И. Я. Куценко

УРОКИ ЭТНОПУБЛИЦИСТИКИ*

Худое дело обидеть соседа.

Нет друга, так ищи;

а нашел, так береги.

В. Даль. Пословицы русского народа:

Сборник. М., 1957. С. 775, 779

В реформируемой многонациональной России с внедрени­ем принципиальных изменений в экономической и социаль­ной жизни - снятием жесткого госнадзора за функциониро­ванием общества, узаконением частной собственности, права и возможностей рыночных отношений, не могли по-ново­му не проявиться националистические начала и претензии. Они вырвались из тисков казенной формулы «пролетарского интернационализма и советского патриотизма» как поиск достойного признания статуса каждого этноса в межнацио­нальной иерархии, понимания перспектив развития в новых условиях. Националистические настроения охватили все без исключения народы огромной страны, демонстрируя перво­зданную прочность национальных связей и единства.

Национализм - древнейшее социальное качество и пси­холого-эмоциональное состояние личности и общества. Он также стар, как понятия «народность», «нация». Человек рождается и живет в определенной общности, узнает особый вкус первых слов на родном, для каждого - самом лучшем [1]и желанном языке. Всю жизнь каждому близки, понятны и дороги знакомые с детства черты облика людей своего наро­да, особенности их быта, традиций. И все это национализм - комплекс чувств, понятий, привычек, впитанных с молоком матери. Многовековой опыт показал: национальная принад­лежность остается наиболее сильной и живучей из всех соци­альных связей, более устойчивой, чем, например, классовая солидарность, хотя на известных этапах развития общества последняя очень часто с национальными рамками не счита­лась.

С развитием наций развивался национализм. В эпоху углубления интернационального общения, существования крупных многонациональных государств он приобретает бо­лее четкую осознанность, новые особенности - может выхо­дить за грани узко национального единства, оказывать влия­ние на другие народы, даже объединять их на основе обще­государственных интересов. С другой стороны, тесная нацио­нальная близость издревле имеет сохраняющуюся поныне способность выливаться в групповую сплоченность в гено-национальной среде для паразитарного приспособленчества. Осознание кровной причастности к своему этносу и отечеству, ответственности за их сохранение и благополучие присущи большинству людей. Любовь к своему народу обязательно выливается в гордость за него, его героику, за его достиже­ния. Из этой совокупности вырастает патриотизм - одно из главных национальных достоинств, хотя в существующих определениях наций он не упоминался никогда. Это немалый пробел в науке и публицистике. Патриотизм, несомненно, - один из важнейших системообразующих элементов понятия «нация». Он существовал и существует, не считаясь с тем, что его, случается, не замечают.

В XX в., вошедшем в историю как эпоха невиданных по масштабам жертв, разрушений социальных столкновений в войнах и вооруженных конфликтах, обязательно присутство­вали оправдания и призывы националистического и патрио­тического порядка. Ими же объяснялось возвращение России в реальности рынка и капитализма в ходе «реформ», начатых в 90-х гг. Поскольку опыт последних 10 с лишним лет показал, что традиции национального самосозания, духовности чаще все­го выражаются в позитивных, способствующих прогрессу начинаниях и действиях, мы вправе говорить о прогрессив­ном национализме, могущем стать ведущим стержнем вза­имоотношений и внутри нации, и между разными народами. Такой национализм обязательно развивается при признании безусловного первенства внутригосударственного, а также широко понимаемого общечеловеческого интернационализ­ма, который является общим «фоном» и основой всего соци­ального состояния, в первую очередь, своей страны. Так, в Краснодаре усиленно восстанавливаются лучшие традиции из казачьего прошлого: в учебных заведениях введены уроки кубановедения, более широким стал диапазон интересов на­учных учреждений, издается широкий круг разнообразной краеведческой литературы; работа подчинена идее укрепле­ния России, стремлению полно, непредвзято осмыслить бы­лое, ответить на жгучие, будоражащие память вопросы, кото­рые еще недавно было немыслимо поставить; способствовать нормализации жизни. За этой актуальностью всегда маячит тень уже состоявшихся новейших кровавых столкновений в Абхазии, Осетии, Ингушетии, Дагестане, а особенно - глав­ной беды России - воины в Чечне. В этих событиях по-раз­ному сказывались завязанные в тугой узел противоречия и трагизм огромной драмы, привнесенные внешними, импер­скими силами в длительное общежитие народов Северного Кавказа, чреватые и старыми, и инспирированными заново взаимными обидами.

Разворачивающаяся картина новой ситуации порождает новые вопросы и вместе с тем высвечивает дополнительные возможности для все более детального понимания многих исторических фактов. Без дальнейшего углубленного, обсто­ятельного изучения происходившего и происходящего сего­дня добиваться общепризнаваемого, убедительного для всех сторон консенсуса в отношениях народов на Кавказе нельзя.

Для жителей региона межэтническое противостояние имеет самую непосредственную значимость. В Кубанском го­сударственном технологическом университете в одной группе учились две студентки. У одной отец был командиром аб­хазского отряда и погиб в бою против грузинской стороны. У другой - отец был грузинским военнослужащим, убит при наведении «порядка» в Абхазии. Кто ответит: как в этой груп­пе проводить практическое занятие по теме «Национальный вопрос и политика», как объяснить плачущим девушкам, во имя чего они стали сиротами? А разве можно забыть душе­раздирающие сцены захоронения погибших солдат из «горя­чих точек» в цинковых гробах? Необходимость остановить и предупредить горе народное заставляет внимательно всма­триваться в бурлящую жизнь, давать ей объяснения.

Открывающаяся вдруг с особой силой актуализация на­ционально-этнической проблематики повысила требователь­ность к ее научному осмыслению. Например, авторы книги «В поисках парадигмы нации (Нациологические очерки)». (Под ред. В. X. Болотокова и В. М. Семенова. Москва-Наль­чик, 1997)пришли к выводу, что нации - не только результат социально-экономической эволюции, но имеют и естественно-биологическую основу. Ею является национальная генетика, заложенная в генетическом механизме каждого человека, определяющая общность свойств людей, образующих нацию. «Одно из важнейших проявлений развития наций состоит не в увеличении их численности..., а в эволюции национально­го генотипа, передаче черт «национального характера» и их мутационных изменений от родителей к потомкам» (Указ. соч. С 211). Соответственно предлагается новое определение нации - «это исторически сложившаяся и существующая во многих поколениях общность людей, часть их материального объективного мира, одна из форм существования жизни и в то же время - это разнообразные идеальные феномены, су­ществующие на уровне сознания и подсознания. Эти две ипо­стаси нации находятся в диалектическом единстве, взаимо­зависимости, их соотношения и определяют природу нации как субъект-объектной реальности. Создание новой парадиг­мы нации предполагает в настоящее время осознание содер­жания идеального, его форм, особенностей существования и функций, характер отношений с миром социального бытия, роли в активности и деятельности нации» (Там же. С. 58). И еще: «Нация - это определенный этап в развитии этничности» (С. 59).

Ближайшей является задача раскрытия идеального в каждой нации при подходе к этому с таких продуктивных позиций, которые учитывают и интересы данного народа, и, главное, обеспечивают оптимальные возможности для дальнейшей консолидации всего российского общества, со­вместного процветания всех входящих в него народов. Дело в том, что межнациональные отношения в немалой степени за­висят от истолкования национальных ценностей, их места в общероссийском социуме, то есть от фактора, весьма субъек­тивного. Нам хорошо известно, что нациологическая сфера, как никакая другая, подвержена колебаниям, зависящим от условий жизни, поскольку таит в себе особую психолого-эмоциональную содержательность, легко и быстро реагиру­ющую на разного рода обиды, наносимые национальному самосознанию. К этой сфере не обходимо постоянно осторож­ное, деликатно-уважительное отношение.

Внутринациональ­ное реагирование на «раздражители» извне, как правило, вспыльчиво, оно требует немедленного и решительного от­пора противной стороне. При наличии зауженных или даже национально-эгоистичных объяснений (что, конечно, не ред­кость), толчок к появлению которых дают обстоятельства, ошибочные действия властей, особенности представлений национальных идеологов, не способных учитывать всю со­вокупность фактов, энергия «национальной обиженности может выливаться в националистические претензии консер­вативного, а то и откровенно реакционного характера, на­носящие большой урон всему обществу. Не дать развиваться нежелательному национализму, предупредить его, в первую очередь, означает знание всех обстоятельств разных сторон жизни, недопущение или устранение причин, порождающих относительно массовое недовольство. Вместе с тем конкрет­ные, реакционно-националистические обобщения и аргумен­тация должны быть показаны во всей их неприглядности, особенно в той части, где они посягают на достоинство других народов, оскорбляют и унижают их.

Человечество дорого заплатило за разгул эгоистических национальных страстей. Ксенофобия по отношению к «не на­шим» известна издавна, из истории древних Египта, Греции, Рима, Иудеи и т. д. Ею оправдывались завоевания конкиста­доров в Средневековье, насилие одного народа над другим в новую эпоху. Нам наиболее близок по времени принцип, гос­подствовавший в Российской империи, в которой единствен­но легитимным являлся один народ - русский. Все осталь­ные официально считались «инородцами». Великорусский шовинизм был одним из отвратительнейших проявлений тогдашней государственной идеологии и социальной практи­ки. Борьба за национальное освобождение, признание прав наций, в том числе на государственное самоопределение, ста­ла одним из лозунгов грянувшей революции.

Предельную жестокость и опасность реакционного на­ционализма продемонстрировал гитлеровский фашизм, от ужасов которого содрогнулось человечество. Но, как водит­ся, исторический урок не пошел впрок. Ныне консерватив­ный национализм и национализм самой черной реакционной редакции поднял голову в Эстонии, Латвии, Литве, на Укра­ине, в Молдавии, Грузии, Чечне, в Косово, Афганистане, Па­кистане, Израиле, других местах.

Имеющийся немалый опыт позволяет выделить типич­ные признаки, в общем присущие всем разновидностям ре­акционного национализма, несмотря на неодинаковость его внешних покровов и масштабности:

Обязательное наличие национального врага (врагов), его «происков», формирование националистической ненависти;

Возможно полное, предельно радикальное изобличение этого врага, непримиримая борьба с ним (при возможности - вплоть до его уничтожения);

Идеализация, всяческое превознесение собственной нации, ее реальных и мнимых заслуг, поднимающих ее над другими народами, фактическое противопоставление своей нации всем другим;

Примитивная утопичность, тупиковость «национальной идеи», не преследующей конструктивной цели достиже ния мира, добрососедства между народами. Последний при­знак может выступать и как националистическая деклара­ция, и как органичный вывод из первых трех признаков.

Такие националистические настроения и претензии, в от­личие от национализма прогрессивного, созидающего, чаще всего широко не озвучиваются. Их носители как бы понима­ют свою нравственную ущербность, эгоистичность. Они быту­ют обычно на уровне группового сознания и психологии как сумма злостных, замкнутых обывательских представлений и материализуются (если это происходит) в определенных действиях. Тем ценнее для изучения агрессивные заявления консервативного национализма, иногда все же выплескива­ющиеся на страницы печати в наши дни.

Хрестоматийным памятником деструктивизма в тол­ковании национальных взаимоотношений в отечественной историографии останутся выступления М. О. Будая, автора ряда недавно опубликованных работ. Рассмотрим одну из них: «Шаг к истине. Эльбрус между адыгами и карачаевца­ми» (1998).

На задней стороне обложки этой книги обнадеживающий рисунок - изображение двух кистей рук в рукопожатии с над­писью: «Мир Кавказу». Но текст начинается с предупрежде­ния о возможности «сотрясаться от кровопролитий» кавказ­ской земле. Такая угроза повторена далее.

В авторском введении, жантильно названном «Извините», определена общая установка работы: «Карачаево-Черкесская Республика является примером мирного сосуществования всех народов. Народы соседних республик, испытывающих горечь межнациональных распрей, слишком поздно поняли преимущества мирной жизни, которые мы, к сожалению, не осознали. Я бы не хотел, чтобы мы это поняли слишком поздно... И чтобы завтра чаша мира не разбилась вдребезги, сегодня мне надо открыть истину, разоблачив национальных фашистов, и тем самым отвести руку замахнувшихся на нее. Эта книга написана не для того, чтобы стравливать вспыльчивых и неразумных, а для того, чтобы мудрые задумались о будущем нашей республики до того, пока ее будущее не по­пало в руки первых».

Против кого предостерегает М. О. Будай? Кто эти «пер­вые», «национал-фашисты»? Как видно из последующего из­ложения, это ближайшие соседи карачаевцев, испокон веков живущие бок о бок с ними, - адыги, а также осетины. Чем они возмутили спокойствие? Пытаются захватить чужие земли, угрожают террором или религиозной нетерпимостью? Отнюдь. Они, по мнению автора извращают историю: «Чи­тая историю адыгов... я не перестаю удивляться тому, как можно писать такую ложь» (Указ. соч. С. 2).

М. О. Будай: «Что плохого сделал карачаево-балкарский народ адыгам, что они так сильно хотят отомстить ему? Почему они так стараются искоренить как народ карачаево-балкарцев? Зачем обкрадывают историю и культуру этого народа выдавая ее за свою? Для чего пытаются занять их место, присваивая буквально все себе, утверждая при этом что якобы все, что имеет карачаево-балкарский народ, - культура, обычаи, фольклор и т. д., - они переняли у адыгов, тем самым выдавая желаемое за действительность? Искателям чудес могу сообщить, что восьмое чудо света сейчас происходит на Кавказе. Предела этому чуду поистине, нет». «Они достигли головокружительной наглости в области лжи и воровства, бесчестия и беспренципности.Надев шикарные костюмы, в галстуках… они так и не смогли избавиться от психологии вора. И то, что некоторые адыгские и осетинские историки крадут историю предков карачаево-балкарского, народа, - это, поистине, восьмое чудо света» (С.3).

Козни против карачаево-балкарцев М. О. Будай раскры­вает на «литературе вооруженной фашистской организации адыгов в масштабе диаспоры и адыгов, живущих в России». Им приводится выдержка из книги, изданной в 1997 г. в Си­рии З. Стасом, руководителем отдела культуры организации «Адыга Хаса» в Дамаске (названия упоминаемых в насто­ящей статье книг, общественных организаций даны по на­званиям, приведенным в работе М. О. Будая). В ней говорит­ся: «Адыгейцы, черкесы, кабардинцы горят нетерпением изгнать из Кавказа русских», потому что «сегодня Адыги Кавказа продолжают жить оккупированные российскими войсками в таком жестком, комендантском режиме, что адыг не имеет возможности ездить не только из города в город, а даже из аула в аул хотя бы для того, чтобы увидеть своих родителей и детей» (М. О. Будай не оговаривается, что положение ады­гов в России советской и современной, как и всех прочих на­родов, совсем не такое мрачное, что все российское население давным-давно в полной мере пользуется едиными и равными гражданскими правами). И здесь же: «С 1-го по 25 число на кабардинском (языке) радио Нальчика работало 400 минут, на балкарском - 270 минут. Комитет по телевидению и радио КБР возглавляет кабардинец, оба его заместителя также являются кабардинцами» (С. 4).

Главную угрозу, которую несут адыги, М. О. Будай видит в покушении их на создание «Великой Адыгеи»: «Не явля­ется секретом, что президент Адыгеи подал официальное заявление губернатору Краснодарского края с просьбой от­дать Адыгее территорию, которая тянется от границы Ка­рачаево-Черкесской Республики до границ Адыгеи. Эта тер­ритория необходима для беспрепятственного воссоединения территории трех республик: Адыгеи, Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии» (С. 27). (Обращение А. А. Джаримова к Н. И. Кондратенко по поводу перекройки карты субъектов федерации на Северном Кавказе, которое будто бы «не явля­ется секретом», нам не известно. - И. К.). Коварные замыслы кроятся также в межпарламентском договоре этих респу­блик. «Для создания Великой Адыгеи остается 1 ход, кото­рый заключается в том, чтобы назначить на пост президента Карачаево-Черкесии черкеса (Но президенты субъектов феде­рации в России тогда не назначались, а избирались. - И. К.), после чего образуется замкнутый треугольник из трех респу­блик, где на вершине каждого угла будет восседать прези­дент-черкес... После того, как пост президента займет черкес и после провозглашения Великой Адыгеи, пойдет повальное переселение (адыгов из-за рубежа) к себе на так называемую Родину (М. О. Будай не считает адыгов коренным населением Кавказа. - И. К.). Второй ход: отделение «Великой Адыгеи» от всей России, так как адыгейские идеологи внушали и растили в сердцах адыгейской диаспоры ненависть к Рос­сии...» (С. 29). «Межпарламентский совет (трех названных республик. - И. К.) создан для провокации серьезных меж­региональных конфликтов, а также с целью ослабить и раз­рушить Россию». Если это не так, «то почему в него входят только те республики, в которых проживают адыги?» Хочет­ся ответить: потому, что родственные народы вправе иметь орган, выражающий их этнокультурную общность, готов­ность к внутринациональному сотрудничеству.

М. О. Будай обрушивается на «смехотворные махина­ции», «которые пытаются провернуть адыгские историки по отношению к карачаево-балкарскому народу... чтобы отобрать и присвоить... историю, фольклор, национальную одежду, обычаи, предания и т. д., при этом карачаево-бал­карцев как народ свести на нет...» Он с обидой упрекает зару­бежные и отечественные издания за неправильное название республики - Кабардинская, вместо Кабардино-Балкарская. Бывает, что в официальных случаях Кабардино-Балкарская Республика называется Кабардинской и Черкесской; в книгах, выходящих в Сирии, черкесы не упоминают о карачаево-балкарском народе; на банкете после научного симпозиума в Архызе, посвященном эпосу нартов, поднимались тосты за здравие кавказских народов, но забыли назвать карачаево-балкарский народ и т. д.

«Таким образом... - заключает М. О. Будай, - черкесы задались целью стереть с лица земли Кавказа название нации карачаевцев и балкарцев...» (С. 8). В этом им помогают. Ми­нистр обороны СССР, Маршал Советского Союза А. А. Гречко в память о погибших солдатах перечислил все народы стра­ны, но обошел карачаевцев и балкарцев, потому что «он относится к тчислу тех кто старается стереть из памяти людей заслуги карачаевского народа... (С. 11).

Карачаевцев также ненавидели руководители коммуни­стической организации республики, «даже во сне» (Там же). Врагами карачаевцев стали газеты «Труд», «Литературная газета», «Двадцать четыре», которые одновременно дали по­ложительные отзывы о книге черкеса М. Кандура, живущего в Иордании. В этой книге, в частности, говорится: «Карача­евцы настолько грязные, что грязь на их телах стала второй кожей. Они настолько привыкли к грязи, что не понимают, что они грязные». М. О. Будай утверждает: «Эти три газеты напечатали платную, заказанную, заранее подготовленную статью...» (С. 14).

Помимо адыгов и осетин, есть другие, кто «претендует на земли Карачая и кто поджидает его смерти (С. 22). Это - аба­зины, ингуши, чеченцы, евреи, арабы, греки, персы, монго­лы, армяне. Даже Гитлер будто бы говорил: «Эльбрус - самая древняя Родина предков расы арийцев. Эта восхитительная гора должна принадлежать только Германии» (С. 24). Горба­чев и Коль «пришли к соглашению объединить две Германии не в Москве... (а) в поселке Архыз». Это означает, что мест­ность, в которой сейчас «живут карачаевцы, Германия счита­ет своей» (Там же). Странная логика!

М. О. Будай пишет, что черкесы и осетины стали называть своими многие достижения карачаевцев. И вновь рефреном звучит: «Обокрав историю Карачая» народный фольклор, его песни и национальные танцы, язык, богатство, славу и земли, они пытаются лишить его будущего. Историю Карачая сруба­ют под корень, как деревце, кидают его в огонь, тем самым пытаясь лишить карачаевцев всего - прошлого, настоящего и будущего. Видите, как гладко работают люди, задавшиеся целью уничтожить карачаевцев как нацию... (С. 22).

Книга М. О. Будая полна выпадов против адыгского народа. Причем автор цитирует многих, главным образом зарубежных авторов, не приводя при этом названий изданий. Прежде всего, он не раз повторяет, что адыги не являются коренными жителями Кавказа, что появились они здесь случайно, в силу определенных обстоятельств: «...адыги обосновались на постоянной основе на земле которую дали им русские. До этого они были кочевыми племенами, которых коренные жители Кавказа изгоняли с одного места на другое» (С. 34); «Чтобы избавиться от насильственных пересе­лений и притеснений, которым они подвергались со стороны коренных жителей Кавказа, они стали союзниками русских и призвали их к оккупации Кавказа» (Там же); «адыгские племена становились союзниками всякого, кто приходил войной к жителям Кавказа» (С. 35); «В 1844 г. русский царь Николай I наградил черкесов (адыгов) почетным знаменем за их противостояние жителям Кавказа, за их вооруженную защиту интересов России» (С. 43); «...адыги на Кавказе по­селились при помощи русских войск... их поддерживают pуcские с целью угнетения народов Кавказа. Это является истинной причиной, из-за которой коммунистическое правительство переселило коренных жителей Кавказа в Среднюю Азию и Сибирь» (С. 35); «...черкесы сотрудничали с немецки­ми властями в деле уничтожения 3 тыс. коммунистов и евреев в гор. Баталпашинске. Однако они преуспели в клевете на карачаевцев, перекинув все свои преступления на карачаев­цев. И, исходя из этих причин, и переселили карачаевцев в Среднюю Азию» (С. 45).

Вот какие определения приводит М. О. Будай: «бескультурное адыгское племя»; адыги - «разбойники и мо­шенники, и воровство у черкесов - обычай, который рожда­ется вместе с ребенком» (С. 38); «Черкесы живут в лачугах из камыша, ходят полуголые, каждый человек здесь - враг по отношению к остальным людям»; адыги «поклоняются Сатане и идолам больше, чем Аллаху» (С. 38); «Даже если не упомянем безобразные лица черкесов, они ленивы, глупы отвратительно пахнут и напоминают очень несчастных людей» (С. 40); «С черкесом можно вести переговоры только с оружием в руках, так как они само вероломство, сама не­верность» (С. 41). Хотя приведенные характеристики каса­ются разных эпох, тенденциозность их подбора очевидна. Впрочем, их общая тональность полностью переносится на нашу современность: «Они достигли головокружительной наглости в области лжи и воровства, бесчестья и бесприн­ципности. Надев шикарные костюмы, в галстуках, сидя в богатых офисах, пользуясь аппаратурой, сделанной по по­следнему слову техники, ведя дипломатические беседы, они так и не смогли избавиться от психологии вора» (С. 3); «Как бы культурно не старались преподнести себя адыги, в душе они остаются варварами, достойными своих предков» (С. 21).

Особенно болезненная для М. О. Будая тема - доказатель­ство того, что карачаевцы являются самыми древними «жи­телями Эльбруса». Он доказывает это разными аргументами, в частности, качествами, которыми должен обладать народ, живущий в экстремальных условиях, - приводит их по но­мерам более двух десятки. Но все эти и другие необходимые качества обязательно приобретут люди любого народа, если они окажутся в подобной ситуации на какое-то сравнитель­но длительное время. Столь же неубедительны ссылки на лингвистические факторы. «Однако, - утверждает М. О. Будай, - я доказываю и смогу доказать, что истинными жите­лями Эльбруса являются КАРАЧАЕВЦЫ!!!» (С. 61). Причем только они «истинный и коренной житель Эльбруса» (С. 49). И ложной объявляется информация, «которая заключалась в том что... абазины, черкесы, осетины якобы являются ко­ренными жителями Эльбруса» (С. 60).

М. О. Будай идет дальше. Он пишет: «По мнению ученых (Каких? В каких изданиях? - И. К.), 12 000 лет назад на Кав­казе родилась «белая раса» людей, которая является праро­дительницей существующей во всем мире на данное время белой расы» (С. 59). Ну, а поскольку единственные древней­шие обитатели Эльбруса, - коренные жители Кавказа кара­чаевцы, прозрачность намека очевидна: родоначальником «белого» населения планеты являются не кто иные, как ка­рачаевцы. Таким образом, вольные упражнения М. О. Будая существенно дополняют расовую теорию, которую отстаива­ли незабвенные А. Гитлер и И. Геббельс. Оказывается, родина арийцев вовсе не нордическая Европа, а «трон богов» горы Кав­каз.

В числе семнадцати аргументов М. О. Будая приводятся будто бы имеющиеся у него свидетельства Плиния, персид­ского шаха V в., арабских путешественников.

Для чего нужна эта упорно навязываемая посылка? Она - основа вульгарной идеализации карачаевского народа. Настолько вульгарной, что, думается, ее неприятно читать и балкарцам.

Со страниц сочинения М. О. Будая звучат пассажи: «карачаевцы - самый культурный народ Кавказа... по мягкости нравов они превосходят соседей» (С. 39).

А. Дюма приписываются слова: «Хваленая Грузия и слав­ная Кабарда недостойны изумительных народных обычаев Карачая» (С. 32. Ссылки на источник, как и в большинстве других случаев, не приводятся).

«Карачаевцы - самый красивый народ в мире» (С. 40);

...карачаевцы - самый культурный народ Кавказа» (С.39);

Предки карачаевцев «изысканно одеты, чистоплотны, мягки нравом, верны своему слову... предки нынешних черкесов (адыгов): они безобразны на лицо, ленивы, грязны и неверны» (С. 41);

«...бескультурное адыгское племя в силу цивилизующего влияния на него карачаевцев стало резко и ощутимо форми­роваться как нация»; «Благодаря культурному влиянию ка­рачаевцев на адыгские племена прекратились ряд обычаев, таких как умертвление старых, братоубийство и продажа своих детей» (С. 32; 33);

Карачаевцы повлияли даже на физический тип адыгов: «...адыги приобрели свой нынешний внешний образ путем смешения с карачаево-балкарским народом, народом не толь­ко красивым, но и самым красивым народом в мире (С. 33, 34);

«...кабардинская порода лошадей уступает карачаевской породе на 30 %» (С. 50); «...кабардинцы присвоили себе ка­рачаевскую породу и переименовали ее в «кабардинскую по­роду» (С. 50, 51).

Лучшая порода овец - карачаевская, «...в Париже есть ресторан, в меню которого входит только мясо карачаевской породы овец» (С. 54). Коварные «адыги переименовали кара­чаевскую породу овец в «адыга мал» (С. 62);

«всемирно известный молочный напиток «Айран» первы­ми придумали и приготовили карачаевцы» (С. 60); «первы­ми, кто придумал и приготовил... кефир, были карачаевцы». М. О. Будай предлагает «К наименованию продукта «кефир» добавлять слово «карачаевский»... чтоб в мире было извест­но, что кефир - это карачаевский «гыпы айран»... (С. 63);

«карачаевские породы овец и лошадей берут начало свое­го существования 40 тыс. лет назад» (С. 59). И тут же: «овца была приручена человеком 10 000 лет назад» (С. 60);

«...молочно-экономический период (?) возник на Кавказе 3 тыс. лет назад до н. э. Кто же, как не карачаевцы, создал эту молочную экономику?!!» (С. 64);

«адыгские племена пытались присвоить... утверждая, что бурку якобы изготовляли они», «ложь адыгов, которые утверждают, что якобы джамчы (бурка) - это часть нацио­нальной одежды адыгов» (С. 69);

«Одежда карачаевцев называется «къарачай чепкен». Но адыги и тут преуспели, присвоив и переименовав ее «черкес­кой». Адыги усиленно пытаются всех убедить, что къарачай чепкен, то есть черкеска, является адыгской национальной одеждой» (С. 69).

«В настоящее время на всем земном шаре фундамент не­боскребов (высокоэтажных домов) устанавливается на коле­сах. Это рассчитано на тот случай, чтоб во время землетрясе­ния дома не обваливались, а могли просто смещаться, то есть катиться. Невольно в голову приходит смелая мысль. А не об­работанная ли это карачаевская конструкция стройки домов, которую карачаевцы использовали и применяли 5-6 тыс. лет тому назад» (С. 80).

М. О. Будай «в голову приходят» и другие не менее ори­гинальные «мысли». Например, в области спорта: «Во всем мире на сегодняшний день сохранились и действуют два вида борьбы - римская и карачаевская национальная... На сегодняшний день все виды борьбы, используемые на миро­вых рингах, берут начало именно с карачаевских видов борь­бы...» (С. 73). Так, бой ногами «перенял у карачаевцев японец по имени Аяма. Позже он открыл школу «Кекъ санкай», стал учителем этого вида», «...что между японцами и карачаевца­ми в древности была связь и общение, доказывает наличие в японском языке карачаевских слов...» (С. 74). Какой именно лексикой был обогащен японский язык, не сообщается. Ока­зывается, от карачаевцев пошли национальные виды борьбы дзюдо и каратэ (С. 75). Также «вид спорта метание ядра был рожден у карачаевцев» (С. 76).

В чрезвычайно вольных исторических экскурсах М. О. Бу­дай договаривается до того, что утверждает: «Каитэровы» - карачаевцы, которые будто бы участвовали в битве между хеттами и войском египетского фараона Рамзеса II у сирий­ского города Кадета «в 1284 г. до нашей эры» (С. 90). «Эта фамилия (род) существует и сейчас как фамилия Каитовы» (С. 89).

«Название Эльбарс, то есть Эльбрус, означает «селение барса». А барсами были карачаево-балкарцы» (С. 82).

Националистическая субъективистская расчетливость проявляется в отношении к России и русским в зависимо­сти от затронутой грани темы. Здесь разброс позиций весьма противоречивый: от «продались русским», воевали за пора­бощение Кавказа царизмом до позы защитника целостности России в связи с опасениями учреждения «Великой Адыгеи», апелляции к русскому народу как к арбитру. На с. 5 рецензи­руемой книги при комментировании упоминавшейся работы 3. Стаса есть вполне выдержанное в духе новейших натура­листических телеэпизодов «сардоническое» умозаключение: «...едва услышав боевой клич шапсугов (адыгов), офицеры и солдаты от испуга тут же мочились под себя. Отсюда напра­шивается вывод. По моему мнению...адыги, вероятно, поки­нули Кавказ не в силу натиска со стороны русских войск, а в силу страха утонуть в русской моче, которую те испускали от страха перед адыгским боевым кличем (С. 5)».

Из-за сразу бросающихся в глаза хлестаковских импрови­заций писания М. О. Будая до настоящего времени сколько-нибудь серьезной оценки не получили. Но это едва ли может удовлетворить общественность. Книга М. О. Будая стала фак­том нашей политической и интеллектуальной жизни. Отго­родиться от нее замалчиванием нельзя. Реакционный нацио­нализм, которому она служит, - явление опасное, в чем люди убеждались многократно; относиться к нему следует со всей основательностью, независимо от породивших его причин и форм проявления. Такой национализм следует выносить на всенародное обсуждение, чтобы видна была его антигуман­ная сущность, нейтрализовать и устранить его влияние.

Ведь подбор фактов, суждения, которыми оперирует М. О. Будай, во многом типичны. В известном смысле они представляют развернутую модель вполне возможной новой вспышки националистических настроений с характерным для Северного Кавказа букетом аргументации и остропсихо­логической напряженности.

Кроме того, несмотря на легковесность рассуждений М. О. Будая, у него могут быть сторонники, которым важно показать несостоятельность, и ущербность его «квасного па­триотизма». Вспомним: «Обывательские суждения иногда кажутся внутренне логичными, хотя и основываются на иг­норировании действительности» (Гумилев Л. Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1990. С. 25).

Самым важным является то, что нужно обязательно по­нять истоки столь злобного, непримиримого национализма, которым веет от сочинения М. О. Будая, направленного про­тив народов — вековечных соседей карачаевцев. Не «разоб­лачать» и «бичевать», а именно разобраться в сути вопроса. И тут, прежде всего, вспоминаются размышления об этно­сах, этносовом развитии Л. Н. Гумилева.

Центральный вывод его блистательного труда, фразу из которого мы только что привели, сводится к открытию «на­личия единой причины происхождения всех этносов на зем­ном шаре» (Указ. соч. С. 260). Он видит такую причину в обя­зательном присутствии «у некоторых индивидов необоримого внутреннего стремления к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного, причем достижение намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта, представ­ляется ему ценнее собственной жизни» (Там же). Этот при­знак Л. Н. Гумилев считает генетическим, понимая под ним любое сильное желание ко внешнему проявлению. Для его обозначения он впервые в этнологической науке вводит тер­мин «пассионарность». Пассионарность «может проявляться в самых различных чертах характера, с равной легкостью порождая подвиги и преступления, созидание, благо и зло...» (Там же. С. 262). «Пассионарность - это биологический при­знак» (Там же. С. 281). Здесь утверждения Л. Н. Гумилева пе­рекликаются с выводами, представленными В. X. Болотоковым и В. М. Семеновым, которые приведены в начале данной статьи. Можно отметить также, что сходную категорию через «личное бессознательное», то есть фактор генетический, в психическом поведении выливающийся в «архетипы», при­водит швейцарский ученый К. Г. Юнг. «Архетипы - это пси­хические корреляты инстинктов» (Одайник В. Психология политики. Политические и социальные идеи Карла Густава Юнга. М., 1996. С. 26, 27). А когда близкие обобщения выри­совываются из наблюдений ряда ученых, сделанных в разное время и в разных ракурсах, можно констатировать их серьез­ность.

Итак, если гумилевский вывод верен: феномен М. О. Бу­дая поддается объяснению. Но почему выраженная им так эмоционально своеобразная пассионарность вылилась в столь странную, уродливую форму?

Чтобы это объяснить, необходим многосторонний, де­тальный учет суммы политических, экономических, идеоло­гических, культурных факторов, условий их существования и функционирования.

Для соответствующего сравнительного анализа положе­ния дел в северокавказских субъектах Российской Федера­ции аналитическим инструментом может служить только широко, разнопланово применяемая дифференциация. Так, уровень развития этносов - карачаевцев и адыгов (а также осетин) - не одинаков. Очевидно, сказываются географиче­ское положение, особенности экономического уклада. Пер­вые длительное время проживали в условиях высокогорья и занимались в основном выгонным скотоводством. Жизнь значительной части вторых больше и непосредственнее свя­зана с городскими центрами, промышленностью, а сельское хозяйство - с земледельческим трудом. Адыги, например, ис­пытывают большое и постоянное влияние соседствующего с ними многомиллионного монолита русского населения.

Важнейшим фактором является степень ассимиляции северокавказских народов с большинством населения стра­ны при понимании под ассимиляцией не только восприятия комплекса русских и общеевропейских норм и ценностей, но и равную с другими гражданами ответственность, возмож­ность вхождения в общегосударственные и общеобществен­ные институты, которые воспринимаются не как чужена-циональные, «русские», а как свои, близкие и понятные. Так, осетины дали Советскому Союзу больше всех генералов на «душу населения», в том числе выдающегося полководца И. А. Плиева. 8 ноября 1941 г. у украинского сел. Дядьково фашисты окружили младшего политрука, сына адыгского народа X. Андрухаева. На их крики: «Русс, сдавайся!» он гордо ответил: «Русские не сдаются!» и подорвал себя и вра­гов противотанковой связкой гранат.

Подобное становится возможным на основе общественного сознания такого вида, в котором этнические начала уходят на второй план, уступая место общегосударственным чаяни­ям и заботам. В предвоенные годы духовно-интеллектуальное развитие в этом направлении шло у адыгов, осетин, у некото­рых других народов, а у чеченцев, карачаевцев, балкарцев эти процессы, очевидно, были замедленными. У последних эт­ническое самосознание оставалось прочным, ведущим. В их среде сохранялись древние формы кровной общественной ор­ганизации. Советские преобразования у значительной части населения искренней поддержки не встречали. Тогдашняя власть на местах нередко воспринималась как посторонняя, «пришлая», которую вынуждены были терпеть, приспоса­бливаясь к «русскоговорящему» начальству. Его авторите­ту не могли способствовать меры грубой коллективизации, преследования этнической и религиозной верхушки. Нельзя; забывать, что в народной памяти также сохранялся старый антирусский психологический заряд - наследие Кавказской и Гражданской войн.

Отметим, что Советская власть на протяжении всех деся­тилетий ее существования не смогла коренным образом улуч­шить жизнь, прежде всего материальную, северокавказских народов. Конечно, для них было сделано немало - помощи и преобразований, подобных советским, Кавказ ранее не знал. Но накануне «перестройки» и в 90-х гг. жизнь в горных рай­онах оставалась суровой и бедной. В наши дни народы Север­ного Кавказа в центральной России воспринимаются как не­что однообразное, как совокупность «лиц кавказской нацио­нальности». То есть особенности каждого народа не только не учитывались, но не изучались. События последних лет в Чеч­не, Дагестане показали, насколько тяжелыми последствия­ми это чревато.

Нужно также помнить: люди обычно ненавидят в других то, чего лишены сами. Народы Северного Кавказа оказались расколотыми на тех, которые были подвергнуты массовым де­портациям в Великую Отечественную войну, и тех, которых поголовные выселения не коснулись. Так, карачаевцы и бал­карцы, наряду с чеченцами, ингушами, калмыками, крым­скими татарами были вывезены в Среднюю Азию и Сибирь. Адыги, кабардинцы, черкесы, осетины которых ненавидит М. О. Будай этническим преследованиям не подвергались. Разве может простить такую национальную обиду предан­ный своему этносу пассионарий (или по Юнгу, психически запрограммированный архетип)?

Пренебрежительное отношение российского руководства к северокавказским народам, ставшее традиционным, ска­залось, в частности, в том, что до сегодняшнего дня нет пол­ной ясности в вопросе: за что выселялись целые народы. До­кументы, могущие пролить свет на этот весьма болезненный вопрос, не опубликованы. Лишь иногда появляется скудная информация. Приведем пример. 1 июня 1995 г. московская газета «Правда России» (№ 10 (24)) поместила «Историче­скую справку»: «Каждый народ накопил немало претензий к соседям, ближним и дальним, потому такие донашеэровские претензии бессмысленны. Однако ближнюю историю народов неплохо бы знать получше, чтобы правильно ориен­тироваться в окружающем мире. Предлагаем вниманию чи­тателей краткую справку об одном из аспектов «чеченско­го вопроса», подготовленную по материалам общественного движения «Клуб «Реалисты».

С первых дней Великой Отечественной войны резко ак­тивизировались националистические элементы на всей тер­ритории Северного Кавказа, особенно в Урус-Мартановском, Ачхой-Мартановском и Советском районах Чечни.

В политдонесениях военному совету СКВО отмечалось, что местное население в основной своей массе не желало уча­ствовать в войне против немецких захватчиков.

Не желая участвовать в борьбе с фашистами, местное насе­ление при проведении призыва в массовом порядке (63 % под­лежащих призыву) уклонялось от него. При этом чеченцы и ингуши оскорбили осетинское население, которое было прак­тически полностью мобилизовано, заявили, что если в войну вступит Турция, то они вырежут все русское население.

Уклонение от призыва повлекло за собой массовый уход мужского населения в горы и леса, создание вооруженных отрядов численностью 600-700 человек. Их существование в горах было возможно благодаря полной материальной под­держке населения на основе широких родо: военно-клановых отношений. В некоторых бандах было сконцентрировано до­вольно значительное количество вооружения, иногда даже артиллерийские орудия и минометы.

Уже мобилизованные местные жители организованно, с оружием в руках массовым порядком дезертировали из воин­ских частей и вливались в эти отряды. Руководство бандами, как правило, осуществляли бывшие местные партийные и государственные работники, включая и работников органов НКВД. Причем это были не единичные случаи, а явления тассовые и практически повсеместные. Имели место факты, когда партизанские отряды, созданные из состава местных активистов на случай немецкой оккупации, уходили в горы и вливались в банды. При достижении немецкими войсками Северного Кавказа между ними и немецким командованием устанавливались активные контакты, радиосвязь. Эти отря­ды непосредственно участвовали в боях на стороне немецких войск, а также действовали в тылу Красной Армии, где вели подрывную деятельность.

Из состава местного населения бывших бойцов Красной Армии, добровольно перешедших на сторону противника, были сформированы Северо-Кавказский легион (чеченцы, ингуши, осетины), чечено-ингушский полк, многочисленные карательные отряды.

Таким образом, определенно можно говорить о том, что подавляющее большинство чеченцев прямо или косвенно уча­ствовало в антигосударственной подрывной деятельности».

Не исключено, что подобные обвинения в какой-то части могли быть предъявлены в адрес карачаевцев и балкарцев: в справке сказано об активизации националистов на всем Се­верном Кавказе. Сталинский режим был организацией очень серьезной, и депортировать многие тысячи карачаевцев и других только на основании злостных наветов соседей на них не стал бы. А то, что тогдашним руководством страны было принято жестокое решение именно о выселениях, говорит и об экстраординарности условий, но совершенно неприемле­мом отношении к целым народам. Нельзя забывать, что в со­ветские годы переселялись не только кавказские этносы, но и большое число русских - кулаков, остатков верхушки доре­волюционного общества, их семьи. Накануне Великой Отече­ственной и в войну из своих традиционных мест проживания в Сибирь выселялись поляки (после присоединения Запад­ной Украины), немалая часть эстонцев, латышей, литовцев, а также проживавших в России этнических немцев. Так что депортации были широко применявшимся видом политиче­ских расправ с теми, на которых ложилось позорящее клей­мо врагов. Причем выселения были не самой худшей мерой. В Катыни были расстреляны, а не депортированы, многие ты­сячи представителей польской интеллигенции, что тщатель­но скрывалось долгие годы. В тюрьмах городов, к которым подходили немецкие войска, по приказам Центра были рас­стреляны (а не вывезены в тыл) политические заключенные. В числе последних была, например, известная революционер­ка, в прошлом лидер партии левых эсеров М. А. Спиридонова и многие другие. После войны через кошмар лагерей и тюрем прошли тысячи служивших немцам полицейских, казаков и др. Депортированные кавказские народы, таким образом, разделили печальную участь большой части россиян, пере­жили беззаконие и репрессии тоталитаризма.

Приведенные и другие соображения и факты в совокуп­ности создали на некоторое время известную атмосферу ощу­щения ущербности, этнической приниженности у пострадав­ших народов, чего они не могли не испытывать. Начало рос­сийских «реформ», провозглашение демократических свобод вызвали невиданный взрыв новой активности, в том числе этнической. По огромной стране прокатились волны перемен, нередко граничащих с беспределом, в которых каждый народ спешил занять достойное в собственном понимании место в обществе. Всколыхнулась пестрая гамма старых претензий. В ряде мест практически всех бывших советских республик вспыхнули кровавые столкновения. Особенно острый харак­тер они носили на Кавказе.

И тут не могли не всплыть национальные обиды. В их числе - застарелая ревность у выселявшихся в прошлом на­родов к своим более счастливым соседям. Она проявилась по-разному. На наш взгляд, писания М. О. Будая прежде всего продиктованы именно такой ревностью, подогретой достиг­нутым более высоким статусом и возможностями адыгского населения и населения Северной Осетии-Алании.

Ревность - одно из самых отвратительных чувств, увы, присущих людям. Это интимная, гипертрофированная за­висть. Но она хуже зависти, хотя иной раз между ревностью и завистью ставят знак равенства. Если зависть может быть сравнительно «легкой», отвлеченной, то ревность, как прави­ло, особенно чувствительна, предметна, больно затрагивает личный интерес, грубо эгоистична.

Недаром ее стыдятся, всячески скрывают (что делает и М. О. Будай). Ее особенность в том, что она не останавливается перед самыми гнусными мерами мести. Сколько было совершено коварства, пролито яда, сколько было ударов кин­жала, выстрелов в спину, сколько было принесено горя, за которыми и стояла всего лишь банальная ревность! Отелло задушил Дездемону, Сальери отравил Моцарта, Чапаева пре­дала белогвардейцам его бывшая жена, Котовского застрелил его адъютант - обманутый муж. Примерам нет числа.

На ревность, как фактор политический, как элемент вза­имоотношений между народами, до сего дня внимания не обращалось, она не изучалась. Статьи «этническая ревность» нет ни ва одной энциклопедии, в справочниках по социологии или политологии. М. О. Будай дал повод впервые обратиться к этой категории. Благодаря ему отныне она вошла в арсенал теоретических представлений и понятийного аппарата обществознания.

Этническая ревность как ревность вообще несет в себе еще одно качество: совершенная во имя ее месть необратима по по­следствиям, не может привести к положительному результа­ту. Оживить Дездемону, убедившись в ее невиновности, было невозможно. Бесперспективна и ревность этническая. Что в конечном итоге предлагает М. О. Будай? Его книга закончи­лась обвинениями «врагов». Никакого положительного вы­хода он не видит и не предлагает. Что хорошего произойдет, если вдруг будет признано, что карачаевцы - самый древний народ Кавказа, что ими изобретен айран, что черкеска - это чегасен? А ничего. И во всей неотвратимости встает вопрос: как адыгам, осетинам и карачаевцам жить рядом далее в до­брососедстве после стольких навешанных на адыгов и осетин оскорблений?

Теперь рассмотрим приемы воплощения авторского за­мысла. Книга крайне тенденциозна, материалы ее подобраны соответственно. Главная обвинительная нагрузка возложена на произведения зарубежных адыгов, в которых имеются грубые наветы на Россию и, конечно, карачаевцев. Так сооб­щает М. О. Будай (нам эти книги неизвестны). Высказанные отдельными заграничными черкесами нехорошие мысли без всяких оговорок приписываются адыгам вообще. Вторая ав­торская позиция - призвание в свидетели правдивости его «доказательств» и представлений многочисленных русских и, главным образом, зарубежных писателей, ученых и др. Большое количество цитат, приписываемых им, разбросано по всему тексту. Убедиться в достоверности поставленных в кавычки выдержек возможности не имеется - названия из­даний, номера соответствующих страниц не сообщаются. Но особенно бросается в глаза то, что М. О. Будай полно­стью отказался от использования отечественной научной и справочной литературы. Так, ему неизвестно научное иссле­дование «Очерки истории Карачаево-Черкесии». Том первый. С древнейших времен до Великой Октябрьской социалисти­ческой революции (Ставрополь, 1967. 600 стр.). Между тем в ней обстоятельное внимание в равной мере уделено этногене­зу и развитию карачаевцев, черкесов, абазин, ногайцев.

М. О. Будай перечисляет угрозы карачаевцам: «покорив­шие весь мир гунны, Чингисхан, Хромой Тимур, Сталин не смогли стереть с лица земли карачаево-балкарский народ» (С. 7). Можно с уверенностью сказать, что гунны, монголь­ский деспот, Тамерлан о существовании праотцев карачаев­цев не подозревали, а Сталин всего лишь обеспечивал безо­пасность советского тыла в период войны от ненадежных, по его мнению, элементов населения. Обратим внимание, что, несмотря на горести депортации, она не нанесла принципи­ального вреда «наказанным народам: их демографическое развитие не только ничем не отличалось от развития других малочисленных советских народов, но даже опережало его. Если Всесоюзная перепись 1926 г. зарегистрировала 55 тыс. карачаевцев, то по переписи 1970 г. их было 113 тыс. Прирост за 44 года, включившие войну, более чем в два раза (У бал­карцев - почти в два раза). У русских, украинцев этот пока­затель значительно ниже. (См.: Народное хозяйство СССР. 1922-1972 гг. Юбилейный статистический ежегодник. М., 1972. С. 31). Такими же, примерно, темпами в ссылке рос­ли чеченский, ингушский и другие этносы. То есть условия жизни на новых местах были, по крайней мере, сносными. Может, сыграло роль то, что карачаевцев-мужчин после вы­селений не допускали в Советскую Армию, и они не понесли в конце войны невосполнимых потерь.

М. О. Будай восклицает: «Они (черкесы) считают несуще­ствующим карачаево-балкарский народ, тогда как он был, есть и будет!!!» (С. 9). Думается, бредовая человеконенавист­ническая идея о забвении целого народа не может прийти в голову ни одному нормальному человеку. Нашей печатью карачаевцам уделено ничуть не меньше внимания, чем всем прочим этносам Кавказа и страны. Помимо названного, све­дения о них есть во всех других сборниках ЦСУ, издававших­ся ежегодно, в справочнике «Население мира» (Под общ. ред. Б. Ц. Урланиса. М., 1965). В Большой советской энциклопе­дии имеется статья «Карачаевцы», как и «Балкарцы», статьи о других народах. Так что М. О. Будай, как говорится, ломит­ся в открытую дверь, его патетика с тремя восклицательны­ми знаками фальшива.

Откроем известную книгу С. И. Брука «Население мира. Этнодемографический справочник» (М.: Наука, 1981). Чита­ем: «Наиболее сложным по национальному составу населения районом СССР является Кавказ» (С. 231). Далее: «Адыгейцы, кабардинцы и черкесы (самоназвание всех их - адыге) - три близкородственных по культуре и языку народа, говорящих на близких языках и составляющих особую подгруппу абхаз­ско-адыгской группы. Все они являются потомками адыг­ских племен, аборигенов юго-запада Северного Кавказа и Черноморского побережья: меотов, зихов, керкетов и др...

Кабардинцы населяют северные и северо-восточные рав­нинные районы Кабардино-Балкарской АССР и район Моздо­ка... Формирование кабардинцев как отдельного народа от­носится к XIII-XIV вв...

Черкесы, живущие на севере Карачаево-Черкесской ав­тономной области Ставропольского края, образовались из потомков западно-адыгских племен (бесленеевцев), смешав­шихся с переселившимися сюда в первой половине XIX в. ка­бардинцами...

Название «черкесы» употребляется в зарубежной лите­ратуре в очень широком значении. Под этим названием объ­единяют представителей самых разнообразных северокав­казских этносов (кроме адыгов, также ингуши, чеченцы, осе­тины, лезгины и др.)...» (С. 233). И, очевидно, карачаевцев. Так что за рубежом, да и в центральной России карачаевцы, случается, воспринимаются как черкесы.

Далее: «Карачаевцы (самоназвание - карачайлы) рас­селены в южных горных районах Карачаево-Черкесской ав­тономной области. В сложении карачаевской народности (XIII-XIV) принимали участие местные горские племена, тюркоязычные кыпчаки, болгары, ассимилировавшие жив­ших здесь ираноязычных алан.

Балкарцы (самоназвание - таулу, маллкъарлы) обитают в южных и юго-западных районах Кабардино-Балкарской АССР, по северным склонам Главного Кавказского хребта» (С. 237).

Карачаевцам и балкарцам, как и всем другим местным народам, уделено должное внимание в превосходной моногра­фии Н. Г. Волковой «Этнический состав населения Северного Кавказа в XVIII - начале XIX века», изданной Институтом этнографии им. Н. Н. Миклухо-Маклая Академии наук СССР (М., 1974). В главе «Карачаевцы и балкарцы», в частности, со­общается, что эти народы знали пору переселений с берегов Кубани и ее притоков в Баксанское ущелье. Описание 1811 г. помещает карачаевцев в верховьях Кубани. «Жители Карачая... располагались небольшими усадьбами, в бревенчатых домах и находились в зависимости от князей Большой Кабарды, которым они платили дань в год по одному барану с каж­дого двора (Антагонизмы существовали уже тогда. - И. К.). Карачаевцев насчитывалось до 600 дворов» (С. 102).

«В 30-х гг. XIX в. население всех балкарских ущелий со­ставляло 658 дворов... Карачаевцы к этому времени насчиты­вали 800 дворов и могли выставить до 1000 вооруженных» (С. 107). Общая численность карачаевцев и балкарцев могла немногим превышать 10 тыс. человек. Н. Г. Волкова прихо­дит к выводу «о значительных изменениях этнической терри­тории карачаевцев и балкарцев...» То есть кочевали не только адыги и осетины. «Второй вывод касается длительности про­цесса этнической ассимиляции тюрками иноязычных групп населения...» (С. 111).

По переписи 1897 г. в Кубанской области карачаевцев на­считывалось 26877 (1,4% населения) (См.; Первая всеобщая перепись населения Российской империи. 1897. 15. Кубан­ская область. 1905. С. 3). Балкарцы не названы (тех и дру­гих нет в данных по Ставропольской губернии и Терской об­ласти). Очевидно, в связи с малочисленностью, они вошли в число «другие». Об этих народах знали немного. Мы распола­гаем единственной дореволюционной статьей «Карачаевцы», опубликованной в «Известиях Общества любителей исто­рии Кубанской области» (Екатеринодар, 1912. Вып. 5). Автор статьи - Н. С. Иваненков. Особенно ценно, что статья сопро­вождается фотографиями, наверно, впервые запечатлевши­ми представителей этого коренного населения Кавказа. Со снимков смотрят жалкие местные дикари, на фоне невзрач­ных лачуг, в полунищенских одеждах, с мылом и одеколоном явно незнакомые. А другие народы разве были лучше, чище? Конечно, нет. Мы имеем возможность посмотреть фотосним­ки представителей разных этносов из учебника по геогра­фии для гимназий 1916 г. издания. Там запечатлены образы русских рабочих на Волге, в грязных рубахах, замызганных онучах и лаптях, заросшие бородами. Такими же точно, как карачаевцы на названных снимках, было большинство тог­дашних крестьян-адыгов, кабардинцев и прочих. Накануне 1917 г., например, в адыгейских аулах смертность значитель­но превышала рождаемость. Перед местными народами мая­чила вполне реальная, обыденная опасность вымирания. Те фотографии - документальное обличение царизма, власти по­мещиков и буржуазии. Для нашей же темы важно отметить, что немногочисленный, проживавший на далекой горной пе­риферии народ никак не мог в древности оказывать влияние на человечество, иметь связи с Японией и т. п., что приписы­вает ему М. О. Будай. Наследие старого общества давало знать о себе долго. В фонде 244 (Ингушского обкома компартии) сгоревшего в 90-х гг. партийного архива Чечено-Ингушского обкома КПСС, автор этих строк в 1975 г. встретил переписку, касающуюся решения Народного комиссариата финансов РСФСР сократить более чем на 50 % бюджет области. Обком энергично опротестовал этот шаг секретариату ЦК. По лич­ному поручению Сталина протест был передан на заключение заместителю наркомфина Н. П. Брюханову. В протесте гово­рилось о большой отсталости ингушей, о том, что 40-50 % их болеют сифилисом и туберкулезом, что им нужна помощь. В результате постановление о сокращении бюджета было от­менено. Области были переданы 100 % отчислений госпромналога, сельхозналога, выделена значительная субвенция на содержание учителей, врачей, ветеринаров и агрономов. (Сегодня названный документ хранится в бывшем Центральном партийном архиве Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС - ныне Российский государственный архив социально-политической истории; ф. 17, оп. 33, д. 382, л. 17).

В 20-х гг. карачаевцы и балкарцы переживали примерно те же невзгоды, что и их соседи. Смыть с народов Северного Кавказа грязь и в прямом, и в переносном смысле оказалось по силам только Великой Октябрьской социалистической революции. Советская власть вырвала трудящихся из затх­лого болота бескультурья. Напряженная работа тянулась годы, преодолеть инерцию столетий было не очень просто. Мыло, индивидуальное полотенце приживались медленно. Например, только в 1936 г. жителями станицы Кореновской впервые было куплено 16 зубных щеток. В горских селениях тяга к личной гигиене внедрялась еще медленнее. Там сви­репствовали социальные болезни. Помимо названных, трахо­ма, бельмо. В профилактике и лечении глазных заболеваний много сделал профессор Кубанского мединститута им. Крас­ной Армии С. В. Очаповский, много лет выезжавший с экс­педициями врачей в отдаленные горные районы. Помнят его и в Карачае.

Кавказские народы, знавшие борьбу между собой, тем не менее всегда взаимодействовали, так как развитие человече­ских общностей не может быть изолированным, закупорен­ным в некую социальную консервную банку. Примером со­трудничества северокавказских народов может быть создание нартского эпоса (М. О. Будай: «древний, карачаевский, нартский эпос». См. кн. М. О. Будая. С. 82). Признанный специа­лист по нартскому эпосу, исследователь и писатель А. М. Гадагатль в монографии «Героический эпос «Нарты» адыгских (черкесских) народов» (Майкоп, 1987) отметил, что адыгские «Нарты» получили распространение на Кавказе, были обога­щены творчеством его народов. Монография А. М. Гадагатля имеет разделы: «Нарты» в Осетии», «Алано-осетинская вер­сия происхождения эпоса»; «Нарты» в Абхазии»; «Абазин­ский эпос; «Балкаро-карачаевский эпос»; «Нарты» в Гру­зии»; «Нарты» в Дагестане»; «Нарты» в Чечено-Ингушетии».

Приведенные сведения - итог длительной научной этно­логической работы ученых. Не доверять им оснований нет. Их выводы однозначны: адыги, балкарцы, кабардинцы, кара­чаевцы, черкесы и другие - коренное, автохтонное население Кавказа. Современными народами они начали становиться в XIV—XVIII вв. Приписывать кому-либо из них национально-этническую оформленность более раннего времени, да еще со многими нулями, оснований нет. Все-таки Эльбрус, а точ­нее, долины, нагорья, ущелья Приэльбрусья или близких к нему районов Северного Кавказа издревле были колыбелью не только предков карачаевцев, а и ряда других этносов. Раз­вивались они, примерно, одинаковыми темпами и сложились как народы в нынешнем их виде около 200-300 лет тому назад. Выделить, кто из них «старше» по происхождению не­возможно, да и вряд ли нужно. Зато совершенно ясно другое: они всегдашние народы-соседи, которые веками жили рядом друг с другом, находя общий язык. И эта линия общежития должна быть не только продолжена сегодня, но укреплена и развита, ибо другого выхода просто нет.

Точно так же не нужно устанавливать, кто из них первым стал делать бурки или кислое молоко. Ответить на подобные вопросы невозможно. Например, кто первым «изобрел» па­паху, шашлык, кавказский кинжал? Этнографы считают (и это правильно), что такие предметы относятся к общекавказским. Их появление связано с одинаковыми или близкими условиями существования. Разумеется, в течение многих ве­ков были заимствования опыта жизни народов друг у друга, но те связи между ними, известное взаимодействие и взаимо­проникновение для нас навсегда остались тайной минувше­го времени. Делать из них «яблоки раздора» смешно. Точно так же примитивны рассуждения о карачаевском «молочно-экономическом периоде». Молоко прокисало повсеместно с тех самых дней, когда люди начали доить прирученных жи­вотных, открыв возможности всем без исключения этносам готовить кисломолочные продукты. Вульгарным враньем (тут толерантнее выражения не подобрать) воспринимаются россказни о «приоритете» карачаевцев в создании японских видов борьбы; об открытии карачаевцами метания ядра как вида спорта; о том, что нынешние высотные здания повсюду в мире, возможно, строятся по старинным карачаевским ар­хитектурным рецептам; что карачаевцы были участниками битвы при Кадете. Как это напоминает восклицание бес­смертного предшественника М. О. Будая: «Курьеры, курье­ры! Тридцать тысяч одних курьеров!»

Кстати, нужно проверять свои экскурсы. Битва при Кадеше войск Рамзеса II и хеттов была не в 1284 г., как сообщает М. О. Будай, а (по принятой советскими египтологами хроно­логии) в 1312 г. до н. э. (См.: Всемирная история. М., 1955. Т. 1. С. 353; БСЭ. М., 1972. Т. 9. С. 34 и др.). Это событие прои­зошло за 2700 лет до появления на Кавказе и на исторической арене народа карачаевцев, в том числе славного семейства Каитовых, представителей которого воображение М. О. Будая поставило в ряды хеттской армии.

Несостоятельна апелляция к эталонам нравственности. М. О. Будай возмущается тем, что «Гонов в основу защиты докторской диссертации положил страдание безвинных лю­дей, гибели от голода тысячи детей, стоны и слезы матерей и сестер... Проделанная Гоновым работа корыстна вне со­мнения. Он получил, вероятно, за это большие деньги. (Увы, денег за научные работы давно никто не платит! Свои труды соискатели ученых степеней оплачивают сами). Возможно, он легко дойдет до звания генерала. Адыгская фашистская организация будет смотреть на него как на героя» (Указ. соч. С. 17). Он призывает презрение на его голову «правдивых и справедливых кабардинцев и черкесов», а также «взгляд пол­ный ненависти многострадального карачаево-балкарского народа...» (Там же).

А как же с точки зрения логики М. О. Будая расценивать позицию его самого? Построив свою книгу на многочислен­ных исторических «свидетельствах», оскорбляя и приписы­вая адыгам все грехи, он ни словом не обмолвился о трагедии адыгского этноса, с которой горести карачаевцев несоизме­римы. На завершающем этапе Кавказской войны, в 1858-1864 гг., царским самодержавием по отношению к адыгам был осуществлен массовый геноцид. На традиционно занима­емой ими территории левобережья Кубани были истреблены все аулы, значительная часть их населения. Сколько крови и горя изведали адыги! У пепелищ адыгских сел немедленно основывались казачьи станицы. Уже к 1864 г. их было 111. К ним отошли отвоеванные адыгские угодья. Вероятно, по меньшей мере, столько же насчитывалось разграбленных и уничтоженных аулов. Оставшиеся в живых адыги были вы­швырнуты царским правительством в Малую Азию и при­легающие районы. При той депортации были умерщвлены, утоплены в море, умерли от инфекций не тысяча, а многие десятки тысяч мужчин, женщин, детей. После царской «опе­рации» на Западном Кавказе осталось 5 % адыгского населе­ния.

Может ли народная память смириться со зверствами цар­ских поработителей, забыть их? Естественно, что в сознании адыгского народа всегда жил и живет заряд ненависти к рус­ским колонизаторам, сочувствие к растерзанным картечью и ружейными залпами, убитым штыками и шашками, за­живо сожженным в саклях своим предкам. Национальная гордость хранит геройские подвиги адыгских витязей. В на­родной памяти до сих пор живут имена воинов, которые в без­надежной борьбе оказали солдатам и казакам самое яростное сопротивление. Так что же, нам хулить за это адыгов? У них тоже есть свое национальное самосознание.

Бывший министр национальной политики Российской Федерации В. А. Михайлов в выступлении в 1999 г., на ко­тором присутствовал автор этих строк, поведал, как высоко­поставленный представитель Чечни (Ичкерии) заявил о пре­тензиях к русскому народу. Валерий Александрович отве­тил: «На Кавказе есть единственный народ, который вправе выразить горькую обиду России за геноцид, - это адыги. Но у этого народа хватило мудрости, чтобы не переносить на рус­ское население гнев за преступления царизма. Исторический опыт подтвердил это лучше всяких книг: за десятилетия со­ветской власти русский народ бескорыстно, по-братски, са­моотверженно помог народам Кавказа, как и всем другим в многонациональной стране, подняться к высотам цивилизо­ванности, ощутить себя полноправными гражданами общей родины - России. Самодержавие преступно пресекло естественный процесс развития самобытного народа. Если бы не учиненный им бес­человечный погром, сегодня на склонах Эльбруса, Западного Кавказа проживала бы черкесская нация численностью до 3 миллионов человек».

Продолжившие свою государственность три республики с компактным адыгским населением в годы реформ впервые за полтора столетия получили возможность сделать навстречу друг другу шаги к углублению этнических контактов, нацио­нальной консолидации. «Великая Адыгея»,