Anima minima 91

удержать свое поле, и со времен Лонгина при­нято, что эта катастрофа айстесиса * может по­служить поводом для самого напряженного эсте­тического переживания. Предельное эстетическое чувство, спазм возвышенного испытывается — как удовольствие вкуса — по случаю некоего ощуще­ния. Но все потому, что это чувственное ощущение выходит за рамки чувствительности и захватыва­ет ее вплоть до полной утраты, вместо того чтобы побудить откликнуться в ней то спокойное сочув­ствие, с которым она отдается прекрасному.

Никакое техне*", очевидно, не может добиться этого эффекта Uberschwengliche***, и искусство, домогающееся возвышенного, обречено на неле­пость. Природа же порождает подобное пережи­вание только при условии утраты своей естествен­ности. Следовательно, не существует поэтики воз­вышенного. Да и существует ли его эстетика? Воз­вышенное требует, скорее, некоей негативной он­тологии. Что не мешает ждать от искусств самого настоящего абсурда: чтобы они свидетельствовали в чувственном (визуальном, литературном, музы­кальном...), что чего-то чувственному недостает или что-то его превосходит, — имя же не играет никакой роли, речь идет о неименуемом.

Это ожидание обращено не только к тем про­изведениям, которые историки искусства зовут «авангардными». Или же авнгардны все «великие» произведения. Ибо их непреходящий характер ко­ренится в апории того нематериального «присут-

* чувство, чувствование, ощущение (греч.) ** искусство, мастерство, прием (греч.) *** восторженность (нем.)