2015-07-04
200
от индейцев... Это - квадрат или четырехугольник с четырьмя ост
риями на каждой вершине угла, и это неизменно истолковывается
как символ земли с четырьмя ветрами... Крест, с прямыми или косы
ми углами, также символизирует четыре ветра или четыре стороны
света)>.
Числа 5, 6 и 7 иногда имеют священный характер у племен Се
верной Америки, хотя и не столь постоянно, как число 4. Так, Гэт-
чет пишет: <Мы находим здесь число 5, священное число, которое
столь часто фигурирует в преданиях, мифах и обычаях племен оре-
гона. Многие обожествленные животные фигурируют коллективно
(пять братьев, десять братьев, пять сестер), иногда вместе со своими
старыми родителями>. Число стран света или частей пространства
необязательно равняется 4. У североамериканских племен этим чис
лом является 5 (включая зенит), 6 (прибавив надир), наконец, 7,
включая центр или место, занимаемое тем, кто считает. Например,
у мандалов колдун <взял трубку, протянул ее сначала к северу, за
тем к югу, востоку и западу, наконец к солнцу, которое было над
его головой>. У индейцев сна <жрец, стоя перед жертвенником, ма
хал некоторое время своей трещоткой и затем стал вертеть ее по
кругу над жертвенником. Он повторил это движение шесть раз для
шести основных точек пространства... Круг означал, что все духи
облаков всего мира призываются оросить землю. Круговое движение
повторялось 4 раза>. Омахи и попки имели обычай при курении
протягивать трубку в 6 направлениях: в сторону 4 ветров, солнца и
горнего мира>. <Вождь племени змей сделал из священной муки
круг, приблизительно в 20 футов диаметром... той же мукой нари
совал в нем 6 радиусов, соответствующих 6 основным точкам про
странства>. Наконец, у чироки священное число 4 обозначает
страны света, но основные точки или страны света выражаются так
же и священным числом 7, т. е. к первым четырем прибавляют зе
нит, надир и центр.
Мы находим числа 5, 6 и 7 включенными в такие же сложные
мистические партиципации, как и число 4. Миссис Стивенсон дает
множество примеров, относящихся к числу 6, из быта зуньи. Огра
ничимся одним из них: <Эти первобытные земледельцы приложили
большое старание, чтобы придать употребляемым ими зернам и бо
бам цвет, соответствующий цвету шести частей пространства: жел
тый для севера, синий для запада, красный для юга, белый для
востока, пестрый для зенита и черный для надира>.
Аналогичные факты встречаются, если не говорить об индоевро
пейских или семитских народах, по всему Дальнему Востоку. В Ки
тае сложность всех соответствий и партиципаций, охватывающих и
числа, доходит до бесконечности. Они перекрещиваются или даже
противоречат друг другу, причем это нисколько не смущает логики
китайца. На Две туземная неделя состоит из пяти дней, и яванцы ве
рят, что названия этих дней имеют мистическую связь с цветами и
делениями горизонта. Название первого дня обозначает <белый> и
<восток>, второго дня - <красный> и <юг>, третьего - <желтый> и
<запад>, четвертого - <черный> и <север)>, пятого - <смешанный
цвет> и <центр>. В древнем яванском манускрипте неделя из пяти
дней изображена пятью человеческими фигурами: двумя женскими и
тремя мужскими. В Индии в разных областях или в зависимости от
того, какая партиципация принимается в расчет, число 5 оказывается
счастливым или несчастливым. <В 1817 году в Джессоре разразилась
ужасная эпидемия холеры. Болезнь начала свирепствовать в августе,
и тотчас было обнаружено, что в августе этого года было пять суббот
(суббота находится под влиянием зловредного Сани). Так как число
5 принадлежит богу разрушения Шиве, то сейчас же установилась
мистическая связь, усомниться в гибельном действии этой связи было
бы святотатством>. В других местах число 5 имеет благодетельные
мистические свойства. <Крестьянин своим заступом выкапывает пять
комьев земли. Пять - счастливое число, ибо оно на четверть больше
четырех... Затем он пять раз кропит яму, разбрызгивая воду веткой
священного мангового дерева... Затем избранный человек пропахива
ет пять борозд плугом... В Мирзапуре только северная часть поля, об
ращенная к Гималаям, вскапывается в 5 местах куском мангового
дерева>. Обрядов и обычаев подобного рода у земледельческих пле
мен несчетное количество.
Число 7 особенно чревато мистическими свойствами, прежде всего
там, где сказывается влияние китайских или ассиро-вавилонских ве
рований. На Малайских островах думают, что каждый человек имеет
всего семь душ (известно, что аналогичное представление существо
вало в Египте), или, чтобы выразиться более точно, семеричную ду
шу. <Семеричность в единстве> помогла бы, может быть, объяснить
то поразительное и устойчивое значение, которое придается числу 7
в малайской магии (семь веток березы, семикратное повторение за
клинания, чтобы извлечь душу из тела, семь листьев бетеля, семь
ударов, наносимых душе, семь колосьев, срезанных в момент жатвы
для души риса). Эта гипотеза подсказана Скиту, очевидно, теорией
анимизма, которой проникнуто его исследование; я склонен думать,
что она (гипотеза) изображает все навыворот. Не потому малайцы
видят всюду число 7, что они наделяют каждого человека семью ду
шами или семеричной душой, напротив, они наделяют человека
семью душами, ибо число 7 имеет в их глазах особую мистическую
силу, оно становится своеобразной категорией, которой подчинены не
только их магические операции, но и представления, не исключая
представления о душе. Это настолько соответствует истине, что сам
Скит прибавляет: <Что такое эти семь душ? Невозможно определить
их на основании того, что мы до сих пор знаем>. Раз каждая из семи
душ столь мало дифференцирована, что можно с равным правом го
ворить о семеричной душе, то трудно допустить, чтобы значение,
приписываемое вообще числу 7, было обязано своим происхождением
этому представлению.
<Когда индусы убирают пепел после сожжения покойника, они на
том месте, где сжигался труп, пишут число 49. Пандиты объясняют
этот обычай тем, что, будучи написанными на языке индустани, циф
ры эти похожи на раковину или на колесо бога Вишну, или тем, что
это является обращением к 49 ветрам неба, призывающим их очи
стить землю. Однако скорее всего обряд основан на представлении,
будто число 7 (согласно поверью, встречающемуся во всех странах)
обладает мистической силой>. В Индии в ночь накануне праздника
светильников из семи колодцев достают воду, и бесплодные женщины
купаются в ней; это считается средством против бесплодия. Водобо
язнь на всем севере Индии лечится заглядыванием последовательно в
семь колодцев. <Богиня оспы Ситала... является лишь старшей в
группе семи сестер, которые причиняют якобы все болезни, сопро
вождающиеся нарывами... Точно так же мы в более древней индуист
ской мифологии находим семь матри, семь океанов, семь Ранга, семь
Адитийа и Данава, семь коней солнца и множество других комбина
ций этого мистического числа>. <В Японии число 7 и все числа, куда
входит 7, являются числами, приносящими несчастье>. Точно так же
у ассиро-вавилонян седьмой, четырнадцатый, двадцать первый и
двадцать восьмой дни назывались <дурными>. У индусов врачебные
предписания, как все вообще магические формулы, придают большое
значение числам из-за их магических свойств. Например, <распрост
раненным талисманом является магический квадрат, представляющий
собой особым образом расположенные числа. Так, для того чтобы ис
целить бесплодие, рекомендуется начертить на куске хлеба ряд чи
сел, которые, будучи сложенными по двум направлениям, образуют
семьдесят три, и отдать этот кусок на съедение черной собаке... Про
тив опухоли хорошо нарисовать фигуру в форме креста с тремя циф
рами в центре и с одной цифрой у каждого конца. Талисман надо
изготовить в воскресенье и носить его на левой руке. Крукс при
бавляет: <Число этих талисманов - легион>. И не только в Индии.
Можно было бы найти бесконечное множество подобных талисманов
в магии и медицине античного мира, арабов, средневековой Европы,
наконец, у всех народов, которые располагают именами числи
тельными. Сборники фольклора исключительно богаты такими при
мерами.
У народов, уже достаточно развитых, у которых употребление
больших чисел стало обиходным, некоторые числа, кратные тем, ко
торые имеют мистическое значение, сопричастны мистическим свой
ствам. Так, в Индии, <когда новолуние приходится на понедельник,
благочестивые индусы обходят сто восемь раз вокруг священного фи
гового дерева>. Возможно, что 108 имеет особую силу в качестве
кратного 9 и 12, которые в свою очередь являются кратными 3 и 6.
В северо-западных провинциях Индии числа 84 и 360 играют исклю
чительную роль. Например, чориза является подразделением паргана
или о*уга и насчитывает 84 селения. <Но не только в том, что ка
сается территориальных делений, числа 84 и 360 пользуются таким
предпочтением. Числа входят во всю структуру индийской, буддий
ской и джайнской религии, в космогонии, обряды и легендарные ска
зания. Более чем очевидно, что числа эти взяты не случайно, не
произвольно, они отвечают сознательному желанию скрыть какой-то
отдаленный намек под обыденным выражением. У буддистов употреб
ление этих мистических чисел носит еще более систематический ха
рактер, чем у индуистов>.
Этот факт объясняется, может быть, тем, что 84 одновременно
кратно 7 и 12, а 360 кратно 4, 6, 9, 5 и 12. В этом случае в 84 и 360
осуществляется некая ассоциация или партиципация, сопричастность
между свойствами тех чисел, которые кратны друг другу.
Бергэнь неоднократно настаивает на природе мистических чисел
в ведийской поэзии и на столь же мистических действиях, произво
димых над этими числами. Умножение делается здесь как будто
главным образом путем применения в отношении разных частей це
лого системы деления, приложенной сначала к целому. Например,
деление на 3 в отношении Вселенной (небо, земля, атмосфера) мо
жет быть повторено для каждого из этих миров (3 неба, 3 земли,
3 атмосферы): всего 9 миров. Однако после применения ко Вселен
ной нескольких систем деления цифры, полученные двумя такими
системами, могут быть перемножены одна на другую: 3 х 2 = 6 ми
рам, 3 неба и 3 земли. Или, для того чтобы образовать новое мис
тическое число, к данному мистическому числу прибавляют
единицу: 3 + 1, 6 + 1, 9 + 1 и т.д. <Это чаще всего имеет целью
ввести в какую-нибудь систему деления Вселенной представление о
невидимом мире или в какую-нибудь группу лиц или предметов
представление о лице или предмете того же рода, но выделяющемся
и отличном от других своего рода тайной, которой он окутан>.
Например, число 7 может иметь независимое мифологическое зна
чение. Несомненно, однако, что риши разложили его из 6 + 1
(т. е. путем прибавления единицы к числу 6 миров). Эти мифоло
гические числа обязаны своими свойствами мистическим отноше
ниям к частям пространства: семеричное деление мира (7 миров,
т. е. 6 + 1) совпадает с мифологическими семерками (7 мест, 7 рас,
7 рек и т.д.).
То, что здесь налицо пра-логическое мышление, проявляющееся в
этих коллективных представлениях, весьма уже систематизирован-
ных, подтверждается тем способом, каким отождествляются единица
и множество. По словам Бергэня, <большинство групп мифологиче
ских существ и предметов может быть сведено к единому существу и
предмету, имеющему множество обликов и выражающему всю группу
в ее единстве. Элементы каждой группы оказываются, таким обра
зом, сведенными к соответствующему количеству проявлений единого
начала, и множественность проявлений объясняется множественно
стью миров... Семь молитв являются только семью формами молитвы,
которая, будучи рассматриваема сразу и в своем единстве и в своих
различных проявлениях, становится семиглавой молитвой или гим
ном... Семь коров Владыки молитвы являются, естественно, семью
молитвами, выходящими из его семи уст... Существо мужского пола
имеет двух или трех матерей, двух или трех супруг и т. д.>.
Отсюда вытекает следствие, которое сначала кажется странным:
числа разные являются тем не менее равными числами. <Одновре
менное и безразличное употребление трех и семи... свидетельствует
только об одном - об их полной равнозначности... Различные чис
ла, которые, как мы видели, употребляются одни вместо других по
тому, что все они в разных системах деления выражают сумму
частей Вселенной, могли на этом же основании употребляться как
бы в форме своего рода плеоназма - одни наряду с другими.
И действительно, так оно часто и происходило. Таким образом,
три - то же самое, что семь или девять...>. Равнозначность, нестер
пимая для логического мышления, кажется совершенно естественной
пра-логическому. Ибо последнее, интересующееся, прежде всего,
мистической сопричастностью, и не рассматривает этих чисел ни в
отвлеченном отношении к другим числам, ни в отношении к порож
дающему их арифметическому закону. Каждое из этих чисел явля
ется для пра-логического мышления реальностью, которая
воспринимается сама по себе и которую нет нужды рассматривать и
определять как функцию других чисел. Каждое число имеет, таким
образом, свою, ни к чему не сводимую индивидуальность, которая
позволяет ему точно соответствовать другому числу, имеющему не
менее определенную индивидуальность. <Большая часть мифологи
ческих чисел Ригведы, в особенности 2, 3, 5, 7, выражают не просто
<неопределенное множество>, но <законченное целое>, и это <целое>
в принципе соответствует совокупности миров>. Возьмем хотя бы
мифического быка, который имеет <четыре рога, три ноги, две го
ловы, семь рук; трижды связанный бык ревет и т. д.> (2, 3, 7 миров,
4 страны света). Различные детали описания, намекая на различные
системы деления мира, все стремятся выразить, что существо, о ко
тором идет речь, вездесуще. Мы уже знаем, что идея вездесущно-
сти, или многосущности (одновременного пребывания во многих
местах), согласно выражению Лейбница, хорошо известна пра-логи-
ческому и мистическому мышлению.
Наконец, довершая характеристику мистических чисел, Бергэнь
говорит далее: <Три и семь должны рассматриваться в общей системе
ведийской мифологии, как наперед данные рамки, независимые от
тех индивидуальных вещей, которыми эти рамки могут быть запол
нены>. Рамки, данные наперед, - категории, согласно цитированно
му выше выражению Чемберлена как раз по поводу этих чисел.
Нельзя лучше выявить различие между мистическими числами и те
ми, которые служат для арифметического употребления. Вместо того
чтобы число зависело от реального количества воспринимаемых или
воображаемых предметов, количество предметов, наоборот, определя
ется мистическим числом, установленным наперед, и получает от не
го свою форму. Свойства чисел предопределяют, так сказать, форму
и характер множеств в коллективных представлениях.
Могут спросить: как же происходит, что мистический характер чи
сел не обнаруживается с наибольшей очевидностью там, где эти пред
ставления сами являются наиболее глубоко мистическими, т. е. в
обществах наиболее развитого из известных нам типов? Почему ми
стический характер наиболее отчетливо сказывается, напротив, там,
где развились операции логического мышления и оно умеет действо
вать с числами чисто арифметически (народы Северной Америки или
Дальнего Востока), тогда как мистический характер чисел не обнару
жен у австралийских племен или у низших племен Южной Америки
и Индии? На первый взгляд наша теория не объясняет все факты, и,
следовательно, для истолкования мистических свойств, приписывае
мых числам, нужно прибегнуть к другим принципам, а не к тем пар-
тиципациям, проводником которых служат числа в коллективных
представлениях.
Этому можно противопоставить два следующих соображения.
1. В обществах, стоящих на самом низком уровне, числа (свыше
2 или 3) еще дифференцированы, следовательно, они не фигуриру
ют отчетливо в качестве числа в коллективных представлениях. Так
как они не служат объектом абстракции, хотя бы той выделяющей
ся, а не обобщающей абстракции, которая свойственна пра-логиче-
скому мышлению, то числа эти никогда не представляются сами по
себе. А так как (что особенно важно) они не имеют соответствую
щего числительного, то не могут играть роли <конденсаторов!> мис
тических свойств, которые играют в коллективных представлениях
обществ более высокого типа.
2. Но, возможно, именно в недифференцированном и <безымян
ном> состоянии особенно сильна мистическая действенность числа.
Деления общественной группы на тотемы, кланы, фратрии содержат
в себе определенные численные значения. Между тем мы видели, что
деления с заключенными в них численными значениями распростра
няются на всякую реальность, служащую объектом представления, на
животных, на растения, на неодушевленные-предметы, на звезды, на
направления в пространстве. Учреждения, верования, религиозные и
магические обряды постоянно предполагают в этих делениях, <клас
сификациях> наличие чисел, которые содержатся в них в подразуме
ваемой форме. Но как раз потому, что мистическое и пра-логическое
мышление действует здесь как в своей родной стихии, нам так трудно
воспроизвести его. Какие бы усилия мы ни прилагали, но не диффе
ренцированное, подразумеваемое число, которое чувствуется, но не
мыслится, оказывается чем-то, чего мы не в состоянии представить.
Число не является для нас числом, если мы его не мыслим, а когда
мы его мыслим, то только логически вместе с его именем (числитель
ным). Конечно, раз число имеет соответствующее ему числительное,
то мы можем мыслить его либо с точки зрения отвлеченного мышле
ния, т. е. как число, лишенное качества, совершенно однородное дру
гим числам, либо как число, священное и наделенное мистическими
свойствами. Наши религии, а иногда и наши метафизические системы
говорят еще о таких числах. Мифы, легенды, фольклор приучили нас
к этим числам. Но гораздо труднее вернуться к числу, не имеющему
соответствующего числительного, различить ту функцию, которую
оно выполняет в мистических коллективных представлениях низших
обществ.
Глава VI
РЕЛИГИОЗНО-МАГИЧЕСКИЕ ИНСТИТУТЫ НИЗШИХ ОБЩЕСТВ,
ОСНОВАННЫЕ НА КОЛЛЕКТИВНЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ,
УПРАВЛЯЕМЫЕ ЗАКОНОМ СОПРИЧАСТИЯ
Исследование коллективных представлений и их сочетаний в низ
ших обществах привело к констатированию мистического и пра-логи-
ческого мышления, которое в существенных пунктах отличается от
нашего логического мышления. Это заключение как будто подтверж
дается анализом некоторых черт, свойственных языкам, на которых
говорят в низших обществах, а также употребляемому там счисле
нию. Необходима, однако, дополнительная проверка данного факта.
Остается показать, что образ, способы действия и поведения перво
бытных людей находятся в полном соответствии с их образом мыш
ления в том виде, в каком они были нами анализированы, что в их
учреждениях находят выражение их коллективные представления
мистического и пра-логического характера, который мы за ними при
знали. Такое рассмотрение дало бы двойной результат. С одной сто
роны, теория получила бы весьма ценное подтверждение; с другой
стороны, ввиду того что психологическое и просто правдоподобное
<объяснения>, чаще всего даваемое первобытным учреждениям, дол
жны быть отвергнуты, мы были бы направлены по пути, который
смог бы привести нас к лучшему истолкованию этих фактов. Истол
кование должно, прежде всего, считаться с мышлением, свойствен
ным рассматриваемым общественным группам.
Я выбрал в качестве примеров некоторое количество учреждений,
держась предпочтительно либо самых простых, либо тех, которые на
нынешнем уровне наших знаний казались мне наиболее подходящи
ми для того, чтобы выявить особенности пра-логического мышления.
Я, однако, отнюдь не пытался предлагать <объяснение> социальных
институтов или сводить его к общему принципу, который был бы в
состоянии их охватить одинаково удовлетворительным образом. Каж
дый из обычаев или институтов потребовал бы для надлежащего
<объяснения> подробной монографии: нет нужды говорить, что здесь
не будет дано даже наброска подобной монографии. Моя цель иная и
гораздо более общая. Я хотел только показать, что для того, чтобы
быть понятыми, эти институты и обычаи должны быть поставлены в
связь с пра-логическим и мистическим мышлением, которое свойст
венно низшим обществам и чьи основные законы я пытался опреде
лить выше. Допустив, что эти законы установлены, ученый ставит
пред собой задачу, заключающуюся в обнаружении условий появле-
Вия и существования каждого обычая или института в данном обще
стве; однако отныне он располагает путеводной нитью, которой столь
часто не хватало его предшественникам и которая не даст ему заблу
диться в изысканиях.
Обратимся к тем действиям, посредством которых общественная
группа добывает себе пищу, или, говоря более четко, рассмотрим охо
ту и рыбную ловлю. Успех зависит от 'известного количества объек
тивных условий: наличия дичи или рыбы в определенном месте,
предосторожностей, которые дают возможность не вспугнуть их при
приближении, силков и западней, расставленных для поимки, мета
тельных снарядов и т. д. Для мышления низших обществ эти условия,
будучи необходимыми, не являются, однако, достаточными. Требует
ся наличие других условий. Если последние не будут соблюдены, то
пущенные в ход средства и приемы не достигнут цели, какова бы ни
была ловкость охотника или рыболова.
Эти средства и приемы должны, на взгляд первобытного человека,
обладать магической силой, быть облечены, так сказать, в результате
особых операций мистической мощью, совершенно так же, как- в вос
приятии первобытного человека объективные элементы включены в
мистический комплекс. Без совершения магических операций самый
опытный охотник и рыболов не встретит ни дичи, ни рыбы, они
ускользнут из его сетей, с его крючков, его лук или ружье дадут
осечку, добыча, даже настигнутая метательным снарядом, останется
невредимой, наконец, уже будучи раненой, она затеряется так, что
охотник ее не найдет. Мистические операции отнюдь не простая пре
людия к охоте или рыбной ловле, подобно, например, мессе св. Гу-
берта (покровителя охотников у католиков), так как в последнем
случае существенной считается все же сама охота. Напротив, для
пра-логического мышления этот момент не является наиболее важ
ным. Существенны для него мистические операции, которые одни в
состоянии обеспечить наличие и поимку добычи. Без этих операций
не стоит даже и приниматься за дело.
Эти операции многообразны и сложны. Для удобства изложения я
буду рассматривать отдельно те операции, которые должны совер
шаться до, во время и после охоты или рыбной ловли, а также те, ко
торые совершаются над охотником или рыболовом (над членами его
племени или группы), чтобы сделать охотника (рыболова) способным
наверняка преуспеть в предприятии, наконец, те операции, которые
относятся к добыче охотника (рыболова) и призваны либо помешать
ей спастись и защищаться, либо умиротворить ее и получить от нее
прощение за умерщвление. Мы обнаружим, что в данных случаях
поведение первобытного человека определяется совокупностью извест
ных мистических отношений, зависящих от коллективных представле
НИИ общественной группы и управляемых законом партиципации, по
добно самим коллективным представлениям.
А. В отношении охоты первое условие - выполнение над дичью
магического действия, которое обеспечивает наличие дичи независи
мо от ее воли и вынуждает ее появиться в данном месте, если она
находится далеко. В большинстве низших обществ эта операция счи
тается совершенно необходимой. Она заключается преимущественно
в плясках, заклинаниях и постах.
Кэтлин подробно описал <танец бизона>, <исполнявшийся с
целью заставить бизонов появиться... Приблизительно 5 или 15 ман
датов сразу принимают участие в пляске. У каждого из них на го
лове шкура, снятая с головы бизона (или изображающая ее маска)
с рогами. В руке туземец держит лук или копье, оружие, которым
он обычно пользуется в охоте на бизонов... Танец продолжается без
перерыва до тех пор, пока не появляются бизоны: иногда танец за
тягивается на две или три недели, не прекращаясь ни на минуту...
Пляска изображает охоту, во время которой ловят и убивают бизо
на... Когда один из туземцев устает, он дает об этом знать другим,
наклоняясь телом вперед и делая вид, что он падает; тогда другой
туземец выпускает в него из лука стрелу с притупленным кончи
ком. Первый падает как бизон, присутствующие вытаскивают его из
круга за пятки, размахивая над ним ножами и жестами изображая
обдирание и свежевание бизона. Затем его отпускают, а место в
кругу занимает сейчас же другой, который, наряженный в маску би
зона, также вступает в танец... Так продолжается до тех пор, пока
не появляются бизоны>. Это своего рода драма или, вернее, панто
мима, изображающая дичь и участь, которой последняя подвергает
ся, когда попадает в руки индейцев. Для пра-логического мышления
нет просто изображения, так как изображение сопричастно подлин
нику, и, наоборот, оригинал сопричастен изображению; поэтому для
индейца обладать изображением означает в известной мере обеспе
чить себе обладание оригиналом. Мистическая партиципация прида
ет силу и смысл описанным выше действиям.
В других местах эта операция приобретает немного отличную
форму. Дело в том, что для обеспечения появления животного счи
тается необходимым добиться его расположения. Так, у сиуксов та
нец медведя <продолжается в течение нескольких дней подряд перед
отправлением на охоту; во время пляски все присутствующие сли
вают свои голоса в песне, обращенной к духу медведей, который, по
воззрениям туземцев, где-то невидимо живет. Считается необходи
мым, чтобы охотники обратились к этому духу и расположили его
к себе, прежде чем отправятся в экспедицию с расчетом на какой-
нибудь успех... Один из главных колдунов надевает на тело цель-
нуга шкуру медведя... Многие другие, принимавшие участие в пля
ске, надевают на лицо маску, сделанную из шкуры, снятой с головы
медведя. Все руками точно имитируют движения, которые делает
медведь, когда он либо бегает, либо сидит на задних лапах, опустив
передние и оглядываясь вокруг, не приближается ли враг>.
Иногда эти операции подвергаются своего рода отвлеченному уп
рощению, сквозь которое, однако, ясно просвечивает подлинная их
природа. <Для того чтобы заставить оленей появиться в той местно
сти, где это нужно, шаман поднимает на конец шеста, которому при-
дается благоприятное положение, изображение какого-нибудь
