Капает вода в тазик. Молчание затягивается

НЕМЕЦ (осторожно, чтобы не обидеть хозяев). Ещё долго?

СТАРИК (помолчав несколько секунд). Никогда не думал, что буду грустить, прощаясь с… немцем.

БОМЖ. Какой он немец… (Хитро скосившись на Йогана.) Бомжара берлинская.

НЕМЕЦ (очень рассудительно). Ну, почему же боржара? У меня квартира есть.

БОМЖ. Чего же ты здесь столько торчал, харчи мои трескал?

НЕМЕЦ (усмехнувшись). Может, я в тебя такой влюблённый!

БОМЖ (незлобно). Да пошёл ты!

НЕМЕЦ. Да, мне пора. (Поднимается.)

СТАРИК (наливает в стаканы водку). На посошок!

НЕМЕЦ. Ох уж, эти русские обычаи. (Выпивают.) Ну, до после лета!

БОМЖ (убегает в угол и выносит полиэтиленовый пакет). Возьми. (Неловко суёт пакет Йогану.) Паёк на дорогу… Всё культурно… Не подумай чего… В магазине всё куплено… Разве я не понимаю… Ну и всё такое… (Немец вынимает из пакета аккуратно сложенную рукопись. Бомж совсем застеснялся, заталкивает её обратно.) Я ж тебе говорил, пьеса моя. Посмотришь в поезде… Не понравится, – выбросишь… Дописал… «Западный форт» называется… Ну и всё… (Молчание. Падают капли. Йоган крепко, по-мужски, обнимает Бомжа.) Вали давай, вали отседава в свой Берлин! (Прячется в угол, скрывая накатившие слёзы, начинает демонстративно греметь, смывая этикетки с бутылок.)

НЕМЕЦ (напоследок обводит взглядом каземат). Хорошо тут. Лягушки по ночам поют.

БОМЖ. Лягушки не поют, они квакают.

НЕМЕЦ. Нет… Здесь лягушки поют. И купол над церковью очень красивый. Это правильно, что её восстановили… (Жмёт руку Старику и направляется к выходу.)

СТАРИК. Йоган! А что искал здесь ты?

НЕМЕЦ (обернулся и очень серьёзно). Звено, выпавшее из цепи судьбы.

СТАРИК. Нашёл?

НЕМЕЦ. Время покажет… Прощайте, Комиссар!

СТАРИК (вдогонку). Я не понял, какое звено?

НЕМЕЦ (на ходу). В этой крепости в июне сорок первого погиб мой дед. Его тоже звали Йоганом. Тело найдено не было.

Громко хлопает железная дверь. Молчание. Капли падают с потолка. Затемнение.

ЧЁРНЫЙ КОПАТЕЛЬ. СХВАТКА.

Ноября. Каземат Западного форта. На куче мешков возлежит Бомж. Надев на нос сломанные очки каких-то чудовищных диоптрий, он изучает туристический путеводитель по крепости, переворачивая страницы пальцами ног. Комиссар надевает парадную форму с наградами. Издалека доносится духовая музыка. С потолка капает вода. В бойницах завывает ветер.

БОМЖ. Честь и слава советским героям, которые уничтожили германский фашизм и проложили путь для продвижения социализма в Западную Европу. Да здравствует нерушимая дружба немецкого и советского народов!

СТАРИК. Что читаешь?

БОМЖ. Вальтер Ульбрихт! Запись в книге почётных посетителей. Тут масса высказываний твоих идейных единомышленников: Тодор Живков! Пальмиро Тольятти! Процитировать?

СТАРИК. Обойдусь.

БОМЖ. Высказываний Бенитто Муссолини и Адольфа Шикельгрубера почему-то не обнаружено. А ведь эти небезызвестные мужи в августе 41-го навести наш бастион. Может быть, книгу почётных гостей не нашли?

СТАРИК. С чего это ты взял про Гитлера?

БОМЖ. Друг Йоган фотографию оставил. Рудимент эпохи, так сказать. (Достаёт фото, показывает Старику.)

СТАРИК (мельком взглянув на фото). Порви эту дрянь!

БОМЖ (прячет фотографию от греха подальше). Опять приступ исторического нигилизма? (Откладывает путеводитель и раскрывает потрёпанную Библию.) О тебе тут много написано, Мафусаил. (Читает.) Нет памяти о прежнем, да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после… Прав, старик Еклезиаст!… (Поднимает глаза на Старика.) На доступный язык перевести? (Раздаётся громкий стук в дверь. Бомж начинает отсчитывать удары.) Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь… (Удары продолжаются.) Нажрался…