Пожизненная депривация

Дети не только беззащитны, но и бесправны. Хотя во многих странах при­няты специальные законы, охраняющие их жизнь и права, в семье по отноше­нию к ним часто допускается произвол и насилие. В семьях, где родители не хо­тят или не могут взять на себя ответственность за воспитание детей, они стал­киваются с явлениями проституции, тунеядства, воровства, стяжательства. Дети часто подвергаются насилию, избиениям, унижению человеческого достоин­ства, находятся на грани безнадзорнос­ти. В концентрированном виде пороки родителей проявляются на детях в не­полных и конфликтных, стоящих на гра­ни развода семьях.

Депривация обозначает отсутствие условий для полноценной жизни и удов­летворения базовых потребностей, кото­рое оборачивается множеством хрони­ческих последствий, ущербным развити­ем, отклонениями в эмоциональном и интеллектуальном развитии, нарушени­ем социальных контактов. Английский термин deprivation происходит от латинского слова deprivatio (потеря, лишение), появившегося в позднем Средневековье, поначалу — в церковном обиходе, и означавшего лишение духовного лица бенефиция (до­ходной должности). Слово постепенно проникло во многие европейские язы­ки и ныне широко употребляется в повседневной речи. Например, англий­ский глагол to deprive означает лишить, отнять, отобрать, причем с сильным негативным акцентом — когда имеют в виду не просто забрать, а лишить чего-то важного, ценного, необходимого (строчка из популярной песни: You deprived me of my rest — Ты лишила меня покоя)². В научной литературе депри-вацию первыми начали использовать физиологи в первой половине XX в.

В зависимости от того, чего именно лишен человек, различают разные виды депривации: двигательную, сенсорную, информационную, соци­альную, материнскую и др.

Термином пищевая депривация они обозначали принудительное голода­ние, двигательная депривация — лишение возможности двигаться. Если че­ловек долго не спит, как это часто бывало в период боевых действий, у него не удовлетворяется важная жизненная функция и происходит множество

Раис Ф. Психология подросткового и юношеского возраста. СПб., 2000. С. 447—448. Степанов С. Истоки нищеты душевной // Школьный психолог. 2002. № 10.

нарушений в организме. Но и психике приходится несладко: происходит снижение рационального, волевого контроля за своими мыслительными процессами, утрата критичности по отношению к воспринимаемым внеш­ним стимулам и даже возникновение галлюцинаций (зрительных, слуховых и др.). Вследствие недостатка еды и сна высшие отделы мозга затормажива­ются. Политики использовали подобные депривации в качестве пытки над своими врагами, а религиозные деятели — как процедуру духовного очище­ния. На том и покоятся многочисленные посты — лишение верующих пол­ноценного питания, т.е. пищевая депривация. Столь же давнюю историю имеет практика использования так называемой сенсорной депривации, при­чем с той же целью. Испокон веку подвижники любого культа стремились к уединению, уходу от мира, добровольно заточали себя в пещеру, келью, скит. Тем самым они фактически сокращали поступающий к органам чувств по­ток сенсорных стимулов.

Ситуация сиротства и пребывания ребенка в детском доме исследова­телями считается разновидностью депривации, поскольку дети здесь, в от­личие от обычных домашних условий, лишены ряда фундаментальных ус­ловий, необходимых для формирования полноценной личности. Скажем, вокруг них не суетятся мама с папой, бабушки и дедушки, другие родствен­ники, которых социологи относят к первичным социализаторам. У них даже нет дворовых ребят из других семей, составляющих привычное окружение городских подростков, так как нет и других семей. Все детдомовцы живут одной большой коммуной, где роль взрослых выполняют не их родственники, а совсем чужие люди — за определенную плату и с формальным отношением к своим обязанностям. А это означает, что первичные, непосредственно-личные отношения сразу же заменяют­ся вторичными, служебно-должностными. В малом возрасте такая подмена особенно опасна. Дети еще не знают, какими должны быть эти самые доверительные отношения, из чего они состоят, что в них допустимо и что не допускается, как выражают ласку и любовь в отличие, скажем, от сек­суальных отношений, как должны строиться отношения между любящей матерью и любимой дочерью. Ничего этого им не показывали.

Правда, воспитатели интерната или детдома могут рассказать им об этом, но продемонстрировать подобное на личном примере они не способны — это не их родные дети. И как бы искренне воспитатели ни выполняли свою роль, эта роль останется навсегда социальной, служебно-производственной. Вот и получается, что повзрослевшие детдомовцы, образовав собственную семью, не знают, как строить доверительно-личные отношения между суп­ругами, между родителями и детьми. В их головах место непосредственно личных отношений уже занято другими — опосредованно безличными, теми самыми, которые демонстрировали нянечки и воспитатели детдома, разыг­рывая искренних мамаш, беспокоящих о чужих детях якобы как о своих собственных. Хорошо, если дети заметят подмену и примутся искать истин­ную норму человеческих взаимоотношений. А если нет? Они так и будут думать, что формальные взаимоотношения между супругами, родителями и детьми и есть те самые неформальные, доверительные, которые так нужны человеку и во взрослом, и в детском возрасте.

Депривация как недостаточность — это всегда отношения дефицита. Специалисты так прямо и заявляют: отношения сиротства изначально на-

делены свойством «дефицитарности», лишения ребенка чрезвычайно важ­ного для нормального роста и развития компонента — полной родительс­кой семьи³. Иные условия — иные и последствия. Не хватает родительской семьи в начале жизненной карьеры — неумение ее создавать в середине жиз­ненного пути, и частенько нелепое завершение этого пути — вновь в сирот­ском приюте, но теперь уже для престарелых. Произведения европейской классики ярко высвечивают подобные жизненные стратегии, характерные для Европы XVIII-XIX вв.

По существу дефицитарность, появившаяся в начальной точке жизнен­ного пути, не исчезает и в конце. Даже если у воспитанника сиротского при­юта, интерната или детского дома по­является своя собственная семья, его память всегда будет хранить зияющую пустоту — отсутствие родительской се­мьи. Когда он будет показывать семей­ный альбом знакомым или друзьям своих детей, в нем не будет бабушек и дедушек. Они не придут отмечать се­мейные праздники, к ним летом не от­правишь детишек. Отсутствие третье­го поколения — своих собственных бабушек и дедушек — огромная брешь не только в человеческой судьбе, но и в процессе социализации. Детьми си­роты не знали, как ведут себя мама и папа, повзрослев, они не могут пока­зать своим детям, как ведут себя ба­бушки и дедушки. А те, в свою очередь, не способны этому научиться на живых примерах. Какими они сами станут бабушками и дедушками?

Таким вот способом депривация — лишение или ограничение возможнос­тей удовлетворения жизненно важных потребностей — сопровождает челове­ка всю его жизнь. Другие жизненно важные потребности, при их отсутствии, с течением времени можно заменить или удовлетворить. Сейчас вы голодны, но через час-два вы нашли пищу и удовлетворили жизненно важную потреб­ность. То же самое можно сказать о жажде, сексуальном голоде, крыше над головой, отсутствии друзей или денег. Подобный дефицит всегда можно вос­полнить. Но только не отсутствие родителей. Этот дефицит человек уже ни­когда не восполнит. Можно быть бедным или даже очень бедным, но затем разбогатеть и дефицит заменить избыточностью. Но нельзя, лишившись се­мьи, вновь ее обрести на более поздних фазах жизненного цикла. Родительс­кую семью можно заменить суррогатом, т.е. теплом других людей, ставших тебе такими же близкими и родными, как собственные родители, но этих последних в строгом смысле никто заменить не сможет. Перед нами пожиз­ненная депривация.

Преодоление трудностей социализации детей-сирот: Учеб. пособие. Ярославль, 1997. С. 10.

В трудах российских и зарубежных психологов показано, что в условиях детского учреждения интернатного типа формируется совершенно иной, в отличие от условий семейного воспитания, тип личности ребенка⁴. Это де-фицитарный и депривированный ребенок — необласканный, недолюблен­ный, несоциализированный. У него всего не хватает и нет ничего в избыт­ке. Может быть разве что чрезвычайной обиды на судьбу. Ведь он видит ок­ружающих детей — с мамами и папами, бабушками и дедушками. Сирота сравнивает их с самим собой и формирует устойчивый комплекс неполно­ценности. Это еще один синдром существования депривации.

Отсутствие родительской заботы, умаление прав детей специалисты име­нуют социальной депривацией. Если нет обоих родителей, то это сиротство и полная депривация. Когда не хватает, т.е. отсутствует один из родителей, то в зависимости от того, кто именно от­сутствует, говорят о патернальной депривации (нет отца) или материнальной депривации (нет матери). То и другое мы относим к частичной депривации. Она возникает в так называемых неполных семьях. Получивших свое назва­ние из-за того, что в семье отсутствует один из родителей, который мог уме­реть либо оставить эту семью ради создания новой семьи. Поскольку один из родителей все-таки есть, подобная ситуация принципиально отличается от сиротства. Оставшийся родитель взваливает на свои плечи дополнительную нагрузку и превращается в сдвоенного социализатора: чаще всего мать в не­полной семье выполняет свою собственную воспитательную функцию и роль мужчины-социализатора. Удачной или неудачной в конечном итоге получа­ется социализация в неполной семье — это уже другой вопрос. Чрезвычайно важно, что родительская социализация в неполной семье есть, как есть в ней бабушки и дедушки (со стороны оставшегося родителя). В этом стоит видеть еще одно отличие частичной депривации от полной.

Как показывают эмпирические исследования, материнская депривация {maternal deprivation) тяжелее отражается на раннем развитии ребенка, когда формируются двигательные и сенсо-моторные функции, а патернальная деп­ривация (paternal deprivation) — на поздних этапах взросления, когда ребенок начинает поиск своего места в обществе, когда происходит выбор и освоение профессии, создание социального капитала (совокупности связей и зна­комств). Этими вопросами на протяжении всего XX столетия (первая публи­кация появилась в 1938, а последняя — в 1989 г.) занимался известный психо­лог и педагог Джон Боулби (1907—1990)⁵. В своей ранней теории (1959) он выделял три стадии, через которые проходит детская депривация (табл. 27): протеста, отчаяния (despair) и отчуждения (detachment). По начальным буквам английских терминов она получила название теории PDD. Оставленный ма-

⁴ Лангмейер Й. Психическая депривация в детском возрасте // Лишенные родительского попечи­
тельства: Хрестоматия / Ред.-сост. B.C. Мухина. М., 1991. С. 205—213; Мухина B.C. Особенности
развития личности детей, воспитывающихся в интернатных учреждениях // Воспитание и раз­
витие детей в детском доме. М., 1996. С. 7—11; Прихожан A.M. Психология неудачника: Тренинг
уверенности в себе. М., 2000; Психическое развитие воспитанников детского дома / Под ред.
И.В.Дубровиной, А.Г. Рузской. М., 1990.

⁵ После смерти Боулинга в 1990 г. возникло и распространилось по всему миру движение последо­
вателей, известное под именем «Post-Bowlbyian», или «Neo-Bowlbyian».

терью ребенок сначала плачет и выражает агрессию (протест), затем он стра­дает и отчаивается, наконец, становится совершенно равнодушным ко всему.

Социальная депривация — отсутствие родительской заботы, умаление прав детей

Таблица 27 Теория депривации Дж. Боулби

Протест	Плач и слезы как симптомы стресса; поиск фигуры, к которой можно привязаться и найти укрытие; мольба о помощи.
Отчаяние	Страдание, тяжелое горе, глубокая печаль, переходящие в апатию и подавленность.
Отчуждение	Равнодушие, вошедшее в привычку и ставшее постоянным состоянием души; утрата иллюзий и идеалов, холодность в ответ на проявление заботы и доброты

Источник: Bowlby J. Separation anxiety // Int. J. of Psychoanalysis. 1960. №41. P. 89—113.

Проблемы детской депривации Дж. Боулби рассматривал как с теорети­ческой, так и с практической точек зрения, поскольку много лет прорабо­тал в лучших американских клиниках, госпиталях и лабораториях. Он от­крыл много удивительных и на первый взгляд парадоксальных особеннос­тей этого феномена, а также механизмов, при помощи которых дети пытаются компенсировать дефицит или полную утрату родительской люб­ви. Так оказалось, что нарцисцизм, т.е. любование собой — это всего лишь механизм психологической защиты и попытка ребенка таким способом вос­полнить недостаток материнской любви⁶. Так что самолюбование — всегда суррогатная материнская любовь.

Боулби полагал, что привязанность (attachment) матери и ребенка биоло­гически запрограммированна, вот почему он много времени уделил установ-

Bowlby J. Grief and mourning in infancy and early childhood // The Psychoanalytic Study of the Child, 1960. № 15. P. 9-52.

лению этологических, заложенных в нашем животном прошлом, корней это­го феномена — приобретения и утраты привязанности. У людей она имеет не только биологическое происхождение, но исполняется автоматически, закрепляется на подсознательном уровне, поэтому утрата материнской люб­ви особенно глубоко травмирует маленького человечка. В тот период он не может компенсировать ее какими-то рациональными механизмами или во­левым усилием, на что способен взрослый человек. Психоанализ Фрейда, послуживший одним из теоретических источников, подсказал Боулби мно­жество оригинальных идей и способов их теоретического доказательства. Привязанность к матери нужна беспомощному ребенку именно потому, что

он беспомощен. Получив материнскую защиту вовремя, он обучается тому, чтобы и себя умело защищать. Лишен­ ный ее, ребенок оказывается совер­шенно безоруженным перед внешним миром. Особенно остро ребенок нуждается в материнской любви в первые 18 месяцев своей жизни. Получив ее в достаточном объеме, ребенок учится сквозь эту призму формировать доверительно личные отношения и с бли­жайшим окружением. Поначалу это небольшой круг людей из 4—5 родствен­ников. Сбои в связке мать—ребенок немедленно сказываются на качестве со­циальных отношений со всеми другими людьми. Часто трагически и необра­тимо. Дж. Боули назвал подобный феномен принципом монотропии (monotropy — однопутка, моноканальность, т.е. «одноколейная» разверну­тость внимания ребенка исключительно на свою мать).

Из множества фактов и гипотез у Боулби сформировалась теория привя­занности (Attachment Theory), считающаяся ныне классической в области детской психиатрии. Изложенная в трехтомнике, она стала настоящим на­учным бестселлером⁷.

Специалисты установили, что у детей негативным последствием депри-вации является задержка в развитии речи, освоении социальных и гигиени­ческих навыков, развитии тонкой моторики, интеллекта.

Социализация детей затруднена в семьях, где дети рождаются вне брака либо их появление было нежелательным. Родители вымещают на них жиз­ненные неудачи, ошибки, пороки. Практически в социальной изоляции находятся дети-инвалиды. Около миллиона школьников с дефектами раз­вития лишены возможности получить какое-либо образование.

В последнее время возрос интерес ученых к изучению проблем деприва-ции, особенностей развития ребенка, лишенного родительского попечения. Изучаются особенности психического развития ребенка в условиях материн­ской депривации, при помещении в учреждения интернатного типа, различ­ные аспекты социального сиротства, практические аспекты социально-тру­довой адаптации, подготовки к семейной жизни, жизненному и професси­ональному самоопределению, социально-педагогической адаптации в учреждениях профессионального образования, многочисленные работы по­священы защите прав детей-сирот⁸.

⁷ Bowlby J. Attachment: Attachment and Loss. Vol. 1. L., 1969; Idem. Separation: Anxiety and Anger, Vol. 2.

L., 1973; Idem. Loss: Sadness and Depression, Vol. 3. L., 1980. ^s Семья Г.В. Социально-психологические проблемы сиротства и стратегия помощи (http://www.inguk.ru).