Старик и Бомж смеются. Раздаётся тихий стук в дверь

БОМЖ. Кого это чёрт принёс?

СТАРИК. Наверное, внук скребётся. Пронюхал ведь, чертёнок, где прячусь. Уже трижды приходил.

БОМЖ. Теперь покоя не будет. (Открывает дверь и видит Приму. Девушка одета скромнее и проще, чем в первой сцене. В руках – простенький букетик.) Ты кто?

ПРИМА. Вы меня не узнаёте?

СТАРИК (приглядевшись). Прима?

ПРИМА. Да… (Неловкое молчание.) С праздником Вас! (Протягивает цветы.) Войти можно?

СТАРИК. Ну, входи… Хотя, ведь был уговор…

БОМЖ (отходит от двери). Так! Нужно менять место дислокации. Проходной двор какой-то. Того и гляди, придёшь однажды, а фамильных драгоценностей и след простыл. (Недовольно гремит бутылками.)

ПРИМА. Извините, я никому-никому… Я вообще не была уверена, что вы до сих пор здесь…

БОМЖ. А мы, вот, оказывается, живучи.

ПРИМА. Я пойду. (Разворачивается.)

СТАРИК. Да что же так? Погоди, присядь. Познакомься: наш немецкий друг Йоган. (Немец улыбается гостье.)

ПРИМА. Мы знакомы… немного.

СТАРИК. Действительно. Запамятовал.

БОМЖ. У нас тут проводы заморского гостя.

ПРИМА. А я Курта в армию проводила вчера. Будет в десанте служить.

СТАРИК. Это хорошо. Парень должен послужить… (Неловкая пауза. Слышно, как в ведро падают капли.) Учишься? Работаешь?

ПРИМА. Учусь.

СТАРИК. На актёрском?

ПРИМА (усмехается). На актёрский ростом не вышла.

БОМЖ (оживляется). На актёрском, девочка моя, не рост, а талант нужен. У меня тоже не ахти какой рост, зато какое дарование! (Подсаживается поближе, бесцеремонно оценивает гостью.) Глазки живые и умные. Голосок высоковат, но всё возможно… Что скажешь, Йорген?

НЕМЕЦ (меланхолично бреясь). Во-первых, возможно, действительно всё. А во-вторых, меня зовут Йоган.

БОМЖ. Тьфу ты, чёрт! Не имя у тебя, а наказание господне.

НЕМЕЦ. Пусть и наказание, но хотя бы есть. У тебя и такого нет.

БОМЖ. Спорить не стану. А без бороды ты стал похож на Гиммлера.

НЕМЕЦ (меланхолично). За Гиммлера могу и в бубен дать. (Бомж хохочет, Старик усмехается.)

БОМЖ (обращается к Приме). Значит так, моя прекрасная леди! Вообще-то, в последнее время я репетиторство забросил. Дела, знаете, заботы всякие, лизинг – маркетинг! Но ради вас выкрою время на нескольких уроков актёрского мастерства. Программа классическая: стих, монолог, проза, басня. Такса умеренная: сто грамм и пончик.

ПРИМА. Спасибо. Я в железнодорожное училище поступила.

БОМЖ. Это ещё зачем?

ПРИМА. Там конкурс низкий.

БОМЖ. Серьёзный аргумент при выборе профессии. Не ищите в жизни легких путей, милое создание. Чаще всего они заводят в тупики… Что это меня на философию потянуло? Вроде не пил вчера.

ПРИМА. Чем плохо быть проводницей? Форму дают.

БОМЖ (оживился). Ага! И после каждой поездки – мешок пустых бутылок. Может мне в проводники податься? Как думаешь, Йоган?… (Удивлён тем, что друг не поправляет его.) Неужели запомнил?

НЕМЕЦ. Бутылки не есть серьёзный аргумент при выборе профессии. (Бомж хохочет.)

СТАРИК. А с каким праздником ты меня поздравляешь?

ПРИМА (смущенно). Как же? Октябрьской революции. Завтра – 7 ноября.

СТАРИК (опешил). Господи! Как же я забыл…

БОМЖ. Не пугайся, Мафусаил, это всего лишь начальная стадия склероза. Дальше будет хуже.

НЕМЕЦ. Здесь время течёт иначе. Как в космосе. День – как неделя, месяц – как день. Тишина, как на кладбище. Природа вокруг. Думается хорошо…

БОМЖ. Я считал, тебе водка наша понравилась.

НЕМЕЦ. Водка, на самом деле, у вас так себе. «Финляндия» лучше.

СТАРИК (бурчит под нос). Надо же забыть…

БОМЖ. Я давно убедился, что праздники случаются совсем не по календарю, а тогда, когда собирается хорошая компания.

НЕМЕЦ. Или звёзды сойдутся на небе.

БОМЖ. То-то я думаю, чего это я в тебя такой влюбленный? – Звёзды сошлись! (Поворачивается к Приме.) А что думает о любви племя молодое, незнакомое? Барышня, по вашему мнению, есть ли любовь на свете?

ПРИМА (печально улыбается). Простите, я пойду.

БОМЖ (Йогану). Молодые предпочитают не разглагольствовать о любви, они предпочитают заниматься сексом!

ПРИМА (на уходе оборачивается к Старику). Я буду ждать его два года. И потом буду ждать, если придётся. И дождусь… Спасибо вам.

СТАРИК. Зачем ты приходила?

ПРИМА. Сказать вам спасибо.

СТАРИК. За что?

ПРИМА (улыбается). За тот ночной разговор. Я ведь именно тогда призналась самой себе, что люблю его. Знаете, оказывается, это так сложно сказать: я люблю тебя. Нет, если не любя, валяя дурака, то просто. А если по-настоящему любишь, – сложно. (Уходит.)

БОМЖ. Как говориться: и не повернув головы качан и чувств никаких не изведав… Или мои мужские чары дали сбой, или я воспользовался при утреннем туалете неудачным парфюмом… (Немцу.) Сколько можно бриться? Морда уже синяя.

НЕМЕЦ. Не торопи, а то порежусь.

БОМЖ (раздражённо). Расселся тут… Севильский цирюльник.

СТАРИК (бормочет про себя). Уже полгода прошло.

БОМЖ. Что?… Ну, да… Так и жизнь проходит… (Выливает воду из тазика, снова подставляет его под капли.) Интересно, седьмого ноября макулатуру принимают? (Слушает стук капель.)

НЕМЕЦ (вытирает остатки мыла на лице, смотрит на часы). Осталось три часа.

СТАРИК. Успеешь. Вокзал недалеко.

НЕМЕЦ. Надо ещё таможню пройти.

СТАРИК. У тебя что, барахла много? (Усмехается.)

НЕМЕЦ. Из вещей – только паспорт, но таможню пройти зачем-то надо.

БОМЖ. Наши верещагины всё равно контрабанду найдут. Готовь взятку. (Немец снимает с себя барахло и надевает свой заграничный светлый костюм. Костюмчик несколько помят.)

БОМЖ. Не дури, на улице холодно. Или брезгуешь?

НЕМЕЦ. Я закалённый, дойду.

СТАРИК (достаёт старый женский зонтик). Возьми. Дождь всё-таки. (Немец раскрывает зонт нелепой расцветки. Пробует закрыть, – не получается.)

СТАРИК. Надо присесть на дорожку… (Все усаживаются рядком. Немец – под раскрытым зонтом.)

НЕМЕЦ. Ох уж эти русские обычаи…

СТАРИК. И помолчать!