Сцена третья

Кавказ. —Прометен, Геркулес, Иона, Земля, Дух», А з и я и П а н т е я несугся в колеснице вместе с Духом Часа. Геркулес освобождает Промстся; Прометсй сходит вниз.

ГЕ РКУЛ ЕС

Славнейший в царстве духов! Так должна

Служить, как раб, властительная сила

Пред мудростью, пред долгою любовью

Пред мужеством, — перед тобой, в чьем сердце

Всех этих светлых качеств совершенство.

ПРОМ ЕТЕИ

Твои слова желанней для меня,

Чем самая свобода, о которой

Так долго, так мучительно мечтал я.

Внемлите мне ~ ты, Азия моя,

Свет жизни, тень неузренного солнца,

Вы, сестры-нимфы, сделавшие мне

Года жестоких пыток сном чудесным,

Любовью вашей скрашенным навек, —

Отныне мы не будем разлучаться.

Здесь есть пещера; вся она кругом

Обвита сетью вьющихся растений,

Семьей цветов, — преградою для дня;

Мерцает пот отливом изумруда,

Звучит фонтан, как песни пробужденья;

С изогнутого верха сходят вниз,

Как серебро, как снег, как бриллианты,

Холодные спирали, слезы гор,

Струят вокруг неверное сиянье;

И слышен здесь всегда подвижный воздух,

От дерева он к дереву спешит,

С листа на лист; тот рокот — вне пещеры;

И слышно пенье птиц, жужжанье пчел;

Повсюду видны мшистые сиденья,

И камни стен украшены травой,

Продолговатой, сочной; здесь мы будем

В жилище невзыскательном сидеть,

Беседовать о времени, о мире,

О том, как в нем приливы и отливы

Проходят целым рядом перемен,

Меж тем как мы от века неизменны, —

О том, как человека уберечь

От уз его изменчивости вечной.

Вздохнете вы, и я вам улыбнусь,

А ты. Иона, слух наш зачаруешь,

Припомнив звуки музыки морской, —

Пока из глаз моих не брызнут слезы,

Чтоб вы улыбкой стерли их опять.

Переплетем лучи, цветы и почки,

Сплетем из повседневности узоры,

Нежданные по странности своей,

Как то доступно детям человека

В рассвете их невинности; мы будем

Упорством слов любви и жадных взглядов

Искать сокрытых мыслей, восходя

От светлого к тому, в чем больше света,

И, точно лютни, тронутые в бурю

Воздушным поцелуем, создадим

Все новых-новых звуков гармоничность,

Из сладостных различий без вражды;

Со всех концов небес примчатся с ветром, -

Как пчелы, что с цветов воздушных Энны

Летят к своим знакомым островам,

Домам в Химере, — отзвуки людские,

Почти неслышный тихий вздох любви.

И горестное слово состраданья,

И музыка, сердечной жизни эхо,

И все, чем человек, теперь свободный,

Смягчается и делается лучшим;

Красивые видения, — сперва

Туманные, блистательные позже,

Как ум, в который брошены лучи

От тесного объятья с красотою, —

Прибудут к нам: бессмертное потомство,

Чьи светлые родители — Ваянье,

И Живопись, и сказочный восторг

Поэзии, и многие искусства.

Что в эти дни неведомы мечте,

Но будут ей открыты; рой видений,

Призывы, откровения того,

Чем будет человек, — восторг предчувствий,

Связующих зиждительной любовью

Людей и нас, — те призраки и звуки,

Что быстро изменяются кругом,

Становятся прекрасней и нежнее,

В то время как добро сильней растет

Среди людей, бегущих от ошибок.

Таких-то чар исполнена пещера

И все вокруг нее.

(Обращаясь к Духу Часа.)

Прекрасный Дух,

Еще одно сверши предназначенье.

Дай раковину светлую, Иона,

Которую из моря взял Протей

Для Азии, как свадебный подарок:

Дыша в нее, он вызовет в ней голос,

Тобою скрытый в травах под скалой.

иона

Желанный Час, из всех Часов избранник.

Вот раковина тайная, возьми;

Играют в ней мистические краски.

Лазурь, бледнея, чистым серебром

Ее живит и нежно одевает:

Неправда ли, она как тот напев,

Что дремлет в ней, мечтою убаюкан?

ДУХ

Да, в водах Океана нет другой,

Чтоб с ней могла сравниться; в ней, конечно,

Сокрыт напев — и сладостный, и странный.

п Р о м Е т е и

Спеши, лети над сонмом городов,

Пусть кони ветроногие обгонят

Стремительное солнце, вкруг земли

Свершающее путь; буди повсюду

Горящий воздух; в раковине светлой

Могучесть звуков скрытых воззови, ~

На этот гром Земля ответит эхом,

Потом вернись и будешь вместе с нами

В пещере жить. А ты, о Мать-Земля —

з ЕМЛЯ

Я слышу, слышу уст родных дыханье,

Твое прикосновение доходит

До центра бриллиантового мрака,

Что бьется в нервах мраморных моих.

О жизнь! О радость! Чувствую дыханье

Бессмертно-молодое! Вкруг меня

Как будто мчатся огненные стрелы.

Отныне в лоне ласковом моем

Все детища мои, растенья, рыбы,

Животные, и птицы, и семья

Ползучих форм и бабочек цветистых,

Летающих на радужных крылах,

И призраки людские, что отраву

В груди моей увядшей находили, —

Теперь взамену яда горьких мук

Найдут иную сладостную пищу;

Все будут для меня — как антилопы,

Рожденные одной красивой самкой,

Все будут нежно-чистыми, как снег,

И быстрыми, как ветер беспокойный,

Питаемый шумящею рекой

Средь белых лилий; сон мой будет реять

Росистыми туманами над миром, —

Бальзам для всех, кто дышит в царстве звезд;

Цветы, свернув листки свои во мраке,

Найдут во сне таинственные краски,

Что раньше им не грезились; а люди

И звери, в сладкой неге снов ночных,

Для зреющего дня найдут блаженство

Нетронутых, нерасточенных сил;

И будет смерть — объятием последним

Той матери, что жизнь дала ребенку

И шепчет: «Милый, будь со мной всегда.

АЗИЯ

Зачем ты вспоминаешь имя смерти?

Скажи, родная, тот, кто умирает,

Перестает глядеть, дышать, любить?

ЗЕМЛЯ

Могу ли я ответить? Ты бессмертна,

А эта речь понятна только тем,

Кто мертвое хранит молчанье, мертвый;

Смерть есть покров, который в царстве жизни

Зовется жизнью: если ж тот, кто жил,

Уснет навек, — покров пред ним приподнят;

А между тем в разнообразье нежном,

Проходят смены осени, зимы,

Весны и лета; радугой обвиты,

Спешат дожди, воздушно шепчут ветры,

И стрелы метеоров голубых

Пронизывают ночь, и солнце светит

Всезрящим, вечно творческим огнем,

И льется влажный блеск спокойствии лунных;

Влияния зиждительные всюду,

В лесах, в полях и даже в глубине

Пустынных гор, лелеющих растенья.

Но слушай! Есть пещера, где мой дух

Изнемогал от горести безумной,

Дыша твоим мученьем, — и другие,

Дышавшие тем воздухом со мной,

Испытывали также бред безумья:

Построив храм. воздвигли в нем оракул

И множество кочующих народов

К войне междоусобной, подстрекнули;

Теперь в местах, где реял дух вражды,

Вздыхает дуновение фиалок,

Сиянье безмятежное поит

Прозрачный воздух злостью чудесной;

Живут леса, уклоны гор; змеится

Зеленый виноград; плетет узоры

Причудливый, замысловатый плющ;

Цветы — в бутонах, в пышности расцвета,

С увядшим благовонием — вздыхают,

Звездятся в ветре вспышками цветными;

Висят плоды округло-золотые

В своих родных зеленых небесах,

Среди листов с их тканью тонких жилок;

Среди стеблей янтарных дышат чащи

Пурпуровых цветов, блестя росою,

Напитком духов; с шепотом о счастье

Кругом чуть веют крылья снов полдневных,

Блаженных, потому что с нами — ты.

Иди в свою заветную пещеру. Явись! Восстань!

(Дух появляется в образе крылатого ребенка}

Мой факельщик воздушный,

Он в древности светильник погасил,

Чтоб в те глаза смотреть, откуда снова

Достал огня сверкающей любви,

В твои глаза, о дочь моя, в которых

Действительно горит огонь лучистый.

Беги вперед, шалун, веди собранье

Все дальше, за Вакхическую Нису,

Пристанище Менад, — за выси Инда

С подвластной свитой рек, топчи потоки

Извилистых ручьев, топчи озера

Своими неустанными ногами, —

Иди туда, туда, где мирный дол,

К стремнине зеленеющей, где дремлет

На глади неподвижного прудка,

Среди кристальной влаги, образ храма,

Стоящего в прозрачной высоте,

С отчетливою стройностью узоров

Колонн и архитрава и с похожей

На пальму капителью, с целым роем

Праксителевых форм, созданий мысли,

Чьи мраморные кроткие улыбки

Притихший воздух вечно наполняют

Бессмертием немеркнущей любви.

Тот храм теперь покинут, но когда-то

Твое носил он имя, Прометей;

Там юноши в пылу соревнованья

Сквозь мрак священный в честь твою несли

Твою эмблему — светоч; вместе с ними

Другие проносили тот же факел,

Светильник упования, сквозь жизнь

Идя в могилу, — как и ты победно

Пронес его сквозь тьму тысячелетий

К далекой цели Времени. Прощай.

Иди в тот храм, иди к своей пещере!