Глава 8. ‑ Медальон из коллекции Гаспара, моя дорогая, ‑ ответила Жанна

‑ Это Винсента? ‑ ахнула я.

Жанна кивнула.

‑ Где вы взяли это? ‑ ошеломленная, я обвила руку странной безделушкой.

‑ Медальон из коллекции Гаспара, моя дорогая, ‑ ответила Жанна. ‑ Он сказал, что я могу отдать его тебе.

‑ Нет, я об этом, ‑ сказала я и подняла медальон вверх, показывая на то, что было внутри. ‑ Зачем здесь запечатали клок волос Винсента?

Жанна на мгновение задумалась, а потом сказала:

‑ Будет проще, если я покажу тебе.

Она указала на угловой столик, который вместил ассортимент красиво обработанного серебра, эмалированных коробочек и свечей в простых оловянных подсвечниках.

‑ Этому ритуалу научила меня моя мать, когда я заняла ее место. Так же, как это перешло от ее матери к ней. Мы всегда чувствуем большую ответственность за наших ревенентов. Это помогает нам чувствовать себя лучше, думая, что мы помогаем им выживать. Я не религиозная женщина, Кейт. Но я каждый день молюсь за моих ребят.

Я подняла крошечную коробочку со стола и открыла ее рельефную крышку. На голубой бархатной подкладке лежал локон рыжих волос.

‑ Чарльз, ‑ выдохнула я.

‑ Последнее время о нем я думаю больше всех, ‑ сказала Жанна, разочарованно качая головой. ‑ Если мальчику понадобится свеча, то это она. ‑ Она коснулась коробочки, покрытой сине‑зеленой мозаикой. ‑ Это Винсента, ‑ сказала она. Я подняла ее и открыла, чтобы увидеть одну лишь подкладку.

‑ Теперь, когда я отдала тебе свою маленькую частичку Винсента, я надеюсь, что ты будешь молиться за него, ‑ сказала Жанна.

‑ Буду, ‑ пообещала я.

Удовлетворенная, она кивнула и указала на задний ряд коробочек, поставленных одна на одну.

‑ Даже, когда их не стало, я не могу заставить себя избавиться от их коробочек. Не смогла и моя мать, и ее мать тоже.

Я вздрогнула. Должно быть, эти коробочки принадлежали семье Жана‑Батиста, уничтоженной нума.

‑ Винсент все еще здесь, на земле, дорогая, ‑ сказала она, ‑ не смотря на то, что он дух. Ты должна быть сильной.

Всего‑лишь дух. Эти слова Жанны вместе с убитой горем жалостью, подтверждали тот факт, что эта прядь волос единственное, что осталось от Винсента на земле. Сейчас он фантом. Несуществующий. Какое будущее может быть у девушки с призраком? Дыра в груди заныла, и будет болеть, пока я не смогу прикоснуться к нему снова. Что никогда не случится, потому что он ушел, напомнила я себе.

Разве это не то, что пытался сказать мне Винсент, когда исчез? И он был прав... за исключением его вывода: я всегда буду рядом. Я всегда буду наблюдать за тобой. С этого момента, единственное, что я могу сделать ‑ оберегать тебя.

Я сильно надавила на грудь, как будто это помогло бы унять боль. В другой руке я крепко сжимала медальон. Нет, подумала я. Я отказываюсь принимать сценарий, который описал Винсент: продолжать жить, будто его больше не существует, в то время, как он следит за мной, как ангел‑хранитель. Я не буду переживать эту трагедию.

И вдруг мои мысли обратились к моим родителям и той огромной любви, которую они разделяли. Она фактически излучалась от них, сметая все на пути и делая всех вокруг счастливыми. Наполняя всех надеждой.

У меня, возможно была такая любовь с Винсентом. Я чувствовала ее. Было что‑то между нами: мы были больше, чем просто два любящих человека. Когда мы были вместе, это было похоже на самое настоящее и прекрасное чувство в природе; будто луч солнца проникал сквозь черные тучи и освещал землю вокруг нас золотым светом. Вместе, Винсент и я, создавали что‑то прекрасное.

И эта мысль укрепила что‑то во мне. Отрицание. Отказ от судьбы, приготовленной мне. Хотя я понятия не имела, что это будет, но я найду решение. Потому что оно должно существовать.

Я прикоснулась губами к кристальному медальону. Потянув шнурок, который соединит меня с Винсентом, я надела его на шею к медальону с древним символом ревенентов и засунула их обратно под рубашку.

Услышав стук в дверь, Жанна и я обернулись и увидели Гаспара, который вошел, его волосы торчали в разные стороны, как после взрыва.

‑ Ах да... извините, что перебиваю.

Он отвел глаза, как будто позволяя нам закончить личный разговор.

‑ Все в порядке Гаспар. Я просто показывала Кейт мои коробочки.

‑ Да, да. Хорошо, ‑ Гаспар кивнул, нервно дергая за край жакета, поправляя то, что и так идеально выглядело. ‑ Твоя бабушка готова уходить, Кейт, и она хочет, чтобы ты ушла с ней.

Я поцеловала Жанну и пошла за Гаспаром в оружейную, где мы забрали Джорджию и направились по длинному коридору в фойе.

‑ Мы идем на виселицу, ‑ сказала Джорджия. ‑ Я задаюсь вопросом, она когда‑нибудь оставит нас одних в квартире снова.

‑ Я бы не беспокоился об этом, ‑ сказал Гаспар и ничего не добавил.

Мы встретили Мами возле входной двери, ее настроение значительно улучшилось.

‑ Итак, скажите мне, ‑ обратилась она к Жану‑Батисту, ‑ на счет портрета вашего предка, который я восстанавливала: на самом деле изображены на нем вы?

‑ Да, мадам, ‑ согласился пожилой ревенент.

Мами кивнула, изучая его лицо.

‑ Что же, учитывая то, что я знаю, что это все благодаря волшебству, я должна сказать, что впечатлена тем, как хорошо вы сохранились, ‑ заметила она восхищенно.

Она обернулась, услышав, что мы приближаемся.

‑ Вот и вы, мои дети, ‑ сказала она, и суровый взгляд снова вернулся на ее лицо. ‑ Уходим. Мы обсудим все с вашим дедушкой, когда вернемся домой.

Гаспар придержал дверь открытой, пока я и Джорджия не вышли на улицу, а за нами и Мами подгоняя нас, как курица цыплят. Она обернулась чтобы, протянув руку перед нами, сказать до свидания.

‑ Я надеюсь встретить вашего мужа на днях, ‑ сказал Жан‑Батист.

‑ Я не уверена, что он захочет того же, ‑ сказала Мами с удивлением в глазах, ‑ но я поговорю с ним и мы посмотрим, как все будет развиваться. Тем не менее, я благодарю вас за предложение защитить нас. Я буду на связи.

‑ Как пожелаете, мадам, ‑ ответил Жан‑Батист. ‑ Вы полностью контролируете то, что происходит между вашей семьей и моей. Только скажите мне слово, и я сделаю все, что вы попросите.

‑ Спасибо, дорогой господин, ‑ сказала Мами, изящно кивая и затем, повернувшись, повела нас к воротам.

Я поняла, что все будет в порядке, когда мы миновали фонтан и Мами, не в состоянии помочь себе, приподняла палец в сторону ангела и его прекрасного бремени.

‑ Кейт, ты обратила внимание, что эта скульптура яркий пример эпохи романтизма? Прозрачности в женском платье можно было достичь только с помощью великого мастера. Конечно, это не только заслуга Кановы. Но, опять же, мне интересно. В любом случае, это по‑настоящему изысканно.

Злость Мами прошла. Я улыбнулась.

‑ Да, Мами. Я заметила это еще раньше.