Сцена четвертая. Пещера Демогоргона. Азия и Пантея

Пещера Демогоргона. Азия и Пантея.

ПАНТЕЯ

Какая форма, скрытая покровом,

Сидит на том эбеновом престоле?

АЗИЯ

Покров упал.

ПАНТЕЯ

Я вижу мощный мрак,

Он дышит там, где место царской власти.

И черные лучи струит кругом, —

Бесформенный, для глаз неразличимый;

Ни ясных черт, ни образа, ни членов;

Но слышим мы, что это Дух живой.

демогоргон

Спроси о том, что хочешь знать.

азия

Что можешь

Ты мне сказать?

демогоргон

Все, что спросить посмеешь.

A3 ИЯ

Кто создал мир живущий?

демогоргон

Бог.

АЗИЯ

Кто создал

Все, что содержит он, — порыв страстей,

Фантазию, рассудок, волю, мысль?

ДЕМОГОРГОН

Бог — Всемогущий Бог.

A3 ИЯ

Кто создал чувство,

Что в меркнущих глазах рождает слезы,

Светлей, чем взор неплачущих цветов,

Когда весенний ветер, пролетая,

К щеке прильнет случайным поцелуем,

Иль музыкой желанной прозвучит

Любимый голос, — то немое чувство,

Что целый мир в пустыню превращает,

Когда, мелькнув, не хочет вновь блеснуть?

ДЕМОГОРГОН

Бог, полный милосердия-

АЗ ИЯ

Кто ж создал

Раскаянье, безумье, преступленье

И страх, и все, что, бросив цепь вещей,

Влачась, вползает в разум человека

И там над каждым помыслом висит,

Идя неверным шагом к смертной яме?

Кто создал боль обманутой надежды,

И ненависть — обратный лик любви,

Презрение к себе — питье из крови,

И крик скорбей, и стоны беспокойства,

И Лл иль острый ужас Адских мук?

демогоргон

Он царствует.

A3 ИЯ

Скажи мне только имя, —

Лишь имени его хотят страдальцы,

Проклятия его повергнут ниц.

демогоргон

Он царствует.

A3 ИЯ

Я вижу, знаю. Кто?

демого р го н

Он царствует.

АЗИЯ

Кто царствует? Вначале

Повсюду были — Небо и Земля,

Любовь и Свет; потом Сатурн явился,

С его престола Время снизошло,

Завистливая тень. В его правленье

Все духи первобытные земли

Спокойствием и радостью дышали,

Как те цветы, которых не коснулся

Ни ветер иссушающий, ни зной,

Ни яд червей полуживых; но не дал

Он права им — рождать себе подобных.

Ни знания, ни власти, ни уменья

Повелевать движеньями стихий,

Ни мысли, проникающей, как пламя,

В туманный мир, ни власти над собою,

Ни стройного величия любви,

Чего им так хотелось. И тогда-то

Юпитеру дал мудрость Прометей,

А мудрость — власть; и лишь с одним законом

«Пусть вечно будет вольным человеком!» —

Ему все Небо сделал он подвластным.

Не ведать ни закона, ни любви,

Ни веры; быть всесильным, не имея

Друзей, — то значит царствовать; и вот

Юпитер царствовал; угрюмым роем

На род людской с небес низверглись беды;

Свирепый голод, темный ряд забот,

Несчастия, болезни и раздоры,

И страшный призрак смерти, не известный

Дотоле никому: попеременно

То зной, то холод, сонмом стрел своих,

В безвременное время бесприютных

Погнал к пещерам горным: там себе

Нашли берлогу бледные народы;

И в их сердца пустынные послал он

Кипящие потребности, безумство

Тревоги жгучей, мнимых благ мираж,

Поднявший смуту войн междоусобных

И сделавший приют людей — вертепом.

Увидев эти беды, Прометей

Своим призывом ласковым навеял

Дремоту многоликих упований.

Чье ложе — Элизийские цветы,

Нетленный Амарант, Нипенсис, Моли.

Чтоб эти пробужденные надежды,

Прозрачностью небесно-нежных крыл,

Как радугой, закрыли призрак Смерти.

Послал Любовь связать единой сетью

Сердца людей. — побеги винограда,

Дающего напиток бытия,

Смирил огонь, — и пламя, точно зверь,

Хоть хищный, но ручной, резвиться стало

От одного движенья глаз людских;

И золото с железом, знаки власти,

Ее рабы, сокрытые в земле,

Покорны стали воле человека, —

И ценные каменья, и яды,

И сущности тончайшие, что скрыты

В воде и в недрах гор; он человеку

Дал слово, а из слова мысль родилась,

Что служит измерением вселенной;

И Знание, упорный враг преград,

Поколебало мощные оплоты

Земли и Неба; стройный ум излился

В пророческих напевах; дух того,

Кто слушал вздохи звуков гармоничных,

Возвысился, пока не стал блуждать

По светлой зыби музыки, изъятый

Из тьмы забот, из смертного удела,

Как Бог; и стали руки человека

Ваяния из камня создавать,

Сначала зримым формам подражая,

Потом превосходя их так высоко,

Что мрамор стал печатью Божества.

Ключей и трав сокрытую целебность

Истолковал. — Недуг вкусил и спал.

И смерть, как сон, являться людям стала.

Он изъяснил запутанность орбит,

Разоблачил пути светил небесных,

И все сказал он — как меняет солнце

Прибежище свое в скитаньях вечных,

Какая власть чарует бледный месяц,

Когда его мечтательное око

Не смотрит на подлунные моря;

Он научил люден, как нужно править

Крылатой колесницей Океана,

И Кельт узнал Индийца. В эти дни

Воздвиглись города; чрез их колонны,

Сверкающие снежной белизной,

Повеяли ласкающие ветры.

С высот на них глядел эфир лазурный,

Вдали виднелось море голубое,

Тенистые холмы. Такие были

Дарованы услады Пр омете ем,

Чтоб человек имел иной удел;

И вот за это он висит и терпит

Назначенные пытки- Кто же в мире

Является владыкой темных зол,

Чумы неизлечимой, той отрави,

Которая, — лишь стоит человеку

Великое создать и поглядеть

С божественным восторгом на созданье, —

Спешит скорей клеймом его отметить

И делает скитальцем, отщепенцем,

Отверженным посмешищем земли?

Юпитер? Нет: когда, от гнева хмурясь,

Он небо сотрясал, когда противник

Его в своих цепях алмазных проклял, —

Он сам дрожал как раб. Молю, открой же,

Кто господин его? И раб ли он?

ДЕ МО ГО РГО Н

Все духи — если служат злу — рабы.

Таков иль нет Юпитер, — можешь видеть.

азия Скажи, кого ты Богом называешь?

д емо го pro н

Я говорю, как вы. Юпитер — высший

Из всех существ, которые живут.

A3 ИЯ

Кому подвластен раб?

демогоргон

Возможно ль бездне

Извергнуть сокровенность из себя.'

Нет образа у истины глубокой,

Нет голоса, чтоб высказать ее.

И будет ли тебе какая польза,

Когда перед тобой весь мир открою

С его круговращением? Заставлю

Беседовать Судьбу, Удачу, Случай,

Изменчивость и Время? Им подвластно

Все, кроме нескончаемой Любви.

азия

Так много вопрошала я, — и в сердце

Всегда ответ такой же находила,

Как ты давал; для: этих истин каждый

В себе самом найти оракул должен.

Еще одно спрошу я, и ответь,

Как мне моя душа ответ дала бы,

Когда бы знала то, о чем прошу я.

В урочный час восстанет Прометей

И будет солнцем в мире возрожденном.

Когда же этот час придет?

ДЕМОГОРГОН

Смотри!

А 3 И Я

Раздвинулся утес, в багряной ночи

Я вижу — быстро мчатся колесницы,

На радужных крылах несутся кони

И топчут мрак ветров; их гонят вдаль

Возницы с удивленными глазами,

С безумным взором; тот глядит назад,

Как будто враг за ним заклятый мчится,

Но сзади только — лики ярких звезд;

Другие, с лучезарными очами,

Вперед перегибаются — и жадно

Впивают ветер скорости своей,

Как будто тень, что так для них желанна,

Пред ними — тут — несется — и они

Ее сейчас обнимут — обнимают;

Их локоны блестящие струятся,

Как вспыхнувшие волосы комет

И все. легко скользя, стремятся дальше,

Все дальше.

Д Е М О Г О Р Г О Н

То бессмертные Часы,

О них ты вопрошала за минуту.

Один с тобою хочет говорить.

АЗИЯ

С лицом ужасным, дух один замедлил

Полет поспешный темной колесницы

Над бездною разорванных утесов.

Ты, страшный, ты, на братьев непохожий,

Скажи мне, кто ты? Дай мне знать, куда

Меня умчишь?

ДУХ

Я тень предназначенья,

Страшнейшего, чем этот вид ужасный.

И не зайдет еще вон та планета,

Как черный мрак, со мною восходящий,

Неумолимой ночью обоймет

Небесный трон, царя небес лишенный.

азия

Что хочешь ты сказать?

П А Н Т Е Я

Тот страшный призрак

Сплывает вверх с престола своего,

Как всплыл бы над равниною морскою

Зловеще-синий дым землетрясенья,

Дыхание погибших городов.

Смотри: на колесницу он восходит.

Объяты страхом, кони понеслись.

Смотри, как путь его меж звезд небесных

Чернеет в черной ночи!

A3ИЯ

То — ответ. Не странно ли!

п а н т е я

Взгляни: у края бездны

Другая колесница; в перламутре

Играет алый пламень, изменяясь

По краю этой раковины нежной,

Как кружево сквозное; юный дух,

Сидящий в ней, глядит, как дух надежды;

Улыбка голубиных глаз его

Притягивает душу; так во мраке

Лампада манит бабочек ночных.

ДУХ

Поспешностью молний лучистых

Пою я проворных коней,

С зарею, меж туч золотистых,

Купаю их в море огней.

Быстрота! Что сравняется с ней!

Улетим же, о дочь Океана!

Я жажду: и полночь блистает;

Боюсь: от Тифона уйдем;

И с Атласа туча не стает,

Как землю с луной обогнем.

От скитаний мы в полдень вздохнем.

Улетим же, о дочь Океана!