Предисловие автора к русскому изданию 19 страница

ремонии, относившиеся к рыбной ловле, были весьма своеобразны. За

день до отправления в море туземцы раскладывали все свои крючки

вокруг каких-нибудь испражнений и произносили карата (магиче

ское заклинание), которое невозможно повторить. Затем вечером они

произносили новые заклинания... Выйдя в море и как следует распо

ложив и приготовив удочки, туземцы совершали следующую церемо

нию: специально намеченный человек начинал молиться, стоя с

вытянутыми руками... Первые пойманные рыбы после произнесения

над ними магической формулы бросались обратно в море, что должно

было привлечь множество рыбы к крючкам>.

Наконец, после рыбной ловли, как и после охоты, необходимыми.

считаются мистические операции, которые должны умилостивить ду

ха животного (или его вида), умиротворить его гнев, вновь завоевать

дружбу. <Сейчас же после поимки осетра, - говорит Боас, - рыбо

лов принимается петь, эта песнь должна умиротворить рыбу, которая

бьется, но затем покоряется и позволяет себя убить>. <Мои изыска

ния, - говорит со своей стороны Гиллтаут, - привели меня к мыс

ли, что у племен салиш, как и у других, эти обряды всегда

умилостивительные. Они имеют целью умиротворить духов рыб (или

растения, или плода и т. п.) для того, чтобы обеспечить обильные за

пасы пищи. Церемония не является благодарственным молебном: она

призвана обеспечить изобилие желаемых существ или предметов, ибо

если бы церемонии не были совершены с религиозным благоговением,

то, по убеждению туземцев, следовало бы бояться, что духи предме

тов могут разгневаться и в них окажется недостаток>.

Нужно ли доказывать, что большинство обрядов, относящихся к

войне, носит такие же черты, как и описанные выше? Для обществ

низшего типа нет существенного различия между войной и охотой.

Если бы мы стали рассматривать их, то обнаружили и здесь обряды

<вступления> и <выхода>, подготовительные мистические церемонии

перед походом, пляски, посты, очищения, разные-виды воздержания,

снотолкования, запреты, наложенные на невоинов, заклинания, на

правленные против врага, чары, амулеты, фетиши, всякого сорта зна

харские приемы, делающие воинов неуязвимыми, молитвы,

призванные завоевать благосклонность духов. Затем мы во время во

енных действий обнаружили бы молитвы, обращенные к лошади, ору

жию, духам - хранителям личности и племени, магические

операции и формулы, призванные ослепить врага, парализовать его,

лишить способности защищаться. Наконец, после боя мы нашли бы

часто весьма сложные церемонии, при помощи которых победители

стремятся помешать мести со стороны покойников противной стороны

(обычаи уродования и уничтожения трупов), умиротворить их души,

очистить воинов от осквернения, которому они подвергались во время

борьбы, либо, наконец, утвердить надолго достигнутое превосходство

путем овладения трофеями (головами, черепами, челюстями, скаль

пами, оружием и т.д.)'. С момента, когда всерьез появляется мысль

о войне, и до того момента, когда война уже давно кончена, все вре

мя речь идет об установлении или, наоборот, прекращении опреде

ленных мистических связей. Все это время стараются добиться цели

мистическими операциями, считается, что от мистических связей и

операций больше, чем от чего бы то ни было другого, зависит успех

военного похода. Храбрость, хитрость, превосходство в вооружении,

числе и тактике, конечно, далеко не безразличные моменты. Однако

по сравнению с указанными выше эти условия считаются второсте

пенными. Если священные цыплята отказывались есть и солдаты это

знали, то римскую армию ждало поражение; но в обществах низшего

типа воины и не подумают сражаться, если их сны неблагоприятны.

И здесь способ представлять себе эти факты, необходимо соответ

ствующий нашим умственным навыкам и подчиненный правилам

языка, отражающего эти навыки, искажает их самой формой выра

жения. Мы не можем не отделять мистических операций и действий

от условий, реально способствующих достижению желаемого резуль

тата. Пра-логическое мышление характеризуется тем, что (а это и

делает столь затруднительным его воспроизведение для нас) для не

го совершенно не существует подобного различения: операции того

и другого рода образуют единый, не поддающийся разложению об

раз действия. С одной стороны, все действия, даже наиболее поло

жительные, имеют мистический характер. Лук, ружье, сеть, конь

охотника и воина - все это сопричастно таинственным силам, при

водимым в действие церемониями. С другой стороны, эти церемонии

отнюдь не являются лишь предварительными, подготовительными

действиями, необходимыми для охоты или для войны: они уже сама

охота или война. Короче говоря, и в этих проявлениях пра-логиче-

ское мышление, как и в восприятии, ориентировано иначе, чем на

ше, и здесь оно носит мистический по существу характер, и здесь

оно в своих коллективных представлениях управляется законом со

причастности.

*Такою положение и по отношению к живым пленникам. У североамериканских индейцев военнопленные либо подвергались пытке и умерщвлялись, либо усыновлялись. В последнем случае им давалось имя убитого воина, которого они отныне олицетворяли. Так они принимались в общественную группу, разделяя права и обязанности прочих членов группы.

Мы понимаем или по крайней мере нам кажется, что понимаем

без особого труда обряды и обычаи низших обществ, относящиеся к

охоте, рыбной ловле, войне, потому что в нашем собственном обще

стве обнаруживаем наличие обрядов и обычаев, которые внешне

аналогичны им. Таковы аграрные обряды, устойчивость которых

столь замечательна. Таковы церемонии, имеющие, однако, скорее

религиозный, чем мистический характер, ставящие успех какого-ни

будь предприятия в зависимость от заступничества благосклонного и

могущественного посредника. Так, рыболовная флотилия <исланд

цев> (т. е. бретонцев, отправляющихся ловить треску у берегов Ис

ландии) выплывает из Пэмполя (Бретань) лишь после получения

благословения от духовенства. Без этого благословения многие мо

ряки боялись бы, что они вернутся с плохим уловом либо не вер

нутся вовсе. Точно так же испанский адмирал перед тем, как выйти

в море, посвящает свой флот Святой Деве, а его матросы рассчиты

вают, что Богоматерь обеспечит им победу. Однако в низших обще

ствах есть и другие подобные церемонии, нами не понимаемые, ибо

мы уже не добиваемся тех результатов, которых туземцы ждут от

этих церемоний. В подобных случаях у нас не существует аналогии

для этих церемоний, и мы замечаем, что объяснение, даваемое по

аналогии, становится в данном случае поверхностным и неудовлет

ворительным. Это как раз те церемонии, которые больше всего по

зволяют нам проникнуть в саму сущность пра-логического и

мистического мышления.

К такого рода церемониям принадлежат те, которые призваны

обеспечить правильную смену времен года, нормальное количество

урожая, достаточное изобилие плодов, насекомых, идущих в пищу

животных и т. д. Здесь выявляется одно из существенных различий

между пра-логическим мышлением и нашим. Для мышления, осно

ванного на наших умственных навыках, <природа> представляет со

бой непоколебимый объективный порядок. Конечно, ученый обладает

более ясным и рациональным представлением об этом порядке, чем

невежда, однако на деле подобное представление имеет силу для всех

решительно умов нашего общества, даже если они и не сознают это

го. Здесь не играет роли то обстоятельство, что порядок может осо

знаваться как нечто созданное богом, ибо и сам бог рассматривается

в таком случае как творец, никогда не изменяющий своих установ

лений. Поэтому поведение в нашем обществе основано всегда на

представлении о порядке и системе явлений, подчиненных законам и

свободных от всякого произвольного вмешательства.

Для пра-логического мышления <природы> в этом смысле не су

ществует. Реальность, которой окружена социальная группа, ощуща

ется ею как мистическая: все в этой реальности сводится не к

законам, а к мистическим связям и сопричастностям. Последние в об

щем, несомненно, зависят от доброй воли первобытного человека в не

большей мере, чем объективный порядок природы для нас зависит от

индивидуального мыслящего субъекта. Тем не менее объективный по

рядок у нас осознается как нечто, имеющее метафизическое основа

ние, тогда как мистические связи и сопричастности одновременно

представляются и ощущаются как нечто теснейшим образом связан

ное с социальной группой и зависят от нее так же, как она зависит

от них. Нас поэтому не поразит, когда мы увидим, что эта социаль

ная группа заботится о поддержании и сохранении того, что для нас

является порядком природы, что эта группа для достижения указан

ного результата совершает церемонии, аналогичные тем, которые

должны обеспечить ей поимку дичи или рыбы.

Наиболее характерными, несомненно, являются церемонии инти-

хиума, которые подробно описаны Спенсером и Гилленом и получили

у них следующее определение: <Священная церемония, исполняемая

членами местной тотемической группы, имеющая целью умножить

тотемическое животное или растение>. Для подобного мышления лич

ности, составляющие тотемическую группу, сама группа, тотемиче-

ское животное, растение или предмет - все это одно и то же. <Одно

и то же> следует разуметь здесь в смысле не закона тождества, а за

кона сопричастности. Выше мы видели доказательства, подтверждаю

щие это. Английская экспедиция в Торресовом проливе привезла

новые свидетельства. Существует мистическое родство между члена

ми клана и тотемом. Это идея, которая глубоко запечатлелась в их

сознании и, по-видимому, имеет основное значение. Не раз нам гово

рили с полным убеждением: <Аугуд (тотем) - это то же, что родство,

э*о та же семья>. Таким образом, здесь допускается определенное

физиологическое и психологическое сходство между человеческими и

животными членами клана. Не приходится сомневаться, что это чув-

стро оказывало действие на членов клана и понуждало их жить сооб

разно с традиционным характером тотема... так, судя по сообщенным

нам сведениям, воинственными являются следующие кланы: казуара,

крокодила, змеи, акулы... кланы ската, морского зайца являются ми

ролюбивыми. Клан умай (собаки) бывал то мирным, то воинствен

ным, что соответствует характеру собаки. И действительно, почти на

всех островах пролива туземцы с соответствующими нарядами, мас

ками, плясками справляли церемонии, совершенно похожие на цере

монии интихиума Спенсера и Гиллена.

В церемонии интихиума тотема вичетти груб (вид гусеницы) уча

стники воспроизводят действия мистического предка, являющегося

посредником, через которого группа сопричастна своему тотему и ко

торый, следовательно, мистически действует на этот тотем. Иногда

можно уловить даже физическое выражение этого мистического дей

ствия. Например, во время церемонии интихиума у тотема кенгуру

мужчины иногда обагряют своей кровью определенную скалу. Это

действие имеет целью разогнать по всем направлениям духов кенгу

ру, пребывающих в скале, и, следовательно, умножить число живых

кенгуру. Дело в том, что дух-кенгуру входит в животное-кенгуру

точно так же, как дух человека-кенгуру входит в женщину-кенгуру

(когда она становится беременной).

Эта теснейшая связь, для которой в нашем языке нельзя найти

удовлетворительного выражения, именно потому, что она нечто боль

шее, чем связь, именно потому, что она является мистической сопри

частностью... одной и той же сущности, может распространяться на

всех членов данной социальной группы и осуществлять между ними

то, что мы, за отсутствием лучшего слова.. назовем мистическим сим

биозом. У туземцев тжингилли Спенсер и Гиллен наблюдали следу

ющую церемонию: <Для того чтобы молодые люди, юноши и

девушки, лучше росли и были сильны и красивы, члены племени вре

мя от времени совершают длинный ряд церемоний, в которых участ

вуют разные тотемы. Церемонии по своему содержанию не относятся

специально к юношам и девушкам, однако их справляют с намерени

ем благотворно повлиять на рост молодых членов племени, которым,

разумеется, не разрешают ни видеть церемоний, ни принимать в них

какое-либо участие>.

Такая же мистическая сопричастность существует между дождем

и членами тотема дождя, между водой и членами тотема воды. Сле

довательно, для того чтобы обеспечить нормальное количество осад

ков или нормальное количество воды в колодцах, совершаются

церемонии интихнума. Они поразительно, вплоть до мельчайших де

талей, похожи на аналогичные церемонии, совершаемые с той же

целью зуньи, арапагами и индейцами пуэбло Северной Америки,

описанными столь тщательно сотрудниками Вашингтонского этноло

гического бюро. В Австралии, как и в Новой Мексике, мы видим

<криволинейные полосы, нарисованные на земле, которые должны

представлять радугу... подобные полосы нарисованы на теле действу

ющего лица и на щите, который он держит в руках. Щит украшен

также намазанными белой глиной зигзалюбразными линиями, кото

рые изображают молнию>. Здесь, несомненно примешивается другой

<мотив>, свойственный пра-логическому мышлению: мистическое

значение изображения и власть над существом или над предметом,

даваемая оДлаяаняем их язойражснием (симпатическая магия, ис

пользующая сопричастность изображения его оригиналу). В церемо

ниях интихиума, однако, по крайней мере у австралийцев,

одновременно и главным образом обращаются к другой, более глубо

кой партиципации: единосущности тотемической группы и ее тотема.

Так, например. Спенсер и Гиллен говорят, что тотемические группы

дождя и воды станут устраивать церемонию интихиума в случае дол

го продолжающейся засухи, когда люди начнут жестоко страдать от

недостатка воды. Если через некоторый более или менее близкий

промежуток времени пойдет дождь, то это, естественно, будет припи

сано влиянию церемонии. Церемония не связана в сознании туземцев

с идеей обращения к какому-нибудь сверхъестественному существу.

Известно, впрочем, что наблюдатели ни разу не в состояййи были об

наружить у исследованных ими австралийских племен какую-нибудь

идею богов в собственном смысле, или <хотя бы самый легкий намек,

или след того, что можно было бы назвать культом предков... Предки

из времен Алчеринга подвержены непрерывным перевоплощениям, и

это верование противодействует всякому развитию культа предков>.

Перед нами такой образ действия, в котором пра-логическое и

мистическое мышление проявляет и выражает себя иначе, чем в

большинстве аналогичных обычаев, собранных у обществ, принадле

жащих к более высокому типу, чем австралийские племена. Каза

лось бы, между обрядами, призванными прекращать засуху и

обеспечивать людям благотворные последствия дождя, и существую

щими у нас еще молебнами должно существовать большое сходство.

Однако у нас эти обряды чаще всего принимают форму молений.

Даже в тех случаях, когда (как это происходит почти всегда при

совершении их) прибегают к симпатической магии, то одновременно

обращаются к одному или нескольким божественным существам, ду

хам или душам, вмешательство которых должно вызвать желаемое

явление. Происходит ли это потому, что в данном случае люди чув

ствуют себя дальше от дождя, чем от душ, духов и богов, на кото

рых можно воздействовать и с которыми можно общаться через

молитвы, посты, сны, жертвоприношения, пляски и священные це

ремонии всякого рода: во всяком случае в наших обществах люди

не чувствуют, что можно таким же путем вступать в общение не

посредственно с дождем. <В некоторых частях Китая, например, -

говорит де Греет, - народ берет на себя расходы по содержанию

монастырей исключительно потому, что он убежден, будто они в со

стоянии регулировать ветер и дождь, обеспечивая таким образом

урожай в столь подверженном засухе безлесом Китае... Местные жи

тели добровольно делают взносы для сооружения и содержания по

строек, взамен чего монахи каждый раз, когда в том появляется

нужда, обязаны прекращать засуху при помощи своих церемоний...>

Монахи, в свою очередь, обращаются к соответствующим божествам

и регулируют Фан-шуй. У австралийцев, напротив, мы не находим

ни жрецов, ни посредников какого бы то ни было рода. Церемония

интихиума свидетельствует о непосредственной связи, о прямой ми

стической сопричастности тотема дождя дождю, которая подобна со

причастности членов тотема кенгуру животным кенгуру. И связь

эта, сопричастность эта, сколь странным нам ни казалось бы, не

только представляется, но и коллективно ощущается членами тоте-

мической группы.

Могут, однако, спросить: а как же дело представляется в том слу

чае, когда дождь идет без этих церемоний? Австралийцы как бы пре

дусмотрели подобное возражение, не имея о нем никакого понятия.

Они наперед дают самый естественный и решительный, с точки зре

ния мистического мышления, ответ. Правда, церемония интихиума

не была совершена тотемической группой, но раз дождь пошел, то

это потому, что церемония все-таки была совершена: она была совер

шена благожелательными духами (ирунтариниа). <Ирунтариниа,

как верят туземцы, часто (но не всегда и необязательно) предупреж

дают во сне алатунью (старика, который исполняет обязанности ре

лигиозного начальника) какой-нибудь группы о том моменте, когда

следует справлять церемонию интихиума. Сами ирунтариниа совер

шают подобные церемонии. Если, например, в какой-нибудь местно

сти в изобилии появляются гусеницы или эчу, причем члены

соответствующих тотемов не совершали церемоний интихиума, то это

изобилие приписывается тому факту, что церемонии были совершен

но дружественными ирунтариниа>. На острове Мабуйяге в Торресо-

вом проливе существуют аналогичные поверья. <Мадуб был

деревянным изображением в форме человека... Назначением мадуба

было заботиться об огороде, близ которого он ставился, и обеспечи

вать хороший урожай ямса и т. д. Вечером мадубы оживали и обхо

дили огород, помахивая трещотками, чтобы вызвать рост растений в

огороде, они ели и плясали... короче говоря, духи мадубов делали то,

что делают люди>. По Бергэню, ведийское жертвоприношение совер

шается на небе, как и на земле, и с тем же результатом.

Согласно аналогичному верованию, церемонии, преследующие ту

же цель, что и интихиум, совершаются также животными. <Действи

тельно, тарагумары утверждают, что пляскам их научили животные...

Это очень внимательные наблюдатели природы. Для них животные

отнюдь не являются низшими тварями: животные, по их мнению,

знакомы с магией, знают множество вещей и могут помогать тарагу-

марам вызывать дождь. Весной пение птиц, воркование голубей, ква

канье лягушек, стрекотание кузнечиков, - словом, все звуки,

издаваемые обитателями лугов, являются для индейцев призывами к

божествам дождя. Да и с какой иной целью стали бы петь и издавать

звуки насекомые и птицы? И коль скоро боги посылают дождь, вни

мая просьбам оленя, заключающимся в его смешных плясках, или

индейского петуха, выражающего просьбу в курьезных играх, то ин

дейцы из всего этого заключают, что для удовлетворения богов они

сами тоже должны плясать подобно оленю и играть подобно индей

скому петуху... Пляска для них - весьма серьезное церемониальное

<действо>, скорее, своего рода культ и заклинание, чем развлечение.

Само их слово для обозначения пляски ном* вои означает буквально

<работать>. Точно так же в одной легенде пиши тараканы, умираю

щие от жажды, пляшут для получения дождя.

В большинстве обществ несколько высшего типа, чем австралий

цы, совершение соответствующих церемоний возлагается уже не на

местную тотемическую группу. Часто проводником партиципации,

которую необходимо в том или ином случае выяснить, принудитель

но или по выбору становится какой-нибудь особо квалифицирован

ный член группы. Случаи подобного рода мы видели в Новой

Гвинее, когда речь шла об охоте на дюгоня. То это человек, вы

бранный специально для данного случая и, несомненно, намеченный

группой по мистическим соображениям, то человек, специализиро

вавшийся для данной функции путем особого посвящения, которое

сделало его способным лучше других воспринимать и проявлять ми

стические влияния, то, наконец, человек, предуказанный наперед

своим происхождением и обусловленными происхождением партици-

пациями, ибо, согласно принятым у них воззрениям, человек дейст

вительно одно и то же, что и его предки, и иногда он какой-нибудь

перевоплотившийся предок. Таким образом, вожди и цари часто ста

новятся благодаря своему происхождению необходимыми посредни

ками. При помощи совершаемых обрядов, для выполнения которых

они считаются единственно пригодными, обеспечивается естествен

ный порядок явлений и само существование группы.

В этом находят также объяснение и многочисленные факты, со

бранные Фрэзером в <Золотой ветви> и показывающие, что обще

ственная группа почти столь же ревностно заботится об особе своего

царя, как пчелиный рой о матке. Благополучие группы зависит от

благополучия царя. У племени баранта <царское звание является по

читаемым и священным институтом. Благоговение перед вождем, по

виновение его приказам, весь его престиж основаны не на богатстве

и силе, а на мистической идее, согласно которой народ жив своим ца

рем так же, как тело живо своей головой>. Мы уже видели, как май

даны, согласно Кэтлину, были обеспокоены мыслью, что портреты их

начальников попали в руки чужеземцев и что поэтому покой вождей

мог быть нарушен в могиле. В Бенгалии <панкхи и банджоги утвер

ждают, что во времена одного из ра*жей, Нгунг-джунгаунг, они были

наиболее многочисленцым и господствующим племенем в этой части

мира. Упадок своего могущества они объясняют тем, что угас древний

род их вождей, которому приписывалось божественное происхожде

ние>.

В частности, царь часто обеспечивает правильное выпадение осад

ков и обилие урожая, который зависит от него. <В доброе старое вре

мя, когда существовал еще Ма-Лоанго, бафиоты были, несомненно,

более счастливыми. Царь имел гораздо большую власть и силу, чем

другие. Он, правда, не собирал туч, не управлял ветрами... нет, он

делал гораздо больше: каждый раз, когда это было нужно его поддан

ным, он прямо низводил с неба дождь>. На Малайских островах <су

ществует твердая вера, что царь имеет личное влияние на

произведения природы, например на урожай полей и плодовых де

ревьев...>. Это поверье распространяется даже на английских резиден

тов. <Я часто наблюдал в Селангоре, что хороший урожай или

недород риса приписывался перемене управляющего округом. Однаж

ды мне привелось слышать, когда крокодилы-людоеды вдруг почему-

то начали особенно свирепо нападать на людей, что виноват в этом

был представитель правительства, несомненно, способный и исполни

тельный, но, быть может, мало симпатичный>.

Мистическая власть царя иногда проявляется и после его смерти.

У баранта <смерть Мапунга последовала, по-видимому, в течение

1890 г. Никто об этом тогда не говорил. Однако когда новость рас

пространилась, то Манганиели, молодой туземец из округа Рибомбо,

сказал мне однажды: <Когда в прошлом году (приблизительно на

Рождество 1890 г.) мы увидели, что мифимби (деревья, приносящие

плоды вроде абрикосов) в таком изобилии покрыты плодами - их

было чрезвычайно много, - мы подумали, что вождь наш умер и что

он послал нам это изобилие...>

Для племени в высшей степени важно пребывать в связи, или,

вернее говоря, в общении, с умершими царями. Как раз у баранта

Жюно наблюдал, как партиципация общественной группы и ее вож

дей осуществляется, так сказать, одновременно физически и мисти

чески: относящийся к этому отрывок заслуживает приведения его

почти целиком. <У каждого из маленьких кланов баранта... сущест

вует священный предмет, который можно было бы принять за идола,

но который является чем-то совершенно иным. Его называют мхамба,

что означает всякую жертву и всякий дар, но слово применяется спе

циально к данному предмету. Предмет, как кажется, вызывает такое

благоговение, что его боятся называть официальным именем. Его

преимущественно называют ихленгоуэ (богатство, сокровище). Что

же, однако, такое мхамба, своего рода святой и таинственный ковчег?

Когда вождь умирает, у него отрезают ногти рук и ног, волосы на

голове и бороде и затем, перемесив их с пометом от быков, убитых

при его погребении, обеспечивают таким образом нетленность этих

частей покойника, способных сохраняться веками. Получается своего

рода катышек, который затем обвязывают ремнями. Когда умирает

преемник вождя, изготавливается второй катышек, который присо

единяется к первому, и т. д. в течение веков. В настоящее время

мхамба Тембе имеет, может быть, фут в длину, по словам одного из

моих осведомителей, который часто его видел, ибо он находится на

хранении у его родственника. Хранитель священной реликвии наме

чается после тщательного выбора. Это должен быть человек в высшей

степени спокойного темперамента, никогда не напивающийся допьяна

и очень выдержанный в своих речах. Это своего рода верховный

жрец... на нем лежит тяжелая ответственность по отношению ко всей

стране... Таинственный предмет хранится в специально построенной

хижине, находящейся за селением, в котором живет хранитель. Когда

хранитель узнает, что ему предстоит использовать мхамба для како

го-нибудь религиозного обряда, он в течение месяца соблюдает пол

ное воздержание. Что касается торжественного жертвоприношения,

совершаемого при содействии этого предмета, то для него обычно

употребляется коза... Жрец описывает в воздухе при помощи мхамба

круг, затем произносится молитва, которая, соответственно, обраще

на ко всем прежним вождям, ногти и волосы которых совершающий

обряд держит в руках: странный и поразительный метод входить в об

щение с богами...

Жертвоприношение с участием мхамба совершается, по крайней

мере в клане Тембе, в начале сезона bocagne, перед принесением

первинок духам предков. К этому торжественному обряду прибегают,

несомненно, также во времена народного бедствия.

Этот амулет несравненной ценности является величайшим сокро

вищем народа.. Это предмет, который последним попадает в руки

врага. Если войско побеждено и ему приходится бежать, то хранитель

мхаяба будет первым. У него можно вырвать это священное знамя,

лишь перебив все отряды воинов племени. Такое несчастье произош

ло, по-видимому, в минувшие времена с кланом Тембе... тогда страну

постигла ужасная засуха. В течение целого года небо пылало огнем>.

И Жюно в заключение говорит: <Сохранение части тел великих по

койников, сделавшихся богами страны, в целях дать людям возмож

ность до некоторой степени влиять на их волю, иметь некоторую

власть над ними, разве это не является глубокой и логической

идеей?> Приведенный рассказ показывает самым ясным образом, как

в коллективном сознании общественной группы ее благополучие, са-