2015-06-28
279
– Ну ладно. Казни первым. Дайте ему пистолет. – Чернов отошел за спины своих охранников. Один из них протянул Турпалу пистолет ПМ. Турпо осмотрел его, затем вынул обойму и стал разглядывать.
– Ты что делаешь? – нахмурился стоявший рядом с пленниками Вепрь.
– Глупо выглядеть не хочу, короче. А то вы мне пустой железка дадите, я буду щелкать как баран. Зачем?
– Давай, не тяни, – резко отрезал Вепрь.
– Четыре патрона? Зачем четыре только?
– А тебе мешок, что ли надо? – продолжал говорить здоровяк. – Убьешь четверых. Тот тоже убьет четверых. Из оставшихся устроим бои на выживание. Кого-то отпустим, кому фишка ляжет, чтоб они про ваше крещение рассказали. А то вдруг слинять захотите. Ты, давай, не затягивай процедуру. Утомлять начинаешь.
– Ладно, – вздохнул Турпал, снаряжая пистолет и снимая его с предохранителя. – А руки развязать?
– Из пистолета стрелять можно и со связанными руками. Давай. Вали.
Он поднял пистолет и нацелился прямо на лицо Демидова.
– Прости Егор. Я делаю то, что угодно Аллаху. Аллахуакбарр!!! – он резко дернул руки в сторону и выстрели прямо в голову Вепрю.
|
|
|
Здоровяк только успел удивиться. И на его заливаемом кровью из дырки над переносицей лице, так и застыло недоумение. Он еще падал, когда черновики опомнились и открыли огонь из автоматов по Тупалу. Многие пули, минуя его, попадали в других пленников. Первым из пленников опомнился Варяг и нырнул к полу, подхватывая тушу мертвого Вепря и закрываясь его телом, схватился за свисающий с плеча бандита автомат М4. Многие пленники кинулись в стороны. Другие кинулись на черновиков, пытаясь схватить их связанными руками за глотки или выдавить им ко всем чертям глаза. Тот пленник, что первым решил примкнуть к бандитам, с криком «не стреляйте в меня!» бросился к черновикам, видимо надеясь, что для них он уже свой, но они и его встретили автоматными очередями.
Яков Чренов с перепуганным лицом, на полусогнутых ногах кинулся к дверям, за которыми было его убежище.
Тем временем Яхонтов сразил короткой очередью одного бандита и свалил тушу Вепря на лежащего на холодном полу Сквернослова.
– Славик! Нож достань у него и освободи мне руки! Прячься за трупом!
Кто-то из пленников все-таки сумел завладеть оружием врага и поддержал Варяга огнем.
Егор получил две пули в плечо еще, когда бандиты расстреливали взбунтовавшегося Турпо. Он упал рядом с мертвым товарищем, который дал им всем, какой-никакой, но шанс, ценой своей жизни.
– Зачем ты так брат, – простонал он, глядя на изрешеченного пулями чеченца, – А я тебя не понял…
– Егор! Ползи к путям! Мужики спрыгивайте с перрона! – крикнул Яхонтов.
|
|
|
Среди черновиков царила неразбериха. Однако они продолжали планомерно расстреливать пленных, число которых стремительно угасало.
Сквернослов тем временем разрезал ножом Вепря веревку на руках у Яхонтова и у себя. Автомат Варяга опустел и он, прячась за трупом чернушного полководца, стал шарить в его разгрузочном жилете, в поисках боеприпасов. Славик тоже полез по карманам Вепря. Нащупав гранату он, не мешкая, метнул ее в сторону врага.
– Ах, мать твою! – взвизгнул один из черновиков, рядом с которым упала граната. Он бросился в сторону, но взрыв подбросил его и заставил перекувыркнуться в воздухе. С нашпигованными осколками ногами, задницей и частью спины, он рухнул прямо рядом со Сквернословым и стал орать от боли. Вячеслав протянул руки, схватил его за волосы и принялся бить его лицом об пол.
Варяг, наконец, нашел новый рожок и, снарядив им, автомат продолжил стрелять. Сверху, на эскалаторе, показались еще черновики.
– Ну, все Славик, – вздохнул Яхонтов, глядя на них. – Наша песня, кажется спета. Найдешь еще гранату, оставь нам. В плен к этим чернодарасам я больше не попаду. Надеюсь Коляну с Ильей повезло больше сегодня, и они все-таки дойдут до хренова ХАРПа.
Сзади, со стороны слабоосвещенной стены, расположенной с противоположной от резиденции Чернова стороны, раздался яростный вопль.
– Мочи уродов! Пленных не брать!
Варяг резко дернул стволом автомата в ту сторону, решив, что попал в тиски. Однако стрелять он не стал, поскольку увидел совсем не то, что ожидал. Из двери в стене высыпала группа вооруженных людей, ведомых не кем-нибудь, а самим Людоедом. И рядом с ним, беспорядочно поливая черновиков длинными очередями из автомата, бежал Васнецов. Люди, которых вел Крест, подбадривали себя воинственными воплями, разнообразие которых вводило в недоумение:
– Слава России! Смерть врагам!
– За Веру Царя и Отечество!
– За Родину! За Сталина! Слава Коминтерну!
– Ассаламалекем, шайтановы дети! Аллахуакбар!
– Да здравствует национал-большевизм!
– Так, быстро, прикрыть отход к рельсам! Раненых утаскивайте! – Кричал Людоед.
Черновики, скопившиеся наверху, кинулись в атаку, сбегая по эскалаторам и ведя огонь. Однако с появлением отряда Людоеда сопротивление и отход к рельсам метро стали куда более организованными.
– Колян? – Сквернослов с удивлением уставился на подбежавшего к ним Васнецова. – Ты какого хрена тут делаешь?
– А какого хрена ты тут делаешь? – Васнецов был удивлен не меньше.
– О, брат, это долгая история.
– Ты в порядке?
– А по моей роже невидно, что по мне колонна танков проехалась? – Сквернослов усмехнулся.
– После потриндите! – рявкнул Варяг, – Быстро с перрона на рельсы! Я прикрою!
Николай потащил обессиленного побоями Сквернослова. Вскоре все обороняющиеся оказались на путях, прикрываемые площадкой перрона станции. Все, у кого было в руках оружие, заняли позиции и вели огонь по наступающим черновикам. На рельсах лежали стонущие раненные.
– Блаженный, не тормози, давай наш коктейль живо! – Крикнул Людоед.
Николай быстро сбросил с себя рюкзак и извлек из него одну из трех пластиковых пятилитровых бутылок со странной смесью внутри. Горловина бутылки была плотно закупорена полиэтиленовым свертком с пластитом, из которого торчал взрыватель от ручной гранаты. Людоед сильно взболтал бутылку и, выдернув кольцо взрывателя, метнул ее в сторону наступавших.
– Пригнуться! – заорал он.
Яркая вспышка озарила вместе с раздавшимся грохотом станцию. Раздались дикие крики пораженных самодельным напалмом черновиков. Свинцовые дробины от охотничьих патронов, что добавил в смесь Илья, расплавились при взрыве и, разлетаясь в стороны, проникали глубоко в живую плоть неприятеля.
|
|
|
– Ништяк, – оскалился Крест, глядя на то, что сделала бутылка, – Отличный бульон мы с тобой, Колян, сварганили.
Взрывом поразило не меньше полутора десятков боевиков. Кто-то еще живой, бился объятый пламенем на полу станции. Остальные бандиты после такого отпора больше не спешили наступать и тоже заняли оборону. Тех из них, кто пытался метнуть гранату, отстреливали двое наиболее подготовленных стрелков Людоеда, которым он велел заниматься именно этим, не распаляя свое внимание на автоматчиков врага.
Сам Людоед стрелял одиночными из «Винтореза», точно поражая головы черновиков.
– Варяг, что с луноходом? – спросил он между выстрелами.
– В смысле?
– Ну, раз вы в плен попали, значит, до берлоги Демидова эти упыри добрались. А там машина наша. Я уже молчу про тот предмет, который в ней находится.
– Нет, – Яхонтов мотнул головой и дал короткую очередь. – Дозор Демидова, видя, что чернушники едут в сторону их обиталища, обстрелял бандитов и стал отходить дворами в другую сторону, уводя за собой. А мы выдвинулись на выручку. И попались. А черновики туда не попрели дальше. Недалеко кто-то еще стрелять начал. Там кстати мужики остались. Ну, Дракон этот китайский там. Я его попросил, если какое-то палево будет, чтоб он взорвал вход в гараж и завалил его, чтоб луноход никто не нашел.
– Ясно. Толково.
– Кстати, там, наверху, в вестибюле станции у них гараж оборудован. БАТы наши там. Оба. И бочки с топливом. Я видел, когда нас сюда вели.
– Это очень хорошо…
– Колян, Колян, – позвал прислонившийся к стенке платформы Сквернослов.
– Чего?
– Урод этот, Чернов, туда побежал. Может если взять его в заложники, то мы отсюда выйдем.
– Я понял тебя! – Возбужденный боем Николай выхватил очередную бутылку с самодельным напалмом из рюкзака и кинулся к той двери.
– Куда, куда, придурок! – заорал Варяг.
– Я вырежу ему печень и съем! – раздался ответный вопль Васнецова.
– Принеси мне его сердце! Я тоже его съем! – смеясь, крикнул вдогонку Крест.
Сквернослов хлопнул себя ладонью по лбу и вздохнул:
|
|
|
– Долбанные морлоки…
– Илья, что за бодяга?! – воскликнул Яхонтов, – Он же там пропадет.
– Этот?! – Крест продолжал смеяться, – Черта с два он пропадет. Заговоренный он, да ломом подпоясанный.
– Я не шучу, черт тебя дери!
– Да ладно, сейчас еще пару чайников прострелю и пойду за ним.
***
Находящийся в боковом помещении туннеля, рядом со своим вагоном, Яков Чернов дрожащей рукой схватился за микрофон старой полевой рации, антенна которой выходила на поверхность по трубам старых кабельтрасс метро.
– Ведьмак! Ведьмак! Ответь! Ведьмак! Как слышно меня, прием! Срочно ответь! – проверещал объятый ужасом Чернов.
Рация зашипела. Послышался строгий и недовольный голос:
– А что, б… позывной свой называть не надо, на…? А б…?
– Ведьмак, я Башка! Срочно Льва Чернова позови, мать твою!
– Ты обурел б…? Базар фильтруй. Чего ради я босса будить буду, на…?
– С тобой Яков говорит, парашник хренов! Яков Чернов! Позови брата к рации, падла!
– А, – протянул голос, – Ну жди.
– Быстрее, сука!
Со стороны вагона послышали выстрелы. Затем крики.
Рука Чернова держащая микрофон рации дрожала. Дрожала и его челюсть. Второй рукой он выдернул торчащие за портупейным ремнем рукавицы и стал запихивать одну из них в рот, яростно при этом жуя.
Со стороны вагона раздался взрыв и в проеме, ведущем в тоннель, сверкнула яркая вспышка. Затем крики людей.
В рации послышался треск. Затем недовольный строгий голос.
– Лев Чернов на проводе.
Яков судорожно забубнил что-то в ответ, забыв вынуть изо рта рукавицу.
– Что за херня? – раздраженно рявкнул Лев.
Выдернув, наконец, варежку, младший Чернов заголосил:
– Лева! Это Яшка, твой младший брат!
– Я в курсе, что Яшка мой младший брат. Какого хрена тебе надо среди ночи. Я спал, между прочим.
– Брат, помоги! На нас напали! Их тьма!
– Кто напал на вас? – в голосе все еще было недовольство от прерванного сна.
– Я не знаю… это… это… это рейдеры! Вепрь сказал, что рейдеры в городе! Они Вепря убили!
– Вы там что, придурки, грибов опять обожрались? Или пьяные в стельку? Какие нахрен еще рейдеры?
– Ничего мы не обожрались, мать твою!!! – истерично завопил Яков.
– Это, между прочим, и твоя мать тоже, сучонок. Ты хотел самостоятельности? Хотел от меня не зависеть? Хотел вотчину свою? Я тебе все это дал. Так какого хрена ты от меня теперь хочешь?
– Брат! Ну, ты же, сука, брат! У меня большая часть бойцов в городе на зачистке! Помоги! Пришли помощь!…
В вагоне раздавались одиночные выстрелы на добивание раненных…
– Ты, что не слышишь?! Нас мочат!
– Ладно, дебил, сейчас вышлю помощь. Только не ради тебя, козел. А ради пацанов, которых ты своим дерьмовым руководством подставил. Жди…
В тоннеле воцарилась тишина. Слышен был лишь бой, продолжающийся на станции. И слышно было, как кто-то тяжело дышит у входа в это помещение. Кто-то кто слышал, наверное, и его разговор с братом.
Яков Чернов осмотрел комнату и понял, что в панике забыл свое оружие. Он сжал колени, пытаясь унять страстное желание описаться, и снова запихал в рот рукавицу, медленно пятясь при этом к стене. В помещение, наконец, вошел молодой человек, с почерневшим от копоти взрыва самодельного напалма лицом.
Николай Васнецов направил на Чернова автомат.
– Не грызи варежку, ушлепок. Она еще живым пригодиться.
Яков раскрыл рот и рукавицы выпала.
– Пацан. Не убивай меня, пожалуйста, – сквозь слезы прошептал главарь.
Николай покачал головой.
– А я-то думал, что за черновики такие, ужас на весь Екатеринбург наводят. Что за сила такая. Что за монстр ими руководит. А ты оказывается не монстр никакой. Просто высерок.
– Я… Я виноват… Я знаю. Но я исправлюсь. Проси чего хочешь.
– Я хочу, чтоб ты подох.
– Не надо. Ну не надо, пацан. Я рабом твоим буду…
Васнецов поморщился.
– В твоей поганой голове не возникло даже мысли, что надо быть человеком. Даже сейчас ты готов стать рабом, но не человеком.
– Я буду! – Чернов встал на колени, – Я буду человеком! Только не убивай!
– У тебя был шанс. Бог дал тебе шанс стать человеком, когда ты родился. Но ты им не стал. Второго шанса не будет. – Николай нажал на курок и выстрелил главарю бандитов в грудь. Затем в голову. После этого, Васнецов взял в руку микрофон рации.
– Кто меня слышит, прием.
Рация снова зашипела.
– С кем я говорю, – послышался голос старшего Чернова.
– Это Лев? Лев Чернов?
– С кем я говорю, мать твою?
– Слушай урод, я Николай Васнецов, и я только что прострелил башку твоему тупому брательнику.
Рация ответила тишиной. Лишь спустя минуту старший Чернов ответил:
– Я повешу тебя на твоих же кишках, мразь. Я отрежу головы всем кто тебе дорог…
– Захлебнешься, пыль глотать, – усмехнулся Николай и, отбросив микрофон, ударил прикладом автомата по рации. Он уже выходил их помещения, когда услышал странный голос:
– Какая удивительная у вас карма, молодой человек.
Николай вскинул оружие и развернулся. В комнате никого не было. Только запертая глухая железная дверь, ведущая в еще одно помещение. Васнецов, держа оружие наготове, одной рукой опрокинул стол, на котором стояла рация. Оказывается, все это время под столом прятался жутковатого вида лысый старик с покрытым давно зарубцевавшимися язвами лысым черепом. Он медленно простер вперед худущие руки с кривыми, скрюченными и очень длинными пальцами, и поднял безобразное щербатое лицо. Глазные яблоки его были совершенно белы.
– Ты еще кто?
– Я? Только не вздумайте меня убивать, молодой человек. – Старик улыбнулся страшной беззубой гримасой.
– Это почему? Мне патронов не жалко. А тебе и одного удара прикладом хватит.
– Не пытайтесь казаться страшным. Я чувствую вашу карму. Вы… не головорез. Вы блаженный…
Васнецов испуганно отшатнулся.
– Ты кто такой, черт возьми?
– Я оператор пси-излучателя. Меня нельзя убивать. Больше никто с этим излучателем обращаться не умеет. Он там, в соседней комнате. Без меня, он не будет нормально работать. А без него, в город вернутся крысы. Огромные, чумные крысы.
– Как же ты с ним обращаешься, если ты слепой?
– Так на ощупь. За столько-то лет я научился видеть ушами, руками, своим биополем… Меня ослепило в первый же день первой же ядерной вспышкой в этом городе.
– А какого черта ты служишь черновикам?
– Ну, так излучатель-то у них. И, юноша, я им не служу. Я служу великому пси-полю! Я служу вселенскому разуму. – Он развел руками и запрокинул голову. – Люди для него, менее заметны, чем для людей вши. Люди ничто. Если нет разума. Но высший разум вечен.
– Что за бред? – поморщился Васнецов.
Старик вдруг резко вытянул руку в его сторону и произнес:
– Опасайся ведьму!
– Какую еще ведьму?
Получив удар ногой в спину, Николай пролетел вперед, роняя оружие и, ударившись о стену, упал.
– Меньше болтай, старый идиот, – огрызнулась ударившая Николая женщина, облаченная в серый камуфляж. Она достала из ножен прикрепленных ремнями к бедру внушительный тесак. – А тебя щенок, я сейчас потрошить буду!
Николай посмотрел в ее сторону и засмеялся.
– Это ты что ли ведьма?
– Что смешного, недомерок? Я ведьма!
– Тук-тук, ведьма! – раздался за ее спинок голос Людоеда, – Инквизитор пришел!
Она обернулась и увидела перед своим лицом огромный ствол дробовика, выстрел которого тут же снес ей практически всю голову.
– Твою мать! – Васнецов презрительно стал стряхивать с себя то, чем забрызгал его этот роковой для ведьмы выстрел.
– Глянь, блаженный, какой штуковиной разжился! – Воскликнул Людоед, – СПАС-12. Это мать его ручная гаубица!
– Я же говорил, что вы блаженный, – прокряхтел, улыбаясь, старик.
– Это еще что за чудо-юдо?
– Чокнутый какой-то, – пожал плечами Николай, вставая и поднимая свой автомат.
Старик подполз на карачках к Людоеду и схватил его за сапог.
– Эй! – рявкнул Крест, – Охренел что ли? – Он сделал шаг назад.
– У вас тоже, молодой человек, удивительная карма. Я прямо чувствую. Сила нечеловеческая. Только есть у вас Ахиллесова пята, – он улыбнулся, – Бойтесь женщину! Только женщина способна вас погубить!
– Иди в это самое, старый, – хмыкнул Крест, затем обратился к Николаю, – Может грохнуть его?
– Не надо, – махнул рукой Васнецов, – Он не опасен для нас. Это он за генератором чудес следит. Убьем его и крысы вернуться в город.
– Да-да, – кивнул старик, – А это плохо не только для черновиков. Для всех плохо. Когда я их прогнал, они сбились в огромную стаю. И такой стаей и вернуться. Эх, – он вздохнул, – Что-то тут стало многолюдно в плане трупов. Пойду я отсюда.
Старик пополз к железной двери и, уткнувшись в нее лбом, чертыхнулся.
– Вечно забываю, – пробормотал он, нащупывая в кармане своего белого халата ключи. – Вы, молодые люди, поторопитесь. База Льва Чернова тут недалеко. Они занимают комплекс бункеров под бывшим штабом округа. Это совсем недалеко. Они скоро тут будут. – Он нащупал дверной замок и, вставив в него ключ, открыл его. Затем толкнув дверь обернулся и, уставившись на Николая своими слепыми глазами, снова показал безобразную улыбку и кивая проговорил, – Ад уже здесь… Поторопитесь… Вам надо выжить. Надеюсь, вы его взорвете. Он очень мешает вселенскому разуму.
– Кого взорвем? Кто мешает? – Недоумевающим тоном спросил Васнецов.
Старик заполз в темное помещение и оттуда донесся его голос.
– ХАРП конечно, кто же еще, – и он захлопнул за собой дверь.
Нечасто посещающее Людоеда удивление застыло на его лице, когда он уставился на Васнецова.
– Что это за хрен? – спросил он.
Николай лишь пожал в ответ плечами.
В помещение вбежал один из освобожденных ими пленников.
– Вот вы где. – Запыхавшись проговорил он. – На перроне вроде чисто. Что тут?
– Ублюдки заперлись дальше в туннеле. Боятся нос высунуть. Не пойму, как эти идиоты весь город столько времени в страхе держали. Или вы такие дурни, что не могли одолеть их?
– Ну что, выкурим их? – спросил боец, пропустив мимо ушей обидную фразу.
– Там рабы и женщины с ними. Погубим их. Да и сил у нас мало.
– Так неужели мы им женщин оставим и не освободим их?
– Сколько нас человек? – Нахмурился Людоед, – И то половина раненых. Сами поляжем тут и их не спасем. Сейчас ловушка захлопнется. Банда старшего Чернова сюда идет. Ловушка захлопнется и все.
– Так что делать?
– Сейчас надо быстро уходить и поднимать весь город.
***
Над Екатеринбургом занялся мрачный серый рассвет. Десяток бронемашин и несколько танков, в сопровождении нескольких сотен пеших черновиков тянулись к станции метро «1905 года». Двигались они по бывшему проспекту Ленина от комплекса штаба округа.
– Весело, – совсем невесело пробормотал Людоед, глядя в бинокль. Они расположились на массивном холме, образованном развалинами здания городской администрации. – Так, Варяг. Всех раненных грузите на БАТы и валите в логово Демидова.
– А ты? – Яхонтов уставился на Илью.
– Я попробую связать их боем и немного задержать.
– Ты в своем уме?! Глянь сколько их!
– Да вижу я, чего орешь. Гранатометы есть. Пару танков спалить точно успею.
– Один?!
– Ну, если кто в подмогу останется, я не откажусь. Но ты с раненными без вариантов уходишь и уводишь машины. Больше пилотов, способных водить самолет я не знаю.
– Я тоже останусь, – Заявил Николай.
Людоед взглянул на него и усмехнулся.
– В твоей дурости, блаженный, я не сомневался.
– Мы тоже останемся, – один за другим подали голос пленники, которых выпустили из клеток Васнецов и Крест.
– А кто группировки ваши поднимет? Кто кличь, по городу пустит? – Илья недовольно посмотрел на них. Он еще что-то хотел сказать, но в этот момент под его шинелью раздался треск и шипение. Людоед извлек из внутреннего кармана портативную рацию, которую получил от рейдеров в Аркаиме.
– Эй, Ахиллес, ты еще жив? – послышался голос.
– Жив, всем чертям назло. А с кем имею честь общаться?
– Не узнал что ли? – голос засмеялся, – Это Дитрих.
– Дитрих? Не скажу, что рад тебя слышать. Как там ваши печенья? Как крыса поживает?
– Все издеваешься? Ты лучше скажи, это твои люди на развалинах администрации города прячутся?
– Если эта гора, развалины администрации города, то мои. А что?
– А я вас вижу. – Засмеялся Дитрих.
Людоед осмотрелся.
– Ты где вообще?
– В Екатеринбурге конечно, где же еще. Доставку пиццы и локального ада заказывал?
– Если честно, то нет. Что ты вообще в городе делаешь? Тут постреливают. А для ваших утонченных натур это опасно.
– Иди ты к лешему, Ахиллес. – Судя по голосу, Дитрих не обижался, – Кончай язвить. Уводи срочно людей за развалины и прячьтесь. Сейчас такой фейерверк будет, закачаешься.
Крест снова осмотрелся и, вытянув руку в сторону соседней горы обломков, спросил у местных.
– Что там было?
– Театр эстрады вроде, – ответили ему.
– Быстро все туда! Живо! – скомандовал он и снова обратился к рации, – С чего такая суета, Дитрих?
– Так эта толпа не по вашу душу тянется разве? Мы по радиоперехвату слышали, что сын майора Васнецова грохнул одного из лидеров черновиков, о чем сразу сообщил по рации его брату. Тот теперь намерен выпотрошить все живое в городе. Мы их малость успокоим сейчас. О… Я смотрю, вы БАТы вернули? Молодцы! Я же говорил, что вы и без нас справитесь!
– Да, но без вас скучно было.
– Теперь скучать не придется.
– Сколько вас в городе?
– Очень много. Совет санкционировал спецоперацию. Мы с ними связались еще, когда от Ганиной ямы ехали. Пристыдили вы нас шибко. Из Аркаима нам навстречу вышла колонна и вот мы здесь. Крыса все равно подохла. Еще поймаем. Не беда.
– Прям день чудес сегодня какой-то, – хмыкнул Людоед. – У меня раненных много. Поможешь?
– Помогу. Через пару минут запустим зеленую ракету. Грузи раненных на БАТы и пусть везут в сторону ракеты. Мы встретим. А сейчас хавайтесь по норам. Будет жарко.
Крест посмотрел в сторону быстро удаляющихся людей и двух инженерных машин, двигающихся к укрытию, которое он им указал. Затем еще раз взглянул в бинокль в сторону надвигающейся армады черновиков.
– Дитрих, ты памятник видишь?
– Какой памятник?
– Отцам основателям. Татищеву и Де Генину.
– А. Бивес и Батхед, как его тут называют. Да. Вижу. А что?
– Не зацепите. Он после ядерных ударов устоял. Так вы не сломайте.
– Вот чудак. Тут жизни человеческие в опасности, а он за памятник беспокоится.
– Это история этих самых человеческих жизней. Не будь ты варваром. Сохрани достояние.
– Хорошо. Попробую. Конец связи.
Людоед вздохнул и посмотрел на Васнецова, который не ушел вместе со всеми.
– Меня ждешь, блаженный? – подмигнув, спросил он, – Ну пошли.
***
Росло напряжение, как и гул приближающейся техники врага. Всему этому подпевал заунывным воем поднявшийся ветер, резво шныряющий между руин Екатеринбурга и безжалостно гоняющий снежную паль. Люди притаились в укрытии, прислушиваясь к шуму моторов. Позади раздался звук рассекающей холодный воздух осветительной ракеты. Крест посмотрел в ее сторону.
– Варя, вот туда раненых сейчас повезешь. Рейдеры встретят.
– Хорошо, – Яхонтов кивнул.
Послышался еще один звук. Точнее не один. Это был словно хор огромных плотоядных чудовищ, расположившихся где-то совсем далеко и возвещающих о приближающейся для кого-то смерти. Эхо этого воя разнеслось над городом.
– Что это было? – пробормотал Сквернослов, – Коля, ты слышал?
– Да это все слышали, – тихо ответил Васнецов, напряженно вслушивающийся во все, что мог уловить его слух. И он уловил быстро приближающийся с неба шорох, – Что это было, в само деле?
– Я, кажется, узнаю этот звук, – улыбнулся Варяг. – Это…
Земля содрогнулась, передавая вибрацию руинам зданий, заставляя многие обломки сдвинуться с места. Яркая вспышка озарила серость лишенного солнца рассвета и над развалинами бывшей администрации города восстала стена бушующего моря огня. Тучи плотного пламени бурлили, обдавая спрятавшихся людей волнами тепла. Они снова и снова поднимались над замершими руинами, в считанные секунды, испаряя вокруг лед, снег и попавших в зону поражения черновиков.
– Ад уже здесь… – пробормотал Николай, глядя на завораживающее буйство рукотворной стихии огня.
Сквернослов схватил Людоеда за рукав.
– Илья! Это что? Они что, атомную бомбу кинули? – взволнованно и быстро заговорил Вячеслав.
– Успокойся. Была бы это атомная бомба, мы бы с тобой сейчас без самолета на Аляску летели.
Огненный ураган утих через несколько минут, и над местом поражения занялись клубы дыма пожарища.
– Ахиллес, вы там как? Целы? – Снова заговорил голос Дитриха в рации.
– Целы, – ответил Илья.
– А вот черновики не очень. Накрыло их капитально. Кстати, памятник в зону поражения не попал. Можешь быть доволен.
– Я доволен. Что это было?
– Буратино, – послышался ответ рейдера.
– Буратино? А чебурашки у вас нету? – усмехнулся Крест.
– Блин, Ахиллес, ну ты же военный человек. Ты ведь должен знать, что такое тяжелая огнеметная система ТОС «Буратино».
– Да знаю я, – засмеялся Людоед, – Спасибо тебе, Дитрих. Уважил.
– С тебя причитается.
– Буратино, – Варяг кивнул, – Вот именно это я и хотел сказать.
ПТИЦА
Дым еще клубился, стелясь над оплавленным камнем и стерилизованным огнем грунтом, освобожденным ото льда и снега. Бронетехника неприятеля, попавшая под удар огнеметной системы, была изувечена до неузнаваемости. О том чтобы найти останки людей, на которых обрушился весь этот ад, не могло быть и речи. Новый день для Екатеринбурга стал совсем новый. Если вчера черновики вели охоту на людей, среди руин давно разрушенного города, то теперь все разрозненные еще день назад группировки и малые общины прочесывали Екатеринбург в поисках деморализованных черновиков. Всюду были слышны выстрелы. Одиночные. Короткие очереди. Иногда перестрелки. Новый день стал последним для черновиков. И всего-то надо было, чтобы между людьми прекратились распри и тогда оковы спадут, и тирании беспринципных чудовищ в человеческом обличии придет конец.
Сидевший на крыше БАТа Николай поежился от холода и пересел поближе к двигателю. Обе машины ехали вслед за луноходом по занесенным снегом улицам города.
– Правильно Славик сказал, – усмехнулся Васнецов, – Трепещите люди. В город пришел Людоед.
– Ты о чем? – Крест полулежал рядом и смотрел на развалины, как всегда, готовый к любым неожиданностям.
– Я о том, что достаточно было тебе появиться в этом Катином городе, как все тут изменилось.
– Так сложились обстоятельства. Я тут не причем, – Илья пожал плечами.
– Да ладно скромничать-то.
– Ты лучше вот что скажи, Коля. О чем ты думал, когда замочив Чернова младшего, тут же напел об этом старшему по рации? – Людоед взглянул на Николая.
– Да ни о чем. Просто эмоции… А что не так?
– Дело в том, что если бы ты этого не сделал, то Чернов старший действовал бы по-другому.
– А как бы он действовал?
– Ну, во-первых, он не отправил бы такую толпу на выручку. И сам бы не пошел, в надежде схватить убийцу своего брата. А вышло так, что он поднял огромную армию и сам ее возглавил. И технику потащил. В итоге их всех накрыло залпом «Буратино».
– То есть я поступил правильно?
– Да нет, блаженный. Ты поступил как всегда по-идиотски. Просто как всегда это обернулось везением для нас. Н-да. Удивительная карма, – Людоед снова уставился на руины. – Что думаешь о том слепом старике?
– Да я не знаю. Странный сумасшедший старик. Жаль его.
– А ты в курсе, что после того как рейдеры вычистили ту станцию метро, то никаких следов этого немощного там не нашли?
От этой новости, Николай почувствовал еще больший холод.
– А генератор? Генератор чудес? – спросил он взволнованно.
– Его тоже. Кабель нашли в подземке, а генератора нет. И, разве ты не чувствуешь что тот странный зов пропал?
– Но так ведь и крысы вернуться.
– Не знаю, Коля. – Людоед пожал плечами.
Колонна обогнула большое полуразрушенное здание. Взору предстали компактно лежащие на окрашенном в кровавый цвет снегу растерзанные тела.
– Что тут было? – поморщился Васнецов.
– Похоже, собаками их затравили. И кажется это трупы черновиков. – Крест нахмурился.
У соседнего здания, группа вооруженных людей ставила к стенке два десятка пленных.
– Какого черта, – пробормотал Николай.
– Эй! – Людоед поздно спохватился. Васнецов уже спрыгнул на ходу с машины в снег и бросился к людям. – Черт тебя подери…
– Стойте! Прекратите! – Орал Николай, проваливаясь по колено в снег. – Остановитесь!
Вооруженные люди, облаченные в какие-то лохмотья, обернулись.
– Тебе чего пацан? – Спросил один из них, направив на него охотничье ружье вертикалку.
– Вы что делаете?!
– А ты не видишь что ли? Кончаем этих чернушных ублюдков. Все! Баста! Кончилось их время! Свобода! – Люди подхватили этот эйфорийный крик и стали свистеть и улюлюкать. Только пленные пугливо жались к стене и непонимающими глазами смотрели на Николая.
– Но так ведь нельзя! Они пленные! Они без оружия! Все! Вы победили! – Васнецов старался перекричать этих людей.
Сзади захрустел снег. Васнецов обернулся и взглянул на подошедшего Людоеда. Тот спокойно встал в сторонке и, скрестив руки на груди, молча, взглянул на него, давая этим взглядом понять, что Николаю нечего ждать от него поддержку, а следует действовать своими умом и рассчитывать лишь на себя.
– А ты кто вообще такой? – Человек с вертикалкой нахмурился. – Тебе чего надо вообще?
– Я Николай Васнецов! – он нахмурился в ответ и сделал шаг вперед.
Другой из расстрельной команды, схватил первого за рукав и, тихо пробормотал:
– Это же те двое, что резню устроили и Черновых кончили.
– Вот как? – первый чуть успокоился и опустил оружие. – А чего кипишите? Чего падаль эту жалеете?
– Да просто не по-людски это, – развел руками Николай.
– А они по-людски поступали?! – воскликнул второй.
– Да, но то они. А вы их заменить решили?
– А ты что предлагаешь, блин? Амнистию объявить выродкам? Кормить их еще задарма? Или отпустить их на все четыре стороны, чтобы они новую банду сколотили и устроили нам реванш? А?!
– Нет но…
– Ну, вот и все!
– Слышь, земляк, – подал голос Людоед. Говорил он тихо, но тоном нетерпящим возражений. – Посмотри вокруг. Работы море. Океан работы. Каждая пара рук, это бесценный дар. Пусть трудятся на благо общества и трудом искупают свою вину перед вами всеми. Как тебе такой вариант?
Люди задумались. Второй снова дернул первого за рукав.
– Слушай, а неплохая мысль. И патронов тратить не надо. Пусть ишачат…
– Верно, – кивнул первый, – Слышали уроды?! – крикнул он, обернувшись к пленным. – Труд делает свободным! Arbeit macht frei!!! Вкалывать, суки, будете, как проклятые!!!
– Пошли отсюда, – тихо сказал Николаю Илья, увлекая его за собой к остановившимся машинам. Там уже ждал их вышедший из лунохода Варяг.
– Вы чего там? – спросил он.
– Да вот, на блаженного опять меланхолия напала, – усмехнулся Крест.
– А, по-твоему, я не прав был?! – воскликнул Николай.
– Я этого не сказал, – Илья нахмурился.
– А что тогда?!
– Эти черновики ведь не тебя тиранили годами. Ты поставил бы себя на место местных. Я согласен, что расстреливать пленных скотство, но вот так уж сложилось. Ты прав, но лезешь на рожон зря.
– Ладно, поехали уже, – махнул рукой Варяг и двинулся в луноход.
– Как там Славик? – спросил его Васнецов.
– Спит, отлеживается. Рейдеры ему кучу уколов сделали и нос вправили. А так вроде кости целы.
Николай и Крест вернулись обратно на крышу БАТа. Обе машины вели люди Дитриха. Однако его самого путешественники пока не видели.
Колонна миновала еще пару кварталов. Частичные разрушения зданий говорили о том, что они все ближе к окраине Екатеринбурга. Мимо прошла пешая колонна вооруженных людей. Они шли строем, воодушевленные концом тирании черновиков. Над людьми развивались различные флаги. Такие Николай уже видел в Москве, на доме советов. Увидев сидящих на замыкающей машине Людоеда и Васнецова, люди радостно закричали и замахали руками, подбрасывая вверх шапки. Кто-то, несмотря на вопиющее расточительство, даже стрелял в воздух из своего оружия, приветствуя новых героев Екатеринбурга. Людоед поднялся на ноги и, держась левой рукой за стрелу крана, приложил правую руку к голове, салютуя людям воинским приветствием. Толпа еще более восторженно зашумела. Некоторые выходили из общей массы и отвечали Людоеду воинским приветствием. Видимо бывшие военные.
Когда машины уже миновали колонну людей и крики позади стали стихать, Илья снова присел рядом с Васнецовым.
– Видал, – усмехнулся он, кивая в ту сторону, – Есть что-то хорошее в этом мире.
Николай покачал головой.
– Представляю. Пройдут годы. Человечество возродится. Город отстроят. Построят школы имени Людоеда. Улицы имени Людоеда. Собор святого Людоеда. И нарекут этот город Людоедобург.
Крест расхохотался так, как, наверное, еще не смеялся со времени их знакомства в Москве, в карантине у конфедератов.
Колонна машин выехала на перекресток и остановилась. Им перегородил путь другой луноход. Справа показалась странная машина. Это было что-то на шасси танка Т-72, только вместо башни у него был огромный контейнер.
– А вот и тот самый ТОС «Буратино». – Хмыкнул Крест.
Машина проехала, и за ней следовал еще один луноход рейдеров. Следом тянулось пять МТЛБ, на каждом их которых сидели по пять рейдерских бойцов. Потом тянулись БМП и БМД. Половина из них тащили на буксире сто пятьдесят вторые БТРы, на крышах которых восседали вооруженные бойцы и держали под прицелом десантные отделения машин, на которых находились. Когда колонна прошла, из перегородившего дорогу лунохода вышел рейдер и, что-то сказав водителю, направился к БАТам. Луноход двинулся следом за колонной. Проходя мимо головной машины, в которой сидел Варяг, рейдер жестом указал, что надо ехать следом за колонной. Когда рейдер подошел к замыкающей машине и снял капюшон и маску, то стало ясно, что это Дитрих. Он натянул на голову, вязанную черную шапку и, скомкав снежный ком, швырнул его в Людоеда, при этом ехидно улыбаясь.
– Что скалишься, морда арийская? – засмеялся в ответ Илья, уварачиваясь от снежка.
Дитрих залез на БАТ и уселся рядом. Колонна двинулась дальше.
– Молодцы мы, а? – Дитрих продолжал улыбаться.
– Вы молодцы? – наигранно оскорбляясь, воскликнул Людоед. – Это, с какого недоразумения? А?! Это мы с Коляном все провернули.
– Да ладно, – усмехнулся рейдер, – Кто спорит-то? Молодцы вы, право слово. Но и если бы мы не подоспели…
– Ну, хватит уже, – отмахнулся Илья, – главное результат. А кто, что… Главное дело благое сделали.
– Да уж, – презрительно фыркнул Николай.
– Чего это он? – Дитрих кивнул на Васнецова.
– У него стойкая идиосинкразия к реальной действительности, – усмехнулся Людоед.
– Давай по-русски, – поморщился рейдер.
– Короче слушай, Дитрих, что я тебе скажу. Мы тут расправу над пленными предотвратили. Но это только цветочки, попомни мои слова.
– Что именно ты хочешь сказать, Ахиллес?
– Сам посуди. Сейчас они получили свободу. Черновики разгромлены. Остались кучки недобитков. Сейчас люди вздохнули полной грудью. Праздничная эйфория. Братания. Но очень и очень скоро эта блажь пройдет, и действительность возьмет все в свои руки. А действительность всегда прозаичнее и мрачнее. Все эти люди, группировки, начнут делить город. Начнутся позабытые на время споры о том, чья идеология единственно правильная. И тогда они вцепятся друг другу в глотки мертвой хваткой. И снова будет бойня. Разве непонятно?
– Прав ты, что и говорить, – вздохнул Дитрих и покачал головой.
– Ну, так займитесь этим вопросом. А то я смотрю, вы уже сваливаете из города.
– Мы не сваливаем, – возразил рейдер. – Это прошла одна колонна. У нас тут еще много подразделений, техники и полевой госпиталь остаются. А там мы просто уводим «Буратино», который уже тут не нужен. И колонну бронетехники с пленными черновиками на аэродром тянем.
– Зачем пленных туда? – Васнецов повернул голову.
– А пусть работают. Бревна растаскивают. Два БАТа хорошо, но сотня рук в придачу еще лучше. Разве нет? Плюс у нас еще подразделение химиков и биозащиты у Ганиной ямы. Две МТЛБшки туда тянут хлорпикрин, что вы нашли в метро.
– А это еще зачем? – поинтересовался Людоед закуривая.
В ответ Дитрих извлек из подсумка небольшой пузырек с прозрачной жидкостью.
– На. Держи. Может пригодиться. Сильнодействующее эфирное снотворное. Мы к яме четыреста литров этого вещества привезли. Попробуем накрыть колонию крыс. Взять несколько образцов, а остальных напалмом. Стерилизуем там все. Хлорпикрин может пригодиться в этом деле.
– Ну ладно, – Людоед выпустил клуб дыма и снова затянулся, – Мы от темы ушли. Я говорю, возьмите город на контроль. Установите тут законность человеческую. Объедините людей. Помогите им с идеей. Займите их созидательным чем-нибудь. Ведь опять в братоубийственной мясорубке сойдутся.
– Мы это обсудим на совете, – Дитрих кивнул.
– Что? – Илья поморщился, – Да вы хреновы бюрократы! Сколько времени пройдет?! А этот праздничный угар свободы не сегодня, так завтра, замениться желанием одних доминировать над другими и новой враждой! Тут нельзя тянуть!
– Ишь, какой шустрый. С кондачка тут тоже нельзя наскоком. Как они нас воспримут? Одно иго свергли другое пришло? Надо все грамотно обставить.
– Так и надо быстрее, пока они не забыли, кто их освободил от черновиков. Пока вы на виду как освободители. А то знаешь, людская память на добро короткая. Сколько уроков истории было. Помогали, помогали, а те потом в учебниках истории писали, что это оккупация была.
– Ну а я про что? Правильный подход нужен.
– И быстрее, – продолжал наседать Илья. – Или так и будете до скончания времен в норе своей сидеть? Пора уже развернуть деятельность.
– Ну ладно, ладно. С аэродрома на связь выйду. Там ближе к базе и связь получше. Все доложу Святогору.
***
Когда БАТы въехали на территорию старого аэродрома, то там уже кипела работа. Надо отдать должное рейдерам. Они быстро организовали выгрузку пленных черновиков их транспорта и те уже, пугливо озираясь на своих конвоиров, многие из которых были в причудливых и пугающих костюмах, расчистили главные ворота ангара, в котором находился Ил-76. Работа кипела. Они продолжали голыми руками или волоком, на веревках, растаскивать бревна и сваленные деревья. Рейдеры в спецкостюмах стояли почти неподвижно, оцепив зону работ. Они лишь изредка не спеша водили стволами своего оружия из стороны в сторону. А иногда целились на тех пленных, что имели неосторожность разглядывать их. Остальные бойцы братства, которые были одеты лишь в теплую военную одежду, сновали между пленных и постоянно кричали на них.
– Шевелитесь собаки!!! Живее твари!!! Кто не может работать, получит пулю в лоб!!! Нахрен вы нам нужны немощные!!!
После заправки топливом, БАТы так же включились в работу. Николай и Людоед присели на бревно, которое лежало на снежном бархане в стороне от освобождаемой взлетной полосы. К ним быстрым шагом двигался Варяг.
– Ну, как настроение? – пробормотал он, подойдя и нервно щупая карманы своего бушлата.
– Да мы-то еще, куда ни шло, – усмехнулся Крест. – А вот ты вообще комок нервов я смотрю.
– А ты как думаешь, каково мне? – он достал, наконец, трубку, которую искал и, забивая ее табаком, оглянулся на ангар. – Такими темпами, часа через три уже взлетать.
– Волнуешься?
– Еще бы. Дай огня.
Людоед поднялся и, достав из шинели зажигалку, помог Яхонтову прикурить.
– Брат, не мандрожуй, – спокойно сказал Крест. – Все нормально будет.
– Неужто полетим, – вздохнул Яхонтов, выдыхая густой дым.
– Это мы у тебя спрашивать должны, Чкалов ты наш, – Засмеялся Людоед.
Варяг задумался. Взглянул в глаза Людоеду. Затем посмотрел на задумчивого Николая.
– Полетим, – вдруг спокойно произнес он. – Не будь я, черт возьми, Варяг Елисеевич Яхонтов.
– Вот это правильно, – улыбнулся Крест.
– Ладно, парни, пойду, займусь проверкой самолета. Смотрите на рейс не опоздайте. – Варяг подмигнул и пошел к ангару.
Работа на взлетной полосе продолжалась. Кто-то из пленных, видя как справляются БАТы, оторвался от очередного бревна и обратился к ближайшему надзирателю.
– Может поблажку нам дадите? Хоть на пять минут перекур! Сколько можно уже! Вон машины как работают!
Ответом быстро подошедшего к нему рейдера был удар прикладом автомата под ребра.
– Это машины, которые вы у нас украли, твари мерзкие! – заорал надзиратель на упавшего пленника. – Поблажки сука захотел?! А много поблажек вы давали своим невольникам?! Скольким вы клейма на лбу выжгли?! Сколько женщин у вас сгинуло?! А ну встать, мразь безродная!!!
Упавший черновик вскочил на ноги и внезапно вцепился руками рейдеру в горло. Однако надзиратель не растерялся и, ткнув бунтарю стволом автомата в живот, нажал на курок. Добив упавшего пленника выстрелом в голову, рейдер вдруг застрелил еще двух черновиков, находящихся поблизости. Все невольники замерли, боязливо оглядываясь на массу вооруженных людей вокруг.
– Запомните свиньи! – заорал казнивший пленного рейдер, – Если кто из вас, скотов, еще решит взбунтоваться, тот умрет! И еще умрут двое ближайших от него придурков! Так что смотрите друг за другом, если жить хотите! А сейчас за работу падаль! За работу!
Николай вздохнул, повесив голову.
– Быстрей бы убраться отсюда подальше.
– Осуждаешь? – хмыкнул Людоед.
– Не одобряю.
Стоявший шагах в двадцати облаченный в доспехи рейдер повернул голову.
– Скоро улетите и забудете об этом, – донеслось из его фильтров.
– Слушай, братан. Я вот в девятом классе, однажды пришел в школу очень рано утром и запихал во все замки спички. Чем сорвал уроки. – Заявил ему в ответ Илья.
– И что? – равнодушно спросил рейдер.
– До сих пор не забыл. Прикинь.
***
Огромные недра самолета внушали какой-то благоговейный трепет. Николай чувствовал себя так, словно оказался в утробе огромного живого существа. С той лишь разницей, что тут ничего ужасного не было. Рейдеры вытянули БАТами самолет из ангара и подкачали колеса шасси. Луноход уже был закреплен в грузовом отсеке. Теперь рейдеры зачем-то затаскивали в отсек и лишенный гусениц и оружия ржавый корпус БМП.
– Варяг! Зачем нам этот металлолом?! – Крикнул Илья суетящемуся на погрузке Яхонтову.
– Потом узнаешь, – нервно отмахнулся искатель. – Так, Славик! Славик!
– Чего, – сонно отозвался сидящий в углу на мешке Сквернослов. Похоже, действие рейдерских препаратов еще не отпускало.
– Ты как?
– Как собака побитая.
– Иди в кабину. Оттуда спустишься в кабину штурмана. Там я матрас постелил. Отлеживайся. Но потом мне помощь твоя нужна будет. Все иди!
– Ладно…
– Коля! Коля! Васнецов, черт тебя дери!
– Что такое!
– Иди, помоги ему! И жди меня там, в кабине!
– Хорошо, – проворчал Николай и двинулся вслед за Славиком. Догнав его, он замедлил шаг, чтоб идти в такт хромающему Вячеславу.
– Слушай, Колян, спасибо, что вытащили нас. Я так и не поблагодарил, – произнес Сквернослов.
– Да не за что.
Добравшись до кабины пилотов, Николай помог брату спуститься в штурманскую и стал с интересом разглядывать пугающую количеством табло, шкал и переключателей панель.
– Тут удобнее, чем в луноходе, – послышался снизу голос.
– Да, – кивнул Николай, – Отдыхай, давай.
– Да сколько ж можно отдыхать, – прокряхтел Сквернослов. – Тем более я никогда не летал. И не думал, что доведется теперь. Не хочу самый смак пропустить. Ты только подумай, Колян. Эта хреновина должна подняться в воздух! Да эта птичка больше всего нашего Надеждинска!
Спустя какое-то время кабину вошли Варяг и Людоед.
– Ну, момент истины, – Вздохнул Яхонтов, садясь в кресло пилота. Он повесил на шею большие наушники и отогнул микрофон ближе к лицу. – Техконтроль! Как меня слышно?
– Хорошо слышу, Варяг, – донеслось откуда-то из динамика в кабине. – Питание в норме?
– Вроде да, – Ответил Яхонтов.
– Вроде?
– В норме. Нормально все, – Варяг нервно дернул головой. – Давай еще раз пройдемся.
– Ладно. Наблюдаю.
– Закрываю рампу. – Яхонтов проделал манипуляцию с приборами и стал слышаться гул и легкая дрожь корпуса.
– Есть, – ответил техконтроль. – Рампа закрылась без замечаний. Без рывков. Плотно.
– Хорошо, – Яхонтов вытер пот со лба, – Смотри на крылья.
– Наблюдаю.
– Предкрылки, – Варяг стал проводить новые манипуляции с приборами и штурвалом.
– Работают нормально, – ответил динамик.
– Так, хорошо, – напряжение Яхонтова росло. – Теперь… Предкрылки на четырнадцать градусов.
– Есть, подтверждаю.
– На двадцать пять градусов.
– Точно работает.
– Отлично. Теперь закрылки.
– Механизация в норме.
– На пятнадцать градусов.
– Есть.
– На тридцать.
– Есть.
– Сорок три градуса.
– Есть. Подтверждаю.
– Тормозные щитки?
– Работают. Механизация крыла и гидравлика в идеальном состоянии. Мы за ним следили все эти годы, не сомневайся.
– Да-да, – буркнул Варяг. – Теперь хвостовое оперение.
– Все в норме.
– Хорошо. Какая температура воздуха?
– Минус сорок шесть. Допустимая для взлета.
– Ветер.
– Боковой. Порывистый. Четыре в секунду. Допустимо.
– Хорошо. – Варяг сделал глубокий вдох. – Так, Николай, сядь в кресло второго пилота.
Васнецов удивленно уставился на Яхонтова.
– Ты чего? Я же не умею…
– А тут и уметь нечего! – Яхонтов повысил голос. – Это как на велосипеде. Видишь табло? Спрошу скорость, назовешь цифру. Понял?
– Да, – растерянно ответил Николай, садясь в кресло.
– И пристегнись! Илья! Тоже сядь, вон кресло сзади. И пристегнись!
– Ладно, – Крест улыбнулся.
– Так! Техконтроль!
– На связи.
– Убрать людей и технику. Произвожу запуск внешних двигателей!
– Уже все убрано. Ждем.
Яхонтов снова стал колдовать над приборами. Послышался гул. Затем он стал медленно превращаться в свист. Затем в визг. И вдруг шум заполнил все вокруг.
– Запела ласточка, – улыбнулся Варяг.
– Охренеть! Здорово-то как! – раздался возглас Сквернослова снизу.
– Славик, заткнись, ты мне мешаешь!!! Внимание! Произвожу запуск внутренних двигателей!
Сквозь какофонию уже работающих турбин послышался гул, затем свист, затем визг и грохот двигателей усилился.
– Все нормально Варяг, – произнес техконтроль через некоторое время. – Никаких замечаний не наблюдаем.
– Спасибо.
– Эй! Варяг! А чего мы не летим?! – послышался крик Вячеслава.
– Заткнись, говорю! Мешаешь! – Яхонтов еще какое-то время наблюдал за приборами. Чем-то щелкал. Удовлетворенно хмыкнул. Затем снова сделал глубокий вдох и медленно отвел от себя стойку штурвала. При этом плавно отпуская тормоза.
– Внимание! Режим взлетный!
– Удачи ребята! Храни вас бог! – послышался голос из динамика. Затем знакомый голос Дитриха. – Парни! Вся надежда на вас! Ждем вас в гости! С богом!
Николай заметил, как все за окном пришло в движение. Сначала медленно поплыли унылые заснеженные леса. Бревна, убранные с взлетки. Собранные БАТами сугробы. Стоявшие вдоль полосы изможденные работой пленные черновики. Охранявшие их рейдеры и их машины. Скорость росла и, уже невозможно было различить деталей. Огромная крылатая машина разгонялась, надрывно ревя двигателями, тянущими массивную тушу вперед по взлетной полосе. Секунды растягивались в минуты, и казалось, что этот шум и этот бесконечный разбег будет вечным.
– Мы взлетим когда-нибудь или так поедем? – снова донеслось из штурманской кабины.
– Заткнись!!! – заорал напряженный до предела Варяг. – Коля! Хватит по сторонам смотреть! Скорость!
– А… Двести!
– Мало!
– Двести десять!
– Мало!
– Как мало?! Полоса вон кончится скоро!
– Заткнись!!! Скорость!!!
Ил-76 мчался под завороженными взорами людей, для которых эта картина была самой фантастической за последние годы, когда о сгинувшей цивилизации напоминали лишь руины городов и ручное оружие, исправно делающее свою работу по уничтожению живых еще людей. Но здесь они видели самолет. И не обломки рухнувшей в тот роковой день от воздействия ядреного взрыва стальной птицы. А живой, рвущийся в полет самолет. В полет, от которого зависела судьба всех, кто еще оставался среды живых.
– Скорость!!!
– Двести тридцать пять!
– Отрыв!!!
Самолет взмыл над последними двумя десятками метров взлетной полосы. Николай почувствовал, как его желудок резко устремился вниз и вжался в кресло. Так и должно быть?
– Высота!!!
– А где высота?!
– Да вот высота, черт тебя дери!!!
– Двадцать! Двадцать два!
– Убираю шасси!!!
– Мужики! Тут деревья! – заорал Сквернослов.
– Что деревья!!! – заорал Варяг.
– Я вижу, как под нами проносятся деревья! Красота-то, какая!
– Черт!!! Ты идиот Славик!!! Заткнись!!! Коля! Скорость!
– Триста!
– Высота!
– Девяноста!
– Мало!
– А чего мало?!
– Заткнись! Скорость!
– Триста тридцать!
– Высота!
– Сто двадцать пять!
– Убираю механизацию!
– Чего убираешь?! Куда?!
– Не мешай, черт тебя дери!
Раздался гул гидравлики. Позади тихо смеялся Людоед.
– Скорость!
– Четыреста десять!
– Высота!
– Сто шестьдесят пять!
– Перевожу внутренние двигатели в номинальный режим!
– Чего? Ты кому это говоришь?!
– Я сейчас кому-то врежу!!! Не мешай!!!
Варяг стал прислушиваться к работе двигателей и внимательно смотреть за приборами. Пот с него лился ручьями.
– Перевожу внешние двигатели в номинальный режим, – чуть спокойней сказал он и зажмурился. Затем открыл рот и истошно завопил. – ААААА!!!!!
– Что!!! Что такое!!! – Васнецов едва не выскочил из кресла, но ему помешали ремни. – Что случилось!!!
Из штурманской кабины вопил Сквернослов:
– Что все?! Все да?! Абзац?! Шандец нам всем?!
– Нет, братцы, мать вашу за ногу! Нет, черт бы вас всех подрал! Мы летим! Мы, мать вашу, летим, голодранцы вы хреновы! Мы летим!!! ЛЕ-Е-Е-ТИМ!!! – И тут он от радости и восторга разразился такой триадой матершинной брани, что даже Сквернослов был шокирован. Васнецов облегченно вздохнул и, обернувшись, взглянул на Людоеда. Тот сидел, откинувшись на спинку кресла и, тихо смеялся. Поймав на себе взгляд Николая, он прикрыл глаза и, стал медленно стягивать с головы берет, вытирая им огромные гранулы пота на лице.
Гул двигателей стал ровнее. Он больше не оглушал после перехода в номинальный режим. Из штурманской кабины показалась голова Вячеслава.
– Твою мать, Варяг, старый ты пердун! Это мы так взлетали?! Как же мы садиться будем?!
Яхонтов расслабился, откинувшись на спинку своего кресла и усталым, но довольным голосом произнес.
– Заткнись Славик. Не мешай.
Огромная птица рвалась к серым тучам, венчающим небо многие годы. И, быть может впервые за эти долгие годы, в небо стремилась рукотворная птица людей.
РЫВОК
Николай как завороженный смотрел на приближающийся свинцовый свод облаков. Самолет стремительно рвался ввысь. Варяг не хотел набирать большую высоту из-за того, что не было известно насколько теперь разряжена атмосфера. Однако то, что облачный покров был достаточно низок, позволяло попытаться выбраться из этого вечного пасмурного полумрака в чистое небо, где можно было ориентироваться по солнцу. И вот высота полтора километра. Васнецов до сих пор толком и не осознал, что они в небе. Они летят. Летят на самолете. И происходит это не во сне. Не в фантазиях. А в их замерзшем мире. Через двадцать лет после того как тысячи ядерных зарядов рвали землю, сносили города, испепеляли людей. Через двадцать лет после того как ничего не осталось кроме горсток выживших людей. Самолет мчался ввысь. Словно гордая птица, рвущаяся из плена. Из ледяной серой клетки. Туда где ее стихия и солнце. Все выше и выше.
Высота две тысячи метров. Казалось, скоро самолет врежется в неприступный серый клубящийся потолок и развалиться от удара о твердь. Варяг выглядел совершенно спокойным. Нет, конечно, он был напряжен. Но по сравнению с тем, как он выглядел во время взлета, сейчас он был воплощением монументального спокойствия.
Две тысячи пятьсот метров. Скоро уже три километра будет. Облака все ближе. Дом и земля все дальше. Где-то внизу проносились замерзшие леса. Разрушенные города. Люди, доживающие свой век в мыслях о добыче еды и о том, что надо как-то согреться. Там, внизу, все скверно. А что за этим серым сводом?
Ил-76 влетел в облака. Вот они. Всего в метре. За герметичным корпусом. За толстым остеклением кабины. Те самые облака, которые все эти годы невозмутимо и презрительно взирали на них, выживших, со своей высоты, лишая солнечного света и тепла. Но теперь человек добрался до них, и безжалостно таранит корпусом своей стальной птицы, рвущейся ввысь.
Николай испуганно заслонил лицо руками. Все в самолете зажмурились и отвернули лица. Облака кончились неожиданно и самолет вынырнул из того мрачного мира в совершенно прозрачную ирреальность, прямо навстречу ослепительно яркому диску Солнца, которое, словно обрадованное встрече с людьми после многолетней разлуки, казалось, бросилось само им навстречу, спеша заключить путников в яркие объятия своих лучей.
Васнецов не помнил ничего, что было бы настолько чистое, как эта бесконечная пустота разверзнувшейся бездны неба. Темно-синее в зените, все более светлее ближе к горизонту и розовато-желтое там, где чистое небо вступало в борьбу с неприступной цитаделью туч.
– Господи, красота-то, какая, – вырвалось у Николая.
Варяг улыбнулся.
– Любуйтесь, друзья. Не скоро нам такое увидеть доведется. Нам ведь опять на грешную землю надо будет.
– Это не земля грешная, – подал голос, поднявшийся из нижней кабины Вячеслав. – Это мы грешные.
Он уставился на горизонт, щурясь от непривычно яркого света.
Людоед развернул карту. Посмотрев на нее, он взглянул на часы и на солнце.
– Варяг, давай правее на сорок пять градусов. – Сказал он, наконец.
– Точно?
– Да. Точно. И держись этого курса. А то на северный полюс улетим.
– Ты по часам сверялся?
– Да. И время местное. Я свои часы сверял с рейдерами. У них же в Аркаиме там какие-то атомные или изотопные или как их там. У которых погрешность в шесть секунд на миллион лет. Так что доверься мне. Меняй курс.
Самолет продолжал постепенно набирать высоту и при этом чуть крениться вправо, переходя на новый курс. Внизу медленно проплывал ковер непроницаемого облачного покрова. Отсюда он не казался таким мрачным как снизу. С высоты пяти тысяч метров он выглядел как стелящаяся белоснежная пена. Белее чем вечный снег, там внизу. В мрачном мире, из которого они вырвались на короткий срок. Ил-76 продолжал набирать высоту. Но все что они видели вокруг, казалось, замерло, а самолет просто повис, гудя двигателями на одном месте. Но так лишь казалось.
– Какая высота?! – Варяг вдруг напрягся.
– Семь семьсот, а что? – ответил Васнецов, вынужденный отвлечься от лицезрения всего этого великолепия. Он машинально назвал цифру с табло, даже не отдавая себе отчета в том, какая пропасть сейчас между ним и Землей.
На панели что-то заморгало, и монотонный гул двигателей стал несколько иным.
– Что случилось? – спросил Людоед.
– Помпаж! Четвертый двигатель вырубился!
– А на трех нельзя? – спросил встревоженный Сквернослов.
– Нельзя на них нагрузку давать! Все захлебнуться! Воздуха тут мало им! Я снижаюсь!
Самолет снова стремительно рвался к облакам. Но на сей раз не для того чтобы вырваться из сумеречного плена. А для того чтобы нырнуть в него. Васнецов поморщился. Неужели опять эта серость? Так не хотелось возвращаться из этой радующей взор и душу чистоты и света в привычный и опостылевший мир постядерной зимы.
– Высота?
– Шесть пятьсот.
– Так. Пробую запустить.
Четвертый двигатель засвистел и присоединился к своим собратьям, снова составив с ними гудящий квартет.
Варяг облегченно вздохнул.
– Кажись, пронесло. Тут все работает как надо. Идем на этой высоте. – Он, наконец, снова улыбнулся, – Хорошо, что на этом самолете автоматика установлена. Я мог и не успеть сообразить. Автомат сам двигатель вырубил.
– А если бы не автомат? – спросил Николай.
– За несколько секунд температура газов в турбине возросла бы. Ну и сорвавшийся поток воздуха еще. Короче двигатель мог разрушиться. Я бы просто мог не успеть среагировать. Странно вообще. На такой высоте и помпаж, – Яхонтов потер ладонью бороду, – Хотя чему удивляться после всего что было. Атмосфера разряжена ближе к земле теперь. Тут главное с перепугу не увеличивать тягу остальных двигателей, компенсируя потерю одного. Иначе помпаж накроет их все. И привет. Если не взрыв двигателя, то в любом случае скорость постепенно упадет до критической. Скорость сваливания. И будем лететь как рояль с двенадцатого этажа. Только дольше и трагичнее.
– Сплюнь, – нахмурился Вячеслав.
Николай слушал Варяга и все эти странные термины, и чувствовал дискомфорт от того что не мог толком понять о чем речь.
– Слушай, Варяг, расскажи про все это, – сказал он.
– Про что?
– Про то, как самолетом управлять. Про скорость сваливания и все остальное.
Яхонтов усмехнулся.
– Ишь ты. Ну ладно. Кому-то ведь свои знания передавать надо. Чай не молодой уже. Короче слушай. На самом деле ничего сложного в этом нет, как может показаться на первый взгляд. Сложно все вот это барахло, – Взмахом руки он указал на бесчисленное количество приборов. – А вот взлететь и лететь, это как на велосипеде. Слушай короче…
***
Николай слушал внимательно, то и дело, поглядывая на элементы приборной панели, про которые упоминал Варяг. Но при этом он еще и умудрялся продолжать свое любование чистым небом.
– До захода солнце успеем? – Спросил Людоед. – Не в темноте ведь садиться.
Варяг сверился с картой, часами и, цифрой пройденного в полете расстояния.
– Должны успеть. Я увеличу тягу двигателей. Прибавлю скорости.
– А топлива хватит?
– Садиться будем на парах, – усмехнулся Яхонтов.
Солнце уже давно не светило в лицо. Оно было теперь где-то позади и снижалось к горизонту, отчего линия, разделяющая тучи и небо окрашивалась в огненные багряные тона. Небесный зенит стал еще темнее, и наверху появились странные светящиеся точки. А чуть справа от курса самолета, на ладонь выше от горизонта, странный тусклый полумесяц.
– Это Луна? – с замиранием сердца спросил Николай.
– Она самая, – Яхонтов кивнул.
– Ребята так на ней и не побывали. – Сквернослов вздохнул, – Бедные Андрей и Юра, земля им пухом.
– А это звезды? – Васнецов устремил взгляд на мерцающие точки в зените, которых становилось все больше.
– Звезды, – подтвердил Людоед. – Варя, мы так в ночь скоро влетим. Имей ввиду.
– Я знаю. По моим прикидкам будет вечер, когда садиться придется. Снег не даст быстро стемнеть. Да и посадочно-рулежные фары есть. Разгляжу куда падать… Садиться в смысле… – Яхонтов тихо хохотнул.
– Варяг! – Воскликнул до этого момента спокойный Крест, – Посмотри! Посмотри слева! На восемь часов!
– Что там? – искатель повернул голову в указанном направлении.
– Это же инверсионный след! Полосу видишь?!
– Где?
– Выше смотри! Это след от самолета! Разве нет?!
Варяг задумчиво уставился на белую полосу, горизонтально перечеркивающую треть неба. Полоса кончалась, если конечно она кончалась, уже за пределами видимости из кабины пилотов.
– Далеко и высоко, – пробормотал Яхонтов. – Как думаешь, сколько у нас было шансов после двадцатилетия деградации и разрухи взлететь и столкнуться со следами другого самолета? Один из миллиарда, не больше. Это не инверсионный след.
– И что это, по-твоему? – спросил Сквернослов.
Варяг пожал плечами.
– Наверное, перистое облако.
– Наверное? – ухмыльнулся Крест, – То есть ты не уверен?
– Ну, я видел давным-давно перистые облака. Еще когда на МиГе летал.
– И какие они?
– Они перистые, – Варяг снова пожал плечами.
– Это понятно. Похожа эта полоса на перистые облака?
– Вроде, похоже. Я же говорю, давно видел. Сам посуди, Илья, откуда самолету взяться?
– А мы откуда взялись? – подал голос Николай.
– И то верно, – кивнул, соглашаясь, Вячеслав.
– Может, я схожу в кормовую кабину стрелка и посмотрю? – предложил Людоед.
– Поверь мне, Илья, с такого расстояния ты и в бинокль не различишь самолет, если он там есть. – Ответил Варяг и включил радиопереговорное устройство. – Какие цифры на борту, кто помнит?
– 19701, – Сказал Крест. – А что?
– Ну, надо ведь как-то представиться. – Ухмыльнулся Яхонтов и произнес в микрофон. – Внимание! Говорит грузовой борт 19701! Нахожусь на высоте шесть тысяч пятьсот метров! Всем кто меня слышит, ответьте. – Он закончил говорить и включил громкую связь.
В ответ слышалось монотонное, с редкими перепадами, шипение.
– Внимание! Говорит грузовой борт 19701! Нахожусь на высоте шесть тысяч пятьсот метров! Всем кто меня слышит, ответьте! – повторил Варяг. – Меня кто-нибудь слышит?
Монотонное шипение продолжалось еще около минуты, как вдруг шум из динамика стал усиливаться. Поначалу показалось, что это Варяг делает громкость выше, но это оказалось не так. Шум становился все громче и, сквозь шуршание пустого эфира стала слышна какая-то басовитая пульсация. Динамик зарычал какофонией низких и шипящих звуков, и сквозь это звуковой хаос прослушивалось нечто ужасное и утробное, произносящее пронзительным и долгим рыком:
– ХХХХАААААААААРРРРРРРРРРРРП!!!
– Вы слышали?! – заорал Николай, – Вы это слышали?!
– Что именно? – Варяг нахмурился.
– ХАРП! Оно сказало
