляющеговладычества над человеческою жизнью в ее совокупности. Он трактует свойсюжет с превосходством, которое дается душевной гармонией, а между темкаждая сцена так сильно трогает нас, что нам чудится, будто мы слышим,словно аккомпанемент драме, рыдания несчастного человечества, подобно тому,как у берега моря постоянно слышим плеск его и ропот его волн. Какие же соображения заставили Шекспира остановиться на этом сюжете?Драма достаточно громко говорит об этом. Он стоял на вершине человеческойжизни: он прожил около 42 лет, он имел перед собою еще десять лет жизни, ноиз них, наверно, не более шести производительных в духовном смысле. И вот онвзвесил в своей руке то, что делает жизнь хуже смерти, и то, что дает ценужизни, что составляет животворный воздух для наших легких, и что укрепляетнаше сердце и, подобно Корделии, утешает нас в нашей земной скорби, и всеэто направил к катастрофе, производящей такое же величественное впечатление,как кончина мира. В каком настроении приступил Шекспир к этому труду? Что кипело иклокотало в его душе, какие звуки и жалобы раздавались в недрах егосущества, когда он натолкнулся на эту тему? Драма достаточно ясно отвечаетна этот вопрос. Из всех пыток, грубых оскорблении и подлостей, испытанных имдо сей поры, из всех пороков и гнусности, отравляющих жизнь лучших людей,один порок казался ему в этот момент самым худшим, самым отвратительным ивозмутительным из всех, - порок, жертвою которого он был, наверное,несчетное число раз, - неблагодарность. Он видел, что ни одна низость несчитается более извинительной и не находит себе такого широкогораспространения. Кто может сомневаться, что он со своей беспредельно богатой натурой,сущность которой заключалась в том, чтобы, подобно облаку Шелли, постояннодавать, вечно благодетельствовать, без конца изливать свежие потоки нажаждущие растения, - кто может сомневаться, что такой благодетель в самомшироком смысле этого слова постоянно получал в награду самую чернуюнеблагодарность? Мы видели, например, как "Гамлет", до тех пор еговеличайшее произведение, был тотчас же встречен нападками, тем, что Суинбернметко назвал "насмешками, воем, визгом и шиканьем, боязливым тявканьемисподтишка" со стороны мелких поэтов. Жизнь его протекала в театре. Если мыи не знаем этого, то можем легко догадаться, что товарищи, которым онпомогал и для которых он служил примером, театральные писатели, которыевосхищались ею талантом и завидовали ему, актеры, воспитанные на егопроизведениях, для которых он был как бы отцом по духу, старшие из них,которых он поддерживал, младшие, которых он брал под свое покровительство,то отступались от него, то нападали на него с тыла. И каждая новаянеблагодарность потрясала его душу. Долгие годы он сдерживал свое возмущениеи негодование, замыкал его в сердце, старался подавить его. Но он ненавидели презирал неблагодарность более всех других пороков, потому что она делалаего духовно беднее и мельче Шекспир, наверное, не был из числа тех поэтических натур, которыераздают деньги без разбора и легкомысленно благодетельствуют направо иналево. Он был искусный, энергический практик, который, неуклонно преследуясвою цель завоевать себе независимость и поднять гак глубоко павшее значениесвоей семьи, умел наживать деньгу и беречь ее. Тем не менее, достаточноочевидно, что он был таким же отличным товарищем в практической жизни, как иблагодетелем в жизни духовной. И он чувствовал, что неблагодарность делаетего как бы беднее и принижает ею, ибо ему становилось трудно снова оказыватьпомощь, черпая обеими руками из царственных сокровищ своею духа, так как онслишком часто видел обман и вероломство, даже со стороны тех, для которыхбольше всего делал и в кого больше всего верил. Он чувствовал, что еслисуществует какая-либо низость, могущая довести до отчаяния, мало того, добезумия человека, на которого она обрушивается, то это - чернаянеблагодарность. В таком настроении перелистывает он однажды, по обыкновению, своюлюбимую холишнедовскую хронику и встречает в ней историю короля Лира,великого расточителя. В том же настроении прочитывает он старую пьесу окороле Лире, написанную в 1593-1594 гг. и носившую заглавие "ChronicleHistory of King Lear". Здесь нашел Шекспир то, что ему было нужно, наполовину сформованнуюглину, из которой он мог создать статуи и группы. Здесь, в этой кое-какдраматизированной хронике об ужасающей неблагодарности, была тема, которуюему хотелось разработать. И он полюбил этот сюжет и долго носил в своей душе, пока не придал емуновой жизни. Мы имеем полную возможность определить то время, когда Шекспир работалнад "Королем Лиром". Если бы из других доводов не было ясно, что пьеса немогла быть написана ранее 1603 г., то мы узнали бы это из того факта, что вэтом году вышла книга Гарснета "Изложение папистских козней", откуда Шекспирзаимствовал имена некоторых дьяволов, упоминаемые Эдгаром (III, 4). С другойстороны, она не могла возникнуть позже 1606 г., так как в этом году, 26декабря, она была уже представлена перед королем Иаковом. Мы видим это изтого, что 26 ноября 1607 г. она была внесена в каталог книгопродавцев сприбавлением следующих слов: "играна перед его королевским величеством вУайтхолле, в прошлое рождество, в день св. Стефана". Впрочем, мы можем ещеточнее определить тот момент, когда она была создана поэтом. Когда Глостер(I, 2) говорит об "этих последних затмениях", то он, без сомнения,подразумевает солнечное затмение, бывшее в октябре 1605 г.; дальнейшие жеего слова о "коварстве, несогласии, измене и разрушительных беспорядках"намекают, по всей вероятности, на открытое "большого порохового заговора" вноябре 1605 г. Следовательно, работать над "Лиром" Шекспир начал в конце 1605 года. Сама фабула была старинная и хорошо известная. Впервые изложил ее налатинском языке Джеффри Монмоут в своей "Historia Britonum", впервые наанглийском языке Леймон в своем "Brut", приблизительно в 1205 г.; онаявилась первоначально из Уэльса и носит решительно кельтский отпечаток,который Шекспир, со своим тонким пониманием всех национальных особенностей,сумел сохранить и углубить. У Холиншеда Шекспир нашел все главные черты рассказа. Здесь Лейр(Leir), сын Бальдуда, правит Британией в то время, когда в Иудее царствовалИоав. Трех дочерей его зовут Гонерилья, Регана и Корделия (Cordeilla). Онспрашивает их, насколько сильна их любовь к нему, и они отвечают так, как втрагедии. Корделия, изгнанная отцом, вступает в брак с одним из королейГаллии. После того как две старшие дочери начали дурно обращаться с Лейром,он ищет приюта у нее. Она и ее супруг снаряжают войско, отплывают в Англию,разбивают войска старших сестер и вновь водворяют Лейра на его престоле. Онцарствует еще два года, затем Корделия наследует корону. Это происходит "за54 года до основания Рима, когда Урия царствовал в Иудее, а Иероваам вИзраиле". Она правит королевством в течение пяти лет, но затем, по смерти еесупруга, ее племянники восстают против нее, опустошают большую часть страны,берут в плен королеву и держат ее под строгой стражей. Она же, имевшаямужественную душу, до такой степени томится по свободе, что сама лишает себяжизни. Шекспир не удовольствовался основными чертами, найденными им в этомсказании. Представления и мысли, которые оно вызвало в нем, побудили егопоискать дополнительного для действия элемента в истории о Глостере и егосыновьях, взятой им из появившейся не более как лет за двадцать перед темкниги Филиппа Сиднея "Аркадия". В историю о великом расточителе, которомудочери платят неблагодарностью после того, как он удалил от себя добруюдочь, он вплел историю о прямодушном герцоге, поверившем клевете и изгнавшемдоброго сына, между тем как дурной сын повергает его в то ужасное положение,когда у него вырывают глаза из орбит. У Сиднея несколько принцев, внезапно застигнутых бурей в королевствеГалации, укрываются от нее в пещере, где встречают слепого старика имолодого человека, которого старик тщетно упрашивает отвести его на горнуюкручу, откуда он мог бы броситься вниз и покончить с жизнью. Старик былпрежде королем Пафлагонии, но вследствие "жестокосердной неблагодарности"своего побочного сына лишился не только царства, но и зрения. Этот бастардимел когда-то на него роковое влияние. По его требованию отец отдал своимслугам приказ завести в лес его законного сына и умертвить его там. Тотспасся, поступил на военную службу в чужой стране, отличился своимиподвигами, но, услыхав о том, что пришлось выстрадать его отцу, он поспешилназад, чтобы быть старику опорой, и теперь, против своей воли, собирает надего головой горящие уголья. Старик просит иностранных государей предатьгласности его судьбу для того, чтобы события его жизни могли послужить кславе его почтительного сына, славе, являющейся единственной наградой,которой тот может ожидать для себя. Старинная драма о Лейре, которую Шекспир счел нужным прочитать,придерживалась одной только хроники Холиншеда. Эта драма поучительна длятого, кто пытается измерить объем гения Шекспира. Это - наивноепроизведение, в котором грубые контуры основного действия, знакомые нам потрагедии Шекспира, растянуты в драму, лишенную глубины. Эта пьеса относитсяк трагедии Шекспира, как мелодия к шиллеровской оде "Гимн к Радости", еслииграть ее одним пальцем, относится к Девятой симфонии Бетховена. Да и этосравнение делает, пожалуй, чересчур много чести старой драме, так как в нейесть лишь намек на мелодию.