Глава 14. - Доброе утро, Вильгельм, - лучезарно улыбаясь, приветствовал меня охранник на входе в редакцию

POV Bill

- Доброе утро, Вильгельм, - лучезарно улыбаясь, приветствовал меня охранник на входе в редакцию.

- Доброе утро, - улыбаюсь ему в ответ и уже собираюсь зайти, но, спохватившись, вспоминаю и добавляю - С праздником нас, - на что просиявший охранник тут же отвечает:

- С праздником нас, - и в этом вся корпоративная политика моего, нет, зачем так эгоистично, нашего журнала.

Не могу сдержать рвущуюся наружу улыбку. Сегодня наш день, ребята, мы столько работали, что заслужили этот праздник.

Пока я шел по холлу к лифтам, то успел получить почти полсотни поздравлений и еще столько же в лифте. Хорошо хоть, что в главном редакционном отделе на десятом этаже, где я, собственно, и заседал, находилось не так много народу, потому что поздравления, особенно заслуженные, это хоть и приятно, но утомительно, а ведь никого не хочется обидеть, ведь все одинаково заслужили праздник.

- Доброе утром, Вильгельм, - улыбающаяся помощница, которая мужественно вместе со мной покинула стабильное место в «Вог» и бросилась в неизвестность, в совершенно новый журнал, не гарантирующий никакой стабильности, который мог прогореть буквально через пару выпусков, подскочила со стула еще до того, как моя нога переступила порог приемной, просто заваленной цветами.

- Доброе утром, с праздником нас, - в этот раз поздравление было искренним, потому что трудно поверить, но вот эта девчушка с полным отсутствием стиля и вкуса нашла в себе силы и смелость тряхнуть меня, когда я совсем отчаялся и решил, что эта идея провалена. Именно она, Том и еще пара человек сидели в редакции первый год чуть ли не сутками, позабыв о нормальной еде, сне и личной жизни, что-то просматривая, редактируя, корректируя, придумывая темы статей, верстая, собирая фото, договариваясь об интервью и фотосессиях, именно она была одной из родителей журнала, потому что мы его правда рожали с болью и муками, но зато родился такой чудесный малыш, который сейчас превратился в полноценного монстра журнальной промышленности.

- С праздником, - ответил я ей, и она счастливо улыбнулась, сверкнув белоснежной улыбкой. Вот что-что, а улыбка у нее была очень очаровательная. - У тебя прекрасная улыбка.

Девушка мгновенно смутилась и пробормотала:

- Спасибо. Тут вот цветы, - она обвела взглядом приемную, в которой все занятые и не очень поверхности были просто погребены под шедеврами флористского искусства. В основном розы: белые, красные, розовые, желтые, распустившиеся и бутоны, в корзинах и охапками… Наш журнал слишком значим, чтобы им пренебрегать, поэтому хотя бы цветочек каждый более-менее захудалый и не очень актер, режиссер, продюсер, сценарист и прочие отправляли. И это только утро. Хотя… Я обреченно посмотрел на часы, до начала рабочего дня было еще двадцать минут, значит, это еще даже не рабочий день. И тут меня осенила гениальная идея:

- Тираж пришел?

- Да-да, - торопливо кивает помощница, - в пять часов, пробный выпуск у вас на столе.

- Его еще никто не видел?

Помощница отрицательно мотает головой.

- Что у нас там по плану сегодня?

- Все встречи я перенесла еще неделю назад, поэтому только проверка специального номера и прием поздравлений. В семь часов в «Alibi Lounge» начинается торжественная часть, но они просили приехать вас в пять, чтобы еще раз все согласовать, и затем в девять вечеринка в приватном кругу, - девушка снова улыбнулась.

- Отлично, - я снял плащ и направился к двери в собственный кабинет, - свари мне кофе, я сейчас посмотрю наш эксклюзивный выпуск, потом попроси ребят принести все коробки в приемную и выбери букет, который тебе нравится больше всего.

- Хорошо, - помощница кивнула. Она уже привыкла не задавать лишних вопросов, а я, уже в который раз за этот день улыбнувшись, вошел в свой кабинет. Он нравился мне намного больше, чем тот, что бы у меня в «Вог». Тот больше напоминал будуар, а этот был полноценным рабочим функциональным кабинетом, без излишеств, настраивающим на рабочий лад, да еще и с потрясающим панорамным окном во всю стену. Сначала я его немного боялся, но сейчас уже привык и не представлял, как можно работать без панорамы Нью-Йорка за спиной.

Сумка и плащ отправляются на небольшой черный диванчик в углу, а я сам буквально несусь к столу: так не терпелось мне увидеть свой «подарок сотруднику». Пальцы жадно вцепляются в глянцевую бумагу эксклюзивного выпуска «Cinematique» – «О нас». Почти весь его писал я, почти два месяца, но оно того стоило. На обложке – коллаж из фото почти всех сотрудников – от редакторов и до уборщиц, – а внутри все то, что мне так давно хотелось им рассказать, о том, как журнал начинался с мерзкого кофе в моей кухне и полного и категоричного отказа его делать, а также уговоров сурового финансового директора, которого все побаивались. Почти сто страниц истории, причем не той официальной, что размещена на сайте журнала или в пресс-релизах, а той самой, настоящей: из курилок, лифтов и кабинетов, как на самом деле делался и жил журнал, не сухие цифры и факты, а истории, рассказанные, так сказать, очевидцами, причем в ходе того, как я методично допрашивал сотрудников (даже многие звезды признавались, что интервью Вильгельма Йоста иногда очень и очень сильно напоминает классический допрос), и в ходе этих самых допросов я даже выяснил некоторые факты, о которых сам не подозревал.

Я быстро пролистал тщательно выверенный текст с фото. Вторая часть была посвящена сотрудникам редакции, небольшая заметка про каждого. От охранника, который со мной здоровался на входе и оказался очень милым дядечкой, у которого мало того, что три внучки, так он еще и просто потрясающе вышивал крестиком, и до Тома, который очень мечтал завести кота, и я решил, что на 27-летие обязательно подарю ему питомца, чтобы он не был один, потому что иногда мне казалось, что он такой же одинокий, как и я.

Том… Внутри что-то сжалось. Что же происходит, Том? Сначала все это разговоры, а потом тот случай на кухне, за который мне безумно хотелось извиниться, но я не знал, перед кем: то ли перед ним, то ли перед собой, то ли перед Дэвидом. Я просто почему-то не смог отвести от него взгляд. Каюсь, в тот момент у меня даже промелькнула мысль: а что если они, черт возьми, все правы?.. Нет-нет-нет. Не может быть. Я не могу. Мотаю головой, пытаясь сбросить мысли, которые меня мучили почти неделю, не давая нормально засыпать. Я не могу. Это не нормально. У меня есть Дэвид.

У тебя нет Дэвида…

На глаза наворачиваются слезы, но в кабинет так вовремя заходит помощница с чашкой кофе:

- Ваш кофе, - блюдце со стуком опускается на темное стекло столешницы рабочего стола. - Все коробки принесли, и ребята готовы.

- Выбрала букет? - стараюсь выдавить улыбку и откладываю журнал, так и не решившись открыть последний разворот – о себе. Его писала Анна, но я почему-то не могу в себе найти силы и прочитать его, потому что там обязательно будет и о Томе, и о Дэвиде, а о них я сейчас думать спокойно не мог и не хотел.

- Да, - девушка улыбнулась. - Там еще восемь доставили.

- Отлично, - в этот раз улыбка далась лицу проще, - начинайте поздравлять, в каждый кабинет букет цветов – все равно их завались, – каждому сотруднику два пригласительных на вечер, журнал и полный комплект подарков… И про премию не забудь сказать, - я мысленно прикинул, все ли сказал.

- Хорошо, Вильгельм. Мне можно идти?

- Да-да, - сжимаю в пальцах нагревшийся фарфор и бездумно наблюдаю за тем, как девушка скрывается.

Здесь нет стеклянных стен и дверей, здесь можно уединиться, здесь и сейчас можно подумать, потому что мысли уже не дают спокойно жить.

Том. Только сейчас я стал замечать, насколько он похож на Дэвида. Нет, не внешне, а чем-то таким, что есть внутри него и было внутри Дэвида. Сияние? Я не знаю, как можно его описать, но я его очень отчетливо видел, и меня тянуло к этому теплому свету. Только если Дэвид сиял так сразу ярко и почти горячо, то Том… Сначала у него вообще не было этого сияния, а сейчас… Оно было каким-то робким и едва греющим, но было. И еще… Я не знаю, как это объяснить, но в Томе был Дэвид. Он так похоже что-то рассказывал, ел, разговаривал по телефону, барабанил пальцами по столу или подлокотнику, он даже дверь передо мной открывал и стул в ресторане отодвигал, как Дэвид. Или это клиника и я схожу с ума, или это?.. Нет-нет-нет! Даже думать об этом не хочется.

Телефон, оставшийся в сумке, разлился звонкой трелью. Ах да, наш утренний кофе, как же я мог забыть… Сердце стало биться на два удара в минуту чаще. Внутри все протестовало, и только где-то на задворках разума скреблось робкое: «а если…», посеянное в благодатную почву речами Жана и Мел, и это заставляет меня чувствовать себя последней скотиной по отношению ко всем.

POV Tom

- Мистер Каулитц, - мне навстречу, счастливо улыбаясь, шла помощница Билла. Надо же, а я и не думал, что эта серая мышка может выглядеть столь эффектно. Не иначе как Билл занимается ее внешностью.

- Привет, поздравляю тебя с тем, что ты продержалась с Кернером целых пять лет, - я хохотнул.

- Почти восемь, - смущенно улыбнулась девушка.

- Так у вас с ним скоро персональный юбилей, - подмигиваю покрасневшей девушке. - Кстати, где он сам-то? - окидываю взглядом еще полупустое помещение клуба.

- Он в гримерных, макияж поправляет. Это за сценой. Видите коридор? Вторая дверь налево, - быстро объяснила она мне и, извинившись, упорхнула встречать очередного гостя, а я решил, что стоит попытать счастья и попробовать поздравить Билла наедине, поэтому быстрым шагом пошел по обозначенному маршруту, аккуратно прижимая букет белых лилий к себе. Мне почему-то захотелось подарить ему сегодня не розы, а именно лилии – королевские, белые. Потому что Билл был чем-то на них похож: такой же хрупкий и королевский.

Я отсчитал нужную дверь и постучался. Раздавшееся из-за двери: «Входите», – подтвердило, что я все-таки не забыл математику. Сердце забилось где-то в горле, я открыл дверь и замер, жадно ловя глазами картинку: одетый в белоснежные брюки и такую же рубашку Кернер, напоминающий невесту, стоял, наклонившись к зеркалу, чуть прогнув поясницу, и, приоткрыв блестящие то ли от влаги, то ли от блеска губы, осторожно подводил глаз. Внутри меня все смешалось, и я вообще забыл, зачем сюда пришел, завороженной этой картинкой.

- Привет, - его голос и стук брошенного на столик карандаша разрушили мою идиллию.

- Привет, - я улыбнулся. - Это тебе. Вот и наступил этот день, - я аккуратно протянул ему букет, а он так же аккуратно взял его.

- Красивые. Первые лилии за всю мою жизнь, - в его глазах появились те самые искорки, что я всегда так жадно искал, - это единственный букет, который я хочу забрать домой.

- Я подумал, что роз и так будет слишком много, - почему-то на меня нахлынула безумная растерянность, и я не знал, что сказать.

- Более пятисот букетов, - хмыкнул Билл и аккуратно устроил букет на туалетном столике. - Надо будет попросить, чтобы принесли воды, а то они завянут.

- Да, - я неосознанно сделал шаг ближе, оказываясь почти вплотную с ним. - А помнишь, как мы загадывали, что если журнал проживет пять лет, то значит, с ним ничего уже не случится? - последние слова я произнес почти шепотом, почти не понимая, что говорю, потому что его лицо было настолько близко, что еще чуть-чуть и…

- Да, - тихо выдыхает Билл, поддавшись атмосфере,царившей в комнатке или между нами, и наклоняясь ближе ко мне, настолько ближе, что я неосознанно качнулся вперед и почти коснулся его пахнущих чем-то сладким губ. Но дверь распахнулась, заставив нас буквально отпрыгнуть друг от друга.

- Вильгельм, вас там требуют... - влетевшая помощница совершенно не обратила внимания ни на Кернера, на щеках которого горели яркие пятна, а глаза опять заволокло тем самым непонятным мне чувством, что и тогда на кухне, ни на тяжело дышащего, словно после пары километров забега, меня и продолжила тараторить: - Там просто какая-то девушка приехала и говорит, что она ваша с мистером Каулитцем знакомая, а приглашения у нее нет, и в списках ее тоже нет…