Топология политического пространства и времени

Топологические качественные параметры выражают свойства про­странства и времени с позиций однородности, изотропности, размерности, порядка, связности, компактности, устойчивости. Для уяснения тополо­гических особенностей политического пространства и времени необходи­мо принять во внимание две черты политических структур.

Политическая хроногеометрия

1. Политические структуры (таксоны политосферы) — специфические предметы, существование которых само по себе есть цель.

2. Политические структуры — несущие конструкции политического процесса — неравномерно распределены на земных площадях; их оси симметрии, опорные реакции разнонаправлены, разноплоскостны.

Связывание данных реалий, обусловливающих исходную дифференци-рованность политосферы по различным признакам, задает адекватный ра­курс восприятия природы единиц политической жизни, а именно: теосо­фский, хронотипический ракурс. Всякая политическая структура обретает определенность в комплекте теософских и хронотипических обстояний.

Теософская составляющая выражает натуралистическое измерение социальности, форму такого устройства существования, которое материа­лизуется как симбиоз географических, исторических, цивилизационных подробностей. Хронотипическая составляющая придает политохорологи-ческим единицам темпорально-культурную размерность. Политическая структура, таким образом, вписывается в биполярную сетку координат, снимающую агрессивную однобокость «натуралистических» и «социо­культурных» рефлексий: ложно значительные дилеммы «география, био­логия, антропология» — «социология, история, культурология», исклю­чающие посылки которых претендуют на аутентичное выражение существа политического.

Параллели и связки берут верх в череде оппозиций «среда — народ», «территория — способ жизни», «география — культура», позволяя вво­дить эпистемологически объемный образ надвидовых (начиная со страно-вого уровня) политических структур. Последние — сплав национального характера, государственного строя, стиля хозяйствования с природной и исторической ландшафтностью.

Данные уточнения способствуют корректной тематизации предмета. Неодинаковость, неравномерность распределения политического вещества в планетарных масштабах, неравноценность плотности, «размазанность» его в пространстве и времени, различия в давлении на окружение (анизо-тонйя), характерная векторность перемещений, наличие изоляционных барьеров обусловливают топологические особенности политического хро-ногеометрического многообразия. Поскольку политические структуры ка­чественно обособлены, выделены, в соответствии с основными типами пространственных систем дифференцированы на стержневые (обладаю­щие потенциалом оборонной достаточности); массивные (энергетические центры, индукторы силовых нолей — метрополии, процветающие держа­вы — лидеры политической жизни); висячие (зависимые), их свойства, взаимные расположения, отношения не удовлетворяют топологически

83 Раздел III

Политическая хроногеометрия

капитальному свойству гомеоморфии. Последнее сообщает политическо­му пространству и времени такие атрибуты, как неоднородность, анизо­тропность, размерность, порядок, связность, компактность, устойчи­вость.

Неоднородность — неравноценность точек пространства, приобретаю­щих качественность, автономность. Данное свойство детерминируется дифференцированностью политических ареалов, возникновением в поли­тических организмах (их отдельных участках) морфологических и функ­циональных различий. Из круга оснований политических дифференциаций упомянем следующие:

а) основание центра. Роль политических центров — средоточия прави­тельств, институтов, бюрократии, интеллигенции — для политической жизни отмечал О. Мирабо. Вторил ему В. Ленин, подчеркивавший, что Петроград сделал революцию для России. Особая организующая роль столицы проявилась в августовском (1991) и октябрьском (1993) потрясе­ниях. Позиция провинции, в массе иначе реагировавшей на события, вна­чале была игнорирована, а затем скорректирована (эмиссары, представи­тели центральной власти на местах, устрашение, манипуляция, кадровая перетряска) в директивном и оперативном порядке;

б) основание силы. Имеются легитимные и нелигитимные политические структуры. На стороне одних — закон, на стороне других — сила. Скажем: в Турции, Алжире, Таджикистане, Афганистане наряду с официальным пра­вительством действует вооруженная оппозиция. Если в первых двух госу­дарствах status quo поддерживается собственными средствами, в третьей стране — с помощью российских войск, то в четвертой — открытая граж­данская война.

Существует Верховный Совет автономной Абхазии, не признаваемый центральной Грузией. Однако последняя не вольна дезавуировать раздра­жающий ее властный орган.

Аналогична ситуация в конфликте центральной Молдавии с неподкон­трольным ей Приднестровьем. Ввиду крайней затратности, несоизмери­мости реальных издержек с потенциальными приобретениями в полити­ке силу нельзя побеждать силой.

Есть Азербайджан и есть внедренный в его территорию Нагорно-Кара-бахский анклав. Есть Израиль и борющаяся за суверенитет Палестина. Опуская правовые нюансы, задумаемся о перспективности игнорирования центральной властью требований автономий. Когда политики отступают, гибнут люди. В эпизодах политической конфликтности важна нейтрализа­ция потворствующей экстремизму и фанатизму силы государственной гибкостью, переговорным процессом. Поскольку, как учит опыт, линия

автономий (политически более дробных таксонов) отличается большей непримиримостью, политическую мудрость должен выказывать центр, идя на уступки, видоизменяя заявляемую платформу. (Несомненно, зна­чительная политическая победа в этом смысле — подключение к феде­ральному договору Татарстана);

в) историческое основание — претензии от наследия. Аргументы от истории, в большинстве своем скрывая бесконечные комплексы, счеты, облачаются в тогу территориальных требований. Невзирая на официаль­ные документы, закрепляющие итоги второй мировой войны, права на российские земли оспаривает Япония. С признанной правительством Чан Кайши потерей Монголии (равно как и Тувы) не соглашается пекинское лобби, недовольное балансом сил на Дальнем Востоке. Вспыхнувший в 1992 г. первый внутрироссийский межнациональный осетино-ингушский конфликт отягчен территориальными домогательствами.

Бегло оценивая данный сюжет, выскажемся энергично: политическая ар­хеология, погружение в былое в политике во многом бессмысленны. Поли­тик — операционалист, долженствующий руководствоваться не наследием, а наличными реалиями. Взять Трансильванию — чья это территория? От­вет на вопрос зависит от того, какую систему отсчета принять. В I в. н. э. она входила в гето-дакийское рабовладельческое государство. Во II в. под­чинялась римлянам. В XI—XII вв. венгерским королям. С 1514 г. находи­лась под сюзеренитетом турецкого султана. На Карловицком конгрессе (1698—1699) перешла под начало Габсбургов. Трианонским мирным дого­вором (1920) закреплена за Румынией. Венским арбитражем (1940) Север­ная Трансильвания присоединена к Венгрии, Парижские договоры (1947) восстановили румыно-венгерскую границу на 1 января 1938 г.

История не упрощает, а усложняет картину «концов и начал». На абхаз­ском побережье проживали убыхи, в местах поселений северных осетин и ингушей жили терские казаки. Иных уж нет, а те далече...

Пренебрежение всеобъемлющим велением воздержанности в обраще­нии^ истории ставит под угрозу настоящее; черный передел не может не быть переделом кровавым. Впрочем, это особый вопрос, который, мы надеемся, еще будет затронут. Пока же отметим, что приобретающее ус­тойчивость тенденции повременное обострение территориальных про­блем позволяет зафиксировать наличие шлейфов от прошлого (что ни го­ворить, а некой напряженностью отягчены отношения армян и турок, венгров и румын, сербов и хорватов, французов и немцев, абхазов и гру­зин, русских и прибалтов и т. д.), усиливающих неоднородность полити­ческого пространства;

85 Раздел III

г) этническое основание — подчеркивание национальной, родоплемен-ной принадлежности. В США по Конституции президентом страны не мо­жет стать человек, не родившийся на ее территории. В Монголии муссиру­ется проблема, может ли быть президентом страны не чистый халк, а полукровок (невзирая, что Чингисхан имел бурятские корни). В Киргизии, Туркмении, Руанде в распределении властных полномочий в качестве весо­мых фигурируют родоплеменные доводы. Ощутима острота в отношени­ях западных и восточных бурятов, западных и восточных украинцев, пуш­тунов, таджиков и хазарейцев (Афганистан), англичан и ирландцев и т. д. Отношения между Таджикистаном и Узбекистаном обостряются ввиду участия в контингентах на территории Таджикистана этнических узбеков;

д) территориальное основание. Землячество, региональная клановость рельефно проступают в суверенных Казахстане, Узбекистане, Таджикиста­не. В последнем в смертной битве схватились северный (Ленинабадский) и южный (Кулябский) кланы. Борьбу осложняют влияния Узбекистана, покровительствующего Ленинабадской группировке;

е) индустриальное основание — неравномерность развития 26 разви­тых капиталистических стран, составляющих 15% числа государств и 25% населения планеты, потребляющих 75% производимой на Земле энергии, 79% ископаемого топлива, 85% деревообработки, 72% стали. На фоне ос­кудения «третьего мира»— сырьевого придатка Запада — возрастает роль России — держателя сырья, территорий, запасов ископаемых. Это наши козыри в политических играх.

Анизотропность — неравноправность направлений движений, наличие выделенных, привилегированных систем отсчета, векторов перемещений.

1. В геополитике, являющейся фактическим выражением анизотропии политического пространства, прекрасно работает модель контратипов:

а) варвары идут с Востока (цивилизационно менее развитые регионы) на Запад (цивилизационно более продвинутые области); с Юга (доиндуст-риальный, патриархально-архаичный мир) на Север (индустриальный мир). Колонизация, напротив, идет с Запада на Восток, с Севера на Юг. Просматривается, таким образом, меридианная и параллельная формы пе­ремещения политического вещества (под видом экспансии, переселения народов, аннексии территорий);

б) осязаемы позиционные конфронтации, пикировки теллуро- и талласо-кратий, островных и материковых культур (Англия — Испания, Англия — Франция);

в) реальны и обратные геовекторы, управляемые правилом «подобное враждебно подобному» (Франция — Германия). Сошлемся также на

Политическая хрогюгеометрия

своеобразные пульсации хартлснда, борьба за который между Германией, Китаем с разных сторон и Россией то обостряется, то притупляется. На наш взгляд, геополитическая ось (покрывающая политический стержень мира) Германия — Россия — Китай была бы убийственна для атлантизма. 2. Теософская определенность. Теософия — система знания, устанавли­вающая корреляции между пространственными и национально-государст­венными особенностями: явное и скрытое влияние политических тел в зависимости от пространственных положений, ориентации; распределение и перераспределение энергии политического излучения; условия когерент­ности и некогерентности протекания политосферных процессов; интерфе­ренция политических волн; страновые конфигурации — роль центральных и периферических тел, государственных ядер, ассоциаций, политических монолитов, мозаичных объектов и т. п. Говоря об этом тонком сюжете, воспользуемся аппаратом остенсивных определений:

а) в Польше и России страновые обстоятельства реформации, казалось бы, сходные. Тем не менее польский вариант шоковой терапии для нас непригоден. Непригоден ввиду геоситуационной неидентичности двух стран. Польша, принадлежа к числу центральноевропейских держав, при инспирированной радикальным реформированием экономики массовой безработице способна экспортировать излишек рабочей силы в соседние страны. Такой возможности лишена Россия, сосредоточение рабочей силы в которой на фоне падения уровня жизни создаст взрывоопасную крити­ческую обстановку, способную обеспечить неконтролируемую цепную реакцию стихийного бунта;

б) протекционизм — защита собственных товаропроизводителей, огра­ждение национального предпринимательства от иностранной конкурен­ции, стимулирование экспорта, ограничение импорта, поощрение отечест­венной деловой активности. Прекрасный пример протекционизма — Япония, опыт которой почему-то игнорируется сегодняшними российски­ми политиками, делающими ставку на непродуманный ущербный дем­пинг. Размер демпинга по отдельным наименованиям составляет у нас 190%, что вынудило комиссию ЕЭС принять решение «О введении анти­демпинговых и других мер защиты внутреннего рынка Европейского со­общества против российского экспорта»;

в) неэквивалентность товарных, информационных потоков по градиен­там Север — Юг, Запад — Восток, влекущая социальную, государствен­но-политическую зависимость, дискриминированность стран, народов, регионов;

г) множество базовых преференций, вводящее привилегированные сис­темы отсчета, качественные оценки, которые удовлетворяют зачастую не

87 Раздел III

артикулируемым, но интуитивно ясным метафизическим координативным дефинициям. Политические отношения — ценностные — опираются на набор исторических, культурных, этнических допущений, шлейфов. Так, в текущем югославском конфликте, во многом объясняемые культурной предысторией, очевидны параллели-связки: хорваты — немцы; сербы — русские; мусульмане — американцы;

д) владение территориями и акваториями и борьба за них. Показатель­на обстановка вокруг Сибири. Если верить прогнозам, изменение климата на планете в скором времени неблагоприятно отразится на сельскохозяйст­венном производстве в США и, напротив, будет благоприятствовать агро-деятельности в Сибири. Стремительный рост народонаселения в США при подобной перспективе вполне объясняет их намерение овладеть потенци­альной мировой житницей (проект приобретения Сибири за 3 трлн долл.). Аналогичное утверждается об Японии, покушающейся на российские ак­ватории (рыбные промыслы);

е) подобие биогенетического закона — регулярности, прослеживаемые в страновом развитии и состоящие в том, что индивидуальное развитие политических особей, их онтогенез рекапитулирует этапы развития пред-ковых филогенетических форм, что создает почву для сходства и разли­чия: закономерности в становлении демократии, преимущественная под­держка США стран, вставших на путь рыночной демократии;

ж) содержательно тождественные предыдущему пункту процессы в по­литических филэмбриогенезах — эволюционных преобразованиях поли­тических организмов посредством изменения хода эмбрионального раз­вития их предков. Основные формы филэмбриогенезов: анаболия — добавление новых стадий в формировании (к демократии через демокра­тию или автократию); архаллаксис — новообразования через ранние от­клонения (еврокоммунизм); девиация — изменения в развитии на средних стадиях, влекущие отклонения в морфологии у взрослых особей (образо­вание государств-двойников — Китай, Германия, Корея, Йемен; распад метрополий — Британское Содружество наций; развал империй — выде­ление из России Финляндии, Польши и т. д.; соединение и разъединение провинций — Нидерланды, Швейцария, Испания, Франция, Россия).

3. Сферы влияния — блоковость, политическая гетерогенность мира. В текущий момент и в обозримой перспективе просматриваются четыре геостратегических центра: Американский континент во главе с США; Объ­единенная Европа (ОЕ); Япония и Азиатско-Тихоокеанский регион; Россия во главе СНГ (или иных конфедеративно-государственных образований на просторах бывшего СССР). Тактика России в блоковом геопланетарном по­литическом взаимодействии обусловлена: шрой на противоречиях между

Политическая хроногеометрия

мировыми центрами; евразийской природой, в материковом отношении опосредствующей связи Запада и Востока (коммуникационная артерия вы­хода ОЕ на АТР); кооперацией со всеми или частью центров против других. Указанная тактика предоставляет России дополнительный шанс нацио­нально-государственного укрепления. Квалифицируем противоречия ОЕ — США. Основа независимости ОЕ — собственная валюта. Последнее точ­но представлял организатор Общего рынка Ж. Монне, говоривший: «Евро­па будет создана единой валютой, либо вообще не будет создана». Опас­ность появления на мировом рынке европейской денежной единицы отчетливо понимают США, препятствующие налаживанию консолидиро­ванной европейской валютной политики (нажимы, игра на понижение кур­са валют, срывы оформления европейского союза по Маастрихским согла­шениям). Однако рано или поздно дело будет сделано. Создание ОЕ с собственной валютой покончит с гегемонией США в мировой экономике, финансах; антагонизмы между тремя центрами мирового капитализма обо­стрятся. В преддверии этого необходимо реформировать мировые цены на стратегическое сырье с учетом интересов стран-экспортеров; выправить курс рубля относительно доллара.

4. Геополитические волны. Благодаря специфической кинетике геополи­тических структур, детерминируемой эффектами целостности, гистерезис-ности, ценностной транзитивности, дестабилизация одной точки полити­ческого пространства влечет дестабилизацию иных его точек. Понимание этого позволяет акцентировать неоднозначность для Запада развала социа­листических федераций с образованием национально-государственных анклавов. В результате этатодеструкции Запад лишился стабильности как на юге (Югославия), так и на востоке (продукты распада СССР). Соглас­но разработанной в этой связи модели концентрической Европы простран­ство «цивильной» европейской жизни обеспечивается южным и восточным кордонами. Роль одного отводится дуге Болгария — Македония — Алба­ния, роль другого — Балтийско-Черноморской Федерации.

Дело, однако, на этом, разумеется, не заканчивается. Суть в том, что интенсивность тектонических движений в данном ареале обусловлена взаидюпритяжением двух региональных супердержав — Германии и Тур­ции. В противовес компенсирующему (ввиду исторических коннотаций) альянсу России и США потенциально также могут формироваться амби­валентные блоки: Германия — Украина; Китай — Казахстан; Центрально-азиатский союз — Турция, что со всех точек зрения представляет угрозу для России и судеб мира.

5. Миграционные потоки, придающие переселению народов полити­ческую размерность. Обратим внимание на возможную особенность,

89 Раздел III

til

грядущего столетия: XXI век будет обостряющим расовые, этнические от­ношения веком пришельцев. Идея национального государства вредная; распад мира по этногосударственному признаку недопустим, невозможен. Как быть с неустроенными мигрантами, экстремистски настроенными бе­женцами, число которых исчисляется сотнями тысяч и возрастает? В Ев­ропе проживает 600 тыс. курдов, две трети которых обитает в Германии; всеми доступными им способами они борются против турок. В конфликте турок и курдов, следовательно, страдают немцы. Угрожающие масштабы приобретает иммиграция во Франции, которая перед вступлением в силу Шенгенского соглашения, отменяющего границы между 9 из 12 стран — членов Европейского Сообщества, приступила к созданию специальной полиции, препятствующей просачиванию этнических нелегалов. США намерены ввести налог на политическое убежище, призванный пресечь незаконную и сократить законную иммиграцию.

Европе угрожает Турция, Северная Африка; США — Латинская Аме­рика, страны бассейна Тихого океана; России — Китай, переселенцы с Кав­каза, Средней Азии... Объективная реальность стимулирует отказаться от:

а) безусловной поддержки борьбы за национальный суверенитет, кото­рая отныне не может восприниматься как героизм, великомученичество;

б) космополитической стратегии прозрачности границ но конъюнктур­ным (борьба за права человека) или филантропическим (право на мобиль­ность) основаниям. Проблема иммиграции, натурализации становится острейшей политической проблемой, корректирующей практическую политику на уровне как технологий, так и апологий. Пока такая коррек­ция имеет контуры одностороннего сдерживания, что представляет пал­лиатив. Нужна глобальная программа недопущения демографического взрыва, способного направить конфронтационный порыв более отсталых Юга и Востока в сторону более развитых Севера и Запада во всеуничто-жающее русло.

6. Ценностный идентитет — комплексная категория, выражает осознан­ную или неосознанную интенцию на принадлежность к фиксированной общности. Включает в себя:

а) социокультурный аспект. Имеется мощная римская идея, вводящая ин­тегральный западноевропейский архетип: у Запада (невзирая на конфронта­цию Европы и Америки, внутриевропейскую пикировку немцев — францу­зов, испанцев — англичан и др.) единая вера, условия существования, стандарты жизни, ценности, устои. Не менее представительна по силе воз­действия, духоподъемности русская идея, поставляющая консолидацион-ный почвенный образ: у патронируемых Россией ее граждан при множест­ве вер, экзистенциальных укладов — единая судьба на просторах Евразии.

Политическая хроногеометрия

Новую тональность звучанию русской идеи, на наш взгляд, придает изменяющийся порядок российского национально-государственного уст­ройства на началах народной (не аппаратно-бюрократической) демокра­тии и федерализма.

Россия сильна геомассой, колоссальностью, жизнедействует не как мо­нолит (моноэтническая государственность), а планетарная ассоциация, предпочтительный регламент функционирования которой — самоуправ­ляемые периферии, обращающиеся вокруг центра. Порядок планетарной ассоциации, во-первых, предоставляет окраинам гарантии (сильные мет­рические ноля, излучаемые центральным телом), а во-вторых, снимает остроту в отношениях центр — автономии по неклассическим установкам взаимодействия целого с частями. Политически очевидно правило агрес­сивности автономий: эгоизм, экстремизм мелких (более дробных) полити­ческих таксонов. Согласно неклассической парадигме базис нейтрализации агрессивности автономий — уступчивость центра: при конфликтах частей с целым сдержанность, толерантность проявляет целое, удовлетворяя тре­бования частей. (Лишь одно практическое следствие: при всем нежелании необходимо продолжать переговоры с Чечней; иным способом кавказский клубок антагонизмов не размотать.) Эту схему, к счастью, и реализует но­вый федеративный регламент, разделяющий полномочия частей и целого и предоставляющий частям (автономиям) существенную свободу дейст­вий. Как нетривиальная инициатива тактического свойства последнее ог­раждает от капитальных ошибок прежней системы, подрывающей принцип планетарной ассоциации (наилучший для национально-государственного устройства России) пороками зарегулированное™, директизма, империа­лизма, форс-мажорности, радикализма;

б) патримониальный аспект — симпатические и парасимпатические воз­действия, структурирующие потоки политического вещества и энергии. Типичные случаи — процессы в государствах-двойниках. Репрезентативна эпопея германских стран. Положения договора 1972 г. об основах отноше­ний между ГДР и ФРГ, включающем признание равноправия, территори­альной целостности, независимости, самостоятельности каждой страны во внутренних и внешних делах, фиксированное™ государственных границ в Европе и между ними, исподволь постепенно подтачивались стимули­руемыми духовностью (духом, самостояньем народа), консолидационны-ми движениями, увенчавшимися объединением. Поставлена под вопрос отчужденность двух Корей. В Срединном царстве сохраняется позицион­ная борьба анклавов. В Йемене на почве амбиций — раскол. Однако мож­но надеяться, что верх одержит взаимопритяжение. Суждение имеет зна­чение и для родственных разъединенных стран (Украина, Белоруссия,

91 Раздел III

Россия; Чехия, Словакия), групп стран и ассоциаций (славянское братст­во, англо-саксонское единство);

в) конфессиональный аспект — религиозный подход к жизни, диффе­ренцирующий людей, народы, человечество по признаку реальной (актив­ной) или формальной (пассивной) принадлежности к вере. Основные пути осуществления соответствующего влияния:

— весьма эфемерный принцип духовного братства, политически обыг­рываемый контекстуально: конфронтация Югославии и СССР в 50—70-е гг. и нынешнее сближение Сербии, Черногории с Россией;

— клерикализм: предвзятая теизация политической жизни в угоду пер­сональным и групповым пристрастиям (формирования демохристианско-го толка, инициированные бывшими союзными коммунистами);

— фундаментализм: обмирщение религиозной аскезы, направленное на кодификацию жизни. В Индонезии под давлением мулл отменяют лоте­реи. Салман Рушди за «Сатанинские стихи» приговорен к смерти. Роман Таслимы Насрин «Стыд», проповедующий иное мировидение, нежели санкционированное мусульманством, подвергся запрету. В Малайзии по­полняют законодательство в ключе агрессивной дремучей схимы... Под­тачивающая экзистенциальные своды религиозная наступательность в политике не жизнеспособна, о чем свидетельствуют гражданские прова­лы клерикалов в Индии и Пакистане, странах с выраженной мусульман­ской традиционностью;

— конкордат: форма международно-правового регулирования отноше­ний через закрепление в государственной сфере привилегий Римско-като­лической Церкви. Необходимые договоры Ватикана в настоящий момент имеются с Италией, Португалией, несколькими латиноамериканскими странами; стоит на повестке дня одобрение соглашения католической Церкви с Польшей, что на волне ценностной идентификации обеспечит потенциальные политические вмешательства;

г) коммерческий аспект. Произведен экономический раздел, но продол­жается экономический передел мира. Ни одна страна (кроме, пожалуй, России) не жертвует своими экономическими интересами в угоду мифам. Отсюда аксиологическое купирование, развязывающее свободу действий. Характерные приемы из арсенала отстаивания геостратегических позиций:

— саботаж: после политического убийства в Колумбии (1989), подготов­ленного медельинским картелем, Запад развернул беспрецедентную анти­наркотическую кампанию. В итоге уже к 1993 г. производство «белой смер­ти»... удвоилось. Наркобизнес выгоден; он стимулирован политически. Основные центры выращивания конопли хорошо известны. Это — «золо­той полумесяц» (Афганистан, Пакистан, Иран), «золотой треугольник»

Политическая хроногеометрия

(в Таиланде, Бирме), Марокко, Колумбия, Боливия, Перу. Казалось бы, достаточно решительных координированных действий — и с грязным бизнесом покончено. На деле, однако, тайное стимулирование производ­ства наркотиков, являющихся источником дополнительных поступлений (оплата поставок вооружений, кредитов и т. д.);

— лоббизм: нет предела корысти, эгоизму, шкурничеству, неблаговид­ности в проведении национальных эгоистических интересов. Достояни­ем общественности стало намерение Японии провалить на голосовании создание заповедной зоны в Антарктике с целью сохранения и увеличе­ния поголовья китов. Для принятия решения в комиссии из представите­лей 39 стран требуется собрать 75% голосов. По предварительным дан­ным, судьба голосования зависит от 5 колеблющихся стран (Соломоновы острова, Гренада, Сент-Винсент и Гренадины, Доминика, Сент-Люсия), голоса которых японцами скорее всего куплены. Соломоновы острова получают 40% японских дотаций для разведения тунца. Гренаде предло­жен пакет выгодных экономических проектов. Сент-Винсенту и Гренади­нам выделено 9 млн долл. Доминике выдан кредит на строительство ры­боперерабатывающего комплекса. В Сент-Люсии финансируется создание базы рыболовного флота. Будущее китовых семейств плачевно перед ли­цом японской экономической экспансии;

— подкуп: предоставление голосующим целевой экономической помо­щи в обмен на проведение нужных решений (скупка Японией голосов раз­вивающихся стран для переизбрания соотечественника председателем Всемирной организации здравоохранения);

— нажим: борьба за выгодные поставки, рынки сбыта. Под давлением США Россия расторгла соглашение о выгоднейшей поставке Индии крио­генных двигателей (с компенсацией в виде приглашения к участию в аме­риканской космической программе). Потеряны десятки миллионов в твердой валюте, в военно-промышленном комплексе осталось необеспе­ченным множество рабочих мест, поставлена под вопрос выплата индий­ской задолженности (15 млрдлл.) по прошлым союзным кредитам. Бло­кированы поставки российских вооружений в Чили и Аргентину. С 1989 по 1993 г. на мировом рынке оружия доля США увеличилась с 17 до 42%, доля России снизилась с 19 до 1,5%. По-видимому, имеется грань между гибкостью и компрадорством, не переступать которую позволяет активное отстаивание национальных интересов в торгово-коммерческой сфере;

д) военный аспект — оккупация, размещение войск, военных объектов, баз на чужих территориях. За вычетом прозрачных случаев насильственного

93 I

Раздел ΠΙ

I

занятия территорий без приобретения суверенных прав на них (оккупация Израилем Голанских высот) интенция на силовое присутствие двусторон-ня. Вводящая контингенты сторона стремится реализовать доминирование; размещающая контингенты сторона стремится заполучить гарантии. В об­мен на издержки, связанные с отчуждением площадей, отвлечением мо­ральных и материальных ресурсов на прием и обслуживание страны-гос­тя, страна-хозяин обретает ручательства от более сильного партнера. Почему Япония, Южная Корея санкционируют американское военное при­сутствие? Ввиду выгодности симбиоза: в случае нападения они получают надежную защиту. Не этим ли объясняется желание многих бывших рес­публик СССР (как в свое время Кубы) иметь у себя российские базы? Так­тика размещения военных баз должна быть избирательной. Приоритет име­ют стратегические направления борьбы, давления, нейтрализации, оправдывающие, в частности, создание военных баз в Таджикистане. Не ме­нее серьезный мотив — взаимное сдерживание, могущее поставить долго­жданную точку в кавказском конфликте (по аналогии с Грецией и Турцией в рамках НАТО). Что же касается силовой поддержки конкретных полити­ческих лиц, то это крайне скользкий и всегда проигрышный путь: водружае­мому штыками правительству очень неуютно сидеть. Необходима, кроме прочего, четкая дифференциация военных объектов. Одни (локационные станции, станции электронного слежения, как, скажем, в Скрунде и Лурде-се) выступают средством поддержания стабильности. Другие — элемент наступательной стратегии (по этой причине в бытность свою СССР прину­дил Финляндию к передаче на 50 лет военно-морской базы в Порккала-Удд). Обобщая опыт создания наступательных баз, следует предостеречь Россию от скоропалительных инициатив в данной области; созданию баз должна предшествовать кропотливая всесторонняя аналитическая геостратегиче­ская проработка;

е) психологический аспект — ценностная иннервация, акцентуация, экс-пектация. Соответствие поведенческих актов состояниям самооценки: ан-тономное реагирование на систему ожиданий в исполнении социальных ро­лей; целевые санкции, структурирующие политическую интеракцию. В политике не все равны; или равны, но по-разному; или отношения меж­ду равными неравные. В отличие от протокольных установлений экспекта-ции неформальны: в противоположность тривиальной амбициозности, на­пыщенности, тенденции безосновательно надувать щеки (влекущим социальную дезадаптацию) они характеризуются лабильностью, переменчи­востью тональности по обстоятельствам. Дело, следовательно, в обуслов­ленности позиций особенностями внутренних состояний, надситуативно-

Политическая хроногеометрия

сти, чувствительности к неким неартикулируемым, воспринимаемым как травмирующие факторам. Таковы национально-государственное достоин­ство, чувство державности, высокая гордость за отечество.

Скажем, есть натовская программа «Партнерство во имя мира», и есть державное реноме России. Для состыковки этих начал нужен символ, за­пускающий альянс «НАТО — Россия». Нужен потому, что Россия — не Албания, не Польша, а адекватная США страновая глобальная единица. Отсюда — особость условий ее потенциального членства в НАТО соглас­но необходимости уважать исконно высокий исторический и фактический статус влиятельной сверхдержавы;

ж) геополитический аспект — державные прерогативы. При формаль­ном равенстве членов международной жизни есть «субъекты» и «объек­ты» истории (пакт Риббентропа — Молотова, поделивший Европу на за­падную и восточную части); монополии на политические действия (право вето); инициативы (бомбардировка позиций сербов под Горажде); решения (отклонение просьб восточноевропейских стран о приеме в НАТО); давление (ядерное разоружение Украины с выводом ее на догло-бальную стадию); применение силы (война в Ираке); предоставление эко­номической помощи (субсидирование реформ в Турции с целью прида­ния ей статуса противника СССР на Юге); блокада (санкции против Ирака, Ливии);

з) каузальный аспект — специфический тип причинения, индуцирую­щий своеобразные детерминистские цепи и сети. Репликация — само­усиление через внутренний рост. Редупликация — создание протектора­тов, сателлитов. Трансляция — ценностная транзитивность по правилу: друг моего друга — друг; друг моего врага — враг; враг моего друга — враг; враг моего врага — друг. Транскрипция — матрицирование союз­ников.

Размерность — характеризует число измерений. Классическая трактов­ка политики как концентрированного выражения экономики (недостаток подобного толкования и в рамках классики демонстрирует возможность ин­версии: не политика — дериват экономики, а экономика — дериват поли­тики для форс-мажорного ритма жизни — «переходный период», «страна, в одиночку строящая социализм в ситуации враждебного окружения») вво­дит одномерный, плоскостной образ. Обновленное (неклассическое) пони­мание политики как самоусиливающейся, самонастраивающейся системы, функционирующей, развивающейся на собственной основе, предполагает модель многомерного пространства. Отправляясь оттого, что размерность равна числу координат, необходимых для определения положения лежащей

Раздел III

У:

Политическая хроногеометрия

на фигуре точки, применительно к политике уточним ее через понятия векторности и фазовости.

Векторность — направленность, ориентированность в соответствии с целями, ценностями, интересами. Различают коллинеарные — вариант оценки базовых устремлений (одинаковых или противоположных) на групповом уровне; компланарные — подобная же оценка более высоких уровней субъективности (начиная со странового уровня); свободные — произвольно меняющие интенциональность; связанные — выражающие заданное направление и положение начальной точки — точки приложения (сателлиты, антагонисты, партнеры по блокам) — векторы. Векторность позволяет фиксировать преимущественную нацеленность политических линий, действий на некую систему приоритетов. Скажем, в России силь­на жреческая традиция, связывающая отечество с типологически близким ему идеократическим традиционным обществом. Потенциальная вестер-низация страны поэтому в культурологическом смысле осознаётся как здоровая деидеократизация (в плане отказа от фискальной, инспирируе­мой верхами политики Больших перемен, сверхнапряжения, сверхэнтузи­азма). Монополизм Жреца связан с атрофией или гипертрофией социаль­но значимых воплощений Пахаря и Воина. Оттого, как будет показано в дальнейшем, отмеченные печатью перспективности национальные рефор­мы (Александра II, П. Столыпина) шли под знаменем «секуляризации» жизни: освобождения Пахаря и Воина из-под ферулы Жреца.

Фаловость. Фазовое пространство многомерно, на его осях отклады­ваются значения обобщенных координат и импульсов (число измерений фазового пространства равно удвоенному числу степеней свободы систе­мы). Координатами политического пространства являются экономиче­ский, демографический, геостратегический потенциалы. Импульсы — дух народа, некая тонкая метафизика, выражающая автономное чувство жиз­ни, пафос, т. е. то, что владеет личностями, связывает их в нечто более или менее целое, задает общую судьбу впереди. Оттеняющие ведущую роль надстройки относительно базиса такие феномены, как коллективный стресс, состояния мобилизации, удельные периоды истории, фазы пассио-нарности, передают фундаментальный факт духовной ангажированности человеческого существования, сказывающийся в засилье и традиции (ак­тивное влияние прошлого — детерминация наследием), и цели (активное влияние будущего — детерминация проектом); последние инициируют свойства, формы социальности.

Понятие фазовости позволяет ввести крайне важное представление ко­личества политического движения. Оно есть мера реального движения,

равная для иолитохорологических единиц произведению геополитической массы (совокупность потенциалов, определяющих положение политохоро-логических единиц в политосфере) на скорость (распространение полити­ческих изменений, воздействий во времени). Количество политического движения — величина, с одной стороны, силовая: через внезапные и бы­стро исчезающие, краткосрочные или устойчивые действия создаются толчки, побуждения, давления, волны возмущения, распространяющиеся по политосфере (локально, регионально, глобально) и трансформирующие реалии, — рекомбинация, деформация политических ландшафтов, релье­фов. Силовое воздействие производится как непосредственно (устрашение, агрессия, аннексия), так и опосредованно (через интенсивность промежу­точных полей — дипломатических, экономических, пропагандистских); с другой — векторная: в каждый момент времени характеризуется неким значением, определенным по пространству (направлению) и точке прило­жения. К особенностям фазового пространства, состояния которого опи­сываются силовым изменением геополитических конфигураций, следует отнести:

— устойчивость: свойства динамических политических систем откло­няются от линий оптимального движения при возмущениях исходного положения и закона движения, но со временем возвращаются в исходное русло;

— сохраняемость черт фазового портрета при возмущениях законов движения;

— реставрируемость: свойство систем в ходе движения сколь угодно поздно возвращаться сколь угодно близко к первоначальным состояниям, обретать исходные конфигурации и направления изменения. (Хорошая иллюстрация — большая вероятность восстановления конфедеративной политико-государственной структуры на пространстве бывшего СССР.) Данные признаки вытекают из принципиально качественного статуса по­литических структур, имеющих ценностную природу, удовлетворяющих аксиогенному типу детерминации. Основа политических структур — цен­ности, синтезирующие пространство и идеалы. Политическое простран­ство идеалологично: протяженностям взаимосоответствен дух, обеспечи­вающий толкование простора как театра самоосуществления народа. Истончается народный дух, возрастает вероятность утраты среды обита­ния (утилизуемое народом пространство его воплощений). Чем диффе­ренцируются праведные и неправедные войны? В первую очередь со­стоянием духа. Праведная, оборонительная война духоподъемна, а потому (в силу стабильности фазового портрета политической системы)

7 Зак. 3993

97 Раздел III

выигрышна; напротив, неправедная, наступательная война духоущербна, проигрышна.

Более тонкий случай — силовая пикировка высоких идей. Скажем, за что воюет Нагорный Карабах? За свободу. Это высокая цель. За что воюет Азербайджан? За территориальную целостность. Цель столь же высокая. Нерв конфликта, следовательно,— столкновение целей, фундируемых дос­тойными ценностями (что в очередной раз подтверждает автономность и преимущественность надстроечного типа каузальности социальной жиз­ни). Так как через людей борются ценности, погасить столкновение воз­можно через уточнение ценностных платформ — выработку нового рег­ламента существования: развитие автономии, территориальный обмен, адекватный образ федеральности.

Порядок. Выражает идею внутренней законосообразности, структури­рованности, регуляризованности жизненного пространства, его устойчиво­сти к привходящим влияниям, воздействиям. Политическое пространство это — непрерывная (в канонически невозмущенной форме) совокупность национально-государственных сущностей, однотипных по социальным, хо­зяйственным, культурным, историческим, географическим параметрам. В базисе понятия порядка политического пространства лежат три представ­ления.

Представление реперости: множество линейно независимых нормиро­ванных векторов — с востока на запад просматривается отчетливая пере­дислокация политического вещества по правилу от автократии к демокра­тии, от унитаризма к федерализму.

Представление пульсирующих источников политического излучения (пульпасы). В истории действует закон не альтернативности, а восстанови­тельной поливариантности, утверждающий воспроизведение генетически исходных состояний в новых исторических ландшафтах, рельефах. Дви­жущая сила восстановления исторических состояний (пульсаций истории), повторяющихся с различной периодичностью, — дух народа, экзистенци­альная, политическая пассионарность. В силу трудоемкости воздействий на массы, становящихся более критичными, дискредитированное™ лобо­вых дисциплинарных методов обработки населения, практиковавшихся в недалекие дни И. Бухариным и Й. Геббельсом, С. Гирлем и Ф. Дзержин­ским, период активизации источников политической энергетики возраста­ет. Тем не менее реальность пульпасов очевидна.

На материале европейской истории просматриваются, к примеру, не­изменные пульсации римской идеи. Тенденцией создать евроафриканское пространство были одержимы в разное время Франция и Германия.

Политическая хроногеометрия

Оценка замыслов, задач, направлений ударов, сопоставление полевых карт, событий на театрах военных действий позволяют разглядеть в зате­ях Наполеона, Вильгельма 11, Гитлера в чистом виде ресгаврацию Римской империи I—II в. н. э.; очертания евроафриканского пространства покры­ваются ее (Римской империи) контуром.

На фоне сказанного бесспорны такие утверждения. Порядок обуслов­ливает степень свободы движений политических фш-ур в географических плоскостях: любая фигура без изменения (деформации) перемещается в пространстве так, что любая выбранная ее точка занимает любое произ­вольное положение. Но в определенных пределах. Скажем, римская идея (с набором обеспечивающих ее политико-государственных институтов) не может выходить за территориальные контуры исходных исторических конфигураций. (Иначе — разрушительное соприкосновение с русской иде­ей и связанной с ней геомассой.) Таким образом, за пределами некогда конституированных геополитических контуров фигура не может быть перемещена так, чтобы занять любое заранее назначенное положение. Вслед за Р. Декартом, усматривавшим аподиктичность не в логической, а эмпирической выполнимости, будем исходить из данной фактуры как высшей реальности. Не вникая в вопрос исконности, предопределенности геополитических контуров, который сам по себе, единосущно, склоняет к головокружительной метафизике (дело будущего), встанем на обозри­мую аксиоматическую точку зрения. В истории упрочился некий порядок в виде географической каймы римской идеи (регулятивная модель евро-африканского пространства), как, впрочем, и некий порядок в виде анало­гичного географического канта русской идеи (устойчивая модель евразий­ского пространства), интенсивность взаимодействий которых до сих пор определяла ток европейской истории. Поскольку участие иных стран (пока?!) проявлялось через театр европейских геостратегических дейст­вий, пульпасы в римско-русском геоидеократическом многообразии мож­но отождествлять с активной сферой, генерирующей излучение в ходе ак­креции политического вещества всего мира.

Представление пассионарности. Жизнедействовать без вдохновения на всех политических уровнях невозможно: кто хочет сдвинуть мир, должен сначала сдвинуть себя. Без духоподъемных коллективных представлений нет целостной, целеориентированной практики. Чем объясняется нацио­нальный всплеск в восстанавливаемых в послевоенной разрухе Италии, Германии, Японии? Воодушевлением поверженных ниц народов. Отсутст­вием такового объясняется и растрата российского национально-государ­ственного потенциала в беззубое перестроечное безвременье. Данные слу­чаи в который раз подкрепляют отстаиваемую нами схему приоритета

99 Раздел III

надстроечной целесообразно-ценностной детерминации жизни инспири­рующими идеалами.

Во франко-польской конвенции от 19 мая 1939 г. говорится: «Франция предпримет наступательные действия против Германии... пятнадцать дней спустя после начала общей французской мобилизации». Но даже в авгу­сте 1939 г. Франция не предприняла никаких наступательных операций. На Нюрнбергском процессе В. Кейтель показывал: «Мы... ожидали наступле­ния французов во время Польской кампании и были очень удивлены, что ничего не произошло... При наступлении французы натолкнулись бы... на слабую завесу, а не на реальную немецкую оборону». С ним соглашался А. Йодль: «Если мы не потерпели крах в 1939 г., то только благодаря тому, что во время Польской кампании приблизительно 110 французских и анг­лийских дивизий, дислоцированных на Западе, не предпринимали ничего против 23 немецких дивизий». Почему французы не шли в наступление, невзирая на военное превосходство? Убедительное объяснение находим у У. Ширера: «Тому было много причин: пораженческие настроения фран­цузского высшего командования, правительства и народа; память о том, как была обескровлена Франция в первую мировую войну... стремление при малейшей возможности не допустить подобной бойни».

Пассионарность как источник импульсов пульпасов ответственна за коллективно слаженные координированные действия: на конфессиональ­ной базе — консолидация католиков против гугенотов (Варфоломеевская ночь), на этнической базе — англо-саксонская общность в борьбе Велико­британии с Аргентиной за Фолклендские (Мальвинские) острова; на цен­ностной базе — преимущественная поддержка США и НАТО стран, вставших на путь рыночной демократии, и т. д.

Обобщение понятия порядка политического пространства наводит на универсальную модель политических структур, развиваемую в теории по­литических структур (ТПС). Суть этой теории в утверждении: имеется связь между взаимными расстояниями, относящимися к достаточно большому числу точек; она (связь) принципиальна для осознания глубокой зависимо­сти политического вещества от геоидеократической определенности.

Фундаментальная категория ТПС — фазовый портрет политической структуры, обусловливаемый экономической, географической, демогра­фической, культурной, духовной (пассионарность) размерностью. От зна­чений данных пяти параметров зависит природа политики как жизненно важной функции вне и помимо ее конкретного содержания. Использова­ние указанной категории в рамках ТПС позволяет описывать варианты по­литических взаимодействий с единой точки зрения, не заслоняя смысл по­бочными деталями.

П олитическая хроногеометрия

Положения ТПС распределяются по двум отсекам согласно двум ти­пам презумпций: (а) отношения одних субъектов политики к другим — реляционная система утверждений; (б) природа политических субъектов как таковых — субстанциальная система утверждений.

Множество (а) включает бинарные отношения, соответствующие так­тическим интересам: союзы, блоки, нейтралитеты, конфронтации, кон­фликты — Россия освободила Болгарию от турок, после чего в первой и во второй мировых войнах последняя воевала против России.

Множество (б) ассоциирует унарные отношения, соответствующие укорененным стереотипам, диспозициям восприятия субъектов политиче­ской жизни,— жупел москалей в Галиции, симпатии болгар к россиянам. Связность. Понятие, естественно выражающее идею геополитической идентичности: высшей целью сущих для себя национально-государствен­ных образований является процветание с неутратой (в идеале — наращи­ванием) геополитического актива. Реализуется в двух основных видах — связность множества и отображения. Одна означает поддержание status quo в лице независимости, суверенности, территориальной национально-государственной целостности. Другая характеризует единство вершения истории в конституированных геоидеографических пределах.

Как интегральный параметр политохорологических единиц, описываю­щий их существование с позиций прочности экзистенциальных тканей, связность реализуется через отношения принадлежности (инцидентность, соединение, связь, сочетание). Различают три измерения связности.

Державное измерение — упорядочение приоритетов в последователь­ности «национальные — региональные — глобальные интересы». Геопо­литическое измерение — целеориентация на сохранение, умножение жиз­ненного пространства. Духовное измерение — генерация архетипов, способствующих солидарным коллективным действиям.

Связность нарушается: а) внешней агрессией, оккупацией; б) револю­ционными выбросами, всплесками пассионарности; в) внутренним ком-прадорством, антипатриотичным коллаборационизмом.

В случаях нарушения связности наблюдается «цивилизованное одича­ние» с деградационной симптоматикой: флуктуационный, катастрофиче­ский переход на более низкие дискретные уровни политической органи­зации с утратой черт исходного фазового портрета.

Компактность. Политическое множество компактно, если последо­вательность его точек (элементов) имеет принадлежащую множеству предельную точку. Иначе говоря, компактность означает замкнутость, континуальность элементов политического множества, связанных отно­шениями инцидентности. Компактность обеспечивается:

101 Раздел III

а) конституционностью. В 1992 г. президент Перу, переступив закон, распустил конгресс, препятствующий реформации общества, чем навлек на себя неприязнь мирового сообщества. Либеральные демократы разных стран «поджали губы». Почему? Потому что править не по правилам не­возможно; попирающая правила власть представляет опасность и для соб­ственного народа, и для всех народов;

б) недопущением силовой борьбы с политическими институтами. По­добная борьба, выходящая за пределы легальности, чревата тривиальным варварством. Взять эпизоды осады Дома Советов. На памяти два преце­дента расстрела государственных учреждений. В 1956 г. советские танки прямой наводкой разделывались с венгерским парламентом; в 1973 г. голо­ворезы Пиночета танками разрушали президентский дворец. К этим повсе­местно осужденным эпизодам относятся как к варварству. И вот 1993 год, Москва. Оказавшиеся политической слабостью центральной власти беспо­рядочные залпы по многострадальному зданию... Впадение в варварство;

в) патриотизмом в идеологии. Используя идеи структурно-функцио­нального подхода, можно сказать: задача национально-государственной идеологии заключается в том, чтобы, осуществляя адаптацию к окруже­нию, проводя идентификацию на соответствующей генерации ценностей, норм, институтов, реализуя целеориентацию (мотивация персонального и группового поведения), способствуя мобилизации, практической регуля­ции корпоративной деятельности, — утвердить убеждение в величии, са­моценности России. Важно, чтобы каждый чтил ее святыни, чаял, требо­вал их, сохранял и умножал в будущем. Вся наша прошлая и текущая история — наше бесценное наследие, наш актив, наша почва. На ней мы стоим. Ее своей деятельностью мы множим. Почитание страны, вера в собственные преобразовательные силы — подлинный обет российского человека. Этим он и силен.

Устойчивость. Ответственна за самосохраняемость политических струк­тур, их способность восстанавливать исходные состояния, ритмы сущест­вования (черты фазового портрета). Позволяет: противостоять толчкам, возмущениям, провалам в архаику (Таджикистан); располагаться в пределах собственного фазового пространства; не утрачивать политохорологической целостности, специфичности. Поддерживается обеспечением национальной безопасности, которая в свою очередь обусловливается наращиванием ин­теграции, мобильности, адаптированное™ населения, его культуры. Поте­ря устойчивости протекает как утрата организованности, слаженности, сплоченности автономного совокупного действия элементов политических структур в результате силовых (нападение, применение контингентов про­тив суверенитета, территориальной неприкосновенности, политической

Политическая хроногеометрия

независимости) или несиловых (стагнация) воздействий; как переход из более упорядоченных дискретных состояний в менее упорядоченные со­стояния, описываемый в терминах теории катастроф. Относительно топо­логии времени скажем следующее. Подобно политическому пространству политическое время неоднородно и анизотропно. Последнее проявляется в характерных коллективных интуициях бесперспективного (чувство от­сутствия будущего ввиду непреодолимости настоящего), безвременного (экзистенциальная разреженность как эпифеномен разобщенности людей), депрессивного (понижательная фаза социальности), мобилизационного (жизненный форс-мажор, повышательная фаза социальности), акселераци-онного (вдохновительные коллективные действия, ангажированные силь­ным проектом) времени. В политике также очевидны механизмы воздей­ствия на субъективное упорядочение протекания событий, передаваемые понятиями потребного прошлого (конъюнктурная реинтерпретация — ла­кировка, очернение истории) и желанного будущего (форсирование собы­тий в овеществлении идеалов).

Пользуясь аристотелевским разделением времени на кинезис (время как движение) и метаболе (время как рождение и гибель), подчеркнем: качест­венная неравноценность компонентов временного ряда проистекает из раз­личимости индивидуальных событий, встроенных в ритмы неламинарно­го, неинерциального исторического движения (ввиду наличия критических значений — социальная депрессия, форсаж, мобилизация и т. д.), равно как из особенностей каузальной структуры мира, порождающей разновели-кость сопряженных точек существования. Одним словом, политическое время — боль: оно не знает погруженной в блаженство вечности.

Обновление политической среды, в которой мы пребываем, управляет­ся законом акселерации: течение политической истории прогрессивно уп­лотняется и ускоряется (наполняемость мирового времени новациями). Палеолит длиннее мезолита, который в свою очередь длиннее неолита. Каменный век в целом продолжительнее века железа. Доиндустриальная эра железного века длиннее индустриальной. Античность длиннее средне­вековья, средневековье длиннее нового времени, новое время — длиннее новейшего, доисторическое время массивней исторического.

Хронологические отрезки мировой истории неравномерны и нерав­ноценны, отделены друг от друга качественными переломами, сдвига­ми. В череде динамических фигур истории как эшелонированного цело­го проступают стадии роста: зарождение, зрелость, упадок: восхождение (прогрессивная эволюция) сменяется нисхождением (реставрация, реак­ция, инволюция). Чем определена нелинейность темпов исторического становления (в частности, преобладания ускорения над торможением)?

103 Раздел III

В плане тематизации вопроса оценим три рефлективные позиции: про-грессизм, финализм, циклизм.

Прогрессизм. Изначальная убежденность в непрерывности обществен­ной эволюции, цивилизационном росте, который толкуется как объектив­ный неотвратимый процесс движения человечества к совершенству: при­общение к истине, счастью (Ж. Кондорсе); справедливости, благополучию (У. Годвин), благосостоянию, добродетели (Э. Гиббон); уничтожение не­справедливости, повышение уровня просвещенности, морали, свободы (Д. Дидро, Ж. Даламбер); развитие науки, материальных условий, морали (П. Бертло).

Как видно, в трактовках общественного прогресса от французских ма­териалистов, просветителей, энциклопедистов, немецких философских классиков до корифеев науки существо его связывается с улучшением су­ществования по индустриальным, гражданским и духовным составляю­щим. По индустриальной составляющей за счет повышения уровня жиз­ни, перераспределения между рабочим и досуговым временем в пользу последнего достигается независимость человечества от слепых, стихий­ных сил природы, обеспечивается самоосуществление. По гражданской составляющей, трансформируя мысль Г. Гегеля, умножается потенциал свободы в перемещении от деспотизма (свобода одного) к народному де­мократизму (свобода всех). По духовной составляющей производится са­мовозвышение человечества до некоторых превосходных идеальных со­стояний.

Подобная линия понятна, но не неуязвима. Не привлекая соображений многочисленных критиков прогрессизма от М. Мендельсона, Ж.-Ж. Руссо, романтиков, Жозефа де Местра, философов жизни до Э. Гартмана, Ш. Ре-нувье, Ж. Лашелье, Э. Бутру, Я. Буркхардта, акцентируем лишь такие мо­менты:

1. Базовые ценности — ориентиры, векторы, пружины социального движения. Проблема фундаментальных критериев общественного про­гресса, утрированная Д. Юмом, не имеет универсального решения. При­чина направления хода истории для Ж. Боссюэ — божественное провиде­ние, для Г. Гегеля — сознание свободы. Прогресс и естественный ток жизни для В. Гюго, Федеричи, Эктона — синонимы, для Ж.-Ж. Руссо — антонимы. Индуктор прогресса для Г. Спенсера — закон сохранения энер­гии, для В. Вундта — нарушение этого закона, сопровождающееся возрас­танием духовной энергии, и т. д.

2. Проблема амбивалентности социального прогресса. Идея прогрес­са как линейного поступательного восхождения человечества к совер­шенству, до Ф. Вольтера, А. Тюрго, Ж. Кондорсе высказанная янсенистом

Политическая хроногеометрия

Николем, уподобившим общественный прогресс возрастной эволюции индивида, критики не выдерживает. Не выдерживает по причине обою-доострости. Наращивание индустриализма обернулось тупиками консь-юмеризма; достижение независимости от природы привело к фатальной зависимости от нее; наращивание свободы повлекло разгул произвола; прогресс духа столкнул с серьезными издержками изощрения и извраще­ния (беспорядочность, алогизм, бессвязность, отсутствие обязательно­сти). Отсюда, дистанцируясь от Ж.-Ж. Руссо, если не смотреть на исто­рию как на всестороннюю деградацию человечества, то, по крайней мере, учась на примерах, важно проявлять сдержанность, представляя, что ци-вилизационная состоятельность прогрессизма ниоткуда не вытекает. Тем более перед лицом глобальных проблем современности.

3. Модель цивилизационного прогресса как всякая классическая модель страдает нечувствительностью к материалу, абстракцией, ригористично­стью. Подразумевается в первую очередь допущение единых для всего человечества темпов исторического движения. Допущение это, надо ска­зать, крайне сильное, эмпирически неверифицируемое. История, как под­мечал О. Шпенглер, одновременно есть становление и ставшее. Развитие народов неравномерно. Отставание одних связано с опережением других в том смысле, что консервация развития (ставшее) обеспечивает ускорен­ный рост (становление).

4. Стандартная классическая модель общественного прогресса не оза­бочивается переходом от идеализации целостного исторического потока к реальной картине национально-государственной дифференцированности народов, располагающихся на разных фазах развития, отправляет рефлек­сию идеала совершенного общества в неизменно утопической редакции, строя утопию бегства для аутсайдеров. И утопию дерзания для лидеров истории. В чем же оправдание сего некритического утопизма?

Финализм. Схема «конца истории» развертывается в двух вариантах — пессимистическом и оптимистическом. Первый — эсхатологическая мо­дель светопреставления, получает проработку в социальном, экзистенци­альном, религиозном катастрофизме. Второй — хилиастическое направ­ление, представляет качественную спекуляцию конкретных воплощений идеальных состояний общественной жизни (от царства божия на Земле до коммунизма и либерального капитализма). И то и другое — элемент не­критической апокалиптической сектантской культуры, произрастающей на почве нехватки фантазии, излишней драматизации и гиперболизации на­личных эпизодов истории.

Финалистские мотивы приобретают традиционно мессианское звуча­ние, обслуживая то стандартно мистическую теистическую картину мира

105 Раздел III

(иудейская, христианская, зороастрийская догматика), то нестандартно мистические квазитеистические историософские построения (Платон, Г. Ге­гель, Ш. Фурье, В. Соловьев, Н. Бердяев, К. Ясперс, Ф. Фукуяма). Смысло­вое завершение исторического движения неизменно видится в некоем иде­альном или реально достигнутом состоянии, взятом со знаком «минус» — грехопадение, конец мира, Страшный суд (новозаветные писания от Посла­ния Павла к коринфянам до Откровения Иоанна Богослова, Августина), или со знаком «плюс»— идеальное государство (Платон), конституционная монархия (Г. Гегель), гармоническое общество (Ш. Фурье), либеральная рыночная демократия (Ф. Фукуяма). Поборникам финализма вселенской истории уместно адресовать такие аргументы:

1. Неприемлема подпочва эсхатологизма, опирающаяся на две посылки:

а) мысль о прошлом как пережитке («полное, сплошное, тупиковое недо­разумение»), требующем радикального преодоления. Прошлое — подвиж­ный и непременный компонент динамического временного ряда, активно влияющий на настоящее, участвующий в созидании будущего. Отречение от него, нарушая органичную связь эпох, разрушает плодоносный культур­ный слой, цивилизационные накопления, развязывает руки самым темным силам, склонным к самому худшему социальному произволу;

б) мысль о настоящем как вегетативной среде идеалов. Догматическое конструирование совершенных стадий, претендующее на подытоживание результатов истории,— лучший признак не истинности, а узколобости ис­ториософии. Смысл истории не в ее завершении (как полагал Н. Бердяев), а в ее продлении, полнокровном, осмысленном переживании каждого мгно­вения проживаемого бытия.

2. Сомнительна перспектива рационального социотворчества, созна­тельно-последовательно преодолевающего предшествующие греховные этапы. Прежде всего неотчетлива идея греха, точно дамоклов меч, неот­вратимо висящего над человечеством:

Не первородный, а предмирный грех Мы искупить обречены страданьем.

А.Чижевский

Человек —существо самосознающее, рефлексивное. Проявление его бытия обоснованно толкуется им как реализация собственной участи. Су­ществование человека потому, в отличие от иных обитателей животного царства, для него — проблема, инициирующая страхи, тревоги, отчаяние (в том числе от самоугрозы, самонепонимания), но и веру, надежду, лю­бовь, обретение. Никакого фатального проклятья на человеческом роде нет. Проблематизация мира не заслоняет утверждения в мире. Категория

Политическая хроногеометрия

греха — персональная. Насколько человек греховен, решается индивиду­ально. Индивидуально же выбирается стезя, приближающая или удаляю­щая от грехопадения. Китайская философская традиция ставит здесь на соитие с вечностью: «Забудем о (течении) времени, забудем о разрешении (что такое правда и неправда), достигнем бесконечности, чтобы постоян­но в ней пребывать»¹. И. Экхарт уповает на любовь к богу: «Только любовь дает нам... обретение; любовь, которая сильна, как смерть... она убивает в человеке его «я»... разлучает душу с телом... расстается... вообще... с этим миром... отходит туда, где ее место по заслугам ее. А что же иное заслу­жила она, как не уйти в тебя, о боже предвечный, если ради этой смерти через любовь ты будешь ее жизнью».

Франциск Ассизский поручает себя плотской аскезе... Низко не падаю­щий высоко не летает. В. Ключевский проницательно замечает: «Одним из отличительных признаков великого народа служит его способность под­ниматься на ноги после падения. Как бы ни было тяжко его унижение, но пробьет урочный час, он соберет свои растерянные нравственные силы и воплотит их в одном великом человеке или в нескольких великих людях, которые и выведут его на покинутую им временно прямую историческую

дорогу»².

Наконец, порочно представление рационально-совершенного устроения истории по доктринальным рецептам. «Истинная философия заключает­ся не в том, чтобы творить книги, а в том, чтобы творить людей»,— вос­клицал Л. Фейербах. Какое заблуждение! Людей творят люди. Философия творит тексты. Внутреннее формирование действительности есть духов­ное творчество. Внешнее формирование действительности есть политика. Но формирование не по доктринальным, а по социотехническим канонам. Политика не создает мир по идеальным рецептам, она не ищет истину, не жизнедействует как социальная сакристия. В соответствии с балансом интересов она занята выработкой консенсуальной равнодейств