На правовые источники эпохи Великого переселения народов

Первые два тысячелетия европейской истории до н. э. ознаменовались многочисленным нашествием переселенцев с севера и востока в восточные районы Средиземноморья, принесших с собой совершенно новые формы культуры и установившие там свое владычество. Римлянам, конечно, удалось отразить нашествие гуннов, вторгшихся на их тер­риторию под предводительством Аттилы. В 451 г. Аттила вместе со своим войском был разбит на Каталаунских полях "последним римлянином" - полководцем Восточного Рима Аэцием (ок. 390-454 гг. н. э.). Однако ослабленный в военном отношении Западный Рим не смог выдержать натиска мно­гочисленных иноземных германских племен, вандалов, го­тов, франков и бургундцев и, с трудом продержавшись до конца V в., пал. На бывших территориях Западного Рима, за исключением незначительного пространства вокруг Равенны и нескольких областей Южной Италии, которые Восточному Риму все же удалось удержать за собой, стали образовы­ваться германские государства. О кельтских и других госу­дарствам, возникавших на завоеванных римских просторах, мы упоминать не будем, поскольку они сыграли весьма нез­начительную роль, если даже не сказать, что вообще не сыг­рали никакой роли в формировании европейского права. Такие важные государственные образования, как германские госу­дарства, в правовом и в основном в культурном отношении характеризовались смешанным римско-германским влия­нием.

В ходе завоевания и освоения захваченных римских тер­риторий германцы во многих отношениях пребывали еще на уровне родового общества. Лаже несмотря на то, что они во многих областях общественной жизни уже успели перенять некоторые характерные особенности более высокой римской культуры, особенно в военной и административной областях, они тем не менее продолжали оставаться чуждыми к воспри­ятию высокоразвитой римской культуры в области гумани­тарных, общественных и естественных наук, а также в сфере технической культуры. Это, безусловно, относилось и к инже­нерному искусству, и к юриспруденции. Как это очень часто случалось в истории, завоеватели в конце концов сами оказа­лись завоеванными более высокой культурой. Они очень ско­ро научились рассматривать эту культуру в качестве примера для подражания. Одним из наиболее действенных факторов в этом отношении, безусловно, явилась христианская цер­ковь. После принятия христианства правящая германская элита оказалась под сильным влиянием православного духо­венства, благодаря которому она синтезировала античное религиозное и философское мышление, которое это духо-

веиство представляло. После римского императора Констан­тина I Великого (280-337 гг. н. э.) христианская церковь бла­годаря сильно разросшемуся административному аппарату все более энергично прибирала к рукам и принимала на себя функции римской государственной власти. Авторитет импе­ратора как законодателя отныне был подкреплен церковью, и с этих пор многие германские короли стали брать на себя функции формирования государственного права, которое все более начинало принимать характерные особенности рим­ского права, постепенно утрачивая черты германского. В гер­манском родовом обществе законодательство как таковое не мыслилось в качестве инструмента создания правовых норм, которые служили бы для объединения народа. Примиритель­ное право германского родового общества представляло собой сумму постепенно все более дифференцировавшихся по содержанию конфликтных ситуаций, возникавших между от­дельными представителями общества, которые при возник­новении конфликтов устраивали сход (тинг), где они совме­стно искали выход из опасной ситуации, чреватой кровной местью и враждой. Так как германское право в течение дли­тельного периода передавалось последующим поколениям в традиционной устной форме, то нетрудно понять, что сис­тема правовых норм германцев носила устойчивый характер. В их представлении право, закон были вечной категорией (ewa - закон).

Характерная оценка того, каким образом утвердившейся на римской земле германской королевской власти удалось ус­воить римские взгляды на государство и его правовые нор­мы, выражена в одном из высказываний короля вестготов Атаулфа (Athaulf), смысл которого сводится к тому, что он первоначально высказал желание сделать свое государство истинно германским, но, обнаружив, что готы совершенно не понимали самой сущности какого бы то ни было подчинения законам, он передумал и отказался от своего намерения, вме­сто этого решив прославить себя на вечные времена обновле­нием римского государства силой германского оружия.

Германцы довольно легко и быстро приняли и освоили римское право. Это обстоятельство было связано с тем, что как раз в этот период появился популярный и довольно про­стой, но более легкодоступный народный метод формирова­ния права на базе использования классических римских пра­вовых норм. Такое право мы обыкновенно называем вульгар­ным римским правом. Методы и результаты классического римского законодательства и правоведения были настолько утонченными, что они оказались намного выше того уровня, который мог быть принят германцами. Вульгарное право германцев характеризовалось весьма примитивным уровнем формирования правовых понятий. Из германского вульгар­ного права исчезла не только техника ведения гражданских процессов, но даже точно отточенная система институтов

гражданского права. В этом праве были смешаны, например, различные типы договорных контрактов, в результате чего невозможно было отличить между собой наследственное пра­во, право владения собственностью (имущественное право) и особо выделенное имущественное право. Вульгарное право, таким образом, с чисто технической стороны было сравни­тельно настолько близко собственным представлениям гер­манцев о методах его формирования, что сам факт его рома­низации, реализовавшийся принятием отдельных правовых норм римской системы права, вполне можно считать совер­шенно естественным явлением.

К сказанному следует, пожалуй, добавить еще и влияние со стороны законодательств германских королей. В германс­ких государствах эпохи Великого переселения народов сис­тема правовых норм (так же, как в эллинистическом и в тече­ние длительного времени в римском праве) строилась на принципе индивидуальности. Это означало, что германские короли должны были издавать законы отдельно как для своих германских подданных, так и для подданных, имевших римское гражданство.

Более существенные последствия такой романизации осо­бенно четко можно проследить на примере одного из наибо­лее романизированных германских государств, в частности, вестготов. Так, в 506 г. н. э. король вестготов Аларих II издал для своих римских подданных справочник, известный нам под двумя названиями: "Lex Romana Visigothorum" (Законы рим­ских вестготов) и "Breviarium Alaricianum" (Справочник Ала-риха). Справочник состоял отчасти из императорских консти­туций, а отчасти из выдержек, заимствованных из римских трудов по правоведению. Среди прочего он содержал также Институции Гая и труд Юлия Павла, обычно известный юристам под названием "Pauli Sententiae", который, однако, не являлся оригинальным текстом известного ученого-право­веда Юлия Павла, а представлял собой всего лишь сборник цитат из его сочинений, составленный еще в IV в. н. э. Изданный королем Аларихом И, справочник просуществовал, однако, недолго и в 654 г. был аннулирован, но в тех районах вестготского государства, которые остались незавоеванными франками, он по-прежнему продолжал служить авторитетным правовым источником вплоть до Позднего средневековья. В государстве франков он исправно служил жившим там рим­ским подданным и церкви. На территории, на которой впосле­дствии возникла современная Франция, разница между северной и южной частями Франкского государства (в резу­льтате посредничества между взаимовлиянием вестготских и римских правовых норм) оказалась настолько велика, что в эпоху Средневековья даже говорили, с одной стороны, о так называемых странах писаного права (т. е. о странах римского права), занимавших территорию, простиравшуюся к югу при­близительно от устья Луары до Женевского озера, а с другой

стороны, о так называемых странах традиционного права, занимавших территорию к северу от названной выше.

У вестготов был свой собственный закон, "Lex Visigotho-rurn". Целый ряд положений этого закона в материально-пра­вовом отношении, по крайней мере в первоначальный период его действия, носил на себе отчетливо выраженные типично германские особенности. Он неоднократно подвергался пере­работкам. В последнем варианте ему было дано новое наз­вание: "Lex Visigothorum Vulgata" (вестготский закон Вульгата). Оба закона написаны по латыни. Таким образом на свет поя­вился своеобразный конгломерат, отдельным звеном сочле­нившийся с общей цепью реформаторской политики и пресле­довавший цель объединения германских и римских граждан под эгидой вестготского государства. Указанные законы были объявлены действующими по отношению как к герман­ским, так и к римским гражданам. На этой основе, а равно и на базе более высокого уровня развития юридической тех­ники римского права, а также вопреки вульгарно-правовому декадансу, законы очень скоро почти целиком и полностью приобрели черты, свойственные римскому праву.

Римский император Юстиниан, собрав войско и для усиле­ния включив в него наемников-ломбардов, начал широкомас­штабную войну с вестготами, в которой одержал ряд крупней­ших побед, в результате чего ему на какое-то время удалось отвоевать захваченные ранее вестготами территории. Но, как показало время, это была неумная политика. Ломбарды, которые сами бывали тяжело биты другими, на этот раз, окрыленные победой над вестготами и соблазненные богат­ствами Италии, повернули оружие и вероломно напали на своих союзников по борьбе. Большая часть территории Вос­точного Рима, не считая Сицилии - крупнейшего острова в Средиземном море, и порта Равенны оказались в руках лом­бардов. Таков был результат неумной политики императора. Ломбарды ввели у себя германское право и германскую адми­нистрацию с целым штатом Государственных чиновников, подчинявшихся непосредственно самому королю, и собствен­ную систему судов. Отправление правосудия, разумеется, очень быстро было романизировано. Германские судебные процессы также претерпели определенные изменения. Отп­равление судебных процессов с участием свидетелей, давав­ших показания под присягой, судей, выносивших свои реше­ния со ссылкой на высшую божественную волю, теперь было заменено процессами с участием судей, которые осуществ­ляли правосудие, опираясь уже на конкретно представленные доказательства, сопровождавшиеся подтверждавшими их до­кументами и свидетельскими показаниями.

Однако по сравнению с южногерманскими племенами переселенцев эпохи Великого переселения народов ломбарды смогли на более продолжительный период сохранить основ­ные характерные особенности взятого ими на вооружение и

5 Э. Аннерс

ставшего уже "их собственностью" германского материаль­ного права. Когда, например, их короли, подражая римским императорам, выступали в роли законодателей, то их законо­творчество все равно несло в себе в высшей степени выра­женные черты германского права. Наряду с правовыми систе­мами франков и англосаксов их законотворческие труды представляли собой важнейшие источники, использовавши­еся позже при реконструкции системы формирования южно­германского права эпохи Великого переселения народов. Ста­рейшее ломбардское право было обнаружено в 643 г. н. э. в Эдикте Ротари (Edictus Rothari). Закон составлен на вульгарной латыни. В его основе заложены собственно ломбардское и германское право. В какой-то мере использовался также Ко­декс Юстиниана и дополнительное законодательство к нему (535-560 гг. н. э.). С учетом того, что Свод римского граждан­ского права {Corpus Juris Civilis) был введен в Италии после отвоевания Юстинианом утраченных римских территорий, этого было вполне достаточно. В 713-735 гг. н. э. ломбард­ский король Лиутпранд {Liutprand) составил новый вариант Эдикта Ротари с обширным приложением.

Впервые значение ломбардского права было оценено в период, когда оно стало предметом научной обработки. Такая работа велась, в основном, в известнейшей в то время юри­дической школе г. Павия, и поэтому окончательный вариант постепенно переработанных ломбардских законов получил название "Liber Papiensis". Один из вариантов переработок этого правового источника, названный Lombarda" и выпущен­ный в свет перед 1160 г., использовался для преподавания в университетском городе, которому впоследствии суждено было стать центром возрождения римского права в Европе. Речь в данном случае идет о г.Болонья. Несмотря на продол­жавшуюся романизацию, ломбардское право, однако, по-преж­нему продолжало сохранять в основных положениях типич­ные отличительные особенности германского права. Одна из основных причин этого явления, по всей вероятности, кры­лась в том, что ломбардскому государству (после завоевания его в 774 г. н. э. Карлом Великим, королем франков), оказав­шемуся зажатому во внутренних пределах франкской импе­рии, все же была оставлена некоторая самостоятельность.

Наряду с вестготским правом, в котором все же превали­ровали элементы традиционности, легко просматривавшиеся в самом тексте, особый интерес с точки зрения историчес­кого подхода к исследованию германского права, как нам кажется, представляет ломбардское право, которое вызывает тем больший интерес, чем больше оно сохранило в себе основных, типичных для германского права характерных осо­бенностей по сравнению с вестготским правом.

Правовые отношения в бургундском государстве, которое в начале VI в. занимало всю территорию Ронской низмен­ности (Saone-Rhone), носили характер, идентичный характеру

вестготского права. Таким образом, появившийся в 501 г. "Бургундский закон" ("Lex Burgundionum") должен был распро­страняться на самих бургундцев, а в случае возникновения споров между римлянами и бургундцами, также и на римлян. Он действовал до тех пор, пока в 506 г. не был издан еще один закон ("Lex Romana Burgundionum"), который применялся римскими гражданами. Римские источники последнего из упомянутых законодательств, так же как и источники зако­нодательства "Lex Romana Visigothorum" ("Законы римских вест­готов"), прежде всего представляли собой императорские кон­ституции (даже в этом случае взятые из Кодекса Феодосия), сборник цитат из труда Юлия Павла, известного под назва­нием "Pauli Sententiae", а также выдержки из "Институций" Гая. Вестготское право с точки зрения исторического подхода к этому вопросу интересно в двух отношениях. Во-первых, такой подход дает возможность проследить постепенно, шаг за шагом осуществлявшуюся романизацию первоначально типично германского правового источника. А, во-вторых, этот подход в части, касающейся вопроса о постоянстве хара­ктера развития истории европейского права, дает нам уни­кальную информацию о самих материальных источниках права в период с V по XIII вв. Закон "Lex Visigothorum" как раз и был издан в 1229 г. в заново отвоеванной от арабов Испании. Он был опубликован в г. Кордова (Испания) в официальном переводе на испанский язык и известен нам под названием "Fuero Juzgp".

В отношении информации о южногерманских правовых источниках эпохи Великого переселения народов наибольший интерес представляют правовые источники франкского прои­схождения. Из этих источников сохранился и дошел до нас широко известный так называемый Lex Salica - ("Салический закон"), представлявший собой законодательство франков, содержавшее огромное число отличавшихся одна от другой рукописей. Самой старой из них была рукопись "Pactus legis salicae", датируемая 508-511 гг. н. э. Вполне вероятно, что один из древних текстов "Салического закона" оказал определен­ное влияние на один из франкских законов, а именно: Lex Ripuaria ("Закон Рипуария"), сохранившийся и дошедший до нас со времен Карла Великого, однако, созданный на основе одной из рукописей, датированной началом VII в. н. э. Сюда же относится и сокращенный текст от 802-803 гг., - так называемый "Ewa chamavorum", рукопись, обнаруженная в рай­оне к востоку от Южного озера (Zudersee).

Так случилось, что содержавшиеся в этих ранних южно­германских источниках нормы сыграли большую роль в раз­витии будущего европейского права. Одним из примеров этого является, в частности, положение "Салического зако­на", которое ограничивает наследственное право на землю исключительно по мужской линии. Это положение, приводи­мое нами ниже, звучит следующим образом: "Ни одна из час-

тей, наследуемой по "Салическому закону" земли, не может перейти в наследство к женщине, ибо недвижимое имущество может полностью передаваться только по мужской линии".

Эта правовая норма, получившая название "Салический закон", позже войдет в законодательство Франции и будет провозглашена основным принципом французского государ­ственного права в части, касавшейся наследственного права королевской династии.

Однако следует отметить, что не только одни эти право­вые источники являлись той основой, которая отражала социальные отношения в германском родовом обществе. Ведь эти источники появились в период, когда франкские племена в течение длительного периода времени уже находи­лись в непосредственном социальном контакте с римлянами. Кроме того, большинство германских племен к тому времени успело принять христианскую веру, а сами тексты законов были написаны по латыни за исключением некоторых пояс­нительных терминов: объяснение их было выполнено на франкском языке. Тексты германских законов, конечно же, испытали на себе влияние со стороны римского вульгарного права. И все же стоит обратить внимание на тот факт, что нормы германского материального права настолько характер­но отражают некоторые, особенно типичные для германского родового общества социальные отношения, что они (нормы) представляют собой огромную ценность не только для осмысления самой сущности германского права в период вторжения германцев в пределы римского госудаства, но и просто как вспомогательный инструмент, используемый при "реконструировании" важнейших германских институтов.

При обсуждении вопроса о такого рода "реконструкциях" и их использовании следует, однако, иметь в виду, что речь в данном случае, если выражаться более точно, идет не о рекон­струкциях как таковых, а о конструкциях или, другими словами, о попытке извлечения из казуистических утверждений с их примитивным формированием юридических понятий общих рассуждений о праве и общепринятых направлениях его раз­вития. Как правило, на этих моментах можно долго не задер­живаться: вполне достаточно обойтись более или менее веро­ятностными предположениями. Работа в этом направлении представляет собой одну из важнейших задач исследова­тельского характера. Ведь никогда нельзя знать заранее, окажется ли спорная гипотеза со временем более достовер­ной на основании других результатов исследований, или как альтернатива она будет полностью отвергнута как несостоя­тельная на основании тех же результатов. Любая правовая норма представляет собой лишь какую-то одну функциональ­ную единицу права в целом, в котором абсолютно все право­вые нормы, независимо от того, к какой именно области общественной жизни они относятся, находятся в правовой взаимосвязи одна с другой. Поэтому нередко, сопоставляя

различные результаты исследований, относящихся к тем или иным институтам права, можно в конечном итоге полу­чить более ясное и более правильное представление об общей картине развития правовых отношений на определен­ном этапе общественной жизни, а на этом основании и более глубокие знания о внутренних связях в области развития самого права.

Дать более подробную характеристику германского и рим­ского прав, представленных в правовых источниках поздне-античного периода, исключительно трудно. Как об этом уже упоминалось выше, ученые, работавшие в области германис­тики над исследованиями, относившимися к истории герман­ского права, длительное время полагали, что в любом случае те законы, которые в соответствии с индивидуальным прин­ципом были ориентированы на германскую часть населения, по крайней мере, в первоначальных вариантах полностью отражали германское материальное право. Так как эти законы вполне недвусмысленно подкрепляли прямое отноше­ние своих правовых норм к конкретным жизненным ситуа­циям общества, в котором родовые отношения по-прежнему оставались в центре внимания и в котором вражда и регули­рование враждебных отношений имели решающее значение, мы можем воспринимать эти законы как основное и вполне надежное подтверждение нашей версии о том, что и другие правовые нормы этих законов, распространявшиеся на основ­ные правовые общественные отношения, в особенности на такие, как семейное право, имущественное право, а также обя­зательственное право, в своей основе изначально также имели германский характер. К тому же ученые-исследователи сравнили это так называемое южногерманское право с север­ным (северогерманским) правом, пытаясь реконструировать изначально общую систему германского права. Однако результаты оказались неубедительными и потому ненадеж­ными. Наибольшая трудность этого эксперимента (очень часто даже непреодолимая) заключалась в попытке добить­ся возможности получения хоть какого-либо представления об отличиях римских вульгарно-правовых норм от герман­ских. Получения более надежных результатов по сравнению с теми, которыми мы располагаем в настоящее время, по всей вероятности, можно было бы добиться только за счет использования другого, обновленного сравнительного ана­лиза всех без исключения первоисточников эпохи Великого переселения народов. В этом отношении наибольший интерес представляет английское право, так как влияние на него со стороны римской правовой системы носило менее выражен­ный характер, чем это наблюдалось на континенте.

О соотношении между германскими и римскими право­выми первоисточниками и эпохи Великого переселения наро­дов, полученными из районов Древнеримской империи, мож­но сказать, что исследования последних лет показали:

влияние римского права оказалось намного значительнее, чем это предполагалось ранее. Смешанная римско-германская правовая система в рассматриваемый период весьма наг­лядно иллюстрирует нам одну важную особенность истории права, заключающуюся в том, что как внешние формы, так и материальные правовые нормы почти всегда являлись пло­дом непрерывного развития.

Сведение "южногерманского" и "северогерманского" прав в единую германскую правовую систему ученые рассматривают теперь в качестве одного из сомнительных методологичес­ких подходов. Германские народы, заселявшие Центральную и Западную Европу, настолько быстро романизировались, а дистанция между "северными" и "южными" германцами с точки зрения их общего уровня культурного развития как во времени, так и пространстве было настолько велико, что при любой попытке такого рода синтезирования ученые должны проявлять соответствующую осторожность.

Что касается вопроса о значении развития общественных форм и норм материального права германцев для тех госу­дарств, которые в период с VI по XI вв. формировались на территории прежнего Западноримского государства, то в этом отношении использование термина "романизация" не означает смешение уровня юридической техники и конкрет­ных форм ее выражения с взглядами отдельных членов общества и самого общества, которые придавали любой своей правовой норме отчетливо выраженный германский характер. Императорский суд позднеримского периода ввел заимство­ванный у эллинистических сакральных (культовых) военных монархий общественный порядок, который низвел свобод­ных в прошлом римских граждан (cives) до положения верно­подданных (subditi). С этого момента любое личное желание повелителя должно было восприниматься как закон: "sic volo, sic jubeo" ("как хочу, так и повелеваю"). Любые распоряжения императора исполнялись верноподданными с рабским пови­новением и соблюдением самых жестоких мер принуждения со стороны коррумпированной и совершенно некомпетентной бюрократии. Ответственность римских граждан в некогда сильных своей самостоятельностью городах с их самоуправ­лением превратилась теперь в сплошную фикцию. Отныне эта ответственность была заменена волевыми методами назначения на должности, что раньше было актом граждан­ского доверия.

Подобного рода авторитарные методы и вытекавшие из них институты правовой системы были совершенно чужды и просто ненавистны свободолюбивым германцам, человечес­ким идеалом которых был прежде всего независимый сво­бодный воин, а общественный идеал на протяжении дли­тельного времени основывался на взглядах, характеризовав­шихся решением возникавших перед обществом задач на основе добровольного взаимного сотрудничества всех членов

общества. Назначения на служебные должности в приказной правовой форме они рассматривали как некий союз (feodum), в соответствии с которым в обществе стала главенствовать взаимная служебная преданность чиновников, а их права и обязанности стали характеризоваться взаимной неустойчи­востью и целиком зависеть от произвола сверху.