Тайна памяти

На поляне росли цветы. Огромные чашки смотрели на солнце, и пили его светлую силу. А еще посередине стоял большой каменный шар. Вожак указал на него Оламеру:

-Это мощь и сила Земли. В этом шаре ее жизнь…

-Как это – жизнь? Неужели вся Земля в нем?

-Нет, конечно! Это лишь малая часть, но таких шаров много, они везде …

-Для чего?

-Мы черпаем от них жизненную силу. Видишь цветы вокруг? Они тоже силу пьют, только не для жизни. Они охраняют шар. Если кто случайный к нему направится – двух шагов не сделает: уснет и больше не проснется. Цветы его жизнь выпьют…

-Сила жизни смертью отгораживается?

-Не смертью – сном. Уснешь в этих цветах, и будешь спать до своего конца. Сколько отведено прожить, столько, и проживешь, только во сне.

-А потом?

-Умрешь, исчезнешь… Тело в прах уйдет, Дух – к предкам…

-Значит, живым к силе жизни не припасть?

-Тебе – нет! А мы свободно к шару ходим. В нас та же сила, что и в нем, и цветы нас не чувствуют. Они чужаков останавливают.

-По-твоему, я – чужак?

-А ты не знал? Для цветов ты – чужой. Мы – свои, а ты – нет!

-Потому что я из Прибрежья?

-Нет, Прибрежье – это просто иная земля. А ты из другого мира. Ты же видел, что твои предки пришли издалека. А мы всегда здесь жили.

-Что же получается: перед вами сила жизни раскрыта, а я для нее чужой?

Оламер чувствовал закипавшую внутри обиду. Он-то всегда считал себя сыном этого мира, а оказалось, что сокровенная суть ему недоступна. Он – изгой! А коли так, зачем все? Что проку стоять на страже чужой жизни? Он, не раздумывая, шагнул на поляну. Вожак хотел удержать его, но Оламер вырвал руку и стремительно выскочил с опушки в гущу цветов. Сладковатый аромат ударил в нос, голова зазвенела, и захотелось глубоко вдохнуть. Оламер втянул воздух, наполнил грудь и перестал чувствовать тело. Оно будто растворилось, осталось только легкое облачко внимания, и он увидел, как каменный шар в центре поляны лучится голубым свечением. Свет истекал из серой глубины и заполнял пространство вокруг.

Облако света затрепетало, и к Оламеру протянулся луч, соединился с вниманием ведуна. Тот увидел себя на пороге сияющего тоннеля. И вошел внутрь. Тоннель уводил куда-то в неведомое, и Оламер замер в нерешительности. И, словно, прочитав его сомнения, сила, подтолкнула его. Он отправился в новое путешествие.

Сначала вокруг были сияющие стены, потом возникли картинки, но они так стремительно менялись, что Оламер не успевал их разглядеть. Он летел внутри тоннеля и чувствовал, что своды сближаются с полом, тоннель сужается. И когда он достиг самого узкого места, то непроизвольно остановился.

-Где я? – ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, и неожиданно услышал ответ:

-Это твоя память… Ты пришел к началу своей жизни. Хочешь понять ее причину?

-Да! Раз уж оказался здесь, то нужно идти до конца.

-Идти не надо, надо хотеть! Смотри…

Узкий лаз в конце тоннеля начал расширяться и Оламера втянуло в него. На миг, словно слепота закрыла очи, а потом…

Не было ни света, ни полета. Он стоял на скале и смотрел вниз. Под ним серебрился океан. Волны с шелестом набегали на подножие скалы. Оламер вспомнил, что так шелестел прибой, когда он взывал к богам на скале молений. Он огляделся и увидел знакомые очертания скал, мерцающие огоньки сторожевых костров и лунные блики на вытертых ступенях лестницы, прорубленной в скалах.

-Я вернулся в мир Прибрежья?!

-Нет, ты вспомнил его. Ты в своей памяти…

-Но для чего? Что я могу увидеть в этом воспоминании?

-Смотри! Раньше ты видел то, что хотел. И мог понять. Сейчас тебе откроется иное.

Оламер присмотрелся к знакомой картине. Все было привычным и понятным. Хотя… Мелькнула какая-то тень, за ней другая… Оламер напрягся и почти мгновенно оказался возле отвесной каменной стены, поднимавшейся прямо из волн океана. Ему даже показалось, что чувствует свежесть воды. Однако это мимолетное ощущение тут же пропало. Он увидел, как в мерцающем лунном свете из глубины вод поднялось темное облако, прилипло к скале и всосалось в нее. А потом по отвесной стене поползли вверх темные ручейки. Они поднялись на гребень скалы и там растеклись по земле бесформенной чернотой.

Оламер взглядом пронзил расстояние, и увидел пятно вблизи. Оно было похоже на живую, пульсирующую тень. Тень ползла по земле к пещерке ведуна. И он последовал за нею. Когда тень перетекла порог, Оламер тоже проник в свою пещерку и обомлел. На ложе возле стены спали двое: он сам и Овела. Свободные позы, небрежно сваленная в углу одежда, показывали, что они спят привычно, что это не внезапный всплеск любви, а давняя связь…

Он навис над ложем и увидел, как Овела, пробормотав что-то во сне, повернулась на бок. А спящий Оламер даже не пошевелился. Они спали как муж и жена, и этого Оламер понять не мог. Ведь в его жизни такого не было! И он возопил:

-Это потаенное желание?

-Нет, это жизнь, которую ты не помнишь!

-Разве я могу что-то не помнить про себя?

-Смотри…

Тень разлеглась на полу перед ложем. Овела проснулась, осторожно перелезла через Оламера, опустила ноги и встала в это пятно. Миг – и тень метнулась по ногам вверх, обняла тело и всосалась в него. Овела не заметила ничего. Она вышла из пещерки, огляделась, пожала плечами и начала спускаться вниз, к полосе прибоя. А через порог перетекла еще одна тень. Сонный Оламер встал в нее обеими ногами, и она мгновенно вошла в ведуна. Тот спокойно вышел из пещерки, но скоро вернулся, улегся так, будто всегда спал один, и никогда не было на его ложе Овелы.

Невидимый Оламер смотрел на это диво, не понимая, что же происходит. И спрашивал мыслью, но в ответ – тишина. Он вернулся к отвесным скалам и попытался войти в них, но его мысль уперлась в холодный камень и не смогла проникнуть внутрь. Тогда он поднялся высоко в ночное небо и оттуда посмотрел на мир Прибрежья. Ровная тьма, лишь кое-где мерцали светлячки сторожевых костров. В небе над землей нелюдей переливались полотнища света, они вспыхивали и угасали и, казалось, что сам воздух мерцает. А вот Прибрежье тонуло в ночном мраке. Невидимый Оламер был посвящен в тайну ночи, и обратился к ней, надеясь разобраться в своих видениях. Ночь встретила его неласково. Раньше в тайне ночи он чувствовал себя уютно, а сейчас ощущал только колючее внимание. Темень из сердца ночи казалась серой хмарью, а он увидел, как по землям Прибрежья расползаются тени. Они рождались внутри скал, темными ручейками текли по каменным кручам, и на ровных участках сливались в сплошной покров, ползли над верхушками трав и затопляли селение племени.

-Что это? – возопил Оламер, но ответа не было. Молчала ночь. Тогда он метнулся к океану и воззвал к нему. Он получил посвящение воды и огня и надеялся, что океан поможет ему. Но и большая вода лишь мерно колыхалась, будто дышала.

То, что видел Оламер сейчас, было другой жизнь. Он не помнил такого … И не мог понять, что это: его видения или тайная реальность? Он бросил свою мысль в темноту, покрывалом лежащую на центральной площади селения. Тень чавкнула, принимая мысль, а потом выплюнула ее. Оламер еще раз попытался войти в тень, но был вытолкнут обратно… Он хотел бросить мысль во тьму, чтобы прорваться в ее сокровенные глубины, но услышал:

-Не пытайся! Не получится! Прими, как данность. Ты не сможешь ничего изменить. И понять это пока не дано. Ты снедаем страстями, а они плохие советчики… Остынь, ведун, вернись к истоку. Сейчас это важно!

Он и ответить не успел, как снова налетел вихрь света, подхватил ведуна и перенес куда-то.

Новое видение, оказалось еще более странным и непонятным: огромный зал, посередине которого трон, а в отдалении большое ложе, на нем колышется сгусток тьмы. Он живой, Оламер это чувствует, но жизнь сгустка непонятна ему.

Странное ощущение истекало из тьмы. Она ждала, мучилась, корчилась, и радовалась… Сгусток задрожал, раздался протяжный стон, и тьма стала оплывать, стекать на пол. Скоро она исчезла, и Оламер увидел на ложе женщину. Та в изнеможении откинулась на подушки, а возле лежал младенец. Он не пищал, не шевелился. Казалось, что родился мертвый. Из сумрака раздались гулкие шаги. К ложу подошел высокий худой старик с посохом, на верхушке которого сверкал багровый камень. Оламер вспомнил этого старика. Он видел его на носу корабля, перед которым летел в луче солнца. Старик приблизился к ложу и приложил к младенцу камень посоха. Пульсирующая волна перетекла в новорожденного, и тот ожил, заорал. И голос его перекатывался по залу. А старик ударил посохом об пол и громко крикнул:

-Таинство свершилось! Грядет…

Оламер не услышал конца фразы. Его снова подхватил вихрь силы, и он оказался в другом зале. Посередине стоял стол, и на нем трепетал плотный, живой свет. И также, как мгновение назад, ведун почувствовал, что свет ждет, мучается и радуется. Облако вспыхнуло и пропало. На лежанке разметалась женщина. Возле нее лежал новорожденный. Он не кричал, не шевелился и казался мертвым.

В глубине зала раздались гулкие шаги. К лежанке подошел высокий белоголовый старик. В руке он держал узорчатый посох с прозрачным камнем на верхушке. Он приложил камень к младенцу, тот дернулся, закричал… А старик стукнул посохом об пол и громко крикнул:

-Таинство свершилось! Грядет…

И снова темнота ночи окутала ведуна. Он был на скале молений и с ее вершины видел, как далеко, там, где сливаются вода и небо, начинает розоветь полоска восхода. Солнце появилось над горизонтом, и его первые лучи осветили верхушку скалы молений. Потоки солнечного света сплелись воедино, и из них возник коридор. Оламер шагнул в него и почувствовал сладковатый запах. Он открыл глаза и увидел над собой встревоженное лицо вожака. Тот тащил ведуна с поляны под сень деревьев…