Жаку дюрану

7 июля 1917 г.

Дорогой друг,

Извините меня: давно уже собираюсь Вам написать. Когда работаешь, время летит невероятно быстро; «Надгробие Куперену» постепенно достраивается. «Менуэт» и «Ригодон» окончены. Вырисовывается и остальное.

Я уже знаю через Гарбана, что г-жа Дюран чувствует себя лучше. Шуанель подтвердил это известие, но сообщил, что те­перь Вы сами захворали. Успокойте меня поскорее на этот счет. Впрочем, снова наступила хорошая погода, и Вы скоро попра­витесь.

Физически чувствую себя хорошо; не знаю, прибавил ли в весе, но больше не кашляю.

Еще раз прошу извинить за долгое молчание и жду вестей. Засвидетельствуйте, пожалуйста, мое уважение и дружеские чув­ства г-же Дюран.

Искренне Ваш

Морис Равель

Хозяева дома просят передать Вам сердечный привет.

¹ В концерте должен был участвовать испанец Рикардо Виньес.

² Равель в шутливой форме проводит параллель между музыкальной и фронтовой деятельностью членов МОН.

Гастон Шуанель — двоюродный брат и компаньон Жака Дюрана.

Едва обретя свободу и покой, Равель с увлечением отдастся труду и продолжает свою работу над «Надгробием Куперену», задуманным в Сен-Жан-де-Люзе в самом начале войны.

По первоначальному замыслу, каждая из этих шести еще не окон­ченных пьес посвящалась памяти одного из друзей-фронтовиков, павших на полях войны. Так, Токката посвящена капитану Жозефу де Марлиав, мужу г-жи Маргариты Лонг. Фуга предназначалась поэту Жаку Багенье Дезормо, погибшему в Бельгии в августе 1914 года, но смерть его еще не была подтверждена официально, и он считался пропавшим без вести. По­этому Равель вычеркнул его имя и посвятил Фугу памяти лейтенанта Жана Крюппи, равно достойного этой чести.

Четыре пьесы из «Надгробия Куперену» были оркестрованы Равелем и затем использованы шведской труппой Жана Борлена для балета, имевшего блестящий успех,

На первой странице сборника мы видим рисунок, сделанный рукой Равеля; он изображает надгробную урну в стиле Директории. В том же стиле были выдержаны декорации и костюмы к балету (художник Лап-рад), поставленному в Театре Елисейских полей. Таково было желание Равеля. В этой постановке, так же как и в самой музыке, нет почти ничего напоминающего Куперена. Как признает сам автор в своей «Крат­кой биографии», в этом произведении воздается дань не столько самому Куперену, сколько всей французской музыке XVIII века.

К тому времени «Надгробие Куперену» вышло в свет в издательстве Дюрана и продавалось во всех музыкальных магазинах. Следовательно, всякий мог купить и исполнять его — если это было ему по силам — и даже включить в программу публичного концерта. Но из чувства профес­сионального такта, делавшего честь пианистам, ни один из них не решал­ся нарушить неприкосновенность этого произведения прежде, чем публика не услышит его в торжественном концерте в исполнении кого-либо из первоклассных мастеров.

Уже давно баскское побережье (особенно Сен-Жан-де-Люз) стало из­любленным местом отдыха музыкантов и любителей музыки. Г-жа Мар­гарита Лонг также собиралась провести лето в этой местности, которую Равель считал к тому же своей родиной, и он пишет знаменитой пиани­стке письмо, в котором предлагает ей здесь, на берегах Нивели, испол­нить впервые знаменитое «Надгробие» и тем самым снять с него «за­прет».