Нет такого места, как дом

Автор: Артуро Трогвим

Если вы думали о том, чтобы попробовать заглянуть в П Giardino di Piaceri вместо вашей обычной забегаловки, я с сожалением вынужден сообщить, что вы, возможно, будете разочарованы; именно это произошло со мной и моей спутницей в один из вечеров, и ушли мы, наказанные знанием того, что перемены не всегда происходят к лучшему.

Il Giardino создало для себя что-то вроде репутации с тех пор, как Орландо Крисп принял на себя руководство; надо сказать, что сомнительные удовольствия заведения были известны в основном некой группе ценителей (включающую известного архиепископа, печально известного своей прожорливостью, как некоторые могли слышать), но постоянно появлялись обрывки провоцирующих сплетен, и слухи толпами ходили по городу

Исходя из принципа, что никто не любит терять хорошую вещь, и, принимая к сердцу совет Будды «найди себя», я отправился туда, полный ожиданий и надежды. Увы, все, что я нашел для себя — это то, что «удовольствия», подразумеваемые в качестве предложения в П Giardino для посвященных, также слишком загадочны на мой вкус, или их просто не существует, только никто не хочет встать и сказать это, опасаясь, что его назовут гастрономическим болваном. Я сильно надеюсь на последнее — случай, можно сказать, голого короля.

Большинство из вас, должно быть, знает, что Орландо Крисп приехал в Рим из Лондона, где на протяжении нескольких лет он был владельцем и шеф-поваром ll Bistro; обстоятельства закрытия его небольшого скромного ресторана окутаны завесой тайны, как Маэстро Крисп упал в статусе от нанимателя у о нанимаемого: так как я слышал (но пока не могу подтвердить), что II Giardino владеет никто иной, как напыщенный Эгберт Свейн, под руководством которого Крисп проходил свое обучение и на которого он сейчас работает. Допустим, имена и места можно изменить, чтобы сохранить инкогнито, как говорится, но стиль остается неизменным: претенциозным. Несколько лет назад в своем первом обзоре Л Bistro я сказал, что претенциозность была признаком кулинарии Орландо Криспа, и мы со спутницей ожидали в вечер пятницы прошлой недели чего-нибудь, что изменило бы мое мнение.

Я хотел бы сказать, что прожаренные на сковородке телячьи мозги с шалфеем и тимьяном bruschetta [151]были утонченно хрустящими снаружи и кремово-розовыми внутри; а закопченное филе из голубого тунца со сладким маринадным соусом было сделано в той великолепной редкой степени сочности — вы знаете, каким сухим может быть тунец, если сочности этой нет; а этот пирог с абрикосами и фисташками был почти без губительной клейкой сладости, которая так часто встречается у «домашних» десертов; я бы хотел сказать обо всех этих блюдах, но, положа руку на сердце, не могу.

По моему мнению, Орландо Криспу следует уделять меньше внимания дерзким и претенциозным названиям для своих творений — «Океаническая Симфония», ради всего святого? — и больше концентрироваться на основных приемах своего ремесла. Я слышал «утку», что Маэстро Крисп наслаждается жизнью в Риме — что на самом деле он совершенно не жалеет о том, что уехал из Лондона; если он на самом деле так себя чувствует, тогДа я за него рад, но, как человек, питающийся, чтобы процветать, а не готовящий пищу с той же целью, я честно должен сказать, что здесь нет такого места, как дом.

Это была первая атака из целой серии: две недели спустя слегка другая версия, столь же неодобрительная, появилась в итальянском еженедельнике, II Piatto d’Oro, затем еще одна в «Едим Вне Дома» в Риме и в «Американском Ревю»; еще трижды он бесстыдно писал дерзости об обеде в II Giardino, всегда приходя как спутник кого-либо, кто зарезервировал столик на двоих, всегда полный самодовольного удовлетворения, зная, что я догадываюсь о том, что еще одно нападение появится в печати, что я ничего не могу с этим поделать. Это было безумие, отвратительное, болезненное, почти за гранью сопротивляемости. И это продолжалось в течение нескольких месяцев.

Вы можете удивиться, почему я не сделал с Трогвиллом то же самое, что я сделал с отцом и мисс Лидией Малоун, но это неверно истолковало бы те обстоятельства, которые окружали их кончину. Мое призвание — создавать, а не разрушать — я, в любом случае, не планировал убийство своего отца, которое было результатом несдержанной и неконтролируемой вспышки гнева; должен признать, что убийство мисс Малоун было продумано заранее, но оно было вызвано острой необходимостью, а не совершено по злому умыслу — это была неизбежность, а не чрезмерная ненависть. От Трогвилла никогда не исходила (в этом я уверен) физическая угроза, но я ненавидел его всем своим сердцем, всем своим сознанием и всей своей душой. Ненависть создает незаслуженный мотив для убийства — конечно, только для того, кто далек от высоких принципов моего алхимического искусства. Кроме того, так как Трогвилл был Достаточно хорошо известным персонажем, я не был уверен, что смогу уйти от наказания.

Тем временем, близнецы и я жили лучшей, насколько это было возможно, жизнью — жизнью, можно сказать, полной увлекательного обучения, активности, вдохновения, и деятельность наша, так же как и мои кулинарные усилия, была увлеченной. Исходя из принципа, что физические колебания могут быть переданы и поглощены в конкретном блюде — и, более того, что эти колебания передаются тому, кто поглощает его — у меня появилось желание создать свои собственные экзотические шедевры изобретательности, которые бы не только удивляли и дарили наслаждение моим клиентам, но и по-настоящему изменяли состояние их сознания, их настроение, их физическое самочувствие. Вы можете себе это представить? Они приходили домой с душевным подъемом, часто — в состоянии экзальтации, одолеваемые сексуальным желанием, страстно желая любви, меланхоличные, задумчиво мрачные или маниакальные, такими, какими мне захотелось их сделать! О, близнецы были совершенно правы — чистая энергия, которой могло обладать мое ремесло, была неисчерпаемой!