Глава третья

Ошеломить ветеранов нью-йоркского отдела убийств непросто, но в данном случае это удалось. Еще бы: посреди бела дня напали на коронерский фургон и похитили труп прямо из-под носа вооруженного копа. Это больше походило на Могадишо,^[17] а не на Манхэттен. Когда все немного пришли в себя и начали переговариваться, Таррелл выдал:

– Не понимаю, кому нужно похищать труп.

– Вот этим вопросом и займемся.

Детектив Хит хотела было собрать свою команду на совещание, но, не считая Каньеро, который, дав показания в Семнадцатом, уже ехал в родной участок, все и так присутствовали.

Детектив Раймер из отдела краж, заглянувший к ним после того, как разнеслась потрясающая новость, спросил:

– Вы думаете, труп похитили те же, кто убил Кэссиди Таун?

– Это, конечно, первое, что приходит в голову, – признала Никки, – но она убита колющим оружием. А у этих была AR-15 и еще что-то огнестрельное. Если убийцы они, не проще ли было застрелить?

– Ага, – вставил Таррелл, – и, даже если они не хотели выстрелами поднимать шум, трое парней могли бы вынести тело еще ночью, сразу как сделали дело.

– Эту компанию шум, кажется, не слишком волновал, – заметила Хит.

Все закивали и принялись молча перебирать возможные мотивы. Детектив Гинсбург, вечно раздражавшая Никки своими привычками, начала грызть яблоко. Несколько голов повернулось на хрумканье, но Гинсбург не замечала укоризненных взглядов.

– Возможно… – она помолчала, двигая челюстями, и, проглотив наконец, закончила: – Возможно, на теле были улики.

– Верно, – кивнула Никки. – Годится как рабочая версия. – Она прошла к доске и записала: «Попытка скрыть улики?» – а затем снова повернулась к остальным. – Не знаю какие, но для начала сойдет.

– Что-нибудь в карманах? Деньги, наркотики, драгоценности? – предположил Таррелл.

– Компрометирующие снимки? – добавила Гинсбург и откусила еще кусок.

– Все возможно, – сказала Хит, перечисляя варианты, и, дописав, повернулась спиной к доске. – Рук, ты проводил с ней много времени. Нет ли у тебя идеи, зачем кому-то понадобилось ее тело?

– Ну, учитывая, сколько народу она вымазала грязью в своей колонке… кто-то хотел убедиться, что она умерла?

Все невольно прыснули, а Хит, вернувшись к доске, заметила:

– В сущности, он недалек от истины. Из всех городских стервятников Кэссиди Таун вызывала больше всего страха и ненависти. Эта женщина могла и спасти, и сломать жизнь и пользовалась этой властью в свое удовольствие.

– Насчет этого, – добавил Рук, – Кэссиди, бесспорно, наслаждалась возможностью управлять другими. И еще заставляла людей платить за то, что они ей сделали.

– Однако это – причина скорее для убийства, чем для похищения. Если только на теле не осталось чего-то, что могло выдать убийцу. – Никки снова сняла колпачок с маркера. – Например, если ее убил любовник, она могла сопротивляться, и тогда под ногтями остались бы частицы кожи.

– Или что-то вроде следа от кольца, который вывел тебя на того русского, что убил строительного магната Мэтью Старра.

Хит печатными буквами записала: «Кожа?» и «Отметины?»

– Если так, мы опять возвращаемся к врагам. А врагов, если верить Руку, столько, что с обувной щеткой не прочешешь. Я послала ребят в редакцию «Ledger» за письмами с угрозами. Мешок парни поднимали вдвоем.

Гинсбург пробормотала:

– Сколько парней в форме нужно, чтобы…

– Эй! – предостерег один из таких парней, остановившись у нее за спиной.

Детектив Каньеро вернулся после нелегкой поездки.

– Мне ужасно неприятно, – заговорил он, занимая обычное место в полукруге стульев перед доской для заметок. – Сначала ее хлам выкрали, потом ее саму, и все в мое дежурство.

– Ты, пожалуй, прав, – поддержал напарника Таррелл. – Предлагаю голосование. Кто думает, что Каньеро должен был поймать пулю в брюхо, спасая мертвое тело?

Таррелл первым поднял руку, и все последовали его примеру.

– Спасибо, ребята, – кивнул Каньеро, – я тронут.

Хит прервала их болтовню:

– Ты можешь сообщить что-то новое, Каньеро?

– Не так уж много. Нам повезло, ребята из Семнадцатого хорошо поработали. Определили, что мусоровоз, который нас подрезал, ворованный, но они опрашивают свидетелей и водителя – он уже пришел в сознание. И еще составляют список банд, предпочитающих лыжные маски и винтовки.

– Тогда мы сделаем так, – обратилась к присутствующим детектив Хит. – Зайдем с двух сторон: работу на месте преступления продолжать, но и похищением тела заняться вплотную. У меня предчувствие, что кто найдет похитителя, найдет и убийцу.

Все зашевелились, и Никки крикнула:

– Тараканы?

– Да? – в один голос ответила парочка.

– Обойдите жителей Семьдесят Восьмой. Начинайте с верхнего этажа дома Кэссиди Таун и дальше. Любой шум, все мелочи, связи…

– Искать непарные носки, – кивнул Таррелл.

– Точно. А по дороге расскажи Каньеро про латиноамериканца.

– Койотмена?

– Сегодня я тебя прощаю – в честь того, что остался жив. Да, Койотмен. А мы с Руком начнем составлять список врагов.

– Вы с Руком? – повторил Каньеро. – Это не тот самый Рук, который…

– Я снова зде-есь, – пропел за спиной знакомый голос.

Они уже собирались уходить, но тут принесли заказ из кафе «Коламбус». Рук всех угостил сэндвичами по случаю своего возвращения. Таррелл схватил сэндвич с тунцом и собрался было уходить, но Рук задержал его, протянув большой пластиковый стакан.

– Специально для тебя, Тэрри.

– Спасибо. – Таррелл взял угощение.

– И поскольку ты любишь послаще, я заказал дополнительные пакетики с медом, Сластена. – Так журналист прозвал Таррелла за любовь к чаю с медом, и теперь, благодаря статье, об этом знали все.

Таррелл стиснул побелевшие губы. Затем немного расслабился и поставил стакан.

– Что-то пить не хочется, – только и сказал детектив, после чего повернулся спиной к смущенному журналисту и вышел.

Детектив Хит села в свою машину без опознавательных знаков и мигалок. Рук устроился рядом. Никки спросила, куда ехать, но Рук только подмигнул, приложил палец к губам и распорядился свернуть на юг по Вест-Сайд-хайвэй. Хит не слишком нравилось, что он командует, но ведь Рук провел с Кэссиди Таун немало времени и мог подсказать что-то толковое. К тому же, если тебе нужен Джеймсон Рук, приходиться терпеть Джеймсона Рука.

– Как тебе это? – спросил он, когда они покатили вдоль Гудзона.

– Как мне – что?

– Я имею в виду, что сейчас все наоборот. Мы опять разъезжаем вместе, только теперь не журналист сопровождает копа, а коп – журналиста.

Помолчав, Никки бросила на него взгляд:

– Ты не заметил, что за рулем по-прежнему я?

– Так даже лучше.

Рук опустил стекло и вдохнул свежий осенний воздух. Пока он любовался рекой Гудзон, Никки смотрела, как ветер ерошит ему волосы, и вспоминала, каковы они на ощупь. Вспоминала, как за волосы притянула его к себе в их первую ночь, и почти ощущала на губах вкус лайма из импровизированной «Маргариты», которую они пили в ее гостиной. Обернувшись, Рук поймал ее взгляд, и Никки почувствовала, что краснеет. Она отвернулась, чтобы он ничего не заметил, но он, конечно же, заметил. Черт его побери! Черт побери Джеймсона Рука!

– Что такое с Тарреллом?

– Ты о чем? – Господи, как она обрадовалась возможности поговорить о ком-то третьем.

– Я его чем-то разозлил? Твои парни оба меня недолюбливают, но Таррелл едва не прожег взглядом.

Никки знала, что Тарреллу и Каньеро пришлось не многим легче, чем ей самой. Как только вышел номер со статьей об их летних приключениях, Никки ощутила на себе шквал недоброжелательных взглядов. Слишком многие коллеги, обделенные вниманием, завидовали или испытывали досаду, с этим приходилось сталкиваться каждый день. Даже Таррелл и Каньеро, самые верные ее союзники, затаили обиду – ведь Рук превратил их в подстрочные примечания к любовной элегии, посвященной Хит. Однако Никки не хотела вникать в их проблемы, как не хотела говорить о своих, так что она ограничилась коротким:

– У Таррелла и спрашивай.

Рук помолчал, что-то записывая, потом заметил:

– Мы почти на месте. Сверни на Четырнадцатую и поезжай на юг по Десятой авеню.

– Спасибо, что предупредил.

Они чуть не пропустили поворот. Пришлось протискиваться и подрезать.

– Что умею, то умею, – скромно ответил журналист.

Выбравшись на 10-ю авеню, Никки спросила:

– Ты уверен, что информатор, к которому ты меня везешь, согласится поговорить?

– Абсолютно. – Рук показал свой айфон. – Все согласовано.

– А тайные знаки понадобятся? Пароль, условный кивок?

– Знаете, детектив Хит, вы надо мной смеетесь, и меня это обижает.

– Что умею, то умею, – отозвалась она.

Через две минуты они остановились на стоянке перед круглосуточной мойкой. Рук обошел машину, чтобы помочь Никки выйти. Она глянула на него поверх темных очков:

– Ты шутишь?

– Знаешь, тебе бы рыжие волосы – и ты сошла бы за парня из сериала «Место преступления».^[18]

– Клянусь, Рук, если я зря теряю время…

– Привет, Джейми, – услышала она за спиной и, обернувшись, увидела приятеля Рука, Жирного Томми, Томассо Николоси, который махал им, придерживая стеклянную дверь конторы.

Рук самодовольно ухмыльнулся и направился к другу. Никки зашагала следом, мельком оглядев стоянку в поисках подозрительных личностей.

Впустив их в контору, Жирный Томми сжал журналиста в медвежьих объятиях и похлопал по спине, после чего с улыбкой обернулся к Никки.

– Рад снова вас видеть, детектив.

Хит пожала протянутую руку, гадая, скольких за десятилетия «той жизни» он этой рукой избил или даже хуже. Шофер в форменном черном костюме с красным галстуком, выйдя из туалета, уселся почитать «Post». У Жирного Томми вытянулась физиономия.

– Погода чудесная, – заговорил Рук. – Может, мы поболтаем за столиком снаружи?

Томми бросил осторожный взгляд на пересечение 10-й и Ганзевурт.

– Не стоит. Я предпочитаю кабинет.

Он обогнул стойку и провел их в комнату с табличкой «Служебное помещение».

– Все сгоняешь вес? – спросил Рук, когда Жирный Томми закрыл за ними дверь.

Свое прозвище он получил после одной из бандитских стычек в начале шестидесятых. Согласно легенде, ему всадили три пули в брюхо, но он выжил, потому что пули застряли в слое жира. Когда Рук с ним познакомился, брюхо у Николоси еще висело набок, но в последнее время уровень холестерина заботил его больше пуленепробиваемости. Хит заметила, что на Томми спортивный костюм, похожий на тот, что был на нем в их первую встречу на стройплощадке, но теперь куртка сидела гораздо свободнее.

– Спасибо, что заметил! Скинул еще два килограмма. Запиши – Жирный Томми добрался до семидесяти восьми!

Рук ущипнул его за складку на боку.

– Еще немного – и мне придется повязывать на тебя бантик, чтобы не потерять из вида.

Томми расхохотался:

– Ну как не любить этого парня! Разве можно его не любить? – Никки усмехнулась и неопределенно покачала головой. – Садитесь, садитесь.

Когда гости расположились на диванчике, Томми сел за письменный стол.

– Кстати говоря, Джейми отлично о вас написал. Очень милая статья. Вам понравилось?

– Гм… запомнилась, это точно. – Никки бросила нетерпеливый взгляд на Рука.

Тот понял намек.

– Мы очень благодарны, что ты любезно согласился на эту встречу. – Выдержав паузу, во время которой Жирный Томми небрежно махнул рукой, журналист продолжил: – Я работаю с Никки по делу о том ночном убийстве и сказал ей, что ты можешь сообщить кое-что полезное.

– Ты ей не говорил?

– Я же дал тебе слово.

– Молодец. – Жирный Томми снял огромные темные очки, обратив на Никки унылые глаза бассета. – Вы мой бизнес знаете. Руки у меня чистые, но я знаком с людьми, у которых есть связи среди не слишком законопослушных граждан.

Никки знала, что он лжет. Этот добродушный человечек был ничем не лучше других, только уходить от обвинений умел мастерски. – Словом, вы поняли. Так или иначе, недавно у меня интересовались, во что обойдется убрать Кэссиди Таун.

Ники выпрямилась.

– Заказное убийство? Кто-то заказал Кэссиди Таун?

– Не спешите. Я не говорил, что ее заказывали. Кое-кто спрашивал, во что это обойдется. Знаете, такие вещи делаются шаг за шагом. Так мне рассказывали. – Никки открыла было рот, но Томассо жестом остановил ее и закончил: – Только ничего не вышло.

– То есть это все?

– Да, на этом все закончилось.

– Нет, я имела в виду, это все, что вы можете сказать?

– Джейми просил помочь, я и помогаю. Что значит: это все?

– Это значит, что мне нужно имя, – отчеканила Никки.

Жирный Томми навалился на стол, взглянул на Рука, потом на нее.

Хит повернулась к журналисту:

– Он называл тебе имя?

– Нет, – ответил Рук.

– Имени он не знает, – подтвердил Томми.

– Оно мне нужно. – Никки уперлась взглядом в глаза гангстеру.

Последовало продолжительное молчание. Из-за стены слышался шум воды, бьющей в борта машины. Когда шум смолк, Жирный Томми тихо произнес:

– Знайте, что я говорю это только потому, что вы с ним, понятно?

Никки кивнула.

– Честер Ладлоу. – Томми надел очки.

У Никки екнуло в груди. Она собиралась записывать, но имя бывшего члена конгресса запомнится и так.

– Порядок? – спросил Жирный Томми, поднимаясь.

– Порядок, – ответил Рук, тоже встав.

– Почти. – Детектив осталась сидеть. – Мне нужно еще кое-что.

– Ого, баба с яйцами!

Настала очередь Рука неопределенно покачать головой.

Никки встала.

– Сегодня утром трое вооруженных головорезов и водитель остановили коронерский фургон и похитили тело Кэссиди Таун.

Томми хлопнул себя по бедру.

– Боже мой! Кто-то вскрыл труповозку? Ну и город!

– Они мне нужны. В машине были двое моих друзей, а водитель попал в больницу. Не говоря уже об украденном теле.

Жирный Томми развел руками, всем видом говоря: «Бедный я, бедный».

– Я уже объяснял, что не занимаюсь такими делами.

– Помню. Но вы сказали, что знаете людей, у которых есть связи… – Никки подошла поближе и, дважды ткнув пальцем ему в грудь, повторила: – Есть связи. – И с улыбкой добавила: – Я ценю вашу помощь. И не забуду ее до следующей встречи, Томми. Да, и поздравляю с хорошей формой.

Гангстер повернулся к Руку.

– Ты, видно, любишь таких, с яйцами?

В вестибюле приятели снова пожали друг другу руки. Журналист заметил:

– Да, Томми, а я и не знал, что это твое заведение.

– Вовсе и не мое, – возразил Томми. – Я просто заехал помыть машину.

Вернувшись в свою «краун викторию», Хит первым делом позвонила в участок и попросила найти адрес Честера Ладлоу. Повесив трубку, она спросила:

– Чего Ладлоу не поделил с Кэссиди?

– Из-за нее он стал бывшим конгрессменом.

– Я думала, он сам дал повод для скандала.

– Это верно, но угадай, кто написал статью, после которой все стало рушиться.

Никки уже выводила машину со стоянки, когда Рук спросил:

– Как тебе мои источники?

– Жирный Томми? Интересно, а почему ты не уведомил полицию?

– Здравствуйте, я как раз уведомил!

– После ее смерти.

– Ты же слышала, что сказал Томми. Этого не должно было случиться.

– Однако случилось.

Они не нашли Честера Ладлоу ни в особняке на Парк-авеню, ни в офисе над Карнеги-холлом. В последние дни большую часть времени он проводил в уютном одиночестве Милмар-клуба на 5-й авеню, напротив зоосада Центрального парка.

Ступив на мраморный пол вестибюля, Хит и Рук оказались на одной территории с миллионерами и сливками общества, топтавшими его на протяжении столетия. В этих стенах Марк Твен поднимал бокал за Гранта на банкете в честь его возвращения в Нью-Йорк – генерал обосновался на Восточной 66-й улице, когда закончился срок его президентства. На маскарадах в Милмаре отплясывали Морганы, Асторы и Рокфеллеры,^[19] а Теодор Рузвельт, ломая условности, пригласил на коктейль Букера Т. Вашингтона.^[20]

Сегодня недостаток актуальности восполнялся величием традиций. Здесь, в тихой роскоши клуба, клиентам всегда было обеспечено уединение и хороший виски. Милмар служил воплощением послевоенного Нью-Йорка времен Джона Чивера^[21] – города, в котором мужчины носили шляпы и прогуливались по залитым огнями улицам. А еще, как объяснили Джеймсону Руку, они носили галстуки; и ему в гардеробе тоже пришлось выбрать галстук, чтобы получить допуск в салон.

Администратор проводил их в противоположный от бара уголок, откуда с осуждением взирала с портрета во весь рост Грэйс Ладлоу, глава клана политиков. Под портретом читал «Financial Times» некогда подававший надежды, а ныне, блудный сын – Честер.

После обмена приветствиями Рук сел рядом с Ладлоу в кресло, а Никки устроилась на софе времен Людовика XV и подумала, что это совсем не похоже на кабинет в здании автомойки.

Честер Ладлоу аккуратно сложил газету, страницы которой цветом напоминали бледную форель, и взял с серебряного подноса на кофейном столике визитку Никки.

– Детектив Никки Хит. Звучит интригующе.

Что на это можно ответить? Благодарю вас? Никки выбрала другой вариант:

– А это мой помощник, Джеймсон Рук.

– А, писатель. Это объясняет галстук.

Рук погладил ладонью одолженную удавку.

– Вы же понимаете – не каждый день одеваешься для посещения клуба.

– Забавно, что вас могут пустить сюда без штанов, но непременно в галстуке.

Никки, помнившая бесславное окончание карьеры политика в результате некоего сексуального скандала, удивилась, когда он громко расхохотался собственной шутке. Она оглянулась, не косятся ли на них посетители, но редкие гости, рассеянные по просторному залу, кажется, ничего не заметили.

– Мистер Ладлоу, – начала Никки, – я хотела бы задать вам несколько вопросов, относящихся к расследованию, которым я занимаюсь. Не хотите ли перебраться в более спокойное место?

– Более спокойного, чем Милмар, просто не бывает. К тому же я столько времени провел на публике, что, боюсь, у меня не осталось, тайн.

«Посмотрим», – заметила про себя Хит.

– Это подводит меня к вопросам, которые мне хотелось бы задать. Вероятно, вы уже слышали о смерти Кэссиди Таун?

– Да. Буду рад услышать, что смерть была медленной и мучительной.

Рук откашлялся:

– Вы не забыли, что говорите с копом?

– Не забыл, – отозвался экс-конгрессмен и снова взглянул на карточку Никки. – Детектив отдела убийств. – Он аккуратно положил карточку обратно на поднос. – У меня встревоженный вид?

– А должен быть? – спросила Никки.

Политик выдержал эффектную паузу.

– Нет, – и с улыбкой откинулся в кресле. Он не собирался делать за Никки ее работу.

– Вас кое-что связывало с Кэссиди Таун.

– Точнее было бы сказать: ее – со мной. Я не копаюсь в чужом дерьме. Я не вывешиваю напоказ свое нижнее белье. Я не отношусь к пиявкам, которые жиреют на несчастьях и неудачах других, ничуть не заботясь о том, какой вред они причиняют.

Рук так и подскочил:

– Прошу вас! Знаете, сколько раз люди, пойманные на подобных высказываниях, винили потом репортеров, повторивших неосторожные слова? – Никки попыталась перехватить его взгляд, но задетый за живое Рик уже не в силах был остановиться. – А ведь журналист мог бы ответить, что он только разгребает дерьмо, которое оставили… вы!

– А как начет периодов, когда ничего не случается, мистер Рук? Проходит день за днем, а новостей нет, ни единого свежего скандала. Тогда эти стервятники начинают печатать домыслы и намеки, ссылаясь на «анонимные источники» и «невольных свидетелей» А если и этого мало, почему бы не извратить события, сделав мою боль всеобщим достоянием?

Теперь Никки только радовалась вмешательству Рука. Журналист разогрел политика. Может, он проговорится?

– Да, у меня были связи сексуального характера…

– Вас видели в садомазохистких притонах в Данджен Эллей.^[22]

Ладлоу небрежно отмахнулся.

– Послушайте, на дворе две тысячи десятый или тысяча девятьсот десятый?

Хит демонстративно огляделась. Этот зал мог принадлежать любому веку.

– Позвольте заметить, – Никки решила не ослаблять давления, – вас, конгрессмена, отстаивающего ценности семьи и брака, поймали на мазохистских забавах – от пони-плей^[23] до извращенных пыток. В Капитолии вас прозвали «поротые меньшинства». Уверена, вы не испытывали благодарности к Кэссиди Таун, которая похоронила вашу карьеру.

– Никогда не прощу, – прошипел политик. – И ведь у нее даже не было политических мотивов. Видели бы вы клоуна, которого поставили на мое место! У меня была законодательная программа, у него – одни ланчи и приемы избирателей. Нет, этой суке некуда было девать чернила! Лишь бы газета продавалась да карьера двигалась!

– Стало быть, вы рады ее смерти? – вставила Никки.

– Детектив, я шестьдесят четыре дня не пил, но сегодня, пожалуй, откупорю бутылку шампанского. – Дотянувшись до стоявшего на столике бокала воды, Ладлоу сделал большой глоток, оставив на дне только кубики льда. Затем вернул бокал на место, немного успокоившись. – Но ваш опыт, конечно, подсказывает, что из наличия мотивов еще не следует виновность в убийстве.

– Вы не скрываете, что ненавидели ее. – Рук попытался снова его завести, но Честер Ладлоу уже полностью овладел собой.

– В прошедшем времени. Я с этим справился. Я наблюдался у сексопатолога. Я лечился от алкогольной зависимости. Я научился управлять своими чувствами. И вы знаете, пожалуй, я и сегодня обойдусь без шампанского – я не должен был давать выход гневу, вызванному этой женщиной.

– Не должны были, – согласилась Никки. – Зачем, если можно использовать других? Например, заказать убийство Кэссиди Таун.

Ладлоу был из тех, кого голыми руками не возьмешь. Он отреагировал, но не слишком бурно. Как если бы кто-то сказал, что его льняной пиджак не соответствует времени года.

– Ничего подобного я не делал.

– У нас другие сведения, – вставил Рук.

– А, понимаю. Не предполагал, что и вы пользуетесь анонимными источниками, мистер Рук.

– Я оберегаю свои источники. И потому получаю надежную информацию.

Ладлоу прищурился.

– Жирный Томми, не так ли?

Рук ответил политику пустым взглядом – он никогда не выдавал информаторов и уж точно не стал бы подставлять Жирного Томми.

Никки за это время приготовилась к новой атаке.

– Насколько я понимаю, вы признаете, что в поисках исполнителя заказа контактировали с Томассо Николоси?

– Ну что ж, – сказал Ладлоу, – хорошо, я признаю, что задавал вопросы. Это был рецидив. Я фантазировал и прикидывал, во что это обойдется, – не более того. Возможно, я больше не сочиняю законов, но знаю, что никакой закон не запрещает задавать вопросы.

– И вы думаете, я поверю, что вы, не договорившись с Жирным Томми, не передали заказ кому-то еще?

Честер Ладлоу улыбнулся.

– Я нашел лучший способ отомстить. Нанял частного детектива из отличной фирмы, чтобы тот покопался в грязном белье Кэссиди Таун. Око за око, знаете ли.

«Лицемер», – подумала Никки, но ей хватило ума придержать язык.

– Займитесь некой Холли Фландерс… – Политик произнес имя по буквам, но Никки не стала записывать – не хватало только писать под диктовку этого человека.

– И почему же я должна ею заниматься?

– Я не собираюсь делать за вас вашу работу. Но в свете этого дела она покажется вам интересной. И еще, детектив, будьте осторожны. Она десять дней назад купила пистолет. Лицензии, разумеется, не получала.

Выяснив, что алиби у политика имеется – он всю ночь провел дома с женой, – Хит и Рук распрощались с ним. Проходя через зал, они услышали шепот старухи, расположившейся на двойном кресле с бокалом «Дайкири».

– Поздравляю, юная леди, статья в журнале удалась.

Даже улыбаясь, живая Грейс Ладлоу выглядела еще страшнее, чем на портрете.

Сдирая в гардеробе галстук, Рук заметил:

– Семейство Ладлоу со своим богатством и связями вполне могло это устроить.

Галстук затянулся, и Никки подошла помочь ему с узлом.

– Я одного не понимаю, – сказала она. – Предположим, это он. Но зачем похищать тело?

Развязывая узел у него на груди, Никки чувствовала тонкий чистый запах одеколона. Подняв глаза, она встретила взгляд Рука и, немного помедлив, отступила:

– Похоже, тут без ножниц не обойтись.

Выходя из Милмара, Хит позвонила в участок узнать, не появились ли новости о пропавшем трупе. Ничего. Заодно Никки запросила информацию на Холли Фландерс, прослушала голосовое сообщение от Тараканов и поспешила к машине.

– Поехали. Ребята что-то для нас раскопали.

Когда они проезжали через парк, Рук решился спросить:

– Мне вот что не дает покоя: откуда ты знаешь о пони-плей?

– Тебя это волнует, Рук?

– В некотором, приятно-пугающем смысле – да. И нет. Но скорее да. – Журналист нахмурился. – Понимаешь?

– Не сомневайся, понимаю. Об удовольствии и страхе я знаю все. – Не сводя взгляда с идущего впереди такси, Никки ехидно усмехнулась. – И разбираюсь в стеках и ошейниках. – Даже не оборачиваясь, Никки знала, что Рук с изумлением смотрит на нее, недоумевая, правильно ли он понял.

Чтобы пропустить их на 78-ю, постовым дорожной службы пришлось отодвинуть заграждение. Машин с телевизионщиками стало вдвое больше: каждый канал хотел получить прямой репортаж с места событий к четырехчасовому выпуску новостей. Никки слегка затошнило при мысли, что главной новостью окажется не убийство, а похищение тела. С Каньеро и Тарреллом они встретились в цокольном этаже – здесь располагался кабинет управляющего.

Детективы представили его Никки, а увидев в дверях Рука, управляющий расплылся в улыбке.

– Привет, мистер Рук.

– Привет, Джей-Джей. Жаль, что так вышло.

– Да уж, предстоит большая уборка, – кивнул управляющий.

– И это тоже. Ты меня понял.

– Да, и мисс Таун… Ужасно.

– Что у вас для меня? – обратилась Никки к своим детективам.

– Во-первых, – начал Таррелл, – никакого частного подрядчика по вывозу мусора не было.

– Шутите? – вклинился Джей-Джей. – Чтобы хозяин так разорился? У него и на покраску-то средств не хватает. И на новый передвижной бак – вы бы видели, что у нашего с колесиками. Жалкое зрелище.

– Значит, мусором продолжаем заниматься, – вернула разговор в деловое русло Никки. – Это, как ты сказал, во-первых. А во-вторых?

Каньеро перехватил инициативу:

– Джей-Джей говорит, что недавно менял замки в квартире Кэссиди Таун.

Заинтересовавшись, Никки бросила взгляд на Рука.

– Верно. Пару дней назад, – подтвердил тот.

Управляющий поправил его:

– Нет, это уже был второй раз. Менять пришлось дважды.

– Дважды меняли замки? – переспросила Хит. – Зачем, Джей-Джей?

– Я учился на слесаря, поэтому сам все делал. Не вызывал мастера. Так обоим удобнее, понимаете? Она немножко экономит, а у меня в кармане звенит. И всем хорошо.

– Не сомневаюсь, – согласилась Никки. Управляющий казался милым, хоть и болтливым. Хит усвоила, что, имея дело с болтунами, нужно придерживаться фактов и продвигаться шаг за шагом. – Расскажите, как вы в первый раз меняли замки. Когда это было?

– Ровно две недели назад. За день до того, как появился этот парень. – Джей-Джей указал на Рука.

– Зачем? Она что, потеряла ключи?

– Люди вечно все теряют, верно? Вчера слышал по радио про мобильники. Знаете, где люди чаще всего теряют мобильники?

– В уборных? – предположил Рук.

– С первого раза! – управляющий пожал журналисту Руку.

– Джей-Джей, – напомнила о себе Никки, для пущей важности открывая блокнот, – зачем Кэссиди Таун две недели назад просила вас сменить замки?

– Сказала, что ей кажется, будто кто-то входил к ней в квартиру. Леди не была уверена, но говорила, что все чуть-чуть не на месте. Сказала, что ей от этого не по себе. Я подумал, может, у нее паранойя, но денежка-то идет, ну я и сменил.

Никки сделала заметку поручить Тараканам выяснить точную дату.

– А второй раз? Опять ощущение, что у нее кто-то побывал?

Управляющий рассмеялся.

– Тут уже не ощущение. Один тип вышиб дверь. Прямо ей в лицо.

Никки тотчас повернулась к Руку. Тот покачал головой.

– Я знал, что ей пришлось менять замок, потому что, когда заходил пригласить ее на ужин, увидел, как Джей-Джей его ставит. Я спросил, в чем дело. Она сказала, что захлопнула дверь и пришлось ее взламывать. Я удивился, но от Кэссиди Таун всегда можно было ожидать сюрпризов.

– Ого, это вы мне говорите? – Джей-Джей снова протянул журналисту руку.

Хит обернулась к Тараканам.

– В сводки это попало?

– Нет, – ответил Каньеро.

– Но теперь мы еще раз проверим, – добавил Таррелл.

– Когда это было, Джей-Джей?

Управляющий повернулся к рабочему месту, присмотрелся к календарю с грудастыми красотками и ткнул в дату, выделенную оранжевым маркером.

Записав число, Хит спросила:

– Вы не помните, в какое время дня это произошло?

– Как не помню? Ровно в час. Я как раз собирался выкурить сигаретку, когда услышал шум. Я бросаю, вредно ведь, вот и курю по расписанию.

– Услышали, говорите? То есть вы видели, как это случилось?

– Увидел после того, как случилось. Я отошел за угол, у нас тут не курят, и вдруг – бум! Парень вышиб дверь.

– А вы видели, кто это сделал? Могли бы его описать?

– Конечно могу. Тоби Миллса знаете? Того, что в бейсбол играет?

– Вы хотите сказать, он был похож на Тоби Миллса?

– Нет, – возразил Джей-Джей, – я хочу сказать, что это и был Тоби Миллс.

«Янкиз» играли в Дивизионной серии,^[24] однако в первом же матче лишились своей главной надежды – подающего Тоби Миллса, который растянул сухожилие во время героического рывка к базе. Миллс продержался до победного конца игры, однако теперь на неопределенный срок вынужден был довольствоваться ролью зрителя. Проезжая через Центральный парк к дому игрока в Верхнем Ист-Сайде, Хит заговорила:

– Итак, блестящий журналист Джеймсон Рук, у меня к вам вопрос.

– Предчувствую, что к пони-плей он не имеет отношения?

– Я все гадаю, почему ты, летая в сомкнутом строю с Кэссиди Таун, не знал о выбитой двери.

– Ответ простой. Когда это произошло, меня не было рядом, и она мне не рассказала. – Рук передвинулся поближе к Никки. – Нет, больше того, она меня обманула – заявила, что сама виновата. И вот что я тебе скажу, Ник: зная Кэссиди, я вполне мог представить, как она собственными руками выламывает дверь. Дело даже не в том, что она была сильной… она была стихийным бедствием. Из тех, кого не останавливают запертые двери. Я даже вставил эту метафору в черновик статьи.

Никки барабанила пальцами по рулю.

– Понимаю. Она не только обманула тебя, но и не сообщила в полицию.

– Непарный носок?

– Ты не должен так говорить, ясно?

– Непарный носок?

– Это наше выражение. Не желаю слышать его от тебя, разве что когда ты станешь разбирать выстиранное белье. – Светофор на 5-й авеню переключился, и Никки вывернула из парка к череде посольств и консульств. – Что за проблемы были у Кэссиди с Тоби Миллсом – или наоборот?

– В последнее время никаких, насколько мне известно. Когда он только начинал играть за «Янкиз», она написала о его бурной молодости, но это уже история. На прошлой неделе Кэссиди разместила заметку о его переезде в новый дом в Ист-Сайде, но едва ли это повод для скандала. Или нападения.

– Ты будешь удивлен, журналист, будешь удивлен, – пробормотала Никки, снисходительно улыбаясь.

Но, стоя перед домофоном таунхауса Тоби Миллера, Хит перестала улыбаться.

– Сколько мы уже ждем? – спросила она у Рука.

– Пять минут, – ответил тот, – может быть, шесть.

– А кажется, что дольше. Какого черта они о себе воображают? В Милмар и то проще было попасть, хоть ты и явился без галстука. – Никки передразнила голос из динамика: – Мы ведем проверку!

– Знаешь, они могут тебя слышать.

– Пусть слышат.

Рук поднял голову.

– А может быть, и видеть.

– Еще лучше. – Никки расправила плечи перед камерой наблюдения и подняла повыше свой значок. – Я официальный представитель полиции и хочу говорить с живым человеком.

– Семь минут.

– Прекрати.

Тогда Рук очень тихо пробормотал:

– Непарный носок.

– И это тоже.

В динамике щелкнуло, и послышался человеческий голос:

– Прошу прощения, офицер, но мы переводим все запросы на представителей мистера Миллса, «Риптон и Ко». Дать вам их номер?

Никки нажала кнопку «Говорите».

– Прежде всего, я не «офицер», а «детектив». Детектив Хит из отдела убийств полиции Нью-Йорка. Я провожу расследование, и мне необходимо поговорить непосредственно с Тоби Миллсом. Вы можете мне помочь, или я вернусь с ордером.

Весьма довольная собой, Никки отпустила кнопку и подмигнула Руку.

Бесстрастный голос произнес:

– Если вам есть чем записать, я продиктую номер.

– Ну что ж, пусть будет так, – сказала Никки. – Займемся ордером.

Она развернулась и метнулась прочь. Рук не отставал. Они уже подходили к Медисон-авеню, где перед отелем «Карлайл» осталась их машина, когда Рука окликнули по имени.

– Джеймсон Рук?

Оба обернулись. Новый Сай Янг^[25] стоял перед дверью и махал рукой.

Рук злорадно осклабился.

– Я бываю полезен – правда, детектив?