Онегин

Стал вновь читать он без разбора.
Прочел он Гиббона, Руссо,
Манзони, Гердера, Шамфора,
Madame de Stael, Биша, Тиссо,
Прочел скептического беля,
Прочел творенья Фонтенеля,
Прочел из наших кой-кого,
Не отвергая ничего:
И альманахи, и журналы,
Где поученья нам твердят,
Где нынче так меня бранят,
А где такие мадригалы
Себе встречал я иногда, -
E sempre bene, (ну что же, отлично) господа.

Татьяна.

Татьяна с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь явилась
Она в оставленную сень.
И в молчаливом кабинете,
Забыв на время все на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася
Сперва ей было не до них,
Но показался выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.

Чтец.

“И ей открылся мир иной”,- говорит Пушкин о своей Татьяне. Ей открылся внутренний мир Онегина; она начала понимать человека, который прежде был для нее загадкой.

Хотя мы знаем, что Евгений
Издавна чтенье разлюбил,
Однако ж несколько творений
Он из опалы исключил.
Певца Гяура и Жуана
Да с ним еще два-три романа,
В которых отразился век
И современный человек
Изображен довольно верно
С его безнравственной душой,
Себялюбивой и сухой,
Мечтанью преданный безмерно,
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом.

Ведущий.

Книги помогают нам выработать свой взгляд на все, что происходит в мире, дарят нам знания, воспитывают наш ум и наши чувства. Книги во многом создают человека. Недаром говорится: скажи мне какие книги ты читаешь, и я скажу тебе, кто ты такой.

Для того, чтобы рассказать о книгах, которые помогают нам, как и Татьяне, открыть мир каждого из главных героев романа, Пушкин, конечно, должен был сам прочитать эти книги, составить свое суждение о них.

Чтец.

“Евгений Онегин”, 18 гл.

Волшебный край! Там в стары годы,
Сатиры смелый властелин.
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дали
Народных слез, рукоплесканий,
С младой Семеновой делил;
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рой,
Там и Дидло венчался славой;
Там, там под сению кулис,
Младые дни мои неслись.