double arrow

В постчеловеческой перспективе

Во многих работах «нанотехнологии» тавтологично определяются через манипуляции веществом на наноуровне, где нанометр (нм) – от греч. «нанос» (карлик), составляет одну миллиардную метра или 10-9 м. Недалекое прошлое и настоящее знание о нанотехнологиях хорошо передают следующие строки: «Несколько лет назад о нанотехнологиях никто не слышал, сегодня складывается впечатление, что нанотехнологии по частоте упоминания сравнимы с «демократией», уступая лишь «катастрофам» и «скандалам» [184, с. 32]. Факт всплеска интереса к нанотехнологиям – объективная констатация. Всё другое ценностно обусловлено. Исторически исходным в данном случае является «физический подход к нанотехнологиям» (Р. Фейнман; Э. Дрекслер), в котором потом необходимо выделять эволюционные (Р. Фейнман) и революционные (Э. Дрекслер) трактовки нанотехнологий. Представление «физического подхода к нанотехнологиям» позволяет ввести критический, «химический подход к нанотехнологиям» (Р. Смолли). На базе подобного исследования уже можно корректно ставить вопрос о постчеловеческом значении нанотехнологий.

В физическом подходе к истории нанотехнологий видят и начинают с природных «нанотехнологий» (способность лотоса «отталкивать» грязь). Указывается на то, что древние косметологи использовали нанотехнологические соединения на основе свинца. Упоминается «демон Максвелла» и др. Но подчеркивается, что нужно видеть нанотехнологии качественно новым феноменом.

Собственную научно-техническую историю нанотехнологий можно вести с 1966 г., когда американский физик Р. Янг сконструировал пьезодвигатель, используемый для позиционирования наноинструментов с точностью до 0,1 нм. Появившиеся туннельный и атомный силовой микроскопы обеспечили возможность манипулировать отдельными атомами. В 1985 г. были открыты фуллерены (Нобелевская премия, 1986). Фуллерены, многоатомные молекулы углерода, демонстрируя уникальные свойства (фуллерен, как суперпрочный контейнер), – одни из ярких символов перспективности нанотехнологий.

На нанотехнологии указал известный американский физик, Нобелевский лауреат, Р. Фейнман, в речи «Там внизу полным-полно места: приглашение в новый мир физики» (1959), опубликованной в 1960 г. [157]. Р. Фейнман обращает внимание ученых на существование огромной области «вещества малых размеров», которая пока находится вне научно-технического интереса, но обязательно должна дать последнему массу перспективных возможностей. Р. Фейнман точно предсказывает, что в 2000 г. люди будут удивляться тому, что раньше никто не относился серьезно к исследованию этого мира. Р. Фейнман обсуждает множество направлений развития нанотехнологий (нанороботы в крови; возможность располагать атомы в требуемом порядке). Прогностическая точность и богатство идей этой работы Р. Фейнмана поражает.

В 1986 г. вышла книга американского ученого Э. Дрекслера «Машины созидания: Грядущая эра нанотехнологий», начинающаяся ныне известными словами: «Уголь и алмазы, песок и чипы компьютера, рак и здоровая ткань: на всем протяжении истории, вариации в упорядочении атомов различили дешевое от драгоценного, больное от здорового. Упорядоченные одним образом, атомы составляют почву, воздух и воду; упорядоченные другим, они составляют спелую землянику» [54]. Этот очевиднейший факт не воспринимался серьезно, потому что даже самые современные технологии базируются на старой, «сверху вниз» традиции, из большого делающей нужное, оставляя груды отходов. Прошлым «балк‑технологиям» (от англ. bulk – оптовый) противопоставляются «наномашины», «молекулярные ассемблеры», безотходно складывающие всё из атомов, действующие «снизу вверх». Природные аналоги этого – рибосомы, производящие белки. Так же работают генные инженеры. Но поскольку белок имеет недостатки как технический материал, наномашины предполагается строить из более прочного вещества. В итоге, ассемблеры «обещают вызвать изменения, столь же глубокие, как индустриальная революция, антибиотики, и ядерные оружие, соединенные в один огромный прорыв», «сделают такую революцию, какой не было со времен появления рибосом».

Работы Ф. Фейнмана и Э. Дрекслера соотносимы, но суть дела в их иерархичном, приоритетном соотнесении. Сторонники Э. Дрекслера указывают на излишне осторожный и шутливый тон работы Р. Фейнмана. Сторонники Р. Фейнмана отмечают выходящую за рамки надежных фактов футуристичность Э. Дрекслера. Данные научного цитирования показывают, что внимание к идеям Р. Фейнмана стабильно высокое, а взгляды Э. Дрекслера после определенного всплеска вызывают все меньший интерес [9, с. 268]. Возможное компромиссное и точное решение: Р. Фейнман олицетворяет эволюционный образ нанотехнологий, а Э. Дрекслер – революционный.

Ключевой для нанотехнологий момент – принятие в 2001 г. американской National Nanotechnology Initiative (NNI), стоимостью около 5 млрд долл.; на сегодняшний день это крупнейший американский финансовый проект после лунного «Аполлона». Предполагается, что «к 2015 г. производство продукции, где воплощены идеи нанотехнологии будет оцениваться в 2,6 триллиона долл., что в десять раз превышает затраты на биотехнологии и равняется суммарной стоимости продуктов информационной и телекоммуникационной промышленности» [145, с. 97]. Создание NNI активизировало разработку подобных проектов в других странах. В России в 2007 г. основана Государственная корпорация «Российская корпорация нанотехнологий» (РОСНАНО). Все это прямо коррелирует с утверждением революционного характера нанотехнологий. «Можно с уверенностью сказать, что в этом столетии нанотехнология станет стратегическим направлением развития науки и техники … Влияние нанотехнологии на жизнь, здоровье и безопасность человечества в наступившем столетии можно сравнить с общим влиянием антибиотиков, печатных схем, полимеров на жизнь общества в ХХ в.» [96, с. 15]. Считают, что «нанотехнологии могут перерасти в еще одну, четвертую промышленную революцию». (Первую промышленную революцию – индустриализация Великобритании в 1750-1850 гг. – выделил и отразил Ф. Энгельс. Ее итогом стало появление нового буржуазного общества. Второй промышленной революцией называют внедрение автоматизации в промышленные процессы, которое произошло с ХХ в. Третьей промышленной революцией считают внедрение в производство процессоров с середины ХХ в. [166, с. 12-13].) «Нанотехнологии – путь к новой цивилизации … где человек вступает в синергетическую ко-эволюцию с самим собой» [1, с. 5]. Нанотехнологии «претендуют на роль новой парадигмы научного мышления …человек посредством нанотехнологий может стать Демиургом, творцом всего» [40, с. 40-41].

В 2001 г. идеи Э. Дрекслера резко раскритиковал американский Нобелевский лауреат Р. Смолли. Последний указал на принципиальные проблемы «толстых и жирных пальцев»: наноробот не сможет манипулировать отдельными атомами и строить из них молекулы при помощи манипуляторов, которые с необходимостью также должны будут состоять из атомов; существует неизбежное взаимодействие между манипулятором робота и атомами, строительным материалом. Сторонники Э. Дрекслера признают, что в результате этой критики «изменилось общее направление государственного финансирования ННИ США … финансирование в значительной степени было направлено на уже существующие проекты в области химии» [91, с. 120], но отрицают непреодолимость поставленных Р. Смолли проблем. В общем плане, критика Р. Смолли воспринимается как критика химиками физиков, согласно которой нанотехнологии – другое название для обычной, продуктивно развивающейся химической теории и практики. «Подавляющая часть используемых катализаторов имеет наноструктуру». Отсюда, «нанотехнологии нужно понимать обычным элементом современной или «нормальной науки, по Т. Куну» [184, с. 33].

Уровень современных знаний и принципиальная открытость к будущему не позволяют сделать окончательный, надежный выбор из эволюционной или революционной, физической или химической трактовки нанотехнологий. Но эти позиции можно обобщить, опираясь на известные представления о различных направлениях и перспективных этапах развития нанотехнологий. Считается, что «все современные достижения практической нанотехнологии подразделяются на три группы: инкрементные, эволюционные и радикальные» [14, с. 29; ср., 91, с. 119; 144, с. 56]. В первую, инкрементную группу включаются все реальные, промышленные образцы нанотехнологий (например, использование наноматериалов, наноэффектов для получения самоочищающихся поверхностей). Во вторую, эволюционную группу включаются все нарабатывающиеся механические нанотехнологии. Отмечается, что здесь сделаны только первые шаги. К примеру, созданы подшипники наноразмера. В третью, радикальную группу включают те нанопроекты, которые пока существуют, только как гипотетическое, фантастическое предположение (космический лифт, конструктивный туман). Отсюда видно, что представления о нанотехнологиях выстраиваются в форме движения от их сегодняшнего, конкретного применения к предполагаемым будущим видам: использование наноматериалов; наноэффекты самоочищающихся поверхностей; механосинтез; космический лифт. В этом контексте можно увидеть, что в «химическом подходе» акцентируют внимание к сегодняшним достижениям, а физики, особенно в лице Э. Дрекслера, говорят о возможном будущем. Все это дает возможность держать в поле теоретического зрения, связного подхода все значимые трактовки нанотехнологий, что позволяет корректно ставить вопросы об их постчеловеческом значении.

Точкой отсчета понимания постчеловеческого характера и значимости нанотехнологий являются «Машины создания» Э. Дрекслера, где утверждается, что молекулярные ассемблеры, во-первых, должны появиться в ближайшем будущем, во-вторых, способны обеспечить постчеловеческую жизнь всем необходимым, в-третьих, могут быть нейтрализованы в плане возможных негативных последствий.

На всем протяжении своей работы Э. Дрекслер демонстрирует полную уверенность в скором создании молекулярных ассемблеров. Они готовы качественно менять мир, в частности, уже современники смогут обрести бессмертие. «Ассемблеры будут способны делать практически всё что угодно из обычных материалов без использования человеческого труда, заменяя дымящие фабрики системами, чистыми как лес.» В главе «Мир вне Земли» уточняется, что «Земля – лишь маленькая часть мира, а для нашего будущего важен весь остальной мир. В терминах энергии, материалов и пространства для роста космос – это почти всё. … Ресурсы космоса объединяются с ассемблерами … чтобы создать картину великого будущего материального изобилия». «Небольшое количество материала может использоваться очень долго. Обычные элементы, такие как водород, углерод, азот, кислород, алюминий и кремний окажутся лучшими для постройки основной массы большинства структур … Поскольку грязь и воздух содержат эти элементы в изобилии, сырьё будет также дёшево как грязь». Жизненность своих утверждений Э. Дрекслер проверяет в полемике с пессимистическими идеями, восходящими к Т.Р. Мальтусу. Экспоненциальное увеличение население и линейный график роста использования ресурсов остается, но, в целом, Э. Дрекслер считает, что возможный «рост в пределах границ» достаточен для оптимизма. Позитивная оценка нанотехнологий характерна для сторонников постчеловечества: «С помощью небольшого устройства, используя локальные источники энергии (солнце или ветер), воду, газы воздуха и ряд веществ, растворенных в воде или получаемых из песка, человек сможет производить («выращивать») все необходимое ему для жизни … продукты питания, одежду, личные самолеты и горючее для них, компьютеры, средства связи. Это сделает человека экономически свободным» [136, с. 50].

Колоссальные возможности молекулярных ассемблеров остро ставят проблему своей безопасности. Э. Дрекслер отмечает, что «живые организмы не могут делать то, на что способны нанотехнологические машины … с точки зрения эволюции, это создает очевидную угрозу выдрам, людям … «Растения» с «листьями» более эффективными, чем сегодняшние солнечные элементы, могли бы выиграть конкуренцию у настоящих растений, наводняя атмосферу несъедобной листвой. Опасные репликанты могли бы быть слишком жесткими, маленькими и быстро размножающимися, чтобы их остановить … У нас достаточно проблем с контролем над вирусами и фруктовыми мушками» [54]. Указанное здесь – это проблема «серой слизи», возникновение или создание саморазмножающихся наноустройств, способных погубить все живое. Э. Дрекслер считает, что эти проблемы решаемы, в частности через создание так называемых «запечатанных лабораториий», нанотехнологического производства, не позволяющего опасным репликантам выйти вовне.

Соотнося предполагаемое в «Машинах создания» с сегодняшним днем, укажем, прежде всего, на то, что молекулярные ассемблеры еще не созданы. Простая констатация этого факта не вскрывает суть происходящего. Отсутствие предполагаемых уже сегодня молекулярных ассемблеров точнее определяется, как обостренная форма невыполненого обещания, порождения колоссальных надежд, и отказ в их удовлетворении. Здесь также нужно напомнить о том, что само появление трансгуманизма не в последнюю очередь было связано со временем выхода и обещаниями «Машин создания» Э. Дрекслера.

Известные успехи современных нанотехнологий все полнее соотносятся с возможными рисками. Продолжают исследовать проблему «серой слизи». Разрабатываются многочисленные сценарии возможного появления различных видов «серой слизи» или «нанотехнологической экофагии» (от греческих слов «дом» и «пожирающий»): «серый планктон», «серая пыль», «серый лишайник», «злонамеренная экофагия». К примеру, наличие подводных запасов углерода на материковых окраинах в виде клатратов метана и углерод, растворенный в воде, позволяют осуществиться сценарию «серый планктон», когда «колонизация богатой углеродом наземной экосистемы будет производиться огромной и голодной массой выросших на морском дне репликантов» [161]. В условиях, когда еще нет молекулярных ассемблеров, эти разработки носят потенциальный, абстрактный характер.

Все чаще указывают на опасность «натотехнологической пыли» или на проблему «проникновения трудно регистрируемых наночастиц в легкие или даже клеточные мембраны … через питьевую воду, осадки, воздух …» [41, с. 35]. Существует предположение, что наночастицы «вполне могут попадать в так называемую «цепочку питания» человека, в результате чего они будут накапливаться в организме неконтролируемым образом, что может привести к сбоям в иммунной системе и т.п.» [166, с. 139]. Ситуация в этом плане выглядит следующим образом. Наблюдается рост использования наночастиц (на конец 2007 г., в изготовлении около трехсот видов солнцезащитных кремов, зубных паст и другой продукции использовались наночастицы). Общая опасность, например, вдыхания наночастиц должна быть сравнима с вредностью вдыхания асбестовой пыли. В принципе, каждый вид наночастиц требует специфического исследования на предмет их опасности/вредности для человека. Но такие исследования в полном объеме не проводятся, т.е. у нас нет данных, насколько это вредно для человека. Но если у нас нет данных о вреде в подобных новейших случаях, то правилом должно быть «отсутствие доказательств вредности, не говорит об отсутствие вредности» [43, с. 55]. Дальнейшее масштабное использование нанотехнологий будет увеличивать предполагаемую вредность и опасную неопределенность широкого распространения наночастиц в мире.

Указывается также на то, что предполагаемая всеобщая распространенность молекулярных ассемблеров может породить явления, которые сейчас характерны для информационных потребительских технологий. Многие пользователи компьютеров вообще не знают, как устроены те или иные программы, эти пользователи могут только копировать их и пользоваться ими.

Качественное развитие понимания постчеловеческого характера нанотехнологий получаем, уточняя содержание «нанотехнологий», которое соотносится как с размером/величиной – 10-9, так и с отельными атомами. Анализ приводит к выводу о большей значимости «качественных», а не «количественных» характеристиках «нанотехнологий». Общая, постчеловеческая суть нанотехнологий не в том, что есть некий ошеломляющий уровень миниатюризации, а в том, что нанотехнологии работают с предельным уровнем материи, из которого – контролируя все – можно воссоздать всё существующее. Правомерность этой мысли подтверждает переход Э. Дрекслера от использования «нанотехнологий» к – «молекулярному производству». К этому же склоняет и следующее вполне возможное предположение о том, что постчеловеческие задачи смогут выполнить не нано-технологии, а, например, пико-технологии (10-12). Продуктивность и оправданность этого хода мысли сразу приводит к актуальному подключению к постчеловеческой проблематике феномена 3D-принтеров.

Идея 3D-принтера принадлежит американцу Ч. Халлу (1948). В 1986 г. он получил патент на технологию выращивания физических, трехмерных объектов из фотополимеризирующего композита. С 1980-х годов разрабатываются многие другие технологии работы 3D-принтеров. Время появления 3D-принтеров соотносимо со временем появления нанотехнологий. 3D-принтеры определяются как устройства, использующие метод послойного создания физического объекта по цифровой 3D-модели. Объектами 3D-принтеров не являются отдельные атомы, как этого подразумевается у Э. Дрекслера, объектами 3D-принтеров выступают гораздо более крупные физические, молекулярные объекты (белки, углеводы, красители, стволовые клетки). Но 3D-принтеры действуют аналогично молекулярным машинам Э. Дрекслера: они воссоздают реальный физический объект по его молекулярной описи. В ходе реализации проекта PepPap – нацеленного на создание самокопирующегося 3D-принтера – последнему уже удалось скопировать до 50 % своих элементов. 3D-принтеры создают автомобили, детали самолетов, оружие, мелкие бытовые предметы. 3D-принтеры все интенсивнее используются для производства имплантатов. Пишут о том, что вполне возможно скорее выращивание полноценных органов биологических организмов. Общую постчеловеческую перспективность 3D-принтеров демонстрируют обсуждаемые возможности скорой «печати» биологических органов из стволовых клеток. Принципиальная близость наномашин и 3D-принтеров нарушается только в одном случае – для 3D-принтеров нет обязательности работать с наноразмерами. Отсюда общая, постчеловеческая ценность нанотехнологий не в их работе с количественно определенным наноразмером, а с их современной возможностью работать с исходным технологическим материалом, из которого создается и творится все в техногенной цивилизации.

Итоговое отношение к современной базовой роли понятия «нанотехнологий» двоякое. Ранее были указаны основания для его проблематичности, но вполне возможно, что атомарный (соотносимый с нано) уровень позволит решать постчеловеческие проблемы. И «нанотехнологии» – достаточно устоявшееся, известное понятие. В итоге, будем исходить из того, что понятие «нанотехнологии» целесообразно оставить базовым, но дополнить его общим представлением о том, что «нанотехнологии» не сами по себе, а именно как базисные, root-технологии, выступают базовыми постчеловеческими технологиями.

Нанотехнологии, как root-технологии, должны обеспечить следующее. Во-первых, работать с исходным материалом, позволяющим воссоздавать, копировать всё существующее, саму техногенную цивилизацию как таковую. Задача root-технологий не постоянное погружение вглубь материи, но получение самодостаточного, надежного, контролируемого базиса (точки отсчета/опоры) для воссоздания, создания и накопления всего, что значимо для техногенной цивилизации. Во-вторых, служить аналоговой моделью освоения всех частных сфер и направлений техногенной цивилизации. В потенции, все должно быть сведено к исходным атомам (тотальный редукционизма). Но актуальной нормой может быть нахождение специфических оснований для каждой частной сферы и направления техногенной цивилизации. Суть данной проблемы можно сравнить с созданием буквенного алфавита, позволяющего выразить любые мысли (когда не нужно углубляться дальше, не нужно анализировать, из чего состоят буквы). Примером таких начал могут быть: атомы, гены, белки, стволовые клетки, нейроны, биоразлагаемый пластик в биотехнологиях; биты в информационных технологиях; смыслы, архетипы в социальных технологиях. В-третьих, открывать возможность безграничному творчеству, путем различных модификаций исходных элементов. Создание искусственных материалов и генномодифицированных продуктов – примеры на эту возможность.

Примером мира господствующих root-технологий может служить «постав» М. Хайдеггера (возможно, «живое вещество» В.И. Вернадского). Редукционистская суть и потенциальная мощь root-технологий открыто предполагают снятие качественной разницы живого и неживого, мужского и женского, немецкого и китайского. Достаточно большие запасы начального слоя реальности (постава) открывают возможность самотворчества и самозамыкания техногенной цивилизации по траектории ленты Мёбиуса. Возможно, что общим образом полноты воплощения root-технологий в жизнь техногенной цивилизации является превращение последней в «self-made цивилизацию». Все это задает самое общее видение постчеловеческих основ и глобальных перспектив (редукционного конца?) всех других постчеловеческих высоких технологий.



Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: