Катенька

(На сцене двор летней дачи. Скамейка, плетеное кресло. На заднем плане МАТЬ и КУХАРКА вытряхивают половик.)

МАТЬ. И ничего! И никакой тебе благодарности! Брокар розовый на платье купила – сорок пять рублей…

КУХАРКА. Девка на выданье, избаловавшись с детства. Нет, коль ты мать – взяла бы хворостину хорошую, да выпорола…

(Уходят, переругиваясь. Появляется КАТЕНЬКА, которая украдкой доедает черносливину. Затем садится в плетеное кресло и начинает мечтать.)

КАТЕНЬКА. Венчаться можно со всяким, лишь бы была подходящая партия. Вот, например, есть инженеры, которые воруют… это очень блестящая партия. Потом можно выйти за генерала, но главное совсем не это… Главное, с кем будешь мужу изменять. (Перебегает к выходу воображаемой гостиной и начинает изображать, меняя голоса.) «Графиня Екатерина Иванна дома?» (Перебегает в кресло и садится в томную позу.) Ах, сударь, простите. Я дома, но принять вас не могу. Но тут открывается дверь и входит он, в белом кителе, вроде Серединкина, только носом не фыркает. Берет он меня за руку и говорит…

МАТЬ. Катька, Катька. Это с тарелки черносливину взяла?

КУХАРКА. Конечно она. Я сразу заметила, было для компоту десять черносливин, а как она подошла, так и девять сделалося.

КАТЕНЬКА. Сами слопали, а на меня валите… Очень мне нужен ваш чернослив, от него керосином воняет.

МАТЬ. Керосином? А почем же ты знаешь, что керосином, коли ты не пробовала?

КУХАРКА. Керосином? Эдакие слова говорить. Вот взять бы хворостину хорошую, да выпороть бы.

КАТЕНЬКА. Порите себя сами.

МАТЬ и КУХАРКА. Тфу-у! (Уходят),

КАТЕНЬКА. Ну так вот, берет он меня значит за руку и говорит: «Отдайся мне!..» А я уж и готова… уступить его доводам, как вдруг дверь отворачивается и входит муж… «Сударыня, я все слышал… Я оставляю вам чин, состояние, но мы разведемся.»

СОСЕДСКИЙ МАЛЬЧИК. Катька, кошка носатая, дура полосатая.

КАТЕНЬКА. Пошел вон, Поганый мальчишка.

СОСЕДСКИЙ МАЛЬЧИК. Поган, да не цыган. А ты вроде Володи! Кошка носатая!

КАТЕНЬКА. Мама! Мама, он смородину рвет.

МАТЬ. Ох, ты жешь господи!

КУХАРКА. Взять бы хворостину хорошую…

МАТЬ. Видно мало вас в школе порют.

КАТЕНЬКА. Поганый мальчишка. И почему это – «кошка носатая»? Ведь у кошек нет носов, они дышат не носом, а дырочками. А напишу-ка я письмо Мане Кокиной. (Берет листок и пишет.) «Дорогая моя Манечка. Мой роман идет к роковой развязке. Сегодня ночью наш сосед, молодой князь Михаил…» (Мимо проходит СЕЛЬСКИЙ ПРИДУРОК с удочкой, свистит и гыгыкает.) «… перелез через забор и сказал: «Ты должна быть моей!» я вся побледнела, только глаза мои дивно сверкали»… Мам! Дай мне марку, я пишу Мане Кокиной.

МАТЬ. Марку. Нет, Милочка, мать у тебя не лошадь на Кокиных и на Мокиных работать!

КУХАРКА. Только и слышно «марку давай». Взять бы хворостину… (Уходят.)

КАТЕНЬКА. «Дорогая моя, Манечка. Я очень криво приклеила марку, так что боюсь, что она отклеится как в прошлый раз. Твоя Катя Мотковва.»

(Вы бегают КУХАРКА и МАТЬ с хворостиной и с криком «Ты зачем сметану!» гонятся за бедной КАТЕНЬКОЙ.)

ЛАПША

(Кабинет ДЕКАН сидит на стуле и смотрит в одну точку. Входит ЗАМДЕКАНА.)

ДЕКАН. Здравствуйте товарищ замдекана.

(ЗАМДЕКАНА садится на стул рядом с ДЕКАНОМ и начинает тоже смотреть в одну точку. Все дальнейшие реплики они произносят не отрывая взгляда от этой точки.)

ДЕКАН. Вы мне что-то говорили про студента Иванова…

ЗАМДЕКАНА. Иванов?.. не учится… пропускает занятия…

ДЕКАН. Так надо вызвать его ко мне.

ЗАМДЕКАНА. А я уже вызвал его к вам.

(Входит ИВАНОВ.)

ИВАНОВ. Здравствуйте, товарищ декан.

ДЕКАН. Что же это вы, Иванов, не учитесь?

ИВАНОВ. Кто? Я?

ДЕКАН. Да, вы.

ИВАНОВ. Да вы понимаете, товарищ декан, у меня такие обстоятельства, а к этим обстоятельствам вот такая справочка. (Достает из кармана лапшу и вешает ее на уши ДЕКАНУ.)

ДЕКАН (расплываясь в улыбке). Понимаю.

ЗАМДЕКАНА. А почему вы Иванов, пропускаете занятия?

ИВАНОВ. Кто? Я?

ДЕКАН. Да, вы.

ИВАНОВ. Да вы понимаете, товарищ замдекана, у меня такие обстоятельства, а к этим обстоятельствам вот такая справочка. (Достает из кармана лапшу и вешает ее на уши ЗАМДЕКАНА.)

ЗАМДЕКАНА. (расплываясь в улыбке). Понимаю.

ИВАНОВ. Ну, я пошел?

ДЕКАН (добродушно и довольно смеясь). Иди…

ЗАМДЕКАНА. (добродушно и довольно смеясь). Иди…

(ДЕКАН и ЗАМДЕКАНА долго, нервно смеются, глядя в одну точку перед собой. Потом поворачиваются друг к другу. Улыбки медленно сползают с лиц.)

ДЕКАН. А почему у вас, товарищ замдекана нет никакого индивидуального подхода к студентам?

ЗАМДЕКАНА. У кого? У меня?

ДЕКАН. Да, у вас.

ЗАМДЕКАНА. Да вы понимаете, товарищ декан, индивидуальный подход тесно связан с воспитательной работой, которая определяется именно индивидуальным подходом. (Достает из кармана лапшу и вешает ее на уши ДЕКАНУ.)

ДЕКАН (расплываясь в улыбке). Понимаю.

ЗАМДЕКАНА. Ну, я пошел.

ДЕКАН (добродушно и довольно смеясь). Иди…

ЗАМДЕКАНА (у дверей). Да, чуть не забыл, вас вызывают к ректору.

ДЕКАН (достает из кармана лапшу и идет, неся ее на вытянутых руках перед собой). Товарищ ректор, индивидуальный подход к студентам на нашем факультете…

СТЭМовская классика

СТЭМ из г. Чернигова

ЛЭСЯ

(Школьный двор. Натянув резиночку между двумя скамейками через нее прыгает девочка по кличке ПЕНЗА. За этим занятием ее застает другая девочка по имени НАДЯ.)

НАДЯ. Девочка. Что это у тебя, резиночка, да? Дай мне пожалуйста резиночку… (ПЕНЗА молчит и не смотрит.) Девочка, я в последний раз повторяю волшебное слово. (Говорит по слогам.) Бе-гом! (ПЕНЗА не реагирует, тогда НАДЯ зовет подмогу.) Лэся, иди сюда, здесь нам девочка резиночку хочет дать.

ЛЭСЯ (появляется, отбрасывает окурок). Котора? Во ця?

НАДЯ. Да.

ЛЭСЯ (ПЕНЗЕ). В сторону отошла.

НАДЯ. Быстро отошла.

(ЛЭСЯ прыгает, а НАДЯ ей мешает, тоже хочет прыгать.)

НАДЯ. Лэська, я своя.

ЛЭСЯ. Надя, в тэбэ по самостоятельной два.

НАДЯ. А ты дурная. (Показывает на косы ЛЭСИ.)

ЛЭСЯ. То ты дочь. Ты знаешь, так це щас так модно. Так, надо посчитаться. (Считает.) Стакан сиропу выйди вон. Так все, я первая.

НАДЯ. Я втора. (Показывает на ПЕНЗУ.) Ты третя.

ЛЭСЯ. Девочка, шо ты такая нэулыбчивая?

НАДЯ. Девочка, тебе с нами нэприятно?

ЛЭСЯ. Щас будет приятно (Заворачивает рукава.)

(ПЕНЗА резко улыбается.)

НАДЯ. Вот так.

ЛЭСЯ. Буратино – Чиполино. Надя давай. Перва высота, Надя.

НАДЯ. Лэська, ты тока шо стратила.

ЛЭСЯ. Я не стратила, Надечка. Я только шо нэ стратила.

НАДЯ. Ты стратила.

ЛЭСЯ. Я нэ стратила только что, Надя, у меня была еще одна запаска.

НАДЯ. Лэська, ты стратила, поняла, чи не?

ЛЭСЯ. А, брэханула токо что. Бреханула. Я стратила токо тода, кода… я вообще нэ стратила.

НАДЯ. Лэся, ты стратила. Все.

ЛЭСЯ. Я, Надечка, после слов таких твои брехливых с тобою нэ-дру-жу.

НАДЯ. Тьфу, и не надо. (ПЕНЗЕ.) Прыгать будем вместе. Гномики. (Затыкает уши, прыгает.) Гно-ми-ки! Гно-ми-ки!

ЛЭСЯ. И не правильно. И не правильно. Вот щас не правильно. И не так прыгать… Надя, я вот расскажу Надя, что ты показывала Сяве и Рыжему… (НАДЯ немеет). Надечка, я стратила?

НАДЯ (поспешно). Нет, нет, нет.

ЛЭСЯ. Ура, я не стратила. Тара-ра-ра-рам. Разгончик. (Разгоняется и прыгает в резинку.) Бу-лоч-ки, бу-лоч-ки. И нэмэцкий крэст.

НАДЯ. Лэська, вот тока шо, на немецком крэсте точно стратила.

ЛЭСЯ. Опять я стратила, да? Ты у нас не стратила. (Показывает на ПЕНЗУ.) Ця у нас тожн нэ стратила. Одна я дурная! Одна я о то прыгать нэ умию!

ПЕНЗА. Не орите… У нас так вообще так не прыгают в Пензе.

НАДЯ и ЛЭСЯ. В Пензе.

ПЕНЗА. И вообще, вы мне всю резинку измазали.

ЛЭСЯ. Фу, фу, яка рэзинка.

ЛЭСЯ. Резинку из гамашев вытянула и фастается.

НАДЯ. Лэся, иди сюда, тут афиша.

ЛЭСЯ и НАДЯ (читают). Вадим Коза…

ЛЭСЯ. Надя, это шо, животных привезли?

ЛЭСЯ и НАДЯ (читают). На-ча-ло кон-цер-та в 19 «О», «О»

ЛЭСЯ. Значит так, Надя, мы с тобой на физру не идем. Мы освобожденные. Да?

НАДЯ. Да.

ЛЭСЯ. Мы идем на концерт. Значит так, цвэточки Вадику купыть надо? (НАДЯ кивает.) Це тоже надо и запить надо. Пенза, деньги есть?

ПЕНЗА. А вот я рааскажу все Графину Стакановичу.

(ЛЭСЯ закатывает рукава и идет на ПЕНЗУ.)

НАДЯ Лэся, не надо, пусть живет. После уроков на камнях.

ЛЭСЯ. Я щас хочу, Надя.

НАДЯ. Лэсечка, ты же хорошая девочка.

ЛЭСЯ. Я знаю, Надя.

НАДЯ. Лэся, мы ж с тобой, как сестра с сестрой.

ЛЭСЯ. Как брат с братом, Надя.

НАДЯ. Ну не надо.

ЛЭСЯ. Надя, на метр – зачеплю. Я щас из нее Микки Мауса делать буду.

НАДЯ. Токо не Микки Мауса Любое другое животное, токо не Микки Мауса.

ЛЭСЯ. Ладно, Надя, токо ради тебя. Ты бежишь на стадион занимать места на Вадика, а я щас этой Пензе сначала по пензе, а потом все резинки на горле замотаю.

(Гонится за ПЕНЗОЙ, которая с визгом убегает.)

ЛЮБИШЬ? УМРИ!

ВЕДУЩИЙ. Мы хоть и самый настоящий, но все же самодеятельный театр. И нам чужды нравы театра профессионального. Ну представьте себе – поставили они спектакль и наступил у них день премьеры.

(На сцену выходят ПЕРВЫЙ, а чуть позже ВТОРОЙ. Играют сильно, сильно переигрывая.)

ПЕРВЫЙ (смотрит на карманные часы на цепочке). Уж полночь, а графа все нет… А-а, вот и он. (Подходит ко ВТОРОМУ.) Граф?

ВТОРОЙ. К вашим услугам.

ПЕРВЫЙ. Граф, говорят – вы мою жену любите?

ВТОРОЙ. Вашу?.. Да.

ПЕРВЫЙ. Так умрит же! (Стреляет.)

ВТОРОЙ. Ой!

(ВТОРОЙ падает на плечи ПЕРВОГО и тот уносит его за кулисы.)

ВЕДУЩИЙ. Вслед за премьерой наступает второе представление спектакля, затем третье, пятое, десятое.

(На сцену выходят ПЕРВЫЙ, а чуть позже ВТОРОЙ. Играют легко, небрежно, явно не доигрывая.)

ПЕРВЫЙ (смотрит на наручные часы). Уж полночь, а графа все нет… А-а, вот и он. (Подходит ко ВТОРОМУ.) Граф?

ВТОРОЙ. Да.

ПЕРВЫЙ. Граф, говорят – вы мою жену любите?

ВТОРОЙ. Вашу?.. Да.

ПЕРВЫЙ. Так умрит же! (Стреляет.)

ВТОРОЙ. Ой!

(ВТОРОЙ падает на плечи ПЕРВОГО и тот уносит его за кулисы.)

ВЕДУЩИЙ. А потом этот театр едет с шефским спектаклем в деревню «Большие грязи» и показывает его в местном клубе. Боясь, что сельские зрители их не поймут, актеры стараются играть попроще.

(На сцену выходят ПЕРВЫЙ, а чуть позже ВТОРОЙ. Играют нарочито просто, грубо по деревенски.)

ПЕРВЫЙ (наступает в коровью лепешку, стряхивает прилипшее с ноги, потом щурится). Уж, тямно, а графа нет ни хрена!.. Граф. Ты игде?

ВТОРОЙ. Игде, игде? В темноте.

ПЕРВЫЙ. Ну, чо, граф, говорят, ты мою бабу… того… любишь.

ВТОРОЙ. Твою? Ага.

ПЕРВЫЙ. Ага?

ВТОРОЙ Ага.

ПЕРВЫЙ. Ну, так на!..

(ПЕРВЫЙ дает ВТОРОМУ в ухо и тот улетает за кулисы.)

ВЕДУЩИЙ. Спектакль живет. Он все играется и играется, много, много раз. И вот наконец оно – пятьсот первое представление спектакля.

ПЕРВЫЙ (зевая). Граф?

ВТОРОЙ (зевая). Граф.

ПЕРВЫЙ (зевая). Двенадцать есть?

ВТОРОЙ (зевая). Есть.

ПЕРВЫЙ (зевая). Умри.

ВТОРОЙ (зевая). Ой.

(Зевая, расходятся по кулисам.)

ВЕДУЩИЙ. Несчастны те актеры, которым приходится играть спектакль 31 декабря. Дома ждет новогодний стол, к которому все очень торопятся.

ПЕРВЫЙ (вылетает пулей из-за кулис). Любишь?

ВТОРОЙ (вылетает пулей из-за кулис). Люблю!

ПЕРВЫЙ. Умри.

(Быстро разбегаются.)

ВЕДУЩИЙ. Да что там 31 декабря, это цветочки по сравнению с тем, что испытывают актеры, которым приходится играть спектакль на следующий день. Итак, спектакль 1 января.

(Появляются ПЕРВЫЙ и ВТОРОЙ сильно страдающие похмельем, шатаются в одежде у них страшный беспорядок.)

ПЕРВЫЙ. Курить есть?

ВТОРОЙ. Э а-а!

ПЕРВЫЙ. Умри.

(Оба падают.)