Принципы классификации фольклорных жанров

В любой науке классификация является основой или пред­посылкой, из которой исходят при изучении материала по существу. Однако сама она есть результат очень длительного и детализированного предварительного исследования. Опре­делить предмет изучения очень часто означает правильно от­нести его к определенному классу, виду, разновидности. В фольклористике до настоящего времени еще не проделана предварительная кропотливая работа в этом направлении. Лишь одному жанру было уделено большое внимание, а именно — жанру сказаний, преданий (Sage). В Международ­ном обществе по изучению повествовательного фольклора — International Society for Folk-narrative Research возникла Sagen-Kommission, которая 14—16 октября 1963 г. собралась в Будапеште на специальное совещание, где был прослушан ряд важных и содержательных докладов. Кроме уже име­ющихся печатных опытов каталогизации было предложено еще несколько проектов, основанных в ряде случаев на огром­ном количестве проработанных произведений. В данной статье используются материалы этого конгресса.

Прежде чем приступить к классификации отдельных жан­ров, следует договориться об общих принципах классифика­ции фольклора вообще. Классификации могут иметь значение прикладное и собственно научно-познавательное. Прикладные классификации вырабатываются чисто эмпирически, ощупью и могут оказаться полезными, несмотря на некоторые логи­ческие или иные ошибки, только до тех пор, пока не вырабо­таны принципы научной классификации. В классификациях нуждаются библиотеки, архивы, составители библиографий, собиратели и издатели фольклора. Каждый, кто издает сбор­ники или подготавливает к сдаче свои экспедиционные запи­си, прежде всего систематизирует их. К таким классифика­циям нельзя предъявлять очень строгие требования. В том случае, если классификация отвечает непосредственным це-

Пршщипы классификации фольклорных жанров 35

лям организации данного материала, ее можно считать удов­летворительной. Если в библиографическом справочнике нет научной системы, но он построен так, что в нем безошибочно и без особого труда можно найти все нужное,— цель систе­матизации будет в известной мере достигнута. Примеры та­ких небезупречных эмпирических классификаций, полезных в качестве научно-технических вспомогательных средств, об­щеизвестны.

Но дело меняется, как только мы переходим к вопросам научной классификации. Это прежде всего относится к со­ставлению всякого рода указателей, а также к каталогизи­рованию фольклорных произведений в архивах, где иногда хранятся миллионы единиц, требующих точной системати­зации.

В советской науке выработалось мнение, что основой вся­кого фольклорного изучения, в том числе основой класси­фикации, единицей, с которой следует начинать, является жанр. С одной стороны, он подчиняется более общим катего­риям, с другой — может быть разбит на категории более дробные. Жанр — понятие чисто условное, и о его значении надо договориться. Этимологически оно восходит к латинско­му genus и соответствует немецкому Gattung, но фактически употребляется уже, а именно — в значении вида, и соответ­ствует немецкому Art. <B русском литературоведении под словом «жанр» понимается не родовое, а видовое по­нятие. О разделении поэзии на роды и виды писал еще Белин­ский. С этого деления он начал задуманную им «критическую историю русской литературы» '. Продолжением этой главы должна была служить большая глава о народной поэзии, где Белинский впервые установил и охарактеризовал некоторые жанры русской народной поэзии. Для него, как позднее для Веселовского, вопрос о жанрах был исходным в построении истории литературы с точки зрения закономерностей ее раз­вития. Общеизвестно, что роды поэзии — это область эпоса (точнее — повествовательной поэзии и прозы), драмы и лири­ки. Роды распадаются на виды, и эти виды мы называем жанрами.

В таком определении, однако, еще далеко не все ясно. Прежде всего надо обратить внимание на то, что понятия «род» и «вид» относятся к области классификации. Точное определение того, что понимается под жанром, невозможно вне рамок классификации жанров; жанры должны быть

¹ В. Г. Белинский, Разделение поэзии на роды и виды,— В. Г. Б е-инский, Полное собрание сочинений, т. V, М., 1954, стр. 7—67.

3*

36 Принципы классификации фольклорных жанров

определены каждый как сам по себе, так и в их отношении к другим жанрам, от которых их нужно отличать. Оба эти во­проса— вопрос об определении жанров и о их клас­сификации, по существу составляют две стороны одного большого вопроса.

Как же можно определить жанр, учитывая фольклорную специфику словесно-художественного творчества?> В лите­ратуроведении это понятие определяется совокупностью поэ­тической системы. Это можно применить и к области фоль­клора.

<В широком смысле этого слова жанр может быть опре­делен как ряд или совокупность памятников, объединенных общностью своей поэтической системы. > Так как фольклор состоит из произведений словесного искусства, прежде всего необходимо изучить особенности и закономерности этого вида творчества, его поэтику. Зоологи только тогда могли создать научную систематику, когда были изучены скелеты животных, строение их тела, способы передвижения, а также отношение к окружающей среде, особенности питания, размножения и т. д. То же mutatis mutandis относится и к нашей науке.

• Под поэтикой понимается совокупность приемов для выраже­ния художественных целей и эмоционального и мыслительно-

! го мира, или короче — форма в связи с ее конкретным, фа-

I бульным и идейным, содержанием.

Надо сказать, что изучение поэтики, закономерностей ху­дожественного творчества народа находится в некотором пре­небрежении как в русской фольклористике, так и в фоль­клористике других стран. В этом кроется одна из причин, почему мы не имеем научной классификации жанров фоль­клора. Правда, мысли о необходимости исследования устных художественных форм высказывались на Будапештском кон­грессе. Об этом говорилось, например, в выступлении д-ра Ольдриха Сироватки из Брно («О морфологии сказаний и о каталогизации их») и некоторых других, но практических выводов сделано не было.

<Специфика жанра состоит в том, 'какая действитель­ность в нем отражена, какими средствами эта действитель­ность изображена, какова оценка ее, каково отношение к ней и как это отношение выражено. Единство формы предопре­деляет единство содержания, если понимать под «содержа­нием» не только фабулу, но мыслительный и эмоциональный мир, выраженный в произведении. Из этого вытекает, что единство «формы» определяется единством всего того, что принято называть «содержанием», и что их нельзя разры­вать. В статье о Кольцове Белинский говорит: «Когда форма

Принципы классификации фольклорных жанров 37

есть выражение содержания, она связана с ним так тесно, что отделить ее от содержания, значит уничтожить самое со­держание; и наоборот: отделить содержание от формы, зна­чит уничтожить форму» ². Эти слова Белинского не потеряли своей актуальности по сегодняшний день как в области тео­рии литературы, так и в области литературно-художественной практики.

Форму произведения нельзя менять без существенного ущерба для всей поэтической системы произведений. При­надлежность к жанру — не формальная особенность произве­дения, она определяет всю его художественную ткань, иног­да очень тонкую, особенно в мелких и мельчайших деталях, которые могут вызвать восхищение мастерством, доставить огромное эстетическое наслаждение, а тем самым придают произведению действенность, заражают, воспламеняют чита­теля. Тем не менее границы жанра не всегда устойчивы и иногда нарушаются._> Надо отметить, что структура каждого из жанров различна. Необходимо изучить композицию — с композицией тесно связаны сюжеты или фабула. Разные сю­жеты могут подчиняться одной композиции, как это имеет место, например, в волшебной сказке. Фабула и сюжет так­же должны в ряде случаев лечь в основу классификации. Фабула или сюжет осуществляются действующими лицами, персонажами. Несомненно, что окажутся случаи, когда клас­сификацию можно будет вести по этим персонажам, героям произведений, но для этого они должны быть предварительно изучены. В область поэтики входит также все, что относится к языковому стилю. Различаются жанры прозаические и сти­хотворные; проза одних жанров резко отличается от прозы других; песенный ритм и склад различны для разных жанров песни, и это может служить критерием их разграничения.

Последовательное применение этого принципа позволит более или менее точно установить жанровый состав фолькло­ра каждого народа и внесет много поправок в существующие представления. Так, общепринято считать сказку жанром. Между тем в состав сказок входят различные по поэтической природе произведения. По своей структуре волшебные сказ­ки — нечто совершенно иное, чем сказки кумулятивные или сказки о пошехонцах. Следовательно, сказка — понятие более широкое, чем жанр. Сходно обстоит дело и с некоторыми другими видами народного творчества.

Таким образом, первая задача классификатора — установ-

² В. Г. Б ел и иски й, О жизни и сочинениях Кольцова,—В. Г. Бе­линский, Полное собрание сочинений, т. IX, М., 1955, стр. 535.

38 Принципы классификации фольклорных жанров

ление жанрового состава фольклора своего народа. При этом жанровый состав фольклора, установленный для одного на-\ рода, не может быть механически перенесен на состав фоль­клора другого народа. Международными могут быть только I принципы такой классификации, но не ее материал. Первое требование для определения жанра и выяснения количества и номенклатуры жанров—изучение поэтики фольклора.

В литературоведении определение жанра этим и ограни­чивается. В фольклористике дело обстоит иначе. Хотя сово­купность поэтической системы здесь также один из основных критериев для определения жанра, но необходимо учитывать и ряд других признаков, которых нет в литературе. В фоль­клоре есть жанры, характеризующиеся своим бытовым при­менением, которое и должно служить вторым критерием. Так, есть песни, которые поются только на свадьбах, или на похо­ронах, или в известные праздники. Указание на бытовое при­менение для некоторых жанров является основным их при­знаком и должно быть изучено. Это положение очевидно для всякого фольклориста, но напомнить о нем при рассмотрении вопроса о классификации надо, if Третий признак, который может оказаться существенным Щ для определения жанра,— форма исполнения. Русские хоро-/ водные песни, например, исполняются при известных тело­движениях каждого исполнителя в отдельности и всех вместе; строфическое строение и другие особенности таких песен не могут быть поняты полностью" вне движения хоровода. Еще больше это относится к песням игровым. Наконец, никакие виды драматического искусства не могут быть изучены только текстуально, должна быть известна и игра артистов. Эту сторону некоторых произведений фольклора также следует учитывать при систематизации материала.

Есть еще одна особенность фольклора, отличающая его от литературы. У русских весь стихотворный фольклор поется. Изучать его вне связи с музыкой — значит понимать только половину дела. В этом отношении в науке последних лет имеются большие сдвиги, и дальнейшее сотрудничество фоль­клористов с музыковедами должно нам "многое приоткрыть. Текст и напев составляют одно органическое целое, и метри­ка стиха не может изучаться вне музыкального ритма и го­лосоведения. Русские песни, кроме хороводных, игровых и плясовых, не делятся на строфы. Текст не показывает строф, но их покажет мерно повторяющийся напев. Песня иногда имеет скрытое строфическое строение, что может оказаться важным для ее жанрового определения и изучения ее проис­хождения или исконных форм. Не исключены случаи, когда

Принципы классификации фольклорных жанров ЗЭ

музыкальное.исполнение явится решающим фактором для определения жанра. Так обстоит дело с классическим герои­ческим эпосом: к нему относятся только такие произведения, которые поются. Так, сюжет о встрече Ильи Муромца с Со­ловьем-разбойником либо поется — и тогда он относится к области эпоса, либо рассказывается — и тогда это народная проза, представляющая собой или сказку, или повествование литературно-книжного характера.

Таким образом, жанр определяется его поэтикой, бытовым применением, формой исполнения и отношением к музыке. Ни один признак в отдельности, как правило, еще не харак­теризует жанра, он определяется их совокупностью. Не во всех случаях нужны все аспекты, но, например, для всего песенно-стихотворного фольклора они обязательны. Ни ли­тературоведческая, ни этнографическая, ни музыкальная фольклористика в отдельности не могут решить всех стоящих перед нашей наукой задач.

После того как жанр будет изучен, он непременно должен быть охарактеризован по возможности точно и соответственно материалу. На Будапештском конгрессе было предложено не­сколько определений понятия «Sage». Но было высказано и мнение, явно ошибочное, что определение жанра имеет лишь второстепенное значение (Ина Мария Греверус из Марбур-га). Проф. Курт Ранке и другие трактовали понятие «Sage» слишком широко и несколько формально, включая в него мифы и легенды. Определяя тот или иной жанр, кроме того, надо еще учитывать и исторический момент; это в данном случае не было сделано.

Для каждого народа нужно установить жанровый состав его фольклора и дать определение всех жанров. Тогда мы будем знать, чем отличаются друг от друга сказка, легенда, сказание, предание, миф и т. д. Мы установим, какие виды песен лирических и эпических есть у того или иного народа. Изучение жанра в отдельности от других не может дать твердых выводов, так как произведения разных жанров часто связаны между собою. Таким путем нельзя выявить богатств и своеобразия поэтического творчества каждого народа и то, чем оно отличается от творчества других народов.

Когда будет решена эта первая, основная задача, ока­жется необходимым, с одной стороны, установить те более общие и широкие категории, к которым жанр восходит, с Другой—разбить жанр на более мелкие и дробные катего­рии, на которые он распадается, т. е. включить его в систему классификации в целом. Со всем этим цело обстоит в нашей науке далеко не благополучно. Можно сказать, что в фоль-

Принципы классификации фольклорных жанров

клористике господствует какой-то страх перед дробными ка­тегориями. Зачастую попытки возвести материал к более-об­щим категориям или разбить его на части даже не делаются, а необходимость подчинения или соподчинения просто не осознается. В большом семитомнике русской народной песни акад. А. И. Соболевского, например, материал делится сле­дующим образом: песни повествовательные (том I), песни семейные (тома II и III), песни любовные (тома IV и V)„ песни рекрутские, солдатские, о пленных, разбойничьи, аре­стантские, бурлацкие и лакейские (том VI), юмористические, сатирические и игровые (том VII). Логическая несостоятель­ность такого деления бросается в глаза. Но это — довольно обычная картина для эмпирических классификаций: материал или совсем не подразделяется или классификация состоит из двух-трех, много — четырех ступеней. Для сравнения стоит только взять в руки даже элементарный курс зоологии, чтобы увидеть, как продуманно и тщательно там разработана си­стема распределения по классам, семействам, родам, разря­дам, видам, разновидностям и т. д.

Итак, классификация может иметь познавательное значе­ние только тогда, когда она разработана с такой степенью дробности, какой требует данный материал. В этом отноше­нии хотелось бы выделить классификацию под названием «Чешские суеверные рассказы» (2-й вариант, 1963). Здесь вся система разработана весьма обстоятельно и детально и дает действительно наглядное представление о подобных рас­сказах у чехов. Весь материал разбит на 12 координирован­ных разрядов, подчиненных двум основным категориям, и на 69 отличающихся друг от друга видов.

Науке нужны именно точные многоступенчатые деления. Правда, у нас еще нет терминологии для обозначения рубрик, но создание ее вполне возможно. У нас есть ряд таких тер­минов, как род, область, жанр, вид, разновидность, тип, сю­жет, мотив, вариант и пр., но можно выработать и другую терминологию. Задача создания развернутой классификации не так легка, но она разрешима.

Известно, что всякая классификация основывается на вы­делении и установлении какого-либо одного признака. На Будапештском конгрессе высказывалось мнение, что посколь­ку фольклор алогичен, постольку логика к нему непримени­ма. Такое мнение должно быть самым решительным обра­зом отвергнуто. Как правильно говорила, например, Дагмара Климова Рыхнова (Прага), «система заглавий должна быть подчинена единой логической концепции». В наших классифи­кациях, как и в других науках, недопустимы даже малейшие

Принципы классификации фольклорных жанров 41

логические ошибки, так как они могут привести к искаженно­му представлению об изучаемом материале.

Выявление основополагающих признаков — результат дли­тельной, кропотливой предварительной работы. Сами же эти признаки должны удовлетворять следующим требованиям, без соблюдения которых классификация не будет иметь на­учного значения.

1. Выделяемый признак должен отражать существенные стороны явления. Что считать существенным и что нет — определяется целями исследования, но есть и совершенно объективные критерии. Примером правильной классификации может служить схема, предложенная Н. П. Андреевым для различных сказаний, которые он делит по действующим ли­цам (о мертвецах, о чертях, о ведьмах, о леших, о водяных, о домовых и т. д. См. приложение к его «Указателю» 1929 г.). Такую же по существу классификацию предложил проф. Си-монсуури для некоторой части своего указателя типов и мо­тивов в финских мифических сказаниях (FFC 182, Хельсинки, 1961). Распределение же пословиц, например, по алфавиту не может иметь научного значения, так как произведено по несущественному признаку. Так же неправильно будет рас­пределять произведения по их размерам. Загадки, пословицы и пр. часто классифицируются как «мелкие жанры» (Klein-dichtung), но такое определение, сделанное по чисто внешне­му признаку, не может иметь научного значения.

2. Избранный признак должен быть постоянным, а не из­менчивым. Применение этого принципа в фольклористике встречает значительные трудности, так как сам фольклор на­ходится в постоянном процессе изменений. Свадебный обряд сейчас не соблюдается, а песни, сопровождавшие этот обряд, поются как лирические. То же происходит с песнями хоровод­ными и календарными. Однако определение возможно по ис­конной форме с отсылкой к таким видам, в которые данную песню также можно поместить. Многочисленные варианты, переход из одного сюжета в другой — все это требует пред­варительного тщательного изучения. Еще пример: при исчез­новении эпоса некоторые сюжеты превращаются в сказку. В данном случае следует говорить о двух различных жанрах, использующих один сюжет. Это связано с вопросом о ста­бильных и переменных, или изменчивых (лабильных), эле­ментах в фольклоре вообще. Я когда-то пытался доказать, что в волшебной сказке стабильными элементами являются действия персонажей, переменными — исполнители этих дей­ствий, и поэтому научная классификация видов волшебных сказок и установление сюжетов могут быть построены толь

42 Принципы классификации фольклорных жанров

ко на определении действий персонажей ³. Неясно, имеем ли мы здесь общий или частный закон эпического фольклора. С этим столкнулись и чешские классификаторы локальных сказаний. Первоначально классификация производилась по локальному признаку, но тут оказалось, что одни и те же сюжеты прикрепляются к разным местностям, и всю класси­фикацию пришлось перестроить по сюжетам (см. статью Ли-буши Пуровой из Праги) ⁴. Классификация по стабильным признакам, требуемая логикой, возможна в фольклористике только после того, как для каждого жанра будет установлено, что стабильно и что нет. Классифицировать по персонажам, например, возможно только тогда, когда будет установлено, что данный персонаж стабильно связан с определенными дей­ствиями или сюжетами. Есть сказание о том, как подводные жители позвали из деревни на помощь повивальную бабку. Этот сюжет классифицируется под рубрикой «о водяных», но он известен и «о карликах, живущих под землей»; следова­тельно, он может быть рубрициров|ан не по действующим ли­цам, а только по сюжету.

3. Признак, полагаемый в основу, должен быть сформули­рован ясно и исключать возможность различного понимания и толкования его. Это требование очень часто нарушается. Так, в Чехословакии предложена классификация песен по основным мотивам; из каждого мотива следует выхватить главное слово (Leitwort) и эти слова расположить в алфа­витном порядке⁵. Такая классификация основана на субъек­тивном отборе главного и второстепенного. В отдельных слу­чаях будут возможны несколько разных решений. Научным требованиям подобная классификация не отвечает. Довольно часто можно встретить предложение разделять материал по темам или группам тем (Themenkreise). Но что назвать те­мой? Возьмем, например, балладу о Софье и Василии, где мать отравляет влюбленных, которые не ходят в церковь, а затем на их могилах вырастают деревья, сплетающиеся вер­хушками. Что здесь основное: тема трогательной любви, про­должающейся за гробом, тема убийства из изуверства, или права на любовь вопреки церковному учению и мировоззре­нию? Понятие темы применимо для монографии по одному сюжету, но оно неприменимо для научной классификации.

³ В. Пропп, Морфология сказки, Л., 1928 (изд. 2-е—-М, 1969). Англ. перевод: V. Р г о р р, Morphology of the Folktale,— «International Journal of American Linguistics», vol. 24, 1958, № 4.

⁴ Cm. «Demos», 1963, № 2, № 325 (статьи и заметки даются в журнале под номерами).

⁵ См. «Demos», 1962, № 1, № 126.

Принципы классификации фольклорных жанров 43

Таковы требования, предъявляемые к признакам, по ко­торым производится классификация: они должны быть су­щественными, постоянными и исключать возможность различ­ного понимания. Когда найдены основные признаки, следует приступить к собственно классификации. Здесь возможны три случая: классификация производится по наличию или отсут­ствию одного и того же признака; по разновидностям одного признака; по исключающим друг друга признакам. Следует особо подчеркнуть, что в пределах одной рубрики (класс, род, вид) допустим только один прием. Определение по на­личию или отсутствию одного и того же признака обычно имеет место для установления широкообъемлющих категорий. Так, возможно разделение всей области фольклора на произ­ведения, сопровождаемые музыкальным исполнением (пе­нием) и не сопровождаемые им. Широко распространено де­ление песенной поэзии на обрядовую и необрядовую, что пра­вильно как формально, так и по существу. По такому прин­ципу песни расположены в одной из румынских антологий: «виды, связанные с определенными поводами (рождествен­ские песни, свадебные песни, похоронные песни), и виды, ис­полнение которых не связано с такими поводами (песни в собственном смысле этого слова)»⁶. Необрядовые песни мо­гут делиться на исполняемые при известных ритмических те­лодвижениях (хороводные, игровые, плясовые) и без них, только одним голосом (стоя, сидя, передвигаясь или рабо­тая). В области прозаического фольклора этот же принцип лежит в основе деления, при котором вся область народной прозы делится на такие произведения, в действительность со­держания которых не верят, и такие, в действительность со­держания которых верят. На первый взгляд может казаться, что в основу положено субъективное отношение слушателя, но это не так. В первом случае мы имеем художественное оформление вымысла (все образования сказочного типа), а во втором — художественную передачу действительности или того, что принимают за нее (все виды легенд, сказаний, пре­даний). Эти два вида различаются всей совокупностью своей поэтики и эстетики.

Распределение по разновидностям одного, заранее выде­ленного признака — наиболее часто употребляемая форма классификации. Проф. Мегас (Афины), например, в своем до­кладе «Сущность и система распределения греческих сказа­ний» напомнил нам о классификации проф. Политиса, кото­рый разделил материал по объектам повествования. Часть

«Demos», 1961, № 1, № 152.

44 Принципы классификации фольклорных жанров

из них составляют сказания, относящиеся к явлениям приро­ды (о небе, светилах, метеорах, земле, животных, растениях), кроме этнологических сказаний, которые объединены в дру-гой категории. Логически такая классификация правильна, но фактически она будет правильной лишь в том случае, когда объекты повествования стабильно связаны с соответствующи­ми сюжетами; деление же в пределах ряда ведется только по разновидностям одного признака, а не нескольких сразу. Если ребенок будет говорить, что у него есть кубики белые, красные, желтые и деревянные, то ошибка здесь совершенно очевидна. Такая ошибка часто бывает не видна с первого взгляда, но она делает классификацию научно не состоятель­ной. Эта ошибка составляет бич почти всех предложенных классификаций. Я ограничусь немногими примерами. В указа­теле Аарне — Томпсона сказка «Пузырь, соломинка и лапоть» (AT 295) отнесена к сказкам о животных. Н. П. Андреев, об^ работавший этот указатель применительно к русским сказ­кам, отнес к сказкам о животных еще «Войну грибов», «Мо­роз, солнце и ветер» и некоторые другие сказки. С легкой руки Соболевского песни делят сплошь и рядом на любовные, семейные и шуточные, между тем как половина всех шуточ­ных песен — песни любовного характера. Так же несостоя­тельно деление песен на любовные, семейные и хороводные, ибо последние представляют почти сплошь песни о любви. Ошибка здесь в том, что признаки взяты из разных рядов и не исключают друг друга. Аарне делит волшебные сказки на следующие категории: чудесный противник, чудесный супруг, брат и пр., чудесная задача, чудесный помощник, чудесный предмет. Все как будто хорошо, все эти категории объедине­ны понятием чудесного. Однако легко заметить, что первые две категории определены по признаку действующего лица, третий — по признаку мотива, четвертый — по признаку пред­мета. Эта логическая ошибка влечет за собой неминуемо ошибки фактические. Чудесная задача всегда выполняется волшебным помощником. Как же быть, например, со сказкой о Сивке-Бурке, где чудесная задача допрыгнуть на коне до окна царевны выполняется чудесным помощником — конем? Или с такими сказками, где мудрая жена или невеста героя становится его чудесным помощником? Указатель Аарне — Томпсона вошел в международный обиход, переведен на мно­гие языки, но пора прямо сказать, что он пригоден только как технический справочник за неимением лучшего.

От подобных ошибок не свободна даже в целом тщатель­но продуманная классификация сказаний, выработанная спе­циальной комиссией Международного общества по исследова-

Принципы классификации фольклорных жанров

нию повествовательного фольклора, разосланная проф. Ранке. В разряде исторических сказаний совмещены две категории; «Сказания о местностях» («Sagen um Lokalitaten») и сказа­ния, относящиеся к ранней истории («Fruhgeschichtliches»). Здесь смешаны два принципа: локальный и временной. Куда отнести, например, сказание об основании Киева тремя братьями: к «локальным» (Киев) или «древнеисторическим»? Другой пример: в разделе мифических сказаний имеются руб­рики: «дьявол» и «демон болезни». Но как быть с такими сю­жетами, в которых дьявол вселяется в женщину и тем вызы­вает ее болезнь? В одном из докладов на Будапештском конгрессе некоторые северные сказания о волхвах классифи­цировались так: о профессиональных волхвах, о непрофес­сиональных волхвах, о женщинах. Логическая несообразность здесь совершенно очевидна. Если перебрать публикации фольклорных материалов и посмотреть, как расположен там материал, такие примеры можно привести сотнями. Однако в отдельных случаях подобные ошибки- вызваны только не­удачными формулировками. Так, в указателе проф. Симон-суури, где материал логически и фактически правильно рас­положен по типам действующих лиц, мы вдруг встречаем рубрику «запреты». Но здесь речь идет не о видах запретов, а о нарушителях различных видов народного кодекса этики и веры. Эту ошибку легко исправить, перезаглавив раздел.

Распределение по исключающим друг друга признакам в фольклористике применяется, например, при разбивке жан­ров (загадки, пословицы, заговоры и т. д.). Этот прием до­статочно ясен, но ошибки возможны и здесь. Особенно труд­но различение эпических жанров, которые иногда переходят один в другой. Важно, однако, чтобы и здесь классификаторы сами себя проверяли и давали себе полный отчет в том, ка­кой признак они избрали, по какому способу ведут класси­фикацию и в какой мере избранный способ правомерен для анализируемого материала.

Я отнюдь не пытался исчерпать данный вопрос; предстоят еще огромные трудности. Я хотел лишь обратить внимание на две стороны дела, которым до сих пор уделялось мало вни­мания: на необходимость при классификации предварительно изучать поэтику фольклора и ее закономерности и соблюдать правила логики. В классификациях наук о природе нет и не может быть логических ошибок. К этому должны стремиться и мы, хотя наш материал существенно иной.