См. Handbook for Spies.-

L, 1949.— Прим. авт.

Советов, она так ужасно говорила по-английски и вела дебя настолько необычно, что в консульстве ее приняли за душевнобольную и не придали должного значения gg сообщению.

Часто Советы и их сателлиты подбирают в агенты неподходящих людей. Они неправильно оценивают характер человека, недооценивают такие качества, как мужество и честность. Их циничный взгляд на предан­ность идеям — тем, которых они сами не исповедуют,— не позволяет им понять важнейшие мотивы поступков свободных людей. Хорошей иллюстрацией их слабости в этой области является дело известного румынского бизнесмена Георгеску. В 1953 году, вскоре после того как он бежал из коммунистической Румынии и добивался американского гражданства, агент коммунистической разведки, действовавший по указанию Советов, пытался завербовать его путем грубого шантажа. Агент заявил Георгеску, что, если он согласится выполнить некоторые разведывательные задания в Соединенных Штатах, его двух сыновей, которых задерживали в Румынии, освобо­дят и вернут родителям. В противном случае он никогда их не увидит. Георгеску мужественно отказался вести какие-либо разговоры на эту тему, выставил агента из своего кабинета и рассказал обо всем американским властям. Агента, являвшегося дипломатическим работ­ником, выслали из Соединенных Штатов. Дело приобрело широкую огласку и так негативно повлияло на отношения Румынии с Соединенными Штатами, что румыны в конце концов решили восстановить свой подорванный престиж, Удовлетворив личную просьбу президента Эйзенхауэра об освобождении детей Георгеску.

Советская разведка чрезмерно уверовала в свои силы, излишне сложна, и эффективность ее переоценивают.

Мы, американцы, слишком наивны и совсем новички в разведывательном деле

Американцы обычно гордятся — и, видимо, справед­ливо — тем, что естественные и органически присущие Многим другим народам «заговорщические» наклонности отсутствуют в их характере и не типичны для той обста-

⁷ Даллес Л. ^

новки, в которой они живут. При этом- американцы сознавая это, нередко полагают, что как в дипломатии' так и в разведывательных операциях мы не можем тя­гаться с «коварным иностранцем». Иностранцы, в свою очередь, считают американцев несколько легковерными и наивными. Кроме того, американских официальных представителей рисуют довольно-таки ограниченными филантропами, немного склонными к миссионерству, вмешивающимися в дела, в которых они ничего не по­нимают, и настаивающих на том, чтобы все делалось в соответствии с их желаниями. Таков американец, предстающий перед нами в книге Грэма Грина «Тихий американец». В «Некрасивом американце» другая сто­рона того же предубеждения: будто мы, находясь за границей, не понимаем по-настоящему местных условий и местного населения и не считаемся с ними. Большое количество книг-бестселлеров на эту тему свидетельст­вует о том, что эта точка зрения имеет широкое хожде­ние и что нам в определенной мере импонирует, когда нас изображают простодушным, доверчивым народом. Не приходится удивляться, что подобные предубежде­ния, создающие для нас неприятности, проявляются в критических высказываниях как в Америке, так и за гра­ницей по поводу нашей деятельности за рубежом в це­лом, в том числе разведывательной службы США.

Прежде всего я хочу сказать, что лучше брать сырой человеческий материал, имеющийся у нас в Америке,— наивных, простых людей,— и готовить из них первоклас­сных работников разведки, не жалея на это времени, чем выискивать людей от природы хитрых, коварных, с конспираторскими наклонностями и пытаться приоб­щить их к работе в разведывательной системе. Читатель, очевидно, заметил, что в одной из предыдущих глав, перечисляя требования, предъявляемые к будущим кадровым сотрудникам разведки, я не включил в их число эти качества. Работник, подбирающий людей в разведку, не ищет увертливых. Скорее всего, он будет остерегаться их или вовсе откажется от их услуг. Кадровый работник американской разведки готовится так, чтобы разведыва­тельная работа была его специальностью, а не образом жизни.

Наряду с отмеченными выше предвзятыми мнения' ми существует также точка зрения, будто американ­ская разведка ещё молода, не успела возмужать, ^не сумела за короткий срок своего существования обеспе"

цить себя способными работниками, которые могли бы соперничать в мастерстве с работниками более старых д опытных служб как дружественных, так и враждебных стран. Опровергнуть это не представляет труда. Мы ви­дели, как некоторые страны, например Япония и Россия, остававшиеся до начала нынешнего века явно на уровне феодализма, достигли на протяжении жизни всего лишь одного поколения технического уровня XX века без тех столетий эволюционного развития, которые прошли за­падные страны. Мы были свидетелями того, как во время второй мировой войны страны с разрушенной промыш­ленностью, например Германия и отчасти Франция и Италия, достигли определенных преимуществ. Присту­пив к реконструкции, они не были связаны с устаревшими технологиями и оборудованием, и ничто не мешало им использовать самые передовые технические дости­жения.

Американская разведка находится именно в таком положении. Во время второй мировой войны она позаим­ствовала многовековой опыт предшествующих разведок. После ее окончания, когда пришло время создать в Америке постоянно действующую разведывательную службу, имелась возможность и даже необходимость строить эту организацию с расчетом на решение совре­менных проблем, не будучи стесненными теми структу­рами, которые существовали 50 лет назад. Не имеет большого значения, что американская разведка молода. Главное, что она представляет собой современную раз­ведку, не погрязла в рутине и не привязана к устаревшим теориям. Хочу указать прежде всего на ее способность использовать для достижения своих целей самые совре­менные технические средства. В этом отношении она является смелым новатором.

Тайная разведывательная деятельность не соответствует американским традициям

Подобные взгляды лишь отчасти являются мифом, ^Ичем мифом, уже отмирающим. Однако и сегодня ^тречаются американцы, подозрительно относящиеся ко сякому «секретному» органу правительства. Безусловно,

такой орган должен доказать, что работа его засекречена обоснованно и в интересах всей страны.

Нельзя не признать, что становятся все более ясными те опасности, с которыми мы сталкиваемся в период «холодной войны», а также то обстоятельство, что невоз­можно обеспечить безопасность нации, используя лишь обычные средства открытой дипломатии. Даже те, кто тяготится этой необходимостью, вынуждены признать, что для обеспечения национальной безопасности нам сле­дует прибегать к тайной разведывательной деятельности. Интересно отметить, что конгресс почти никогда не колебался в оказании поддержки и финансировании нашей разведывательной деятельности при всей ее се­кретности. В законе, на основе которого создавалось ЦРУ², конгресс уполномочил Управление «защищать источники и методы разведки от несанкционированного разглашения». Однако закон не предусматривал никаких средств решения этой задачи, за исключением тех, которыми располагает само ЦРУ.

Естественно, когда мы терпим неудачи при осуществ­лении тех или иных разведывательных операций и органы массовой информации сообщают об этом, неиз­бежно начинается критика, и часто необоснованная. Разведка — рискованное предприятие и не всегда можно заранее гарантировать успех. Поскольку обычно лишь не­удачные операции получают огласку, у общественности складывается впечатление, что деятельность ЦРУ го­раздо реже бывает успешной, чем это есть на самом деле.

Тот факт, что в ЦРУ из года в год приходят на работу хорошо подготовленные и очень способные выпускники колледжей, свидетельствует о том, что сомнения американцев в отношении разведки в целом не проникли слишком глубоко в среду молодежи. Я обна­ружил, что наши молодые сотрудники высоко ценят работу в разведке, поскольку здесь они могут реально способствовать обеспечению нашей национальной без­опасности. За десять лет работы в ЦРУ я вспоминаю лишь один случай, когда человек, поступивший на службу в Управление, испытывал некоторые сомнения в чисто­плотности той работы, которая ему была поручена. Ему предоставили на выбор либо с почетом уволиться,

² Имеется в виду Закон 1947 года.— Прим. пер.

о национальной безопасности

дибо взяться за работу в другой сфере разведыватель­ной деятельности.

В свое время была осуществлена сенсационная, ши­рокоизвестная сейчас секретная операция, которая каза-дась кое-кому в нашей стране «незаконной». Речь идет о полетах самолета У-2. Простым гражданам многое известно о шпионаже в том виде, в каком он проводился с незапамятных времен. Незаконный переход через гра­ницы других стран агентов с фальшивыми документами и под чужим именем — этот прием настолько часто при­менялся Советами против нас, что мы привыкли к нему. Однако посылка разведчика с фотоаппаратурой в воздуш­ное пространство другой страны на высоту более 10 миль, так чтобы его не было видно и слышно, шокировала многих, поскольку была делом необычным. Но таковы уж странности международного права — мы ничего не можем поделать, когда советские корабли подходят на расстояние 3 миль к нашим берегам и с них фотографи­руется все что угодно³. По моему мнению, мы, если за­хотим, можем действовать так же.

Если шпион проникает на вашу территорию, вы ловите его, если можете, и наказываете в соответствии со своими законами. Так поступают независимо от того, какими средствами агент пользовался для достижения своих целей — железной дорогой, автомобилем, самоле­том или, как говорили мои предки, передвигался на своих двоих. Шпионаж ни в коей мере не может стать «законным». Если нарушается сухопутная граница, тер­риториальные воды или воздушное пространство другой страны,— это незаконный акт. Конечно, государству нелегко отрицать свою причастность, когда в качестве средства проникновения используется самолет новейшей и весьма совершенной конструкции, обладающий высо­кими техническими характеристиками.

Как я уже отмечал, одни наши соотечественники вообще не хотят слышать о шпионаже в каком бы то ни было виде. Другие допускают наличие старомодного Шпионажа, описанного в книгах о разведке. Третьи счи­тают, что если уж разведка необходима, то лучше поль­зоваться такой системой, которая обеспечит наилучшие Результаты и с наибольшей вероятностью даст необхо­димую нам информацию.

³ Американские военные корабли вплоть до недавнего времени (До 1989 г.) вторгались в советские территориальные воды в разве­дывательных целях.— Прим. пер.

Решение об использовании самолета У-2 было при­нято на основе соображений, которые, как полагали в 1955 году, имели жизненно важное значение для обеспе­чения нашей национальной безопасности. Нам требова­лась информация, которая помогла бы дать нужное на­правление ряду наших военных программ, и в частности ракетостроению. Не имея сведений о советской ракет­ной программе, мы не могли этого сделать. Не распола­гая достаточно серьёзной базой для определения харак­тера и масштабов возможного внезапного ракетно-ядерного удара, мы могли поставить под угрозу само наше существование. Право на самосохранение — это неотъемлемое право любого суверенного государст­ва. Безусловно, его не следует трактовать слишком вольно.

Оглядываясь назад, я полагаю, что в обстановке 50-х годов, когда гонка ракетных вооружений шла пол­ным ходом и вжтериалы, получаемые в результате поле­тов У-2, помогали нам следить за достижениями Советов в этой области, большинство серьёзных американцев с пониманием отнеслось бы к принятию нами тех мер, какие были тогда приняты.

Говоря о мифах и ложных представлениях, я хотел бы опровергнуть ещё один миф, связанный с У-2. Гово­рили, будто Хрущев был поражен, узнав о полетах. В дей­ствительности он знал о них на протяжении ряда лет, хотя в самом начале его информация во всех отношениях была неточной. Задолго до 1 мая 1960 г., дня, когда был сбит У-2, по этому вопросу имел место обмен дипломатическими нотами, которые публиковались. Не имея возможности что-либо предпринять против этих по­летов и не желая показывать собственному народу свое бессилие, Хрущев перестал посылать протесты.

Гнев Хрущева на Парижском совещании был неис­кренним и преследовал определенную цель. В то время он не видел возможности добиться успеха на конферен­ции по берлинскому вопросу. Это было время серьёзных осложнений с китайскими коммунистами. После визита в Соединенные Штаты осенью 1959 года он не сумел договориться с Мао, заехав в Пекин по дороге из США. Кроме того, его беспокоило, что советский народ слиш­ком положительно реагирует на планирующийся визит Эйзенхауэра летом I960 года в СССР. Под влиянием всех этих соображений он решил использовать случай с У-2 для того, чтобы отвлечь внимание общественности

от тех промахов, которые были совершены Кремлем во внутренней и внешней политике.

Имеются данные, говорящие о том, что в Президиуме ЦК в течение первых двух недель мая после случая с у-2 и до начала совещания в Париже проходили длитель­ные дискуссии. Видимо, обсуждался вопрос, как посту­пить: оставить ли случай с У-2 без внимания или же использовать его, чтобы сорвать совещание. Говорят, что Хрущева спрашивали, почему он, находясь в США в 1959 году, то есть более чем за шесть месяцев до того, как был сбит У-2, не упомянул о полетах американских само­летов над СССР. Хрущев будто бы ответил, что не хотел «нарушать» дух Кэмп-Дэвида.

Наконец, чтобы покончить с вопросом об У-2, я дол­жен остановиться ещё на одном мифе. Когда 1 мая 1960 г. был сбит самолет Пауэрса⁴, все должны были помалкивать и не делать никаких признаний, поскольку признаваться в шпионаже не следует. Действительно, существует старая, прекрасная для своего времени тра­диция: ни при каких условиях не признаваться в про­ведении шпионских операций. Предполагается, что пойманный шпион также будет молчать.

В XX веке так бывает не всегда. Случай с У-2 являет­ся примером этому. Очевидно, что о строительстве самолета, его подлинном назначении, об успехах, дости­гнутых с его помощью за более чем пятилетний срок его эксплуатации, а также о том, кто был инициатором этой операции и контролировал ее осуществление, должны были знать многие. Учитывая исключительный характер этой операции, большие расходы на ее осу­ществление и ее сложность, подобное расширение круга осведомленных лиц было неизбежно. Данную операцию невозможно было провести так же, как организацию переброски агента через границу. Безусловно, все эти люди знали бы, что всякие опровержения со стороны президента будут ложными. Рано или поздно это было бы Установлено.

Ещё более серьёзным является вопрос об ответствен­ности руководства страны. Если бы президент заявил, ^то его подчиненные по собственному усмотрению, не Получив санкции свыше, задумали и осуществили такую

"' Пауэре Ф. Г. (1929—1977) — американский летчик, по заданию ЦРУ выполнял полеты на самолетах У-2 с 1956 по 1960 год. После Извращения в США работал в фирме «Локхид». Разбился во время Чспытательного полета.— Прим. пер.

операцию, как операция с У-2, это было бы равнозначно признанию того, что в правительстве царит безответст­венность и что президент не контролирует действия своих подчиненных, которые могут существенным образом отразиться на нашей национальной политике. Такую позицию занять было невозможно. Хранить молчание обо всем (мне это представляется неосуществимым) было бы равносильно подобному признанию. Решение главы исполнительной власти взять на себя в случае как с У-2, так и с высадкой в бухте Кочинос ответствен­ность за операцию, запланированную как тайную, но затем раскрытую, по-моему, было правильным. Это было единственно оправданным в той обстановке решением. Конечно, любой подчиненный президенту работник, на­пример директор Центрального разведывательного управ­ления, был бы готов взять на себя всю или часть ответственности в обоих случаях, даже ответствен­ность за безответственные действия, если бы ему пред­ложили это. Нельзя исключать, что кто-то и полагал возможным осуществить нечто подобное. Однако, я ду­маю, это было бы совершенно бессмысленно.

Сегодня в области разведки делается много при­знаний — молчаливых, путем определенных действий либо публичных заявлений. Когда Советский Союз согласился обменять Фрэнсиса Пауэрса на полковника Рудольфа Абеля, тем самым он показал, что представляет собой этот человек, с такой же ясностью, как если бы опубликовал все сведения о нем в газете.

Разведка далеко ушла от того доброго старого вре­мени, когда все можно было укрыть под покровом мол­чания.

ЦРУ — «плохой мальчик» в правительстве

В более узких и, как полагают, «осведомленных» кругах иногда приходится сталкиваться с мифами более злобного и клеветнического характера. Вряд ли боль­шое число граждан за пределами Вашингтона когда-либо встречались с такими суждениями, и поэтому я оста­новлюсь на них лишь мимоходом. Они прежде всего касаются взаимоотношений ЦРУ с другими звеньями нашей администрации, особенно с которыми оно теснее всего сотрудничает. Прежде всего людям и ведомствам свойственно остерегаться «выскочек» и на начальном

этапе с неудовольствием встречать их вторжение в сферу деятельности более устоявшихся и традиционных пра­вительственных структур. ЦРУ должно было доказать необходимость своего существования и завоевать уваже-цце старших по возрасту ведомств, продемонстрировав, ца что оно способно, и подвергнув своих работников д управление в целом испытанию временем. По моему ^нению, ЦРУ выдержало это испытание и завоевало уважение своих коллег в правительственном аппарате. Вместе с тем оно не поглотило кадры, имущество и функции какого-либо другого органа, несмотря на общеизвестные значительные его размеры и солидный бюджет. Заявления о том, что в некоторых американ­ских посольствах работников ЦРУ больше, чем сотрудни­ков дипломатической службы, являются типичным при­мером злобных инсинуаций, доставляющих нам неприят­ности, точно так же как утверждение, что работники ЦРУ в посольствах совершенно бесконтрольны и могут делать все, что им заблагорассудится. Американский посол является высшим должностным лицом, и все находящиеся в его подчинении, включая работников ЦРУ, ответственны перед ним.

Поскольку ФБР и ЦРУ очень тесно сотрудничают в области контрразведки, следовало ожидать, что в опре­деленных кругах появятся домыслы, что они действуют друг против друга или конкурируют между собой и что взаимоотношения между ними напряженные. В действи­тельности их отношения строятся на вполне удовлетво­рительной основе. Они обмениваются информацией, относящейся к их специфической области деятельности. Никаких огрехов в координации их работы не наблю­дается⁵.

Литературные мифы — шпион действительный и книжный

Шпионы, описываемые в книгах, редко встречаются ⁸ реальной жизни как по одну, так и по другую сторону Железного занавеса». Кадрового работника разведки, по Свиней мере в мирное время, почти никогда не посылают

С 1972 по 1974 год контакты между двумя ведомствами были ведены к минимуму вследствие взаимных обвинений в нарушении

^кретности,— Прим. пер.

инкогнито или под маской на территорию потенциаль­ного противника для выполнения опасного задания. Если не считать советских нелегалов, направляемых за грани­цу на длительное время, разведывательным службам нет надобности идти на риск возможного захвата и допроса их сотрудника, в результате чего окажутся под угрозой ее агенты и, возможно, будут раскрыты многие операции.

Похождения знаменитого Джеймса Бонда из сериала Яна Флеминга «На секретной службе Ее Величества» который я прочел с величайшим удовольствием, очень мало похожи на скромное и осторожное поведение советского шпиона в Соединенных Штатах полковника Рудольфа Абеля. Кадровый разведчик, в отличие от ли­тературного героя, обычно не носит при себе оружия, замаскированных записывающих аппаратов, шифрован­ных сообщений, зашитых в подкладку брюк, и вообще чего-либо, что могло бы привести к его разоблачению в случае захвата. Он не должен соблазняться ухажива­ниями шикарных дам, подсаживающихся к нему в баре или появляющихся из стенных шкафов в гостиницах. Если это случится, его, по всей вероятности, отзовут, поскольку один из основных принципов разведки заклю­чается в том, чтобы никто, за исключением ограни­ченного числа работающих с ним лиц, не знал, что он разведчик.

Если имеют место опасности, хитросплетения, заго­воры, то в них участвует агент, а не кадровый разведчик, обязанность которого состоит в том, чтобы направлять деятельность агента, не ставя под угрозу свою безопас­ность. Даже когда речь идет об агенте и его собственных источниках информации, разведывательная дисциплина сегодня требует такого необходимого условия, как непри­метность, а это исключает роскошную жизнь, связи с сомнительными женщинами и тому подобные похожде­ния. Александр Фут, работавший на Советы в Швейцарии, в своей книге «Руководство для шпионов» описывает следующим образом свою первую встречу во время вто­рой мировой войны с одним из самых ценных советских агентов. Этим агентом был человек, известный поД кличкой «Люси», о подвигах которого я уже рассказывал.

«Я прибыл первым,— пишет он,— и с некоторый любопытством ожидал прихода агента, который проник в самые сокровенные тайны Гитлера. Тихий, неприметный человек невысокого роста вдруг появился в кресле за нашим столиком. Это был «Люси» собственной персоноИ-

Трудно было представить человека, менее похожего на „ероя из книг о шпионах. Он же был именно таким человеком, каким должен быть агент в реальной жизни. pie бросающийся в глаза, среднего роста, примерно пятидесяти лет, с мягким взглядом глаз, моргающих за стеклами очков. Он был именно тем человеком, какого можно почти наверняка встретить в пригородном поезде в любой части света»⁶.

Большинство шпионских романов и остросюжетных повестей пишется для читателей, которые хотят, чтобы их развлекали, а не обучали разведывательному делу. Для профессионального разведчика в технике шпионажа много волнующих и интересных моментов, но люди, не обученные искусству разведки, вероятно, не разглядят этого. Действительно, существенные элементы шпио­нажа — успешная вербовка ценного агента, добывание ";' важной информации — по соображениям безопасности попадают в открытую литературу лишь в «увядшем», усеченном виде через многие годы.

Полезную аналогию можно провести с искусством рыбной ловли. Я даже обнаружил, что из хороших рыбаков получаются хорошие работники разведки. Под­готовка, которой рыбак занимается перед ловлей,— учет погоды, освещённости, течения, глубины воды, выбор нужной приманки или насадки, времени дня и места лова, проявляемое им терпение — это составной элемент рыбацкого искусства, имеющий важное зна­чение для успеха. Момент, когда рыба оказывается на крючке, действительно волнующий, его может понять Даже человек, далекий от этого увлечения. Однако его, не будут интересовать все подготовительные меры. В то же время рыбак ими интересуется, ибо они имеют исклю­чительно важное значение для его искусства, так как без этой подготовки рыбу не заманишь и не вытащишь.

Меня всегда интриговало то обстоятельство, что один из величайших в истории писателей-шпионов Даниэль Дефо ни слова не написал о шпионаже в своих основных "Роизведениях, хотя считается одним из наиболее про­фессиональных разведчиков раннего периода истории ^глийской разведки. Он не только был самостоятель­ным и успешно действующим оперативником, но и стал Последствии первым шефом организованной английской Разведывательной службы, о чем стало известно лишь

⁶ Handbook for Spies.—P. 137.—Прим. авт. 203

много лет спустя после его смерти. Самыми знаменитыми его произведениями, конечно, являются «Робинзон Крузо», «Моль Флендерс» и «Записки о чумном годе» Попробуйте найти хоть малейшее упоминание о развел! чиках и шпионаже в любой из этих книг. Несомненно Дефо тщательно избегал описания известных ему деист! вительно проводившихся разведывательных операций исходя из политических соображений, а также в силу врожденного чувства секретности. Однако человек с таким плодовитым умом легко мог придумать нечто, что сошло бы за хорошую историю о шпионах, перенеся действие в другое время и в другую обстановку. Видимо, он никогда не брался за это, потому что, зная внутрен­нюю подоплеку дела, чувствовал, что по соображениям конспирации не сможет нарисовать подлинную и полную картину шпионажа в том виде, как он практиковался в те времена, а как писатель Дефо не мог придумывать какие-то фантастические небылицы.

Необычно пишет о некоторых аспектах разведыва­тельной работы Джозеф Конрад. Осмелюсь предполо­жить, что польское происхождение Конрада объясняет его врожденную способность постигать тонкости тайной деятельности и шпионажа. Его отец был выслан, а два дяди казнены за участие в заговоре против русских. Поляки имеют большой опыт подпольной деятельности, такой же большой, как русские, и в значительной мере приобрели этот опыт благодаря длительному противо­действию стремлению русских господствовать над ними,

В силу своего характера Конрад вряд ли мог написать шпионскую повесть, чтобы просто заинтриговать и повол­новать читателя. Его интересовали моральные аспекты, человеческая подлость и спасительная добродетель людей. Конрад даже не придает большого значения внешней стороне вымышленных им шпионских историй, поскольку не эта сторона интересует его прежде всего, а сложность внутренних переживаний человека, дейст­вующего в качестве разведчика.

В литературе о разведке меня привлекают больше всего сочинения типа произведений Конрада, в которых рассматриваются мотивы действий шпиона, осведомив теля, предателя. Среди тех, кто шпионил против своей страны, были люди, ставшие шпионами по идеологиче' ским мотивам, любители тайных интриг, польстившиеся на деньги и запутавшиеся в расставленных для hb< сетях. В различные периоды преобладает тот или друг⁰⁰

стимул, а иногда они выступают в сочетании. Клаус фукс был типичным шпионом, действовавшим по идеоло­гическим мотивам, Гай Берджес — шпион из любви к интригам, шведский полковник Стиг Веннер"тром явно ¹ был продажным шпионом, а Вассел — типичный пример запутавшегося шпиона. И наконец, имеется литератур­ный образ шпиона. Если нам доставляет удовольствие читать о нем, пускай он останется, хотя он — явная выдумка.

Неудачи

В 1938 году советский разведчик, тайно действовав­ший в Соединенных Штатах, отдал в чистку брюки, в одном из карманов которых находилась пачка докумен­тов, полученных от агента, работавшего в Управлении разведки ВМС. Так как документы мешали как следует отутюжить брюки, мастер вынул их — ив результате раскрылся один из самых вопиющих случаев советского шпионажа в Америке. Это был также один из самых ярких примеров небрежности со стороны подготовлен­ного сотрудника разведки. Разведчик, по фамилии Горин, впоследствии был выдворен в СССР.

Случалось, что даже опытные агенты оставляли порт­фели в такси или поездах. Внезапный и необъяснимый приступ рассеянности может иногда овладеть даже хо­рошо подготовленным разведчиком. Однако виновником серьёзных неудач обычно является не кадровый развед­чик. Чаще они оказываются следствием произвольных или даже благонамеренных поступков людей, не при­частных к разведке, которые не имеют представления, какие последствия могут иметь их действия. Они могут быть также результатом технических ошибок и случай­ностей.

Однажды благодушная домохозяйка заметила, что у бе очень занятого квартиранта начинают протираться подметки на выходных ботинках. Не спросив его разре­шения, из самых добрых побуждений она отнесла их ^пожнику. Тот предложил поставить также и новые Чабойки на каблуки, снял старые и обнаружил в каждом ^блуке тайничок, где лежали полоски исписанной бу­маги.

С одним из наиболее ценных моих немецких агентов ^й0 время работы в Швейцарии в ходе второй мировой ^йны чуть не произошла серьёзная неприятность лишь

потому, что на подкладке шляпы стояли его инициалы Как-то вечером я ужинал с ним в моем доме в Берне. Кухарка обратила внимание на то, что мы говорим по-немецки. Пока мы воздавали должное отличным блюдам приготовленным ею,— роль повара она выполняла лучше' чем роль шпионки,— кухарка выскользнула из кухни, осмотрела шляпу моего агента и записала его инициалы. На следующий день она рассказала своему знакомому нацисту о том, что у меня был гость, судя по его речи ~-немец, и сообщила его инициалы.

Мой агент был представителем руководителя немец­кой военной разведки адмирала Канариса в Цюрихе и часто посещал немецкую миссию в Берне. Когда он вновь появился там, пару дней спустя после нашего ужина, два руководящих работника миссии, знавшие уже о доне­сении кухарки, отвели его в сторону и обвинили в том, что он контактировал со мной. Агент не растерялся. Обращаясь к старшему, он строго заявил, что действи­тельно обедал со мной, что я якобы являюсь одним из его основных источников разведывательной информации о союзниках и, если они когда-нибудь и где-нибудь упомянут об этом, он позаботится о том, чтобы их немедленно убрали с дипломатической службы. О его контактах со мной, добавил он, известно только адмиралу Канарису и высшим представителям немецкого прави­тельства. Дипломаты смиренно извинились перед моим другом и, насколько мне известно, впоследствии помал­кивали.

Мы извлекли из этого события для себя некоторые уроки. Я — что моя кухарка работает на немцев; мой немецкий агент — что он должен убрать инициалы со своей шляпы; и мы оба — что нападение — лучший спо­соб ащиты. И если агент А работает с агентом Б, иногда так и не узнаешь до самого Страшного суда, кто в конце концов и на кого работает. В данном случае, безусловно, все висело на волоске и только отчаянный блеф спас положение. К счастью, преданность моего агента вскоре получила подтверждение. Что же касается кухарки, то за свои занятия она в конце концов оказалась в швей­царской тюрьме.

Агентурная сеть коммуниста Зорге в Японии была раскрыта в 1942 году в результате действий, которЫ⁶ вовсе не были рассчитаны на достижение именно этой цели. Человек, который провалил группу, ничего ^йе знал о Зорге и его организации.

В начале 1941 года японцы начали преследовать своих коммунистов, подозревая их в шпионаже в пользу СССР. Один из них, некий Ито Ритсу, никакого отноше-дця к шпионажу не имевший, притворился, будто готов ' оказать содействие полиции. На допросе он указал на ряд лиц как на подозрительных, хотя в обшем-то они бьии таковыми. В частности, он назвал миссис Кита-баяси, некогда состоявшую в коммунистической партии и порвавшую с ней, когда она жила в Соединенных Штатах. В 1936 году Китабаяси вернулась в Японию, и через некоторое время с ней установил связь другой японский коммунист, известный ей по Соединенным Штатам,— художник по имени Мияги, входивший в состав организации Зорге. Мияги раскрылся перед Китабаяси, хотя делать этого ему, видимо, не следовало, поскольку она, будучи преподавателем кройки и шитья, не могла иметь доступа к информации, представлявшей интерес для Зорге. Ритсу ничего этого не знал. Он ого­ворил миссис Китабаяси, чтобы доставить ей неприят­ность за то, что она вышла из рядов коммунистов. Однако, когда полиция арестовала Китабаяси, та выдала Мияги. Мияги в свою очередь навел полицию на высо­копоставленного агента Зорге — Одзаки, и так продол­жалось до тех пор, пока не была разоблачена вся орга­низация.

Безусловно, чем шире организация, чем больше в ней групп, и чем сложнее условия связи между отдельными членами, тем больше шансов, что она будет раскрыта. Однако многочисленная и активная сеть Зорге никогда ле привлекала к себе внимания полиции. Офицеры по­зиции, допрашивавшие Китабаяси, были немало удивле­ны, когда перед ними звено за звеном раскрывалась структура одной из самых эффективных разведыватель­ных организаций за всю историю спецслужб. Раскрытие этой организации было целиком результатом промаха, "ричем такого, которого невозможно было избежать, как °ы тщательно ни были проработаны все элементы. Спасти Могла разве что одна мера предосторожности, которой Советы зачастую пренебрегают: не использовать в разве­дывательных целях человека, который когда-то был Известен как член коммунистической партии.

Определенные просчеты и неудачи, могущие привести. ^к провалу всего дела, иногда бывают и по вине самой Разведывательной службы, а не работника, руководящего Тентом. Могут подвести технические специалисты, го-

товящие экипировку и материалы, необходимые для выполнения агентом задания. Так, например, под гру. быми руками чиновника таможни раскроется фальшивое дно чемодана, недостаточно хорошим окажется рецепт тайнописных чернил. Опаснее всего, пожалуй, дефекты в специально изготовляемых документах. Все разведки собирают и изучают новые документы из всех стран мира. Они также следят за всеми изменениями в старых доку­ментах, чтобы обеспечить агента документами, «подлин­ными» во всех деталях и соответствующими «времени получения». Однако иногда допускается ошибка, которую потом уже трудно исправить. Внимательный погранич­ник, через руки которого проходят сотни паспортов в день, может обратить внимание на то, что серия паспорта у одного путешественника не соответствует дате выдачи или что виза подписана консулом, который умер за две недели до указанной даты ее подписания. Даже рядовой пограничный чиновник знает, что такие неувязки могут говорить лишь об одном. Только агенты разведки снаб­жаются документами, выполненными артистически и тех­нически безупречно, если не считать одной подобной неудачной детали.

Наконец, судьба, неожиданное вмешательство каких-то посторонних сил, несчастные случаи, природные бед­ствия, препятствия, созданные человеком, каких ещё не было неделю назад, или просто неполадки в работе машины могут оказаться фатальными для осуществле­ния вроде бы хорошо продуманной разведывательной операции. Агент, выполняющий задание, может умереть от сердечного приступа, его может сбить грузовик или он может полететь самолетом, который потерпит ката­строфу. В результате задание не будет выполнено, а возможно, произойдет нечто более серьёзное. В марте 1941 года капитан Людвиг фон дер Остен, только что прибывший в Нью-Йорк, чтобы взять на себя руководство сетью нацистских шпионов в Соединенных Штатах, был сбит такси и смертельно ранен, когда переходил БроД-вей у 45-й улицы. Хотя сообразительный помощник сумел подхватить его портфель и скрыться, записная книжка, обнаруженная у фон дер Остена, и документы, найденные у него в номере в отеле, указывали на то, что этот человек, выдающий себя за испанца,— немец, vs' сомненно выполняющий разведывательное задание-Когда вскоре после этого случая почтовая цензура ^^a Бермудах обнаружила упоминание о нем в одном из весь­ма подозрительных почтовых отправлений, регулярно по­сылавшихся из Соединенных Штатов в Испанию, ФБР смогло напасть на след нацистской шпионской органи­зации, которой должен был руководить фон дер Остен. Дело закончилось тем, что в марте 1942 года были осуждены Курт Ф. Людвиг и восемь его сообщников. Именно Людвиг находился вместе с фон дер Остеном, когда тот был сбит такси, и это он осуществлял связь с нацистской разведкой через Испанию.

Однажды в ветреную ночь во время войны на оккупи­рованную территорию Франции был сброшен парашю­тист, который должен был установить связь с антигит­леровским подпольем. Предполагалось, что он призем­лится в открытом поле за городом, но его снесло ветром, и он опустился посреди зрителей, смотревших кино под открытым небом. Случилось так, что это был специаль­ный сеанс для частей СС, дислоцировавшихся побли­зости.

Ставший теперь знаменитым берлинский туннель, проложенный из западного сектора в восточный для того, чтобы добраться до советских линий связи в Восточ­ной Германии и подключиться к ним, был хорошо за­думан, и работать в нем было относительно комфорта­бельно. Поскольку зима в Берлине холодная, там была даже своя автономная система отопления. Когда после сооружения туннеля впервые выпал снег, во время обыч­ного осмотра на поверхности, к крайнему огорчению проверявшего, обнаружилось, что снег по линии туннеля таял, поскольку снизу проникало тепло. Очень скоро на снегу могла появиться дорожка, идущая из западного сектора в восточный, на которую, несомненно, могли об­ратить внимание. Работник, проводивший осмотр, свое­временно сообщил об этом. Отопление спешно отключи­ли, более того, в туннеле поставили холодильные уста­новки. К счастью, снег продолжал идти и дорожку быстро засыпало. При сложном и детальном планировании по­стройки туннеля этого момента никто не смог предвидеть. Таким образом, едва не был допущен промах при осу­ществлении одного из самых эффективных и смелых раз­ведывательных мероприятий⁷.

⁷ В действительности сооружение пункта подслушивания нахо­дилось «под контролем» советской разведки с самого начала, а сам "Ункт использовался для дезинформации западных спецслужб.—

Разведывательные операции в большинстве своем полезны лишь в течение ограниченного отрезка времени. Так было и с берлинским туннелем, и с полетами само. летов У-2, и т. д. Временной фактор учитывается, когда приступают к операции, однако зачастую бывает трудно определить, когда ее надо прекратить.

Советы в конце концов обнаружили берлинский тун­нель и превратили его восточный конец в публичную выставку.

В разведывательной работе случайности с тяжелыми последствиями чаще всего происходят на канале связи. Один из ярких примеров такой случайности описан в известном литературном произведении, которое совер­шенно не имеет никакого отношения к разведке. Чита­тель, вероятно, помнит эпизод из романа Томаса Харди «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»: когда Тэсс подсунула важ­ную записку под дверь Эйнджела Клера, она попала под ковер, доходивший до порога, и Клер ее не обнаружил, что имело печальные последствия для всех.

Послания для агентов зачастую помещаются в тай­ники. Они могут устраиваться повсюду — и на земле и под землей, в зданиях и на улице. В одном случае мате­риал был зарыт в землю недалеко от края дороги. Это место и раньше с успехом использовалось. Народу там бывало мало как днем, так и ночью. Однажды материал спокойно зарыли в землю, но, когда через несколько дней за ним пришел агент, он обнаружил на этом месте гору земли. Оказалось, что дорожно-строительная организа­ция решила расширить дорогу и уже приступила к работам.

По очевидным причинам тайниками часто служат общественные туалеты. В некоторых странах это, пожа­луй, единственное место, где вы с уверенностью можете сказать, что находитесь в абсолютном одиночестве. Но даже и в таком месте может не повезти. Был случай, когда уборщики решили превратить одну из кабинок во вре­менную кладовку для своего инвентаря и повесили на дверь замок. Эту кабину превратили в кладовку после того, как там был заложен материал, и до прихода агента, который должен был произвести его выемку.

При использовании радиосвязи может подвести обо­рудование как на передающем, так и на принимающем конце. Связь по почте может подвести в силу самых разнообразных причин.

Часто опаздывают поезда, и курьер не успевает при-

быть на встречу с агентом, который имел указание лщать его только до определенного времени. Для того чтобы избежать такого случайного нарушения связи, дри хорошей разработке операции в большинстве слу­чаев предусматривается запасной или аварийный вари­ант связи, который вступает в действие, когда основной вариант не срабатывает. Однако здесь возникает пробле-ща дополнительной психологической нагрузки на агента и чрезмерной сложности связи, что само по себе может стать причиной неприятностей. Человек, находящийся в состоянии нервного напряжения, не может запомнить много сложных данных по системе связи и записать план, поскольку это слишком опасно. Если же он и сде­лает пометки, они могут оказаться настолько непонят­ными, что он сам не сумеет разобраться в них, когда возникнет необходимость, хотя ему казалось, что исполь­зуемые сокращения очень разумны и позволят без труда восстановить их в памяти.

Один из самых простых и старых приемов, исполь­зуемых в разведке при назначении встречи, состоит в том, чтобы прибавлять или вычитать заранее определен­ное количество дней и часов к датам, названным в раз­говоре по телефону или в другом сообщении. Это дела­ется для того, чтобы запутать противника, если он перехватит эти сообщения. Например, агенту приказы­вают добавлять один день и вычитать два часа. Так, если встреча назначается на вторник в 11 часов, то в действи­тельности это значит, что она состоится в среду в 9 ча­сов. Когда агента отправляли, он знал это условие как собственное имя. Никакой необходимости делать какие-то записи не было. Однако через месяц, когда он полу­чает первое указание о выходе на свидание, он вдруг в страхе начинает думать: а как же было условлено — плюс один день и минус два часа или минус один день и плюс два часа? А может быть, плюс два дня и минус один час? А может быть?.. и т. д. Этот вариант, конечно, очень прост, и вряд ли он может служить примером для Часто используемых более сложных систем организа­ции связи.

Недоразумения или неспособность запомнить слож­ные условия связи могут породить настоящую комедию ошибок, особенно когда обе стороны начинают строить догадки о том, какую ошибку допустила другая сторона. Агент пропустил встречу потому, что перепутал плюсы Ч минусы. Человек, который должен был с ним встре-

титься, прибыл на место вовремя. Поскольку агент цр появился, он полагает, что тот перепутал плюсы и мину­сы, и начинает строить догадки, кто и что перепутал Избирается одна из четырех возможных комбинаций и человек снова идет на место встречи в определенное ⁽им время. Однако он избрал неправильную комбинацию Тем временем агент вспомнил правильный порядок, но уже слишком поздно, поскольку установленные день и час прошли. Встреча так и не состоялась.

Неудачи со связью, независимо от их причин^ и ха­рактера, можно подразделить на две группы. К первой относятся такие, в результате которых тайная операция становится известной противнику или местным властям (это не всегда одно и то же). Вторые просто приводят к срыву операции или нарушению ее хода, например когда сообщения не достигают тех, кому они предназна-, чаются, но всё же не попадают в руки противника. В обо- ' их случаях это является серьёзным происшествием и может вовсе сорвать операцию или заставить отсрочить ее выполнение на длительное время, пока не будет вос­полнен нанесенный урон, не восстановлена связь и т. д.

Незначительные неудачи и промахи в разведке имеют свою неприятную сторону. После них разведчик не может быть вполне уверенным, наносят они ущерб или нет (и в какой мере) и можно ли продолжать операцию или нужно отложить ее выполнение. В большинстве случаев здесь утрачивается «прикрытие», происходит частичная или временная деконспирация, неприметность и аноним­ность агента нарушаются, и он, хотя бы на короткое время, предстает как человек, занимающийся каким-то подозрительным делом, вполне возможно, шпионажем. Могу добавить, что если об агенте сложится впечатле­ние, что он мошенник, аферист или контрабандист, это также не способствует выполнению задания.

Каждый, кто путешествовал под чужим именем, зна­ет, что больше всего надо опасаться не того, что вы за­будете свое новое имя, расписываясь в книге проживаю­щих в гостинице. Страшнее другое. После того как вы только что расписались, в вестибюль вдруг входит че­ловек, которого вы не видели 20 лет, хлопает вас по пле­чу и говорит: «Джимми Джонс, ты где, старый черт, пропадал все эти годы?»

При временных или постоянных разъездах агента поД чужим именем всегда имеется возможность, пусть не­большая, случайной встречи с человеком, который знал

агента до того, как он стал пользоваться другим именем. ^ожет быть, агенту удастся отговориться или отшутить­ся. Неприятность заключается в том, что в современном мире, столь настороженно относящемся к шпионажу, большинство людей в подобных случаях прежде всего подумают, что метаморфоза объясняется шпионской деятельностью этого лица. Если на создание агенту дру­гой личины было затрачено много сил, то такая слу­чайная встреча может все провалить.

Советские нелегалы обычно направляются в страны, где риск подобных случайных встреч минимален или вовсе исключается. Однако приводимый ниже пример показывает, что такая возможность всегда существует и что Советы, как и мы, не могут полностью исключить случайность.

Как я уже отмечал, в связи с делом Хаутона-Лонс-дэйла была арестована супружеская пара американцев по фамилии Крогер, игравшая роль радистов. После ареста они были опознаны как старые советские агенты, ранее действовавшие в Соединенных Штатах. ФБР опознало их по отпечаткам пальцев. Не успели работ­ники ФБР закончить это дело, как в его нью-йоркское отделение позвонил джентльмен, который назвался быв­шим футбольным тренером. За неделю до этого в журнале «Лайф» были опубликованы фотографии всех лиц, за­держанных по делу Лонсдэйла. Указанный джентльмен рассказал сотрудникам ФБР, что 35 лет назад он работал тренером в средней школе в Бронксе. В то время сухо­парый маленький парнишка хотел вступить в команду, и он запомнил его. Именно этот сухопарый парнишка и был Крогером, чью фотографию он видел в «Лайфе». Он был абсолютно уверен в этом. Тренер также сообщил, что фамилия этого человека вовсе не Крогер, а иная, и оказался прав.

Крогеры и не пытались изменить свой внешний вид. У Крогера было свое дело в Лондоне и такого характера, что его могли посещать различные люди из всех стран, интересующиеся редкими книгами. Не могло ли слу­читься так, что кто-нибудь, не обязательно этот тренер, запомнивший его по средней школе в Бронксе, зайдет к нему в магазин в поисках книги и узнает его? Мало­вероятно, но возможно. Советы, однако, пошли на этот Риск.

Незначительные на первый взгляд происшествия мо-1'Ут раскрыть некоторые факты, указывающие на шпи-

Г-.А?.-»-'¹

"°-^?й" < ^< в^Ь'^——*'й .; ' Л__- _ <-Э

онскую деятельность. Чаще всего они просто покажут что происходит нечто необычное. Будут ли эти необыч^ ные факты истолкованы как признаки шпионской и следовательно, вредной деятельности, зависит в значив тельной мере от того, кто их обнаружил — полицей­ский, домовладелец или случайный прохожий. Зачастую деятельность агента становится заметной в результате того, что он использует некоторые уже известные про­фессиональные уловки и приемы, не зная, что за ним наблюдают.

Однажды мы послали, может быть недостаточно про­думанно, трех человек к одной важной персоне, про­живавшей в большом европейском городе в гостинице в многокомнатном номере на одном из верхних этажей. Все они были профессионалами, и каждый был необхо­дим на начальной стадии этой операции. Они никогда не бывали в этой гостинице и даже в самой стране, и никто их там не знал. Много месяцев спустя, после того как через другие источники было установлено, что этот господин готов сотрудничать с нами, мы направили к нему одного из тех трех человек, которые его уже по­сещали. После некоторых споров было решено, что луч­ше послать нашего работника в гостиницу, чем вызы­вать интересующее нас лицо на встречу куда-нибудь в город, где мы не могли в достаточной мере обеспечить безопасность встречи. В конце концов наш человек был в гостинице лишь один раз много месяцев назад и ни одна живая душа не могла знать, в чем состоит его задача. Прибыв в гостиницу, он вошел в кабину лифта и оказался там один на один с лифтером, старым, неприметным человеком, которого он, безусловно, как ему казалось, никогда раньше не видел. В этот раз он решил запомнить лицо лифтера, чтобы избегать его при последующих посещёниях. Перед остановкой на нужном этаже старик обернулся и сказал: «Здравствуйте, сегодня вы без своих двух спутников». Опасно это? Вероятно, нет. Однако никогда нельзя быть до конца уверенным в этом. Важно то, что наш работник не был таким неприметным чело­веком, каким он считал себя. Лифтеры, официанты и вообще обслуживающий персонал гостиниц хорошо за­поминают лица. В некоторых странах такие служащие — бармены, швейцары — работают полицейскими осведо­мителями. Не догадался ли лифтер, к кому шел наш человек? Не определил ли он его национальность по его речи (правильной, но всё же с акцентом), по одежде, по

манерам? Незначительные происшествия как раз и отли­чаются такой неопределенностью. Серьёзная разведы­вательная служба не пойдет на риск и даже при малей-дем сомнении и подозрении изменит условия встреч и связи, даже сменит людей, участвующих в операции, если они привлекли к себе чье-то внимание.

Источники неприятностей

Одним из серьёзнейших источников неприятностей для разведки и дипломатии западных стран являются лица, фабрикующие разведывательные сведения, мошен­ники. Среди них агенты, источники информации кото­рых иссякли и которым в связи с этим грозит опасность остаться без работы. Такой агент знает, какую инфор­мацию разведывательная служба хотела бы получить, и пользуется на определенном этапе ее доверием. Если он не имеет других средств к существованию и по натуре нечестен, ему вполне может прийти в голову мысль пред­ставить «живыми» и действующими источники, которые в действительности «умерли». И он сам продолжает гото­вить сообщения якобы от их имени. Рано или поздно разведывательная служба разоблачит его, обнаружив фактические ошибки, противоречия, отсутствие конк­ретных данных, некоторое украшательство, которого раньше не было, и даже стилистические ошибки, кото­рые не были характерны для подлинных источников. Обман может быть раскрыт и другим путем. Агент обя­зан встречаться время от времени со своими информа­торами. После встречи он должен не только передавать Разведчику полученную информацию, но и писать донесе­ния о встрече, в которых излагаются обстоятельства встречи, общее благополучие и настроение информатора и многие другие данные, контролируемые разведкой. «Послушайте,— говорит разведчик агенту,— вы сказали, что встречались с Х 25-го числа. Это очень интересно, Поскольку нам известно, что всю последнюю неделю его Не было в стране». Этот момент неприятен для работ­ника разведки, если он беседует с агентом, который Раньше сделал для него много полезного.

Мошенник в разведке, в отличие от настоящего аген-^ ставшего на путь обмана,— это человек, специали­зирующийся на проделках такого рода и никогда не вы-Чолнявший действительной агентурной работы на какую-

либо разведку. Подобно другим мошенникам, он стре­мится приспособиться к новым формам мошеннического бизнеса. Главную ставку он делает на вымогательство денег у разведывательных служб. Его жизненный опыт подсказывает ему, как найти кабинеты нужных лиц ц проникнуть в них. Фальсификаторы и мошенники всегда существовали в разведывательном мире. Однако за по­следнее время в связи с новыми научными и техниче­скими открытиями, имеющими большое значение осо­бенно для военного дела, появилось новое и соблазни­тельное поле деятельности для мошенников. Они могут использовать и такую слабость, как отсутствие деталь­ных научных знаний у работника разведки. Хотя всякая современная разведывательная служба обучает и ин­структирует своих работников, действующих «на местах», насколько это возможно, по представляющим для них интерес научным проблемам, совершенно ясно, что не­возможно сделать каждого работника разведки настоя­щим физиком или химиком. В результате многие хоро­шие оперативники могут поверить в ценность и досто­верность предлагаемой информации и будут работать с мнимым информатором до тех пор, пока специалисты в Центре не проанализируют поступившие материалы и не известят его, что он, к сожалению, попал в лапы к мошеннику.

Сразу после второй мировой войны мошенники чаще всего пытались использовать возникший повсюду в мире интерес к исследованиям в области атомной энерге­тики. Нас буквально стали осаждать люди, которых мы называли «продавцы урана». Во всех европейских сто­лицах они приходили с «образцами» урана-235 и урана-238, которые приносили в канистрах или завернутыми в тряпку или в бутылочках из-под лекарств. Иногда они предлагали продать нам большое количество этого дра­гоценного вещёства. Иногда они утверждали, что об­разцы получены с недавно открытых урановых рудников в Чехословакии, что располагают отличными информа­торами, которые смогут постоянно снабжать нас послед­ними сведениями о научных исследованиях в этой от­расли за «железным занавесом». С ураном было множе­ство различных вариаций.

Главным признаком, выдающим мошенника в развед­ке, как и большинство других мошенников, является его требование о немедленной выплате вознаграждения наличными. Сначала делается заманчивое предложение!

I?

ддровождаемое передачей «образца», затем следует 'тебование о выплате крупной суммы, после чего будет предана основная масса «товара». Поскольку никакая разведывательная служба не разрешает своим работни-'м за границей расходовать по своему усмотрению бо-•)ее чем символические суммы, пока в центре не будет детально рассмотрено предложение, мошенникам очень редко удается выманить у разведки значительные сум­мы. Теряется лишь время, которое также очень ценится, иногда даже больше, чем деньги. Если в предложений есть хоть намек на правду и невозможно на месте уста­новить, что это мошенничество, работник разведки в силу причин, о которых я уже неоднократно говорил, попытается затянуть с ответом на некоторое время, что­бы разобраться в существе предложения. Это может вылиться в бесполезную борьбу умов между умным мо­шенником и разведчиком. Разведчик не хочет совсем отказаться от переговоров, а мошенник всячески ста­рается изловчиться, чтобы найти правдоподобные ответы на все вопросы, которые могут «подтвердить» подлин­ность его ответов.

После урана пошла мода на инфракрасные лучи, затем на фальшивую информацию о ракетах, а сейчас мошенники, несомненно, перестраиваются и готовят информацию о разработке в красном Китае смертонос­ных лучей на базе лазеров. Они исходят из того, что красный Китай отстал в разработке водородной бомбы ч, вместо того чтобы расходовать средства в попытке Догнать другие страны, направит все свои усилия на раз­работку лазерной техники.

Ещё больше усилий требуют и значительно труднее Распознаются фальшивки, фабрикуемые людьми, кото­рых мы называем «бумажные мельницы». Они пишут ^общения пачками и, в отличие от мошенников, не "фаничиваются лишь наиболее актуальными вопросами. Зачастую их информация выглядит правдоподобной, орошо аргументированной и прекрасно оформленной. ^й присущ лишь один недостаток: она не имеет перво­источника, хотя они категорически утверждают, что он Наличествует.

В свои лучшие дни «бумажные мельницы» использо-''зли обстановку, сложившуюся в результате появления железного занавеса». Они процветали в конце 40 — ^чале 50-х годов, когда большинство западных разве-^°к ещё не умели удовлетворительно решать задачу

проникновения за «железный занавес».'В этот период многие граждане стран Восточной Европы, бежавщ' оттуда и не имевшие надежды заработать на жизнь, об. наружили, что работники разведывательных служб За­пада стремятся к встречам с ними, чтобы получить информацию об условиях и обстановке в тех районах откуда они недавно прибыли. Менее порядочным сразу же пришла в голову мысль снабжать западные разведки той информацией, которая им так необходима. Ддд этого им, безусловно, следовало подтвердить свои источ­ники за «железным занавесом» — верных друзей, остав­шихся там и занимающих важные посты, а также сред­ства для поддержания секретной связи с этими друзьями:

курьеры, нелегально провозимая корреспонденция, ра­диосвязь и т. д. Раскрытие недостоверности подобной информации затруднялось тем обстоятельством, что ее составители зачастую были очень хорошо осведомлены о структуре и порядках в правительственных и военных органах своей страны. Они могли брать материалы, пуб­ликуемые в газетах за «железным занавесом», или из радиопередач, и приукрашивать или весьма искусно интерпретировать эту информацию. Зачастую информа­ция была достаточно интересной. Единственный недо­статок заключался в том, что она обходилась дороже, чем стоила в действительности, и поступала не из тех источников, которые назывались.

Вскоре после второй мировой войны группа военных, перебежавших на Запад из одной из Балканских стран' пообещала предоставить нам последние послевоенньн планы обороны побережья Далмации со всеми данным* о береговых укреплениях, ракетных площадках и т. д. За(^ это они желали получить многотысячную сумму в золо­том эквиваленте. Они согласились показать нам несколь­ко документальных материалов, прежде чем мы решим вопрос о выплате вознаграждения. Предполагалось, что это будут фотокопии официальных военных чертежей с приложенными к ним пояснительными записками. Материал якобы был получен от верного коллеги офи­цера, который остался «на месте» и теперь занимай ответственный пост в военном министерстве страны за «железным занавесом». Кроме того, эти лица якобы ра⁰' полагали и связным, знающим дорогу в горах, смелым человеком, который якобы только что доставил мат⁶', риалы и тут же вернулся назад. Он не мог запаздывать с возвращением, поскольку его отсутствие было бы заме'

дно, что создавало опасность. Если мы заключим сдел-«связной ежемесячно будет совершать переход, а их.оллега в военном министерстве будет снабжать нас,е)ми материалами, которые нам нужны.

Планы были прекрасными, так же как и предложен­ная документация. При первом ознакомлении с ней мы заметили лишь одну небольшую ошибку. В одном из документов говорилось, что новые оборонительные сооружения строятся с помощью «рабского» труда. Толь­ко антикоммунисты могут употребить такой термин. Коммунисты никогда не признают наличия у них раб­ского труда. Наши военные друзья перестарались и тем выдали себя. Было ясно, что ими были сфальсифици-рованы эти прекрасные планы и документы, сидя за пивом в каком-нибудь погребке в Мюнхене. Позже они сами признались в том, что не было никакого смелого связного и друга в военном министерстве.

Документы «бумажных мельниц» обычно умно заду­мывались, хорошо составлялись, и при этом тонко учи­тывались желания будущего покупателя. От них почти невозможно было отказаться сразу. В компании всегда присутствовал умелый чертежник, и редко когда в ма­териалах, предлагавшихся «бумажными мельницами», не было в качестве приложения детальных схем в круп­ном масштабе, на которых изображалась система основ­ных источников, дополнительных источников, «почто­вых ящиков», линий курьерской связи, явочных квартир и всех необходимых принадлежностей профессиональ­ного шпионажа. В результате совместных усилий аме­риканской и других разведывательных служб эти «мель­ницы» к настоящему времени практически прекратили свое существование.

Чудаки и слабоумные вплотную примыкают к фаль­сификаторам в качестве источников неприятностей, лю-Дей, заставляющих разведку впустую тратить время. Чи-^тель удивится, узнав, сколь многим психопатам, озлоб­ленным людям, лицам со слабостями и различными от-'^онениями в психике удается устанавливать связь с Разведывательными службами во всем мире и отвлекать Ча себя их внимание хотя бы на относительно короткий ^ок. Разведывательные службы и в этом случае ока-^гваются уязвимыми ввиду постоянной потребности ⁸ информации, а также потому, что невозможно заранее ^Нать, откуда такая информация может поступить.

Паранойя — самый серьёзный источник беспокой-

ства. Поскольку сейчас очень много разговоров о щпщ наже, неудивительно, что люди с задатками параноико потерпевшие неудачу в любви или просто не любяцп своих соседей, изобличают друзей и врагов, конкурец' тов или даже местного мусорщика как советских шгщо. нов. Во время первой мировой войны многие немецка, гувернантки, служившие в семьях на Лонг-Айленде, об­винялись в том, что они будто бы по ночам поднимали и опускали штору на окне, подавая тайные сигналы не­мецким подводным лодкам, всплывавшим у побережья. Какую важную информацию они могли передать на под­водную лодку, опустив и подняв несколько раз штору, обычно было неизвестно, однако параноики всегда по­чему-то считают, что рядом находится «плохой чело­век». Опытные работники разведки зачастую могут вы­явить маньяка именно по этой черте. В утверждениях таких людей очень мало конкретного. К примеру, офи­циант из «Эспланады» занимается шпионажем в пользу одной из стран за «железным занавесом». Видели, как он, отойдя в угол, потихоньку делал какие-то записи после того, как излишне долго обслуживал двух клиен­тов — работников государственного учреждения (веро­ятно, он писал им счет).

Чудаки и слабоумные иногда ухитряются кочевать из одной разведки в другую. Если их не выявить в самом начале, они могут причинить серьёзные неприятности, ибо, будучи связаны с одной разведкой, они могут узнап достаточно много для того, чтобы предложить другои разведке нечто существенное. В Швейцарии однаждь появилась молодая и весьма привлекательная девушка Она рассказывала о своих приключениях за «железным занавесом» и в Западной Германии и о своей разведы­вательной работе как на русских, так и на одну из запад­ных держав. История ее была очень длинной, и потребо­вались месяцы, чтобы ее распутать. Было ясно, что она бывала в тех местах, о которых говорила, поскольку мог^ ла назвать и описать соответствующие районы и людей и знала местные языки. Настораживало ее утверждении о том, что некоторые разведчики из стран Запада, вклю­чая и американцев, находящихся в Германии, работаю! на Советский Союз.

В результате расследования выяснилось, что девуи¹^⁸ появилась в Германии как беженка и располагала H¹¹' формацией о Советском Союзе и Польше, где она, п°' видимому, некоторое время работала на чисто техниче'

^ой секретарской работе. В ходе серии опросов и про­верок она встречалась с многочисленными разведчиками дз союзных стран и узнала их имена. Она явно рас­считывала на то, что ее примут на службу. Однако ее притязания всё же отвергли, поскольку в результате про­верки стало ясно, что девушка не вполне здорова. После этого она очутилась в Швейцарии, где и попала в поле нашего зрения. К этому времени ее рассказы обогати­лись персонажами, с которыми она встречалась в Гер­мании. У нее они фигурировали как актеры, двуликие участники большой закулисной игры и шпионажа. Впол­не возможно, что, после того как она рассталась с нами и отправилась в другую страну, ее история ещё пополнит­ся, а мы, совсем недавно беседовавшие с ней, фигурируем теперь в качестве советских агентов. У одного из наших сотрудников появилась даже мысль, что ее направили на Запад русские, поскольку, не имея никакой подготов­ки, она была прекрасным орудием саботажа. Разведы­вательные службы Европы зря тратили на нее свое дра­гоценное время. А это мешало им качественно испол­нять свои непростые обязанности.

Глава пятнадцатая

Роль разведки в «холодной войне»

Основным элементом стратегии коммунистов в «хо­лодной войне» сегодня является таичое проникновение в свободные государства. При этом как можно дольше скрываются применяемые ими средства, например страны, избранные в качестве объектов, и т. д. Они ис­пользуют выявленные слабости и уязвимые места, ко­торые предоставляет случай, и, в частности, стараются проникнуть в армейскую среду и силы безопасности той страны, против которой ведется тайное наступление.

Я включаю эту проблему, наиболее серьёзную из всех, с которыми наша страна и весь свободный мир сталкиваются сегодня, в книгу о разведывательной дея­тельности потому, что разведке отводится здесь основная роль. Подрывные кампании, организуемые коммуни­стами, обычно начинаются с использования тайных при­емов и тайных сил. Именно против них должны быть сконцентрированы усилия нашей разведки. Эта задача по важности стоит в одном ряду с теми, о которых я уже писал,— сбор информации, контрразведка, координация разведывательной деятельности, подготовка националь­ных оценок.

Бороться с этой опасностью мы можем, во-первых, с помощью нашей официально провозглашенной внешней политики, ответственность за которую несут государ' ственный департамент и президент. Во-вторых, демон­стрир