2015-06-24
688
Касающаяся Люпфенов, сеньоров Штюлленгена, дабы никто по делам гражданским не мог быть посажен в тюрьму из тех, кто принадлежит к числу постоянных жителей.
Если наши сеньоры против нас или кто-либо из нас по отношению к другому вздумает предъявить иск по гражданским делам, например, по долговым обязательствам и т. п., но не по уголовным преступлениям, и если ответчик имеет преимущество и является постоянным жителем общины и особенно если он готов постоять за право и ручается исполнить приговор; в таком случае, согласно обычаю, с незапамятных времен существующему в названной сеньории, такой ответчик не мог быть без суда ни арестован, ни задержан, а если он и попадет в тюрьму, ему достаточно дать поручительство, чтобы быть немедленно выпущенным на свободу.
Противно такому обычаю наши сеньоры круто расправляются с нами, если они подозревают, что кто-либо в долгу перед ними (безразлично каков бы не был род их притязаний) или если они подозревают, что кто-либо совершил проступок. В таком случае они, вместо того, чтобы передать дело в суд, не спускают даже тому, кто имеет оседлость на их территории или готов дать ручательство и обеспечение (будущего приговора); их милость или их должностные лица арестовывают и сажают в тюрьму и держат его под арестом до тех пор, пока он не согласится на их условия; и таким образом с ним обращаются по произволу в зависимости от того, благоволят ли к нему или нет.
Поскольку всякий, а в особенности тот, кто постоянно живет и имеет дом и имущество, не может убежать и готов ручаться своим имуществом в том, что он выполнит постановление суда – наша покорнейшая просьба к Вам, Ваша милость, дабы Вы постановили и утвердили, что наши сеньоры обязаны вносить в суд по месту нашего жительства все такие иски и жалобы, и что они должны ограничиться только этими исками и правопритязаниями, а не сажать нас в тюрьму и не позволять делать того же своим должностным лицам; наоборот они должны оставлять нас в ведении наших судов по месту нашего жительства и никоим образом не налагать наказаний без приговора этого суда.
2. Касающееся того, что пойманные в уголовном преступлении должны привлекаться к суду только по месту их жительства.
Несмотря на то, что мы именуем уголовный суд, которым располагают наши сеньоры и который имеет право столбы и виселицы, и, несмотря на то, что раньше было в обычае, что по тяжким преступлениям уголовного характера разбирательство для нас происходило в местном суде, несмотря наконец, на то, что общее право гласит, что никто не может быть привлекаем к суду непосредственно самим сеньором или не может быть выведен из судебного округа, в пределах которого совершено преступление и схвачен преступник, тем не менее, наши сеньоры ввели недавно новшество; арестованного преступника переводят от нас и доставляют его из пределов нашего судебного округа в высшую инстанцию сеньориального суда. От этого проистекает множество неудобств, например, если виновный пользуется расположением (сеньора), он остается безнаказанным и т. д., а мы с большим трудом и убытками принуждены доставлять арестованного к месту суда. Наша просьба, чтобы впредь все захваченные и арестованные в пределах нашего судебного округа не выводились из него к суду высшей (сеньориальной) инстанции, но судились и оставались в нашем низшем суде.
3. Относительно того, что сеньор берет украденное, а также собственное имущество того, кто приговорен к смерти.
Если кто-либо за кражу предан смерти, сеньор берет себе не только украденное, если таковое имеется, но и, противно всякому правилу, все имущество (принадлежащее казненному), несмотря на то, что огорченному не должно увеличивать его огорчений. Жена и дети несчастного погибают, а они обязаны заплатить долги. Наша просьба признать за правило в таких случаях, чтобы наши сеньоры возвращали украденное добро тому, у кого оно было украдено, и не отнимали оставшееся (после казненного) имущества у жены и детей несчастного, каково бы ни было происхождение этого имущества и чтобы наши сеньоры поскорее признали себя обязанными отказаться от этого.
4. Относительно того, что в таких случаях, когда вор ускользнет, сеньор берет себе украденное добро.
Равным образом, если кто-либо что-либо украдет, он будет схвачен и представлен в суд или даже не представлен в суд или просто бежал, то сеньор захватывает украденное добро вместо того, чтобы возвратить его тому, у кого оно было взято, или его наследникам, не взирая на то, что последние могут разориться. Так как подобное поведение противно праву, то мы просим Вас постановить, чтобы наши сеньоры были обязаны в случае поимки преступника, независимо от того, должен ли последний быть представлен суду или отпущен на волю, возвращать украденное тому, у кого оно было взято, либо наследникам его.
5. Относительно того, что в тех случаях, когда пострадавшему от кражи удается отнять у вора украденное, он обязан отдать это господам.
Если случится, что тот, у кого что-нибудь украдено или отнято, вернет каким-либо образом свое украденное имущество, то он обязан это спасенное им собственное добро отдать нашим господам, а если он об этом не рассказывает, а скрывает, и наш господин об этом узнает, то сам господин или его должностное лицо могут его наказать. Просим Вашу милость признать, что это незаконно, а наши господа или их должностные лица не должны иметь права ни забирать подобное (имущество). Ни штрафовать по поводу него, чтобы они обязаны были от таких поступков воздерживаться и оставлять краденое имущество тому, у кого оно было украдено.
6. Относительно того, когда умирают женатые и когда умершее лицо считается крепостным.
Хотя брак и установлен божественными и христианскими правилами и порядками и от свободных после смерти (сеньору) не подлежит брать ничего, тем не менее, бывает наоборот. Обыкновенно, если кто-либо, мужчина или женщина, живущие в сеньории, который или которая не являются подданными сеньора в форме личной зависимости, и если муж умирает, то сеньоры смотрят на умершего как на своего крепостного.
Должностные лица сеньора берут лучшую голову скота, а после того как умирает жена этого человека, то лучшие платья, которые она носила в праздничные дни, и кроме этого постель, а в некоторых местах и пределах сеньории берут платье даже и после смерти мужа. Наша просьба с Вашей милости постановить на основании права, чтобы наши сеньоры как в случаях упомянутых выше воздерживались от взимания этого посмертного побора, чтобы мы не обязаны были отдавать ни лучшую голову скота, ни платья, ни постель, ни вообще и чего бы то ни было, а были бы освобождены от этого.
7. Относительно случаев, когда кто-либо женится на женщине, не являющейся крепостной сеньора. Если случится, что кто-либо женится на женщине, не принадлежащей к данной общине и не являющейся, как сказано выше, крепостной сеньора и эта не равная ему женщина умирает, то сеньор берет третью часть всего имущества без всякого вознаграждения, не взирая на то, есть ли долги, и на то, выросли ли дети или нет. А чаще всего у нас берут скот, который не целиком, а лишь наполовину принадлежит нам, за него еще не заплачено полностью.
Отсюда происходит, что нам несчастным вследствие отдачи половины скота наносится значительный урон и кроме этого мы еще должны заплатить за половину нашего скота.
Наша покорнейшая просьба к Вашей милости, постановить так же как и в предыдущей статье.
8. Относительно того, что запрещается брак с неравной женщиной, без разрешения сеньора.
Наши тяготы вопреки христианскому правилу состоят еще в том, что если кто-либо хочет с ведома и разрешения сеньора жениться на равной женщине ил, наоборот, женщина хочет выйти замуж за человека, не принадлежащего общине, которые не являются крепостными нашего господина, и захочет перевезти его с пожитками в пределы сеньории и пожелает получить на это разрешение от сеньора или его должностных лиц, то бывает так, что все это нам запрещается или же затягивается на очень долго. А если мы, тем не менее, заключаем брак с таким лицом, то сеньор или его должностное лицо нас наказывают. Наша просьба к Вашей милости в том, чтобы было установлено, что наши сеньоры не должны впредь наносит ущерб, запрещать или мешать нам в делах заключения брака, и что мы можем вступать в брак свободно и безнаказанно не уплачивая никаких платежей, со всеми теми, с кем позволяет это делать христианская церковь как о том мы просили раньше.
9. Относительно того, что члены нашего суда, если они выносят приговор, неугодный должностным лицам, привлекаются в земский суд и там иногда штрафуются и поэтому не могут выносить свои приговоры свободно…
Далее, хотя члены нашего суда давали присягу и судят в делах, которые вносятся на их рассмотрение, по самому крайнему разумению… приятно и справедливо, тем не менее, из этого для нас возникают большие неприятности.
13. Относительно того, что нас принуждают к военной службе другим сеньорам и дворянам (знатным лицам) и к тому, чтобы мы направлялись к ним.
Хотя мы и всегда готовы помогать нашим сеньорам своей кровью и имуществом, когда их милость и люди подвергаются вражескому нападению, но наши сеньоры принуждают нас служить иноземным господам и дворянам, что влечет за собой для нас тяжелые расходы, опасность для жизни и имущества. Это мы не обязаны делать. Наша просьба указать, что наши сеньоры не смеют принуждать нас служить другим и иноземным господам, направляться к ним и оказывать им военную помощь лишь постольку, поскольку наши сеньоры, их земли и люди подвергаются вражескому нападению
14. Относительно того, что у нас, противно древнему обычаю, отнято право пользования лесами и другими порослями.
Издавна мы пользовались для наших нужд и без ущерба для наших сеньоров лесами и другими порослями, а вот несколько лет назад это право пользования отнято у нас сеньорами и их должностными лицами, и нам уже не хотят разрешать пользоваться эти для наших нужд, что наносит нам большой ущерб и вред. Наша просьба постановить, чтобы наши сеньоры, как и в прежние времена, не препятствовали нам пользоваться такими лесами и порослями, чтобы не было никаких недоразумений.
15.Относительно того, что наши сеньоры, их должностные лица и слуги во время охоты ездят и ходят без всякого зазрения совести по полям в наиболее неудобное время и вытаптывают посевы, нанося этим ущерб.
Хотя нам и выпало на долю обрабатывать наши поля, луга и другие угодья в поте лица своего и с помощью тяжелых затрат, дабы мы могли делать нашим сеньорам то, что мы обязаны им делать по праву, а также, чтобы мы могли накормить их детей, поэтому мы не должны бы терпеть никакого ущерба от наших сеньоров, их должностных лиц и слуг, более того, они обязаны были бы защищать нас и других, не допускать причинять нам вред, оберегать наши угодья – тем не менее, наши сеньоры, их люди и слуги ездят верхом и скачут по нашим лугам, полям и по другим угодьям во время охоты за дичью или с борзыми и притом в такое время, когда жатва может больше всего пострадать от этого.
Наша просьба к Вашей милости постановить, чтобы наши сеньоры, их люди и слуги впредь воздержались от этого, и чтобы мы, в случае убытков, могли брать с них за это штрафы и наказывать их.
16. Относительно того, что сеньоры отняли от нас вопреки стародавним обычаям воды, протекающие через наши земли, а право рыбной ловли сдали в аренду.
У нас достаточно земли и лугов, принадлежащих нам как собственность, через которые бегут проточные воды, и которыми мы раньше пользовались при нужде, например, для мельниц или для орошения лугов. И хотя эти воды суть общинное добро, наши сеньоры отобрали у нас их не так давно, не позволяют нам больше ими пользоваться и сдают их за чинш рыбакам, которые причиняют нам большой вред, раскладывая и перетаскивая на наших участках свои сети. Нам мешают также пользоваться водой для мельниц и орошения лугов. Наша просьба постановить, чтобы наши сеньоры обязаны были не мешать нам пользоваться водами для наших нужд согласно стародавнему обычаю, а также сделать их свободными для рыбной ловли и впредь не отдавать их как до сих пор за откуп, за чинш.
17. Относительно того, что сеньоры после смерти сына или дочери, если таковые выделяются, а затем умрут, наследуют им, берут их имущество, отстраняя ближайших родственников. Это они называют наследство холостяка.
Хотя в общем писаном праве можно увидеть, что каждый ближайший родственник – будь то отец, мать, сестра, брат или кто-либо другой должен наследовать имущество и угодья недавно умершего, то в действительности происходит совершенно противоположное этому.
Если какой-либо отец даст своему сыну или дочери следуемую ему часть наследства, а это лицо, не вступив в брак, умрет, то сеньоры противно всякому праву, разуму и справедливости забирают оставшееся после смерти имущество и угодья, не допускают к наследству ни мать, ни отца, ни братьев, ни сестер, ни кого-либо из ближайших естественных и законных наследников. Наша просьба признать за право, что наши сеньоры должны впредь не делать этого и допускать к наследству того, кому оно должно принадлежать по праву. Ближайшим родственникам никоим образом нельзя препятствовать получать наследство, а господа не имеют права брать себе оставшееся после смерти при таких условиях имущество и угодья.
19. Относительно того, что сеньоры претендуют на наследство после детей, рожденных вне брака, не допуская ближайших родственников даже в том случае, если эти дети рождены родителями, не состоявшими в браке.
Если сын или дочь, рожденные вне брака, даже в том случае, когда они произошли от холостых родителей, умирают, то сеньоры претендуют на оставшееся после них имущество и угодья, устраняя ближайших родственников, хотя бы это был брат или сестра умершего. Наша просьба, Ваша милость должна постановить, что братья и сестры, отец и мать и ближайшие родственники такого (рожденного вне брака) и не вступившего в брак человека должны признаваться сеньором как легальные наследники, и сеньоры не имеют права чинить таким родственникам никакого препятствия или ущерба.
21. Относительно того, что мы записались поручителями за наших господ, когда они одалживали деньги по годовым процентам, а также о возмещении нам затрат, произведенных при платежах.
Наши господа брали когда-то взаймы деньги на годовые проценты и нас заставили, чтобы мы покорнейшим образом в угоду их милости записались за них (поручителями). В тех случаях, когда они не уплатят годовых процентов, мы должны были производить платежи, пока они не уплатят, и хотя они обещали, что мы не будем терпеть при этом убытки, все же часто случалось, что в связи с тем, что они сами не платили годовых процентов, их требовали с нас, и мы их уплачивали, производили при этом большие затраты. Когда они затем уплачивали или договаривались с кредиторами, то нам не давали никакого возмещения за произведенные затраты, которые мы должны были таким образом терпеть вопреки справедливости и данным обещаниям. Просим признать, что в таких случаях мы не должны терпеть убытков и нам должны быть возмещены затраты, произведенные в связи с платежами, которые мы за них производим и понесенные при этом убытки, и что мы этих убытков и затрат не обязаны относить на свой счет.
22. Относительно того, что нас принуждают молоть на мельнице, которая расположена в неудобном месте и трудно досягаема.
Хотя в сеньории Люпфенов и в Штюллингене имеются мельницы гораздо более удобно расположенные для нас, тем не менее, нас заставляют к великому ущербу для нас молоть зерно на мельнице сеньора, которая и для нас и для каждого местечка очень неудобно расположена. Так как мы и так не можем молоть нигде кроме как во владениях наших сеньоров и на их мельницах, а также должны уплачивать на этих мельницах сбор за помол, то наша просьба к Вашей милости состоит в том, чтобы Вы постановили, что каждое селенье во владениях Штюллингена и Люпфенов может молоть свое зерно там, где ему наиболее удобно, а не быть принуждаемо, как указано выше, молоть (в одном месте).
23. Относительно того, что мы не знаем происхождения чиншей и рент.
Ежегодно мы отдаем нашим сеньорам с большим ущербом для нас чинш, ренты и другие платежи с наших земель, кроме подводной и других повинностей. Все это мы делаем и даем нашим господам, но не знаем происхождения (этих платежей), т.е. на каком основании эти платежи требуют с нас и, наоборот, что обязаны делать для нас сеньоры. Так как было бы справедливым установить происхождение этих платежей, мы просим постановить, что наши сеньоры обязаны предъявить нам добросовестно (документы) о происхождении всех этих цензов. Рент и платежей, почему мы должны платить и что они должны нам в свою очередь делать. Если же сеньоры не сделают этого, мы просим Вас постановить, что мы не обязаны больше ждать, но мы можем не платить им ничего и быть свободными от платежей на будущее время.
24. Относительно того, что мы отягчены различного рода барщиной.
Сверх этого, наши сеньоры и их люди требуют от нас тяжелой барщины разного рода и вследствие этого препятствуют нам обрабатывать наши земли. Так как наши поля расположены на очень тяжелой почве, мы даже не знаем, как нам прокормить наших жен и детей, а также чем платить нашим господам, то, что мы повинны отдать им. Поэтому мы просим постановить, что впредь мы не обязаны выполнять эти барщины, и не можем быть понуждаемы к этому нашими сеньорами, но должны быть совершенно освобождены от них. А вот эти нестерпимые барщины.
Мы должны – один день овес, другой – коноплю… вязать, навивать, затем опять пахать и сеять, затем поднимать пар, перепахивать новь, засевать и боронить, жать и свозить в амбары, где снопы должны обмолачиваться. Из амбаров везти в замок, затем косить луга, ворошить сено и свозить его в амбары сеньора, затем устраивать ограды, загоны и тянуть канаты для загона дичи, а когда дичь поймана доставлять ее в замок; время от времени мы обязаны отвозить дичь в Танн, в Энген, либо в другие места, куда будет угодно нашим господам.
Мы обязаны также привозить в Штюлленген со своим кормом (для лошадей) вино из Риалазингена или из Ганегейма в Эльзасе или из тех мест, где купит их милость. Мы также обязаны снабжать замок не только дровами, но и строительным лесом, а также корчевать и очищать под пашню. Возить на пашню навоз и там его раскидывать. Затем мы хотели сеять и время для этого наиболее удобное, а вот нам приходится воздерживаться от этого, так как мы должны копать коренья, собирать грибы (сморчок), резать можжевельник, ломать барбарис, чтобы наши милостивые господа могли приготовит для себя варенье. Далее мы должны сами или наши жены или прислуга трепать коноплю, мочить ее и делать все, что необходимо, чтобы превратить ее в куделю. При этом мы обязаны тоже помогать при оводе потоков и рек и при рыбной ловле, и что для нас наиболее трудно, и вредит нашему хозяйству, мы должны отводить воду на наши владения, которая наносит нам вред и ведет к разорению. Затем, мы обязаны возить зерно из Шлетгейма в Шаффгаузен и овес из замка Шаффгаузен и из Энгена в Штюлленген, равным образом возить зерно и овес из Бондорфа в Штюлленген и Шаффгаузен. Затем мы обязаны делать для бургфогта первый и второй покос травы, выкашивать сад и готовить сено и все это три раза в год. Затем мы обязаны для бургфогта пасти его скот в Бондорфе и стеречь его. И хотя мы раньше, за то, чтобы быть свободными от полевой барщины, давали кормовой овес, намолоченный овес, посевной овес, деньги с телят, фогтовское сено, а также зерно с плуга, тем не менее, нас принуждают обрабатывать пашню и давать собирать и возить урожай. Также мы принуждаемы выкармливать гончих собак, до тех пор. Пока это угодно будет должностным лицам (сеньора), что для нас не только отяготительно в смысле корма, но и опасно для наших цыплят и птицы, которую мы оказываемся не в состоянии вырастить, и которая терпит урон от этих собак. Наша просьба постановить, что мы не обязаны содержать и выкармливать охотничьих собак, и быть свободными от этой повинности.
Мы, жители деревни Вейцен, купленной господами Люпфен, отягощены тем, что раньше с нас брали пошлины с урожая в размере двух гульденов, а теперь он взимает на 1,5 гульдена больше. Просим признать, что господа обязаны ограничиваться двумя гульденами, как это было до них и оставить нас при старом размере, освободив от всяких новшеств.
Затем мы имели с давних времен право в наших владениях, которые мы до сих пор принуждены были обременить тяжелыми процентами и налогами рубить кустарник, из которого можно делать прутья для корзин, и чем бедный крестьянин время от времени мог добывать себе на пропитание. Это право отнято у нас нашими господами и поставлено под запрет. Наша просьба признать, что наши сеньоры обязаны позволять нам без помех пользоваться этим обычаем, как это было с давних пор, не налагать на нас никакого запрета и не брать с нас штрафа.
27. Относительно повинности доставлять дрова для приведения в исполнение приговора казни через сожжение.
Случается иногда, что кто-нибудь в сеньории окажется приговоренным к сожжению и местечки, которым это указывается, принуждаются доставлять дрова, не взирая на то, что сеньория берет в свою пользу имущество несчастного. Наша просьба постановить, что мы не обязаны давать дров, если кто-нибудь приговорен к смертной казни через сожжение, но быть и оставаться свободными от принуждения к такой повинности. Сеньоры же должны впредь имущество казненного оставлять наследникам казненного как мы просили об этом выше…
31. Относительно того, что сеньоры берут пошлины, а мы, тем не менее, должны строить мосты и дороги.
Хотя основные пошлины берутся для того, чтобы содержать в порядке дороги, и наши милостивые сеньоры в Штюллингене их тоже берут, тем не менее, мы обязаны с большими потерями и убытками, с большим трудом и напряжением строить мосты и переезды, исправлять их и держать в порядке. Наша просьба постановить, что наш милостивый господин, раз он берет пошлину, обязан делать мосты и дороги, поддерживать их в порядке и исправлять или же прекратить брать и требовать с нас эту пошлину, на которую он должен делать, поддерживать в порядке и исправлять дороги и мосты.
32. Относительно того, что если кто-нибудь что-нибудь найдет, то он должен отдать это сеньору.
Если кто-нибудь найдет что-то случайно, что может быть полезным и не покажет это сеньору, его за это подвергают суровому наказанию.
Просим сказать, чтобы сеньоры воздерживались впредь от такого порядка…
38. Относительно того, что никто не может торговать вином, не уплатив штрафа за целый год
Далее, если кто-нибудь имел один или два вьюка вина и хочет торговать вином в течение трех или, скажем, десяти недель, а вовсе не целый год, то с него требуют штраф в три фунта. И так как бедняк (крестьянин) обыкновенно и не в состоянии торговать вином круглый год, то наша просьба к Вашей милости постановить, что мы не обязаны торговать вином в течение целого года, и что мы, и каждый из нас может торговать вином, сколько он хочет и сколько может, не уплачивая штрафа, и когда угодно прекратить торговлю…
41. Относительно того, что дичь должна быть свободна.
Хотя мы в поте лица своего обрабатываем наши поля и земли и должны с них давать нашим сеньорам, а также кормить себя. Своих жен и детей, а этим полям и землям наносит большой вред дичь, которая господом богом и по праву создана для пропитания и нужды человеческой. Так что поэтому всякий может ее ловить, тем не менее, под угрозой высоких штрафов нам запрещают ловить, охотиться не нее и сгонять ее (с полей). И если кто-нибудь преступит это запрещение и окажется схваченным, то ему выкалывают глаза или наказывают его каким-либо другим способом по произволу сеньора или его должностных лиц. Наша просьба постановить, что отныне, в силу божьих и человеческих законов, мы можем, не уплачивая штрафа, преследовать, стрелять и ловить всякую дичь крупную и мелкую на нашу потребу.
Если же то или другое не должно или не может быть признано правильным – чего не произойдет, как мы хотели бы надеяться, из уважения к божескому и человеческому праву – то в таком случае наша просьба постановить, что мы можем ловить дичь и охота нам разрешается при известных условиях подобно тому, как это существует в Ленцкирхе. А в Ленцкирхе установился обычай, что жители этого места дают своему сеньору от дичи четыре ноги, от медведя правую лапу, от свиньи голову, а всю остальную дичь они могут ловить свободно. В крайнем случае, мы готовы примириться на том, чтобы иметь право ловить и стрелять дичь, которую мы застанем на наших полях и землях. Это не может быть нам запрещено, но должно быть объявлено свободным. Также должно быть признано, что мы не должны более платить леснику за разрешение и т. д., что мы можем иметь ружья и самострелы, которые до сих пор были запрещены, а также, что мы не обязаны, как это делалось до сих пор, привязывать собакам колодки.
44. Относительно бани, которую община устроила на свой счет, и которую сеньоры отобрали и передали другим.
Далее, община в Штюллингене построила и приспособила на свой счет и своими трудами баню и сдала ее на откуп за годичный платеж. И вот наши сеньоры недавно противно всякому праву отняли у нас эту баню, заставили общину сделать это бесплатно и без всякого вознаграждения и передали ее одному содержателю бани. Этот банщик хвастает, что он имеет на баню документ с печатью. Так как никто противно праву не может быть лишен (имущества) и ни у кого нельзя отнимать имущества и передавать его другому, то наша просьба к вам, милостивые господа, постановить, что наш сеньор обязан восстановить нас в правах на нашу баню и возвратить ее нам, и приказать банщику, которому он ее передал, отказаться от нее и не причинять более убытков общине. И когда баня будет снова в наших руках, и мы будем восстановлены в наших правах, а их милость сеньор сочтет, что он имеет право предъявить нам на нее некоторые претензии, то мы готовы ответить их милости перед судом за эту баню как полагается по закону.
45. Относительно Ленца Вахтера, который поставил луг под защиту садового права.
Далее, наш покойный сеньор соблаговолил дать Ленцу Вахтеру право сада на луг у городского канала, который до сих пор никогда не находился под действием садового права; он наложил запрет на этот луг и не хочет допускать осуществление прав на него, как на других лугах. Мы просим постановить, что наш милостивый господин обязан воздействовать на упомянутого Ленца в том смысле, что он должен допускать осуществление на этот луг прав, какие существуют в отношении других лугов, и чтобы он не ставил этот луг под запрет, как если бы он имел на него право сада…
49. Относительно писаря, лесника и ключника, которые не желают отбывать повинностей.
Писарь, лесник и ключник пользуются в Штюллингене дровами, полем, лугами и пастбищем наравне с другими бюргерами, однако они наравне с Ленцем Вахтером хвастаются, что сеньор освободил их (от повинностей). Мы просим постановить, подобно тому, как в предыдущем параграфе мы просили относительно Ленца Вахтера, чтобы они выполняли все общие работы, чтобы они обязаны были исправлять и держать в порядке мосты и дороги наравне с прочими гражданами.
50. Относительно того, что нам запрещено покупать и продавать соль и т. д. противно старому обычаю.
Далее, Штюлленген освобожден, и издавна считалось и было в обычае, что каждый бюргер может продавать в его пределах и покупать, что хочет. Однако несколько лет тому назад вышло распоряжение и приказ, что никто не имеет права продавать или держать у себя соли для продажи за исключением одного писаря.
Просим постановить, что подобный приказ, как новшество, по справедливости должен быть отменен и справедливость требует, чтобы мы остались при старых обычаях и порядках и отныне имели бы право не только соль, но и все другое продавать, покупать и держать у себя с целью торговли.
51. Относительно деревень Вуттенской долины с прилегающей к ним округой, расположенных в нашем графстве Штюллинген.
Наш сеньор требует от этих деревень, чтобы они постоянно выставляли в замок караулы, хотя они и не отказываются делать это в военное время. И происходит это потому, как мы думаем, что сеньоры не могут получить (нанять) караульного и не хотят платить ему жалование, а это (т.е. требование, предъявленное к деревням) является новшеством. Мы просим постановить, чтобы отныне эти деревни не были обязаны выставлять караульного в замок за исключением случаев, когда имеет место восстание или война и наши сеньоры подвергаются нападению.
52. Относительно того, что нам запрещено продавать гусей и уток иначе…
Далее, эти деревни не смеют ни продавать, ни покупать гусей и уток без ведома и согласия сеньора или его должностных людей за фунт талеров, но обязаны нести их в замок и продавать там, и таким образом принуждены отдавать гусей и уток должностным лицам сеньора за ту цену, которую они назначают. Наша просьбы постановить, что эти деревни могут продавать гусей и уток без принуждения, свободно, где и когда кто захочет и всякий имеет право у них покупать…
54. Относительно того, что мы принуждены давать третий пфенниг с дров, которые мы продаем из наших собственных лесов.
Хотя община этих деревень имеет собственные леса и могла бы по справедливости без всяких налогов продавать дрова, их, однако теснят и в этом направлении: если они продают дрова, то они должны давать сеньору третий пфенниг из полученных денег.
Наша просьба постановить, что они ничего не обязаны платить сеньору, но должны быть свободны от всяких платежей…
59. Относительно крепостного состояния.
Хотя по праву каждый сначала рожден свободным, и мы или наши предки никогда не совершали таких поступков, чтобы нас должны были сделать крепостными, наши сеньоры хотят, тем не менее, считать нас своими собственными людьми и полагают, что мы обязаны им делать все, что они прикажут, как если бы мы были и прирожденными холопами. И дело со временем может дойти до того, что они нас будут продавать. Наша просьба постановить, что сеньоры обязаны освободить нас от крепостного состояния и никого больше к ней не принуждать; мы же, как верные подданные желаем, за исключением этих отягощений, делать нашим сеньорам все то, что мы обязаны делать по старым обычаям.
XXX
Всех параграфов – 62. Эта петиция была передана 6. IV -1525 г. в канцелярию Камергерихта одновременно с жалобами фюрстенбергских, мелленбергских и ракенбергских крестьян и все они вместе составили общую тетрадь в 55 страниц. Но так как Камергерихт не захотел принять их общей жалобы, то тетрадь была разорвана и каждая община подала свою жалобу отдельно с некоторыми изменениями.
Штюлленген находится в южном Бадене на швейцарской границе, где крестьянское восстание началось еще в июне 1524 г. Составитель неизвестен, однако, он явно не крестьянин.
