Возникновение и развитие мировой социалистической системы, её влияние на ход национально-освободительных процессов в странах Востока

Возникновение после второй мировой войны мировой социалистиче-ской системы во главе с Советским Союзом также явилось одним из важней-ших факторов, предопределивших крушение колониальной систе­мы управ-ления и эксплуатации. К концу войны и особенно после её окончания СССР имел намного больший вес в мировых делах, чем ко­гда-либо в истории. Народы Советского Союза и вооружённые силы СССР сыграли решающую роль в разгроме держав «оси», особенно на европейском театре военных действий. Советский Союз принял актив­ное участие в создании Организации Объединённых Нации и стал од­ним из пяти постоянных членов высшего органа ООН — Совета Безо­пасности, получив тем самым статус великой мировой державы. Пря­мим следствием победы СССР во второй мировой войне в усиления его авторитета на международной арене был подъём национально-освободительных, антифашистско-демократических и антикапиталис­тических. движений как на Западе, так и на Востоке. В ряде стран Центральной и Восточной Европы, таких как. Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия и Албания в 1944 - 1949 гг. произо-шло установление режимов «народной демократии», принявших впоследст-вии в основном просоветскую модель общественно-полити­ческого и социа-льно-экономического развития. В октябре 1949 г. в восточной части Германии возникла Германская Демократическая Республика. Сдвиг влево наблюдался и в некоторых странах Запад­ной Европы, особенно во Франции и Италии, чьи политические режимы до 1947 - 1948 гг. были схожи с восточ-ноевропейскими. Не ме­нее интересные события происходили и вАзии. В ре-зультате победы Августовской революции во Вьетнаме, 2 сентября 1945 г. состояло­сь провозглашение независимости и суверенитета. Демократической Республики Вьетнам. Спустя три года в северной части Корейского полуост-рова была создана Корейская Народно-Демократическая Рес­публика. Это произошло 9 сентября 1948 г. Однако наибольшее зна­чение в вышеуказан-ный период времени имели победа КПК в ходе тре­тьей гражданской войны в Китае, крах режима Чан Кайши в матери­ковой части страна и образование 1 октября 1949 г. Китайской Народной Республики. Величайшая страна Азии, первая по численно­сти населения страна мира стала союзницей СССР. По существу это означало установление своеобразного паритета в биполяр-ной систе­ме послевоенного устройства мира, основными участниками кото-рой были СССР и США. К началу 50-х гг. XX века социализм марксистс­кого образца действительно превратился в мировую систему, в кото­рую входило более трети населения земного шара.

Каково же было влияние мировой социалистической системы на ход национально-освободительных процессов в странах Востока? Как известно, распад колониальных империи пришёлся на период «холод­ной войны», жёсткой конфронтации двух систем — социалистической и капиталисти-ческой. Вполне понятно и естественно, что сразу же был поставлен вопрос: как рассматривать сам факт появления целой группы таких государств, как молодые независимые государства Азии и Африки, которые явно не укла-дывались в бескомпромиссную схему «двух лагерей»? Ведь эта группа не могла быть отнесена ни к социалистическому, ни к империалистическому лагерю. Более того — она сама декларировала своё нежелание примыкать к какому-либо ла­герю. Было поднято знамя Бандунга, провозглашена афро-азиатская, а затем и трёхконтинентальная солидарность, образовалось Движение неприсоединения. На Бандунгской конференции стран Азии и Африки состоявшейся 18 - 24 апреля 1955 г. в Индонезии социалистические страны были представлены только двумя делегациями — КНР и ДРВ, они были в явном меньшинстве /всего в конференции участвовало 29 государств/. Главе китайской делегации Чжоу Эньлаю даже при­шлось переписывать заранее подготовленный текст своего выступле­нии, сделав в основном упор на вопросах единства и солидарности стран Азии и Африки, а также на общих проблемах объединявших эти страны. Это был вынужденный шаг, поскольку большинство участников конференции было настроено откро-венно антикоммунистически.

Учитывая выше сказанное, советское руководство вынуждено было признать существующий порядок вещей, однако от своих замы­слов распро-странить влияние мировой системы социализма на моло­дые независимые государства Азии и Африки не отказалось. У нас стали говорить о том, что существуют две системы мирового хозяй­ства /это сфера экономическая/, но в политическом плане такого жёсткого дуализма нет: наряду с двумя лагерями имеются страны, стоящие как бы где-то посередине. Но подразумевалось, что это - дело временное. Ведь в «мировом масштабе» по прежнему господство-вал принцип «кто - кого», по существу неотделимый от другого: «кто не с нами — тот против нас». Это же убеждение разделялось и на Западе — вспомним того же Д.Ф.Даллеса с его тезисом о том, что нейтралитет амо-рален: либо вы со «свободным миром», либо с «безбожным коммунизмом».

Временность, недолговечность существования неких «промежу­точных зон» должна была логически вытекать как, из социально-эко­номических, так и идеологических предпосылок. Поскольку у нас считалось, что время капи-тализма во всемирно историческом мас­штабе уже прошло и человечество живёт в эпоху перехода от капи­тализма к социализму, казалось естествен-ным, что отсталые страны «опоздали сесть на уходящий поезд». Советское руководство всерь­ёз полагало, что, во-первых, поскольку капитализм не способен решить тяжелейшие насущные проблемы освободившихся стран, народы этих стран именно поэтому отвергают капиталистические методы пре­одоления отсталости и зависимости, во-вторых, эти народы, пробудив-шись, придя в движение, уже не удовлетворятся достижением на­циональной независимости, а «сходу» переведут национально-осво­бодительное движение в русло глубоких социальных преобразований и, в-третьих, мировая система социализма, ставшая ведущей, наибо­лее могущественной силой мирового развития и идущая от успеха к успеху, уже самим фактом своего существо-вания революционизирует развивающийся мир, подаёт ему вдохновляющий пример, указывает на новые ориентиры, оказывает ему неоценимую помощь в борьбе с им­периализмом и колониализмом.

Национально-освободителъное движение рассматривалось как один из потоков мирового революционного процесса, один из важней­ших факторов сокрушения империализма и соответственно — как ес­тественный союзник мирового социализма. Это движение, выполнив­шее свою первоочерёдную задачу — добиться политической незави­симости, всё в большей степени, как считалось у нас, приобретало черты социальной революции, призванной спрямить ход историческо­го процесса, вывести отставшие в своём развитии страны к «пере­довым формам общественного устройства».

В плане реальной политики развивающийся мир рассматривался как наиболее слабое звено капиталистической системы, её уязвимое «мягкое подбрюшье». В военных терминах наш подход можно было бы описать так: идёт позиционная война, обе стороны сидят в своих траншеях, Европа жёстко разделена: «там» пока, что не видно приз­наков близкой революции, зато «здесь» контрреволюция не пройдёт. А вот «третий мир» — это поле открытой, маневренной войны, некая «серая зона», где можно /и нужно/ осуществлять прорывы, подрывая цитадель мирового капитализма.

В целом, поскольку всё политическое мышление базировалось на идее борьбы двух систем: на мировой арене, «третий мир» с его колоссальными людскими и природными ресурсами представлялся уве­систой гирей, на чью чашу весов эта гиря ляжет — тот получит серьёзное преимущество. Конечно, мы не разделяли идеи товарища Мао Цзэдуна о том, что «мировая деревня» /бывшая колониальная периферия/ окружит «мировой город» /капиталисти-ческий центр/ и вынудит его капитулировать, но всё же мыслилось, что если импе­риализм лишится своих тылов в «третьем мире», это станет существен-ной предпосылкой его тотального краха: ведь он и так понёс «невосполни-мый ущерб» в результате распада колониальной системы.

Поэтому распространение прогрессивных общественных тенден­ций в развивающихся странах — что в рамках практической политики было неот-делимо от роста советского государственного влияния— всегда рассматри-валось как исключительно важная задача. Особенно это относилось к геополитически значимым для нас регионам, в час­тности к Ближнему Востоку. При этом как-то упускалось из виду, что времена изменились и Ближний Восток, если и не в стратегиче­ском, то, во всяком случае, чисто в экономическом плане для нас, по существу, не так уж и важен. Ведь в эпоху межконтинентальных ракет прежние понятия, такие, как плацдармы, военные базы, союзы, начинают утрачивать своё былое значение. А проблема овладе-ния не­фтью Персидского залива для нас и вовсе не актуальна, как бы об этом и не разлагольствовал В.В.Жириновский. Фактически оставалась лишь идеологическая сторона дела: но именно она в период, когда государст-венные отношения были насквозь «идеологизированы» приобретала решающее значение.

Считалось само собой разумеющимся, что в «третьем мире» на­до уси-ленно продвигать нашу политику и идеологию. При этом вряд ли думали о том, во что это выльется и что конкретно это даст самим народам развиваю-щихся стран, да и вообще — станет ли от этого ближе победа социализма в мире. Ведь, по сути дела, кате­гориями «мировой революции» никто не мыс-лил уже с 20-х - 30-х гг. XX века. Положено было считать, что крушение «загнивающего капи­тализма» не за горами, но когда именно и как это произойдёт — практически никого не занимало. Тоталитарно-бюрокра-тическая система, неотделимая от таких явлений, как «показуха», приписки и прочее, была заинтересована не столько в сути мировых процессов, сколько в их благополучной видимости. Например, на очередном партийном съезде генеральному секретарю ЦК КПСС надо было под­тверждать, что «идеи социализма шагают по планете» или что-либо в этом роде. Приход к власти в какой-либо отдалённой африканской стране политиков, декларирующих курс на социализм, сразу же рас­сматривался как очередной успех, независимо от того, на чём та­кие деклараций основывались. Численность компартий в развивающих­ся странах считалась серьёзным и важным показателем. Когда неко­торые из них терпели крах, подвергались разгрому, как это было с ком-партией Индонезии, то никто за это не отвечал, всё как бы списывалось по графе убытков. В политической бухгалтерии важно было, чтобы на каждый данный момент «силы прогресса» оказывались более мощными, чем «силы реакции». «Временные неудачи» никого не должны были смущать — всегда находились спасительные формулы о «трудностях роста», о «двух тенден-циях в любом явлении» и т.д., не говоря уже о «происках империализма», подрывной деятельности спецслужб и заговорах.

Тем не менее многие из решений, принимавшихся по вопросам, связанным с нашими отношениями с «третьим миром», были объектив­но достаточно разумными и полезными для развивающихся стран. Если гово-рить, например, об экономической помощи развивающимся странам, то нельзя преуменьшить или зачёркивать её значение для определён­ного периода развития этих стран. Речь идёт не только о таких из­вестных гигантах, возведённых, при нашем участии, как Аньшаньский, Уханьский, Баотоуский металлургические комбинаты, Чаньчуньский автомобильный и Лоянский тракторный заводы в Китае, Бхилайский и Бокароуский металлур-гические комбинаты, заводы тяжёлого машино­строения в Ранчи, горношах-тного оборудования в Дургапуре и элек­тромашиностроительный в Хардваре в Индии, Асуанский гидроэнерге­тический комплекс в Египте, нефтепере-рабатывающие комплексы в Ираке или тракторосборочное предприятие «Назрет» в Эфиопии. Нельзя отрицать, что Советский Союз действительно помог многим странам заложить основы экономики современного типа.

Наши кредиты, пре­доставлявшиеся под низкий процент на довольно боль-шой срок, а не­редко и безвозмездно, выручили некоторые из развивающихся стран на весьма тяжёлом начальном этапе становления независимой эконо­мики. Одним из наиболее ярких примеров успешного экономического сотрудничества являются вши отношения с Индией, о которых ин­дийцы и сейчас говорят с теплотой и благодарностью. Другое дело, что по мере повышения уровня развития освободившихся стран они испытывали всё большую потребность в сложной технологии такого типа, которую мы уже были не в состоянии им предоставить, В этой области мы чем дальше, тем больше обнаруживали свою неспособность конкурировать на равных с развитыми капиталистическими государст­вами. Для ряда стран, особенно ближневосточных, Советский Союз всё больше превращался в основном в поставщика оружия.

В политическом плане наш «прорыв» в развивающийся мир безу­слов- но связан с именем Н.С.Хрущёва. Смело порвав со сталинскими догмами, Хрущёв протянул руку помощи новым, утверждавшимся у вла­сти силам революционно-националистического и революционно-демо­кратического типа. Стали нашими союзниками, провозгласили курс на социализм президенты Египта и Алжира Г.А.Насер и А.Бен Белла. Той же ориентации придерживались пришедшие к власти бирманские, сирийские, ганские, гвинейские и другие лидеры. В последующем, в качестве идеологии взяли на вооружение марксистский социализм руководители Эфиопии во главе с Менгисту Хайле Мариамом, лидер нацонально-освободительного движения Гвинеи-Бисау Амилкар Каб­рал, президенты Анголы и Мозамбика Агостиньо Нето и Самора Машел. Всем памятен Суэцкий кризис 1956 г., события в Конго 1960 г., индонезийско-голландский конфликт из-за Западного Ириана /запад­ная часть острова Новая Гвинея/ 1962 г., другие события 50-х -70-х гг. XX века, в которых СССР сыграл важную роль, помогая го­сударствам «третьего мира» отстоять свою независимость. Хрущёв совершил, по суще-ству, исторический прорыв в Азию и Африку, найдя новых союзников и в международном, и в социальном плане. Тем са­мым, он возобновил «восточ-ное направление» советской внешней по­литики, которое активно начало развиваться ещё при жизни Ленина, в 20-х гг. XX века, но которое в даль-нейшем было свёрнуто.

Это действительно новаторская, революционная, но сугубо эмпири-ческая политика нуждалась в теоретическом обосновании. Концепции клас-сиков марксизма и ленинизма, доказывавшие возможность минования отста-лыми странами капиталистической стадии развития, стали основой для теории некапиталистического пути, или социалистической ориентации. Дав этим концепциям «второе дыхание», применяя их в реальной исторической ситуации, советские востоковеды чувствовали себя революционерами в теории, избавившимися от пут узколобых и бесплодных схем сталинской эры. Казалось, что найден свежий подход, нащупываются новые, не изведан-

ные ещё в истории пути революционного преобразования мира, Над всем этим витал дух ХХ съезда КПСС, открывавший как казалось тогда, дорогу к свобод­ному научному творчеству, к ломке устарелых догм. Однако в последующий период, который теперь называют /весь­ма неточно и неверно/ застойным, этот свежий дух выветрился. Вме­сто старых догм, воцарились новые. Идеи, выдвинутые, так сказать, в порядке гипотезы, эксперимента, нуждавшиеся в проверке и под­тверждении жизнью, превратились в набор закостенелых, доктринёр­ских тезисов, всё более не совпадавших с реальным ходом событий, но зато утверждённых в высоких кабинетах, записанных в «осново­полагающих» документах и посему ставших неоспоримыми. Тем не менее в области практической политики дела шли своим ходом, и любопыт-но, что наиболее плодотворные как в межгосударст­венном, так и в эконо-мическом плане отношения /и при этом вполне стабильные/ установились у нас с государствами, шедшими отнюдь по «некапиталистическому пути», такими как Индия, Иран, Афганистан /до апреля 1978 г./, Марокко и Нигерия. Политика была вполне прагматической и достаточно гибкой. Эту конкрет-ную политику по отношению к конкретным странам нельзя назвать «идеоло-гизирован­ной». И именно поэтому становилось всё более заметным противо-ре­чие между принципиальным, сугубо идеологизированным подходом к международным и межгосударственным отношениям в целом, построен­ным исключительно на конфронтации, борьбе двух систем и реальны­ми внешне-политическими и геополитическими задачами. «Третий мир» в рамках прежнего политического мышления был не столько новой самостоятельной общностью на мировой арене, общностью с собствен­ными интересами и специфическим путём развития, сколько «объектом для завоевания» — конечно не в военном, а в политико-идеологиче­ском смысле. И только утверждение в нашей дипломатии нового вне­шнеполитического курса, в основу которого легли, в частности, принципы свободы выбора и деидео-логизации межгосударственных от­ношений, позволило взглянуть на вещи уже по новому.

После распада Советского Союза, как государства возникла про­блема правопреемственности Российской Федерации в международных делах, во взаимоотношениях с другими государствами, в том числе и со странами Азии и Африки. К сожалению новое политическое и государственное руководстве нашей страны на протяжении первых пяти-шести лет с момента принятия на себя обязательств бывшего союзного государства, не уделяло должного внимания восточному на­правлению российской внешней поли-тики, переключившись в основном на западное, что вызвало, кстати, откровенное недоумение и даже обиду у многих наших партнёров в афро-азиатском мире. Ситуация начала меняться только с середины 90-х гг. XX века — к этому времени стало ясно, что однобокая ориентация во внешнеполитиче­ских делах на государства Европы и Северной Америки приносит не только дивиденды, но и убытки. В настоящее время восточному нап­равлению внешней политики нашего государства придан новый дина­мизм, оно вновь активно развивается, о чём прежде всего свидете­льствуют политические контакты на высшем уровне между лидерами России, Японии, Китая, Индии, Ирана, арабских государств и дру­гих государств Востока, а также заключение Россией новых межго­сударственных договоров и соглашений разнопланового характера с данными государствами.

3. Ослабление империализма метрополий в итоге второй мировой войны, перегруппировка сил в ряду развитых капиталистических го­сударств.

Важным фактором, предопределившим крах системы колони­ального управления и эксплуатации, было ослабление империалистических держав-метрополий и перегруппировка сил в их лагере. По­ражение фашизма и милитаризма во второй мировой войне означало не только военную, поли-тическую и экономическую катастрофу наи­более реакционных и агрес-сивных держав — Германии, Италии, Япо­нии и их саттелитов, но и ослаб-ление мировой империалистической системы в целом. Как известно, это было вызвано целым комплек­сом причин, который впрочем можно свести к следующим основным положениям:

1. Поскольку основным театром военных действий в годы вто­рой миро-вой войны являлся европейский континент, большинству метрополий в вышеуказанный, период времени /1939 - 1945 гг./ было не до своих коло-ниальных владений в Азии и Африке, они попросту не могли из «центра» осуществлять политический и иной контроль над ними. К тому же ряд из них /Франция, Бельгия и Голландия/ стали жертвами агрессии и были оккупиро-ваны. Великобритания, а также оставшиеся формально нейтральными Испания и Португалия, могли, осуществлять лишь частичный, зачастую номинальный контроль над своими колониями. Что же касается Италии, выступившей на стороне гитлеровской Германии, то она сравнительно быст-ро лиши­лась всех своих колониальных владений.

2. Вторая мировая война нарушила все экономические связи в мировом капиталистическом хозяйстве, и прежде всего связи меж­ду метрополиями и колониями. Сократился ввоз в колонии товаров, традиционно экспортиро-вавшихся из стран-метрополий, а также вы­воз сырья, продовольствия и других колониальных товаров. В усло­виях, когда традиционные связи коло-ний с метрополиями были нару­шены, колониальные власти вынуждены были не препятствовать разви­тию местного производства в ряде стран Востока. Ситуация осложня­лась ещё тем, что и сами колониальные владения евро-пейских дер­жав становились ареной военных действии /Северная Африка, Юго-Восточная Азия, острова Тихого океана/. Вполне естественно, что это не могло не вызвать кризиса, а нередко и краха «старых» коло­ниальных фирм и компаний, традиционно ориентированных на внешний, а не на внут-ренний рынок. Позиции европейских колониальных дер­жав явно ослабевали и при всём желании уже не могли быть восстановлены, даже после окончания войны.

3. В годы войны и непосредственно сразу после её окончания во всём мире, в т.ч. и в европейских капиталистических державах-метрополиях наб-людался необычайно мощный подъём антифашистско –демократического, антикапиталистического и антиимпериалистичес­кого движения, что непо-средственно ставило под угрозу существо­вание буржуазного правопорядка, если и не во всей Западной Евро­пе, то во всяком случае во Франции и Италии, и с известной долей вероятности в Германии. Этого не могли не видеть такие известные политические лидеры как У.Черчилль, Г.Трумэн, Д.Маршалл и др. Собственно страхом за существование капитализма можно объяснить выступление в Фултоне У.Черчилля, который призвал «показать рус­ским силу» и сплотиться «против восточного коммунизма», «доктри­ну Трумэна» /март 1947 г./ в соответствии с которой США оказыва­ли многомиллионную помощь Греции и Турции, «план спасения мира и восстановления Европы» Д.Маршалла, по которому предоставление американской помощи обусловливалось установлением патронажа. США над экономикой стран, получающих подобную помощь; и, наконец «холодную войну» начатую против Советского Союза и других соци­алистических стран Европы и Азии. Впоследствии историки не раз задавались следующими вопросами: почему стал возможным разрыв отношений между вчерашними союзниками, почему их боевой союз не выдержал испытания миром. Отвечая на эти вопросы, американские историки указывали на страх Вашингтона перед распространением сферы влияния СССР, подчёркивая особо, что дружественные Москве режимы возникли опираясь на Советскую Армию. Советские учёные подчёркивали в свою очередь разыгравшиеся притязания США на мировое господство и напоминали о том, какое пагубное влияние на внешнюю политику США оказывало монопольное владение атомным оружием. Всё это так. Однако существовали гораздо более общие и глубокие причины того, почему анти-гитлеровская коалиция развалилась вскоре после того, как не стало Гитлера. Суть этих причин лежала в том, что после окончания второй мировой войны обе великие держав – СССР и США посчитали возможным претендовать если не на прямое политическое, то хотя бы на косвенное, «моральное» руководство послевоенным миром. Каждая из этих держав пыталась закрепить свои позиции, достигнутые ими в годы войны /СССР прежде всего в Восточной Европе, Центральной и Северо-Восточной Азии, США соответственно в Западной Европе, Средиземноморье, на Ближнем Востоке и в Азиатско-Тихоокеанском регионе/. Мнение других государств и народов учитывалось при этом в последнюю очередь. В такой ситуации рано или поздно должно было произойти столкновение интересов двух великих мировых держав. Внешне это выразилось в обострении идеологической борьбы, причём в такой форме,

что истинные интересы – экономические, геополитические, относящиеся к

сфере национальной безопасности, отступили на второй план.

4. Прямым следствием войны было укрепление и усиление пози­ций США, находившихся в наиболее безопасных и выгодных условиях в военное лихолетье. Соединённые Штаты, по существу, являлись «арсеналом демократии» в годы второй мировой войны, они постав­ляли вооружение, стратегическое сырьё и продовольствие странам антигитлеровской коалиции. Была увеличена продолжительность ра­бочей недели /до 60 часов/, запрещены забастовки и стачки. Из промышленности было буквально, выжато всё, разморожены все мощно­сти, использованы все резервы. Безусловно давала положительные результаты политика «нового курса» Ф.Д.Рузвельта, сутью которой являлось активное государственное регулирование экономической жизни страны. Наконец США работали на войну в. условиях мирной обстановки, поскольку непосредственно на территории Америки воен­ных действии не велось. Окончание второй мировой войны, поражение главных конкурентов США на мировой арене — Германии и Японии — облегчили наступление американских монополий на европейских пар­тнёров. Значительно укрепившие свой экономический и военный по­тенциал Соединённые Штаты скоро превратились в крупнейшего экспортёра капитала и, воспользовавшись ослаблением европейских конкурентов, усилили экспансию на Востоке.

В 1947 - 1948 гг. на долю США приходилось почти 3/5 промыш­ленного производства капиталистического мира, 2/3 всего мирового промышленного производства и 1/3 мирового экспорта. В деловом ми­ре Америки всё большее значение начинали приобретать транснацио­нальные корпорации, сфера деятельности которых не ограничивалась какими-либо национальными рамками. Если в начале XX века, в мире существовала всего одна монополия, имеющая миллиардный актив,— американская «Юнайтед Стейтс Стил», то в начале 50-х гг. XX века их было уже четыре — американские «Юнайтед Стейтс Стил», «Стан­дарт ойл оф Нью-Джерси» /с 1973 г. «Эксон»/, «Дженерал моторз» и англо-голландская «Ройял Датч-Шелл груп»; к 1963 г. число-компа­ний - миллиардеров увеличилось до 57, к 1974 г. до 344, а в 1997 г. согласно данным английского журнала «Экономист» число крупнейших транснациональных корпораций контролирующих практически всю эко­номику земного шара перевалило за 500. Вместе с компаниями мил­лиардерами росли американские корпорации-супермиллионеры, сумма про-даж которых исчислялась не менее, чем в 500 млн. долларов. Монополизация промышленного производства США явно перерастала национальные грани-цы. Транснациональные корпорации всё чаще и настойчивее вторгались в колониальные владения «старых» колони­альных держав, взламывали любые преграды на пути, которые пытались поставить им монополии европейских держав.

Экспансия американского капитала в колонии европейских стран стала осуществляться ещё в годы второй мировой войны, Так, в это время в Индии начали действовать автосборочные предприятия американских фирм «Форд мотор» и «Дженерал моторз», американский капитал стал участвовать в индийских акционерных компаниях, в т.ч. в компании авиасборочного завода в Бангалуре, в торговых, страховых и других обществах. В это же время США теснили Англию во внешней торговле Индии. Если принять во внимание поставки США в Индию по закону о ленд-лизе, то общая доля США во внешней торговле этой британской колонии в годы войны почти сравнялась с долей Англии, а в импорте превзошла её.

Аналогичным было положение и в других странах обширных колони-альных владений «старых» империалистических держав. В этих условиях предоставление независимости ряду колоний, по существу, означало передел рынка этих стран в пользу США, вернее, транснациональных корпораций, базировавшихся в США.

Заслуживает внимания также и тот факт, что социально-эконо­мическое отставание стран Востока начинало препятствовать новым формам экспансии международного капитала, представленного ТНК. Для их деятельности тре-бовалась более подготовленная почва, чем та которая могла существовать в условиях классического, «старо­го» колониализма, более развитая инфра-структура, наличие местно­го организованного бизнеса, более подготовлен-ной и организован­ной рабочей силы, имеющей достаточную квалификацию. Дальнейшее развитие мирового капиталистического хозяйства и междуна-родного разделения труда неизбежно в таких обстоятельствах вступало в противоречие с существующей колониальной системой управления и эксплуатации, которая становилась тормозом на пути развития не только самих колониальных стран, но также и метрополий. Колони­альная система таким образом начинала сама себя изживать.

Из выше сказанного однако не следует, что крах мировой сис­темы колониального угнетения произошёл как бы сам собой, а быв­шие метропо-лии «добровольно» предоставили независимость своим колониям. Свою независимость народы Востока завоевали в длитель­ной, упорной, тяжёлой и часто кровопролитной борьбе, в которой погибли сотни тысяч патриотов стран Азии и Африки. Тем более, что бывшие метрополии отнюдь не соби-рались упускать полностью из под своего влияния эти страны и народы. С того самого дня, как на Западе осознали неизбежность кра­ха политической системы колониализма, неоднократно предпринима­лись попытки навязать освободившимся странам свои концепции об­щественно-политического и социально-экономического развития. Аб­солютное большинство этих реко-мендаций можно было бы свести к одному знаменателю: «вестернизация», т.е. повторение «классического» пути развития капитализма на Западе.

При этом забывалось, что сам Запад потратил на этот путь от трёх до пяти столетий и что история не отвела такого времени современным развивающимся странам. Следуя подобным советам часть стран Востока /особенно это заметно проявилось в Тропической Африке/ ещё более увеличила и без того значительный разрыв в уровнях общественно-политического и социально-экономического развития по сравнению с развитыми странами Европы и Америки.

В западной историографии прочно утвердилось мнение, что только советская внешняя политика строилась на строго социально-классовой основе, хотя так было далеко не всегда, Но то, что внешняя политика развитых капиталистических стран тоже частенько преследовала строго социально-классовые /точнее буржуазно-клас­совые/ цели упрочения и расширения мировой капиталистической си­стемы, а также неоколониа-листские интересы консервации асиммет­ричной взаимозависимости Запада с развивающимися странами и сох­ранения последних в качестве его периферии, почему то остаётся в тени. Обвинения в классовом подходе достаются сегодня только нам. Между тем послевоенные десятилетия полны примеров того, как Запад пытался не только настойчивыми советами, эконо-мическим нажимом, но и вооружённым насилием /вспомним Суэц, Конго, Анголу, Индо­китай, Гренаду, Панаму и др./ насаждать свои «демократи-ческие ценности» и свой образ жизни. Соединённые Штаты, например, на удивление широко трактуя концепцию национальной безопасности, неизмен-но пытались экспортировать свои представления о политике, в том числе экономической, которой следовало придерживаться той или иной развиваю-щейся стране. Даже те, кто, как Индия и некото­рые другие неприсоединив-шиеся страны, давно уже избрал капитали­стический путь развития, но при этом отстаивает свою националь­ную самобытность и государственный суверенитет, стремится к эко­номической самостоятельности и не ограничивает себя искусственно в выборе друзей и партнёров, вызывали неудовольствие и нередко различные санкции со стороны американской администрации. Даже в наши дни бывшие метрополии зачастую не желают отрекаться от психологии и представлений, сложившихся во времена колониальных им­перий. Правда, в связи с распадом Советского Союза как государ­ства, крушением возглавляемой им мировой социалистической систе­мы и окончанием «холодной войны», сугубо внутреннюю борьбу соци­альных и политических сил в молодых освободившихся государствах Азии, Африке и Латинской Америки уже невозможно рассматривать под углом зрения соотношения сил двух систем, объявлять её «про­исками коммунизма», видеть в ней «руку Москвы» и т.п. Отныне в ход идут в основном лозунги «защиты мира, свободы и демократии» от «недемократических режимов с непредсказуемой внешней и воен­ной политикой, пособников и рассадников международного террориз­ма». Членство в списке подобных режимов постоянно варьируется американской администрацией в зависимости от конъюнктуры на меж­дународной арене. Впрочем и полного отказа от антикоммунизма так­же не произошло — ну как же, ведь остался «красный Китай» и бли­зкие ему по духу режимы в Северной Ко­рее, Вьетнаме, Лаосе и на Кубе, да и в России нельзя исключать коммунистического реванша.