Глава 15. По прилёту российскую делегацию встречали

Бузуки

По прилёту российскую делегацию встречали. В греческом VIP-зале возвышалась богатырская фигура нашего Чрезвычайного и Полномочного Посла с благородным русским лицом и звучной грузинской фамилией.

Несмотря на поздний час, он тепло поприветствовал нас, крепко пожимая тянущиеся к нему руки и попутно раздавая своим работникам ценные указания. За его широкой спиной робко пряталась долговязая носатая протокольщица, у которой на лбу крупными буквами было написано «МГИМО». Рядом с Послом стоял добродушный советник-посланник, громко и очень бойко говоривший c греческим персоналом на великолепном французском языке. Хитрые греки делали вид, что всё понимают, и старались близко к нему не подходить.

- Здравствуйте! – раздалось у меня за спиной.

Я и не заметил, как ко мне подошёл загорелый и очень манерный мужчина в ковбойке и светлых парусиновых штанах.

- Артур Николаевич Мелик-Дашнаков, советник – официально представился он. - Я так понимаю, что это мы с Вами все предыдущие дни общались по телефону.

- Да, всё верно, это я вас теребил.

Мы обменялись визитными карточками.

- Ну, и как Вам здесь, за кордоном живётся? – спросил я, в последний момент понимая, что сморозил страшнейшую глупость.

- Нормально, - ответил мой собеседник и как-то сразу поскучнел.

Судя по его великолепному, цветущему виду даже непроходимому идиоту стало бы понятно, что Мелик-Дашнаков слукавил, и живётся ему в Греции не просто нормально, а скорей даже и заебись.

***

Уже через полчаса я с облегчением бросил свой походный красный чемодан на широкую кровать, по мне так даже слишком широкую для одного человека. Наша гостиница находилась в пригороде Афин, в уютном местечке под названием Глифада. Время потихоньку приближалось к полуночи, однако спать не хотелось. К тому же, мой полупустой, растревоженный винищем желудок срочно требовал продолжения банкета.

Я переоделся в цивильное, поймал машину и доехал до ближайшей таверны на побережье.

Стояла тёплая греческая ночь. Несмотря на разгар мирового финансового кризиса и относительно поздний час, в ресторанах и кафешках было по обыкновению многолюдно. Молодёжь предпочитала тусоваться на улице, где столики выставлялись прямо на тротуарах. Люди постарше и посемейнее крепко заседали внутри заведений, где вокруг них в бешеном танце кружились услужливые хороводы из официантов, поваров и администраторов. На набережной приятно пахло сигаретами, вином и жареной рыбой.

Вообще греки – это народ, ведущий преимущественно ночной образ жизни. Они встают рано, работают до обеда, потом три-четыре часа сиесты, в течение которых всё движение в стране замирает. Вечером греки могут себе позволить поработать ещё пару часиков. Последними, как правило, закрываются магазины одежды. Ну, а с десяти часов вечера Афины превращаются в одну громадную пробку. Это свободные эллины отправляются ужинать, кутить и всячески развлекаться. Как правило, шумное, безудержное веселье продолжается до самого утра: в вопросах развлечений грекам нет равных. Признаюсь, что по сравнению с ними я чувствую себя скучным, закомплексованным ботаником.

Но в этих делах главное – стремление, не так ли?

Я сел за маленький круглый столик прямо на набережной, по-видимому, принадлежащий рыбной таверне, находящейся через дорогу. Сытые посетители только что встали из-за него, и его ещё не успели как следует убрать.

А Вы знаете, как в Греции безошибочно определить, в хороший ты попал ресторан или нет? Очень просто! В хорошем ресторане по вечерам буквально яблоку негде упасть. Однажды на Крите я видел идеальное подтверждение этой гипотезы. Рядом стояло два с виду совершенно одинаковых ресторана. Только в одном был аншлаг, а в другом не было никого. Греки старательно обходили его стороной. Доведённый до отчаяния хозяин с сахарной улыбкой хватал за руки зазевавшихся туристов и буквально тащил их в своё заведение. Быть может, эта крайняя мера спасла его от неминуемого банкротства. Если грека плохо обслужат, или же – совершенно безумный случай - ему принесут некачественную пищу, то он без всякого стеснения выйдет на улицу и громко скажет, что он думает об этом заведении и его порядках. И самое интересное, что к нему прислушаются. Это Вам, братцы, не Россия, где на любое замечания клиента Вам всегда скажут: «Не хочешь, не бери!» или: «Не нравится, не ешь!».

В этой стране люди себя уважают. Поэтому, в таких суровых условиях греческие таверны просто вынуждены держать высокую планку.

Через секунду ко мне подлетел официант, смахнул тряпкой крошки и спросил что-то по-гречески.

- Hi there! I would like to take a look at the menu, please[5], - произнёс я с сильным американским акцентом, который я тошнотворно развивал в себе ещё со времён студенческой скамьи.

- Ok, - в тон мне ответил официант и побежал за меню.

На самом деле я уже точно знал, что буду заказывать, меню мне было нужно только для ценовой ориентировки. Сто пятьдесят долларов, из которых получилось сто евро, никак не могли служить мне надёжным финансовым подспорьем. Но даже, несмотря на хронический дефицит «платёжного баланса», я никогда не отказываю себе в удовольствии выпить лёгкого греческого вина и скушать хорошую свежую рыбку, зажаренную на раскалённых углях.

Живём только раз!

Я ещё не успел докурить сигарету, как официант принёс мне ламинированную картонку с цветными картинками.

«Однако!», - подумал я, чувствуя себя престарелым искателем приключений Кисой Воробьяниновым, пришедшим с Лизаветой Качаловой в дорогой ресторан.

За год, что я не был в Афинах, цены успели подскочить, как минимум, в полтора раза. Официант стоял рядом и почтительно молчал, готовый в любой момент принять у меня заказ.

-Well, let me see…Greek salad with extra portion of home-made Feta cheese. One litre of a table white vine for a drink. Yep. А grilled sea bass for a main course. You serve it with boiled potatoes and asparagus, don’t you?[6]

Официант вежливо наклонил подбородок.

-And a fish, is it fresh enough?[7] – спросил я, тем самым давая понять, что я в греческой кухне отнюдь не новичок.

- Would you like to see the fish, sir?[8] – ответил официант, нисколько не удивившись моему, как многим могло бы показаться, совершенно бестактному вопросу.

- Sure thing, buddy, lead the way![9] – азартно откликнулся я и пошёл за официантом на кухню.

Вас когда-нибудь приглашали на кухню московского ресторана, при условии, что Вы не являетесь представителем санэпидемстанции? Лично меня нет. А в Греции это в порядке вещей. На кухне официант открыл холодильную камеру и выдвинул полку, на которой в колотом льду лежала охлажденная рыба, маленькие кальмары и среднего размера осьминоги.

- You see[10]? – сказал официант, беря в руки крупного морского волка и показывая мне его белые, незамутнённые глаза.

- Great! - удовлетворённо произнёс я и заказал официанту ещё пару крошечных розовых барабулек.

Спустя каких-то двадцать минут я наслаждался самым простым и при этом самым вкусным из того, что может дать человеку ласковая средиземноморская природа. Скажите, ну что может быть лучше свежих греческих овощей с сыром фета, тягучим оливковым маслом, бальзамическим уксусом и маринованными каперсами? Я ещё не успел доесть салат, как мне принесли рыбу. Уверяю Вас, только греки умеют так великолепно её готовить! Из жареной рыбы вынимают все кости, а получившееся натуральное филе поливают оливковым маслом, добавляя щепотку чёрного перца из меленки. Вино было слегка прохладным, неожиданно дурманящим и замечательно оттеняло трапезу. Несколько раз ко мне подходил мой официант и интересовался, всё ли у меня в порядке и нравится ли мне рыба. Вместо ответа я томно закатывал глаза, всем своим видом показывая, что лучше уже быть никак не может.

После еды мне вдруг резко захотелось движухи, хорошей музыки и какого-нибудь безумного экшена. И в Греции есть только одно место, которое отвечало всем этим критериям сразу. Запрыгнув на заднее сиденье такси, я произнёс только одно слово:

- Bouzouki![11]

Таксист понимающе кивнул головой и четырёхглазый «мерин» помчался по набережной. Через несколько кварталов, а может быть и пригородов (я не очень хорошо ориентируюсь в Афинах), мы подъехали к ночному клубу, пылающему холодным заревом из неона и стекла.

Перед клубом висел рекламный щит, на котором в обнимку позировали импозантный небритый мужчина и симпатичная греческая девушка с завивкой. На входе меня встретила высокая крашеная блондинка.

Вообще в Греции, где днём с огнём не сыскать натуральный светлый цвет волос, девушки поголовно ходят блондинками. Пергидрольные волосы настолько нелогично смотрятся вместе с чёрными бровями, что лично у меня это вызывает удивлённую оторопь. Говорят, что виноваты в этом тотальном перекрашивании их собственные греческие мужики, за двадцать лет избалованные блондинистыми путанами из гарных славянских республик.

Рядом с хостесс стояли бравые плечистые ребята, совмещающие в себе функции секьюрити и мониторинга фейсконтроля. Моя чёрная турецкая рубашка «US Polo» и синее турецкие же джинсы «Lee» с белыми разводами - единственные более или менее приличные вещи в моём малобюджетном босяцком гардеробе - никаких возражений у бдительной охраны не вызвали.

Бузуки – это место, где в бешеном, ни на секунду не прекращающемся темпе происходит греческое музыкальное действо. Гоу-гоу танцы сменяются живыми выступлениями известных артистов, виртуозов-инструменталистов, вокальных дуэтов и шоуменов. И всё это происходит под аккомпанемент национального струнного инструмента – бузуки, отдалённо напоминающего европейскую лютню. Вход – бесплатный, но ты обязательно должен заказать алкоголь и снэки. Столы в клубе низкие, угловатые, с толстыми квадратными ножками. Почему так – отдельная история.

Я занял козырное место за длинным столом перед сценой и заказал себе колы и бутылку чёрного «Джонни пешехода». Вино – не клубный напиток.

На сцене выступало инструментальное трио: гитарист, басист и барабанщик, которые жгли какую-то неизвестную мне тяжелюху. Для лучшей слышимости в зале ударник был изолирован от остальных участников группы прозрачной пластиковой перегородкой. Под смачные гитарные рифы на переднем крае сцены извивались три умасленные полуголые девицы, скачущие на длиннющих шестнадцатисантиметровых шпильках. Надо сказать, получалось у них неплохо. Драммер влёгкую фигачил ногами тридцать вторые «карданные» ноты по напольному басовому барабану. Я автоматически стал отбивать пальцами такт по кромке стола – дурная привычка всех музыкантов-любителей.

Народу в клубе было немного, но я точно знал, что ближе к двум часам ночи здесь будет самый настоящий шабаш. Танцовщицы сменились спокойными запилами на бузуки, публику постепенно готовили к более сочным и динамичным номерам. А до тех пор, все общались и повсеместно накачивались спиртным.

Кто-то пил узо со льдом – греческую анисовую водку со вкусом лекарства от кашля. Вещь на большого любителя, надо сказать. Были и те, кто фигачил русскую водку. Не могу понять, как люди по своей воле могут пить эту гадость. Ко мне подсели две девушки в одинаковых красных вечерних платьях с глубоким декольте. Ну, здрасьте, дорогие дамы!

Те солнечно улыбнулись во все шестьдесят-четыре зуба, проявив недюжинный интерес к моему вискарю.

«А ну и пусть!», - подумал я, подливая им напиток, - «Мне для Вас, милые создания, ничего на этом свете не жалко!».

Девушки ожидаемо были блондинками, а глубокий вырез служил им для более полной демонстрации их развитых грудных отделов. Лифаков гречаночки не признавали. Ведь это же прекрасно: товар лицом, так сказать! У первой был третий размер, у второй – крупной барышни с напудренным белым лицом – твёрдая «чётверка». Может быть, они ещё и трусы не носят? Над этим стоит призадуматься! Вообще, у гречанок, судя по моим наблюдениям, худосочная грудь не в почёте.

После длительного и немного утомительного соло, на сцену вышла маленькая девушка с того самого плаката на улице, запевшая таким сильным, на удивление чистым резонирующим голосом, что я сразу же маханул стакан неразбавленного виски. Вот это да! Нашим безголосым эстрадным куклёхам, ровно как и престарелым сценическим дикобразам стоило бы у неё поучиться. Хотя чему тут научишься? Талант он либо есть, либо нет. Мои соседки пронзительно завизжали. По рядам между столиками стали ходить девушки в униформе с небольшими плетёными шкатулками, в которых находились разноцветные бутоны гвоздик.

Дело в том, что в бузуки, если посетителям нравится выступление, то они могут бросаться этими цветами в артистов; друг в друга тоже можно. Громкая музыка вовсе не располагает к общению, и, поверьте мне, эти игры доставят Вам немалое удовольствие. Говорят, что в былые времена вместо гвоздик употреблялись тарелки, но это приводило к повышенному травматизму, поэтому постепенно от них отказались.

Мои девицы пили как бегемоты на водопое, а сигарету так вообще изо рта не вынимали. Я хотел заказать ещё виски, но они активно запротестовали, сделав знак официанту, чтобы очередная бутылка была записана на их счёт. Ну что же, я не против равенства полов!

Чтобы привлечь внимание девушки с гвоздиками я кинул в неё поднятым с пола бутоном. Девушка протиснулась сквозь толпу подошла и вытряхнула на наш стол полную шкатулку цветов. Минус десять евро с моего баланса, зато девицам это понравилось. Каждая взяла себе по гвоздичке и украсила ей своё очаровательное декольте. И, прошу заметить, это было проделано без малейшего намёка на пошлость.

Я люблю Грецию, господа!

Между тем, принесли вторую бутылку, и это послужило сигналом к тому, что нам уже не мешало бы и познакомиться.

- Where are you from?[12] – прокричали мне на ухо девицы, отчаянно пытаясь переорать сотрясающие воздух децибелы.

- Russia! – гордо завопил я.

Моя страновая принадлежность почему-то несказанно обрадовала девчонок. С возгласами «Wow» они сдвинули свои бокалы с моим.

«Замечательно, что русских за границей больше водку пить не заставляют», - с облегчением подумал я, смакуя свой разбодяженный «лонгдриньк».

Исполнив ещё парочку зажигательных композиций, певица ушла за кулисы, провожаемая неистовыми аплодисментами. Затем свет погас и ансамбль ударил такую «чернуху», что я всерьёз стал опасаться за целостность своих барабанных перепонок. Обслуживающий персонал, ловко орудуя швабрами, за несколько секунд сгреб со сцены килограммы шёлковых бутонов. Их потом заново продадут посетителям.

Что-то явно затевалось. Наконец, банда запилила какой-то неимоверно бравурный восточный мотив. Грубо разрезая гитарную мелодию и органные клавишные аккорды, в песню с визгом ворвались медные духовые инструменты. Света в клубе стало так много, что я смог рассмотреть целые пласты макияжа на лице «крупненькой» гречанки.

В свете юпитеров появился тот самый импозантно небритый мужик с плаката, и на сцену со всех столов полетел град из красных и фиолетовых цветов. Как хорошо, что в некоторых странах гвоздики используются где-то кроме похорон! Мужчина запел, и у девок грудь стала ходить ходуном. Их крики узнаваемого одобрения перешли в истеричные предэкстазные визги. Так в своё время люди реагировали на молодых симпатичных мальчиков из «The Beatles». Пел он довольно неплохо, но я как-то не являюсь большим поклонником сладкоголосого восточного исполнения с его томными причмокиваниями и леденящими душу протяжными завываниями. К тому же мужичок был чрезвычайно манерным, и это тоже мне не понравилось. Зато зал буквально стоял на ушах. Наверное, это был какой-то известный греческий исполнитель, гвоздь программы. Другого объяснения быть не могло. Музыканты от солиста не отставали и, что называется, рубили «по полной».

Народ потихоньку начал залезать на столы. Мои девицы тоже стали дёргать меня за руки, призывая последовать их примеру. Долго уговаривать меня не пришлось, и через каких-нибудь пару секунд мы дружно отплясывали на этих столах, по очереди прикладываясь к бутылке огненной солодовой воды. Стаканы с колой полетели на пол.

Вокруг нашей троицы шли такие же танцы, кто-то запустил в нас охапкой гвоздик. Мы смеялись и швырялись цветами в ответ.

Вот это и есть настоящее бузуки – торжество веселья и торжество разудалой жизни. Без масок, фальшивых улыбок и пьяной поножовщины.

Общими усилиями мы допили остатки виски, и потом мои воспоминания стали носить крайне обрывочный характер, так, как будто меня плашмя огрели обухом по голове. Помню, как мы обжимались с одной из гречанок. Ну, с той, что покрупнее, у которой грудь была больше. Помню, как таксист, видя наше с ней плачевное состояние, заломил совершенно бессовестную цену за подвоз до гостиницы. Помню, как я её спросил:

- What’s your name, sweetie?[13]

- Vasiliki! – ответила она.

- Василики, говоришь? Звучит как-то не по-русски! А! Знаю! Сегодня ты будешь моей Василисою! – пьяно пошутил я. – Только косы до пят тебе не хватает, роднуля!

Василики, кончено же, ничего не поняла и почему-то всё время называла меня Иваном. Я, естественно, не возражал. Хорошо помню, как в районе четырёх утра мы завалились в гостиницу. Помню, что долго не мог найти электронную карточку-ключ от номера, и наконец, она нашлась в обложке служебного паспорта. Помню, как её светлые волосы золотистым веером разметались по моей подушке, а дальше ничего - только приятная, убаюкивающая темнота.