О. В. Краснова

ИССЛЕДОВАНИЕ ИДЕНТИФИКАЦИИ ПОЖИЛЫХ ЛЮДЕЙ С ПОМОЩЬЮ МЕТОДИКИ М.КУНА «КТО Я?»¹

Существует довольно широкий спектр толкований понятия со­циальной идентичности, связанных с научными школами разно­образной ориентации. Наиболее известны психоаналитический, бихевиористский, когнитивный и деятельностный подходы как наиболее яркие тенденции в работах многочисленных исследова­телей и как/процесс развития проблемы социальной идентичнос­ти в рамках теорий группового и межгруппового поведения. Соци­альная идентичность базируется на анализе групп, к которым ин­дивид принадлежит и с которыми себя отождествляет. В «когни­тивной» теории психологии группы Дж.Тэрнера [Turner /., 1982] отчетливо различаются социальная идентичность (самоопределе­ние в терминах принадлежности к той или иной социальной кате­гории) и личностная идентичность (самоопределение в терминах личностных характеристик).

¹ Краснова О. В. Исследование идентификации пожилых людей с помощью ме­тодики М.Куна «Кто Я?» // Психология зрелости и старения. — 1997. — № 1. — С. 68-84.

Социальная идентичность — самоопределение индивидов в со­циально-групповом пространстве относительно многообразных общностей как «своих» и «не своих». Личностная идентичность — самоопределение в терминах личностных характеристик. Идентич­ность отличается от традиционного понятия роли тем, что она не ограничена ожиданиями окружения, а складывается частично под влиянием социальных взаимодействий и более широко — социаль­ной структуры, частично — на основе индивидуальных особенно­стей. Социальная идентичность соотносится с объективно суще­ствующими социальными позициями. Она является результатом атрибуции, вхождения и помещения в социальную позицию; вы­ражается через участие в социальных группах или институтах. <...>

В нашей стране на протяжении последнего десятилетия происхо­дят разрушение и трансформация старых социальных институтов и структур. В таких условиях люди вынуждены приспосабливаться к этим изменениям и искать свое место в меняющемся мире. Они объек­тивно теряют идентичность в качестве граждан определенного госу­дарства, членов определенных социальных групп и становятся чле­нами тех групп, положение в которых в условиях радикальных пе­ремен неопределенно, часто маргинально и подвержено опасности исчезновения в качестве сравнительно устойчивых общностей. <...>

Отсутствие или сокращение определителей социальной пер­цепции при изменении конвенциональных и социальных ролей ведет к размыванию ролевых образов, возрастанию влияния лич­ностного начала (индивидуальных ценностей, ориентации, сте­реотипов и т.п.) при исполнении роли. Пожилой человек может успешно выполнять социальные роли пенсионера и дедушки, ус­воить групповые нормы, но при этом не будет адаптирован, так как он, например, идентифицирует себя с человеком зрелого воз­раста, полного желания трудиться, а не с пенсионером. <...>

В феврале — марте 1996 г. нами проведено исследование осо­бенностей социальной и личностной идентичности пожилых лю­дей по методике М. Куна «Кто Я?» Пожилые люди были опроше­ны по случайной выборке в Москве. Респонденты: женщины от 50 лет — 102 человека, мужчины от 60 лет — 44 человека.

Инструкция интервьюера, предлагаемая респондентам (стан­дартная инструкция, разработанная М. Куном и Т. Макпартлендом в 1954г.), нами была несколько сокращена:

«На данной странице Вы видите 10 пронумерованных пустых линеек. Будьте добры написать на каждой из них ответ на простой вопрос: «Кто Я?». Напишите просто 10 различных существитель­ных (можно существительное с прилагательным, например «хо­роший человек»). Отвечайте самому себе, а не кому-то другому. Располагайте ответы в том порядке, в котором они приходят Вам в голову. Не заботьтесь об их логичности. Пишите быстро, по­скольку Ваше время ограничено».Респонденту предлагался один лист с 10 пронумерованными линейками, которые он должен был заполнить. Там же отмеча­лись пол и возраст, что позволило выделить шесть половозраст­ных групп. Одновременно с ними проводилась беседа по поводу проблем пожилых людей. Данные беседы сопоставляли с данными идентификации.

Обработка ответов осуществлялась согласно классификации, раз­работанной в Институте социологии РАН [Ядов В. А., 1994] на ос­новании ответов респондентов по двум классам: «Я сам» (личност­ная идентификация) и «Я в группе» (социальная идентификация).

В связи с возрастными особенностями респондентов (пожилые люди, которые уже официально на пенсии), мы несколько видо­изменили некоторые номинации, по которым обрабатывались от­веты. В первой классификации — «Я сам» — получилось 18 номи­наций, во второй — «Я в группе» — 20. <...>

...Все ответы каждой из шести половозрастных групп брались за 100 %. В общей сложности сумма всех значений должна соста­вить 600 %. По каждой номинации подсчитывался процент упоми­нания. Общая сумма номинаций классификации «Я сам» состави­ла 380 %, «Я в группе» — 220 %. Таким образом, пожилые люди выше, чем в 1,7 раза определяют себя как личность, нежели как члена группы. Наши данные совпадают с данными В.А.Ядова и Т.З.Козловой [1993, 1994], по которым личностная идентичность превалирует над социальной в соотношении 2:1.

В первой классификации преобладает значение таких характе­ристик, как:

- интересы, увлечения: чтение, стихи, садоводство, огород, му­зеи, театры, любовь к животным, автомобилям и т.д.;

- особенности мироощущения: наиболее часто употребляется — «оптимист», затем — «идеалист», «интересно жить», «во всем ощу­щаю Божью помощь», «песчинка земная», «любящая смотреть мир» и т.д.;

- черты характера и уровень самооценки: «строгая», «добрая», «добросовестная», «волевой человек», «человек слабой воли», «под­вержен эмоциям», «не люблю грубость» и т.д.;

- демографические признаки: женщина, мужчина, старуха, старик;

- здоровье: «тяжело, никуда не выйдешь — сердце», «ноги не носят»;

- нахождение на пенсии: «я пенсионер»;

- этические, нравственные качества: «не люблю лгунов», «отно­сительно честный», «с чувством долга» и т.д.;

- способности, которые есть сейчас: «вышиваю крестом», «не­плохо пою», «пишу стихи», «внимательный слушатель»;

- психические особенности: «раздражаюсь по пустякам», «агрес­сивный», «активный», «быстро отходчив», «недостаточно мотор­ный» и т.д.;

- особенности поведения: «курю», «люблю вкусно поесть», «люб­лю отдыхать» и т.д.

Очень мало встречаются:

- внешние данные;

- уровень материального благосостояния; «нищая» — один ответ;

- стиль жизни: «помогаю другим»;

- политические взгляды: «голосовать буду за Зюганова, потому что он хочет ввести старые порядки»;

- состояние души: «нужный страждущим», «человек, который хочет помочь», «одиночество»;

- способности, которые когда-то были: «когда-то вязала». Не встречаются:

- образование;

- профессия.

Во второй классификации («Я в группе») преобладает значе­ние следующих характеристик:

- родство: мать, свекровь, бабушка, дедушка, брат и т.д.;

- идентификация с человечеством: «человек». Меньше по значениям следующие номинации:

- семейное положение: «женат», «вокруг меня вся семья» и т.д.;

- отношения к родственникам: «люблю внучку», «любящий отец» и т.д.;

- идентификация с людьми своей страны: «россиянин», «граж­данин», «патриот» и т.д.;

- идентификация с определенной категорией: «инвалид ВОВ», «участник ВОВ»;

- должность на работе (настоящая);

- оценка себя как работника в настоящем: «профессионал», «тру­женица»;

- религиозная принадлежность: «верующий», «прихожанин»;

- идентификация со своими друзьями: «верный друг», «подруга». Почти не встречаются:

- этническая принадлежность: «русская» — один ответ;

- должность на работе, которая была до пенсии;

- оценка себя как работника (в прошлом): «всегда добросовестно относилась к своим обязанностям»;

- идентификация с людьми по месту жительства: «чья-то со­седка»;

- идентификация с людьми по интересам, с неформальными груп­пами: «член благотворительного общества»;

- идентификация с участниками официальных общественных ак­ций: «могу голосовать». Не встречаются:

- принадлежность к политическим партиям;

- отношение к настоящей власти («демократам»);

- отношение к прошлой власти («коммунистам»).

Таким образом, для пожилых людей значимыми категориями являются следующие: интересы, увлечения; особенности миро­ощущения, в которых преобладают позитивные характеристики; черты характера, в которых также преобладают позитивные ха­рактеристики; уровень самооценки, в которой пожилые добросо­вестно пытались определить себя не только с позитивной, но и с негативной точки зрения («неудобный», «сложный» и т.д.), часто ответы давались с долей юмора («неунывающий калека», «старуха-развалюха»)', родство и семейное положение; идентификация с человечеством.

При этом незначимыми являются категории уровня матери­ального состояния, образования, профессии, стиля жизни, спо­собностей, которые когда-то были, этнической принадлежности, оценки себя в прошлом как работника, принадлежности к поли­тическим партиям, отношений к прошлой и настоящей власти. Однако в беседе пожилые добавляли свое отношение к современ­ной социальной ситуации. Например, женщина 70 лет, которая определила себя как «пенсионерка, бабушка, человек»: «Не могу смот­реть, что со страной сделали!»

Полученные данные подтверждают позитивное оценивание себя пожилыми. При этом создается впечатление, что людей позднего возраста совершенно не волнуют ни современная социальная си­туация, ни прошлая или настоящая власть. Из 44 пожилых муж­чин и 102 пожилых женщин только трое мужчин (75, 75, 83 года) и девять женщин (57—84 года), т.е. 8,2 % пожилых, имеют нега­тивную личностную идентичность («никто», «не реализовалась», «иждивенец», «отбросы», «никому не нужны»). Большинство же по­жилых определилось в своих интересах, мироощущении, прини­мая свои недостатки и достоинства, определив свое место в мире (я — человек) и в семье. Они как бы выпали из социальной ситуа­ции, не определяя свое гражданство, этническую принадлежность, членство в различных группах. При этом... личностная идентич­ность (самоопределение в терминах личностных характеристик) преобладает над социальной (самоопределение в терминах при­надлежности к той или иной социальной категории).

...Пожилые люди имеют целостность восприятия себя, но не в группе, а вне группового контекста. Получается, что они внеш­не присвоили себе социальные роли пожилых людей, которые «прожили достойную жизнь», «имеют богатый жизненный опыт», но внутреннего принятия этих ролей нет. Скорее всего, для по­жилых это является положительным фактором, механизмом за­щиты, не позволяющим им воспринимать себя как «поколение рабов». Например, женщина 68 лет, характеризующая себя как «труженица, простая женщина, верная жена, очень строгая, волевой человек, нужный человек», на вопрос о проблемах пожилых людей отвечает: «Все проблемы от правительства. Под старость такую жизнь заслужить! В наше время все по-другому было». Четыре жен­щины (68 — 79 лет) и пятеро мужчин (69 — 83 года) явно вырази­ли свое негативное отношение к государству. При этом только один человек (мужчина 75 лет) дал себе негативную характери­стику.

Полученные данные совпадают с результатами исследований Ядова [1994], в которых он пришел к выводу о том, что показате­ли солидарности различных групп населения с разными группами и общностями не возрастали, а падали, что говорит о процессе адаптации в своем узком социальном пространстве.

Все вышесказанное выявляет фактор социальной адап­тации пожилых, который не выделялся ранее, а именно, соци­ально-психологическую адаптацию в малой группе (семья, рабо­та, друзья), или инкорпоризацию. Условно этот фактор мож­но назвать тем, что П. Г. Белкин [1985] определил как «вхождение в ролевую структуру коллектива». Однако речь идет не о том, что пожилой человек впервые входит в новую малую группу. Скорее всего, у него происходит концентрация интересов, внимания, за­боты на проблемах близкого окружения. Он как бы «замыкается» на своем непосредственном социальном окружении, и его не вол­нуют больше проблемы макросоциума. Вероятно, степень инкорпоризации также влияет на уровень социальной адаптации пожи­лых людей. Однако она не являлась предметом нашего исследова­ния. Поэтому мы ограничимся только указанием на наличие этого дополнительного критерия адаптации на уровне группы.

Некоторые пожилые, рассказывая о своих проблемах, главным образом обращали внимание на здоровье («без него — никуда», «здоровья нет»). Также указывали на низкий уровень социального обеспечения. Большинство же ответов оптимистичны: «Много-много работать, заниматься тем, на что всю жизнь времени не хватало», «Я на пенсии ощущаю себя более свободно, могу более удобно планиро­вать свое время», «Мы все равно молодые». <...>

Последний важный момент, на который бы хотелось обратить внимание, это то, что пожилые понимают — в жизни молодых появилась свобода выбора: «Мы отвыкаем, а они (молодые) привы­кают, у них слишком большой выбор всего», «Молодым сейчас труд­но», «Молодым жить труднее, перед ними открылись небывалые пер­спективы. У нас всегда все было заранее предопределено. Выбор — всегда трудное дело». Таким образом, пожилые осознают тот факт, что молодым сейчас требуется приложить гораздо больше усилий в своей жизни для достижения успеха, чем это было в их жизни, когда был гарантирован «прожиточный минимум при всеобщей социальной пассивности». Наличие этого понимания у пожилых позволяет предположить, что нет резкого противопоставления «себя» (пожилых) и «их» (молодых). Отсутствие такого противо­поставления или «конфликта поколений», скорее всего, опосредовано наличием в семье пожилого человека детей и внуков. Вхо­дя в группу семьи, пожилые, являясь ее членами, разделяют цен­ности этой группы. И, наоборот, молодые разделяют ценности пожилых.

Представители западной психологии В. Франкл, Э. Эриксон от­мечали, что если у пожилого человека нет положительной оцен­ки своей жизни и цельности своей личности, его смысл и жизненная оценка падает, соответственно понижается и уровень адап­тивности. Человек становится «плохо приспособленным». Однако для пожилых в нашем обществе (в условиях современной соци­альной ситуации) более важны внешние показатели: наличие ра­боты, роли в семье, оказание помощи семье. Отвечая на вопросы о пожилых людях, их проблемах и т.д., почти все респонденты ориентировались на внешние характеристики: социальную роль, статус, физические параметры, материальный уровень. Особенно отмечали это сами пожилые люди. Для них именно внешние пока­затели представляют большую ценность, чем внутренние (соци­ально-психологические характеристики, духовные ценности). Они способствуют наличию высокого жизненного смысла жизни по­жилых.

Присвоение внешней социальной роли пожилых заставляет их играть эту роль, т. е. считать, что они «прожили достойную жизнь», что они «достойные» и в то же время «обездоленные», «ограблен­ные государством», нуждающиеся в социальной защите люди. На­лицо осознанная позитивная социальная идентичность пожилых. Таким образом, особенности негативной социальной идентично­сти в том, что она не осознается большинством пожилых. Они стараются компенсировать ее за счет приписывания себе и своей группе (группе пожилых) положительных индивидуальных и лич­ностных качеств, и поэтому в структуре их личности существуют противоречия. При этом есть основания считать, что более моло­дые люди также оценивают пожилых людей по внешним соци­альным ролям, т.е. принимают образ «обездоленного» государ­ством пожилого, признают их большой жизненный опыт, уважа­ют и жалеют их, сочувствуют им.

Можно предположить, что пожилые люди адаптировались к современной социальной ситуации путем включения защитного механизма — позитивного восприятия себя при игнорировании неблагоприятных данных о себе.

Подводя итоги, можно сказать, что современная социальная ситуация как фактор адаптации пожилых людей характеризуется зарождением новой конфигурации общества, в котором разруша­ются существовавшие особенности социального поведения, сис­тема социальной регуляции, отсутствуют ценностно-ориентационные основы новой регуляции, наблюдается кризис социальных ценностей и идеалов советского общества, в котором выросли и

состарились нынешние пожилые люди. Логика развития новой со­циальной ситуации в стране ведет к переоценке и изменению цен­ностей общества и пожилого человека в нем, переосмыслению жизни пожилыми людьми, что приобретает характер социальной адаптации. При этом социальная адаптация пожилых осуществля­ется за счет включения защитных механизмов:

- проявляется высокая степень позитивности личностной и со­циальной идентичности;

- осуществляется компенсация негативной социальной иден­тичности пожилых за счет приписывания себе положительных лич­ностных качеств при игнорировании неблагоприятных данных о себе;

- появляется новый феномен — инкорпоризация пожилых, т. е. замыкание их интересов на проблемах узкого социального про­странства.

Поэтому особое значение приобретает становление и развитие системы социально-психологической поддержки пожилых людей. Общество должно реально взять на себя заботу о них. При этом не требуется, например, перенимать их ценности или пытаться из­менить мировоззрение пожилых людей. Помощь пожилым людям должна быть оказана на «внешнем» уровне — не только повыше­ние пенсий, но и оказание уважения, внимания, заботы, т.е. того, что помогает им чувствовать себя компетентными. Для этого не­обходима государственная программа обеспечения социальной и психологической помощью пожилых.

Во-первых, необходимо совершенствование информационно­го обеспечения: средства массовой информации должны форми­ровать образ «позитивной старости».

Во-вторых, создание социальных клубов пожилых и геронтопсихологических центров должно помочь в решении проблем, стоя­щих перед стареющим человеком, снять психологическую напря­женность, содействовать выработке самоуважения, уверенности в собственных силах.

Применяемая в проведенном исследовании методика не впер­вые использовалась для изучения идентификации группы пожи­лых людей. Однако, на наш взгляд, впервые рассмотрены соци­ально-психологические особенности пожилых людей примени­тельно к современной социальной ситуации. Возникает вопрос о том, существуют ли обнаруженные закономерности и измене­ния идентификации пожилых людей в стабильном обществе или они характерны только для общества социальной нестабильно­сти? Этот вопрос и многие другие должны изучать будущие ис­следования.