2015-07-04
241
славного охотника и колдуна. Изображение представляет колдовскую
силу этого человека, а разные украшения, привязанные к изображе
нию, должны помочь подчинить себе движения животных>. В Запад
ной Африке для успеха в охоте, в войне, в торговле, в любви, в
рыбной ловле, в посадке деревьев, в путешествии прибегают к фети
шу. <Охотник или охотники отправляются каждый со своим фети
шем, висящим на поясе или привязанным к плечу... Если в
организованной охоте принимают участие несколько человек, то зна
харем или самими охотниками обязательно совершается заклинание>.
Предварительные церемонии подобного рода описаны Броуном для
Машоналенда; они, по-видимому, имеют целью заставить дичь поя
виться в том месте, где происходит охота.
Наоборот, некоторые действия находятся под запретом потому,
что они могли бы оказать противоположный эффект. <Произнесение
одного только слова <олень> во время пребывания на охоте является
моли (табу). Сейчас, когда я произнес это слово, туземцы сочли бес
полезным продолжать нашу охоту... Всегда, когда они находятся на
охоте или на рыбной ловле, они ни в коем случае не называют имени
дичи или рыбы из боязни, чтобы духи не сообщили дичи или рыбе,
что на них охотятся>. В британской Колумбии существует верование,
что <если девушка, достигшая зрелости, поест сырого мяса, то отец
ее никогда уже не будет иметь удачи на охоте. Животные ему никог
да не позволят больше убить себя, ибо, согласно общему убеждению,.
животное не может быть убитым против своего желания или воли. И
действительно, индеец считает всю свою пищу, как мясную, так и
растительную, даром, который ему по своей доброй воле послали ду
хи животных и растений. Он считает себя совершенно зависимым в
своем насущном пропитании от доброй воли духов>.
В. Операции, совершаемые над самим охотником, призваны
обеспечить ему мистическую власть над добычей: они часто продол
жительны и сложны. <В Канаде охотники соблюдают восьмидневный
пост, во время которого им не разрешается даже глотнуть воды...
Они не перестают петь в течение дня... Некоторые делают себе над-
резы в определенных местах тела... Все это совершается для того,
чтобы духи сообщили, где можно найти много медведей... С этой же
Целью они дают обеты духам животных, убитых ими во время
предыдущих охот... Перед отправлением на охоту необходимо, что
бы все или по крайней мере большинство видели во сне медведей,
находящихся будто бы в определенном районе... Затем они купают
ся, какая бы ни была погода, после чего устраивается пир, во время
которого предводитель охотничьего отряда ничего не ест, а только
рассказывает о своих охотничьих подвигах. После этого снова обра
щаются с заклинаниями к духам покойных медведей. Наконец,
охотники отправляются в поход, вымазанные в черный цвет, снаря
женные как на войну, провожаемые кликами всего населения>. То
же рассказывает Н. Перро: <Этому пиршеству иногда предшествует
восьмидневный пост, во время которого охотник не ест и не пьет
для того, чтобы медведь был благосклонно настроен к нему и его
товарищам, т. е. чтобы охотник мог найти и убить медведя, не по
терпев никакого ущерба... Когда наступает день отправления на
охоту, предводитель отряда собирает всех охотников, которые,
подобно ему, чернят лицо углем, постясь до вечера, с наступлением
которого они едят очень немного>.
Почти во всех низших обществах охотник, отправляющийся в по
ход, должен воздерживаться от половых сношений, следить за своими
снами, подвергать себя очищению, поститься или по крайней мере
есть лишь конкретные кушанья, украшать и красить себя определен
ным образом: все это действия, которые Оказывают мистическое вли
яние на добычу. <Охотник на горных коз, - говорит Боас, -
постится или купается несколько ночей подряд. Затем рано утром он
красит себе подбородок в красный цвет и проводит красную линию
по лбу почти до кончика носа... В волосы он втыкает два пера из ор
линого хвоста. Эти украшения, как думают туземцы, помогают охот
никам легко лазить по горам. Охотник на лосей красит голову в
черный и красный цвета и украшает себя маленькими орлиными
перьями и т. д. Часто украшения специально предназначены для за
воевания благосклонности животных. Один охотник на медведей уве
рял, что получил от одного медведя инструкции на предмет своего
снаряжения>.
Муни описывает мистические приготовления к охоте у чироки и
воспроизводит (с объяснениями) формулы, вскрывающие их смысл.
<В вечер, предшествующий отправлению на охоту, охотник <идет к
воде> и произносит соответствующую формулу. Утром он отправля
ется в путь, не прерывая поста, и до ночи он в походе без еды и
питья. На закате он снова <идет к воде> и произносит свою формулу.
После этого он располагается на стоянку, раскладывает огонь и ест
свой ужин, затем ложится, обязательно наторев грудь пеплом. На за
втрашнее утро он пускается на поиски добычи. Во всех охотничьих
экспедициях неукоснительное правило - полное воздержание от пи
щи до заката солнца. Охотник обращается с молитвой к огню, от ко
торого он получает предзнаменования, к тростнику, из которого
делает стрелы, к Тсу'лкала, великому владыке охоты, наконец, он
призывает в песнях тех самых животных, которых собирается убить>.
В британской Гвиане <индеец перед отправлением на охоту обязан
для обеспечения успеха совершить ряд более или менее странных це
ремоний. Вокруг своей хижины он посадит разного сорта beena
(обычно - краснолистник), которые, по его мнению, должны сыграть
роль магического средства, обеспечивающего поимку дичи. Растения
предназначены для его собак, которых он заставляет проглатывать
кусочки корней и листьев. Иногда бедным животным приходится под
вергаться более болезненным операциям... Сам охотник причиняет
себе мучения: он подвергает себя укусам ядовитых муравьев, натира
ет себя гусеницами, раздражающими кожу, и т. д.>.
Наконец, и оружие, и охотничье снаряжение должны также под
вергнуться магическим операциям, которые наделяют их особой си
лой. Не приводя много примеров, укажем хотя бы, что у фангов
(Западная Африка) существует обычай изготовлять перед охотничьей
экспедицией бианг нзали (талисман для ружей) и класть в него
ружье: это должно придать оружию меткость.
С. Предположим теперь, что операции достигли цели и дичь по
казалась: достаточно ли будет только напасть на нее и сразить мет
ким ударом? Нет, отнюдь нет: и здесь все зависит от мистических
обрядов. Так, у сиуксов, <когда показывается стадо (бизонов), охот
ники принимаются говорить со своими лошадьми, хвалить их,
льстить им, называя их отцами, братьями, дядьями и т. д. Прибли
зившись к стаду, они делают остановку, для того чтобы охотник, не
сущий трубку, мог совершить церемонию, считающуюся необходимой
для успеха. Последний зажигает трубку и в течение некоторого вре
мени остается с опущенной головой, повернув ствол трубки к стаду.
Затем он начинает курить, направляя дым последовательно в сторону
бизонов, земли и четырех стран света)>. Этот обряд имеет, очевидно,
целью установить мистическую связь между животными, с одной сто
роны, охотниками и четырьмя странами света, с другой: мистическая
связь должна помешать бизонам скрыться, заклинание отдает их в
руки охотников. Нечто аналогичное мы находим у малайцев. <Когда
убежище оленей обнаружено, все молодые люди кампонга собираются
вместе, после чего совершается церемония... Туземцы думают, что
без нее экспедиция будет неудачной и веревки арканов окажутся
слишком слабыми, чтобы удержать оленей...)> Точно так же в Южной
Африке <один из моих людей, - говорит Ливингетон, - который об
ладал талисманом для слонов, считался предводителем охоты. Он шел
впереди других, высматривал животных, и все зависело от его реше
ния. Если он решал напасть на стадо слонов, то другие смело следо
вали за ним; если он отказывался, то никто не решался на это. Ему
по праву причитался определенный кусок слоновьей туши>. Наконец,
южные австралийцы вовсе не считают на охоте достаточным открыть
местонахождение эму: необходимо еще и парализовать их при помо
щи магических операций. <В каменоломнях встречается определен
ный камень величиной приблизительно в голубиное яйцо: туземцы
называют его яйцом эму... Они завертывают эти камни в перья и
жир. Когда охотники подходят к эму на расстояние нескольких сотен
метров, они начинают бросать в сторону эму камни. Охотники дума
ют, что камни обладают магической силой и способны помешать эму
убежать>.
В Новом Южном Уэльсе, <когда туземец отправлялся на охоту, он
нес с собой магическое воммера (копьемет), которое было сделано из
заостренной кости, взятой из человеческой руки. Жир трупа смеши
вался с клеем, который служил для изготовления оружия. Как только
охотник замечал эму, кенгуру, индейского петуха или какую-нибудь
другую дичь, он поднимал свое воммера так, чтобы оно <увидело>
дичь, которая после этого делалась заколдованной и не способной бе
жать... Когда ловкий охотник нападает на следы дичи, например кен
гуру, он идет по следу и по пути беседует с ним, для того чтобы
магически подействовать на животное, оставившее этот след. Он по
следовательно перечисляет все части ноги, затем разные части голени
животного, наконец доходит до спины. Когда он назовет спинной хре
бет, животное должно оцепенеть и стать легкой добычей охотника...
Бывает также, что охотник кладет в небольшой мешочек немного жи
ра, кусочек кожи или кости от трупа. Затем он направляется в такое
место в лесу, которое часто посещают эму, кенгуру и т. д. Здесь он
выбирает дерево, принадлежащее к определенной соответствующей
фратрии, и вешает мешок на передние ветки. Когда животное попа
дает в поле действия этой <магической артиллерии>, оно как бы ог
лушается и начинает беспомощно блуждать>. Бывает и так, что, как
только охотники заметили эму и кенгуру, они принимаются жевать
человеческие волосы и плевать в сторону животных, произнося маги
ческие заклинания, что помогает околдовать дичь, заставить ее не
двигаться и дать возможность охотнику настичь ее... И если, пресле
дуя эму, кенгуру или дикую собаку, охотник время от времени бро
сает горячие уголья на отпечатки следов животного, то делает это,
чтобы заставить животное запыхаться и утомить его или повернуть в
сторону преследователя. Точно так же близ Порт-Линкольна <суевер-
пая наивность туземцев поражающим образом проявляется в их спо
собе охотиться. С незапамятных времен они унаследовали от предков
известное количество формул, состоящих из двух стихов, известных
ныне лишь взрослым. Когда они преследуют животное или собирают
ся метнуть в него копье, они без остановки очень быстро повторяют
эти формулы. Смысл формул им совершенно неизвестен, туземцы аб
солютно неспособны как-нибудь объяснить их. Однако они твердо
уверены, что формулы могут либо ослепить преследуемое животное,
либо вселить в него такую беспечность и ощущение безопасности, что
оно не будет больше замечать своих врагов, либо, наконец, ослабить
его до того, что оно не в состоянии будет убежать>. Эти факты ха
рактерны. Они свидетельствуют, что охота является операцией, ма
гической по своему существу. Все в ней зависит не от ловкости или
силы охотника, а от мистической силы, которая отдает животное в
руки охотника.
Во многих обществах успех зависит также от определенных запре
тов, которые должны соблюдаться во время отсутствия охотников те
ми, кто их не сопровождает, в особенности их женами. Так, в
Индокитае <охотники из Лаоса отправляются в путь, наказав своим
женам тщательно воздерживаться во время своего отсутствия от
стрижки волос, от умащения себя маслом, от выставления наружу
ступки или пестика для очистки риса, от нарушения супружеской
верности: эти действия повредили бы результатам охоты... Если пой
манный слон, отбиваясь, умудряется свалить те приспособления, ко
торые должны его держать, то это, наверное, происходит потому, что
оставшаяся дома жена была неверна своему муже. Если веревка,
удерживающая слона, обрывается, то потому, что жена охотника, ве
роятно, остригла свои волосы, если веревка, соскальзывает и слон
убегает, то потому, что жена, по всей вероятности, натерлась мас
лом>.
<В момент отправления на охоту они делают <духам длинные ве
ревки с петлей>, которые служат для поимки слонов, приношения из
риса, водки, цыплят, уток. Больше того, охотники наказывают женам
воздерживаться от стрижки волос или от проявления гостеприимства
чужеземцу. Если наказы не будут выполнены, то пойманные живот
ные убегут, да и разгневанный муж может развестись с женой по воз
вращении. Со своей стороны, охотник обязан воздерживаться от
всяких половых сношений, а согласно весьма распространенному в
Индокитае обычаю, он должен давать всем предметам обихода услов
ные имена, так что у охотников создается своего рода специальный
язык. На месте охоты предводитель произносит формулы, переходя
щие по наследству от отца к сыну>. Точно так же у гуичолов во вре
мя охоты на оленей, которая имеет да1я них первостепенное значение,
<весьма существенным считается, чтобы старейшины племени и жен
щины, совершавшие обряд, не нарушили установленного законом по
ста. Они мысленно следуют за охотниками во все время их
отсутствия, они возносят молитвы огню, солнцу и другим богам о ни
спослании охотникам успеха, который должен принести счастье
всем... Время от времени некоторые из постящихся вставали и при
нимались громко молиться с таким жаром, что слезы появлялись на
глазах у всех других>. Скулкрафт в свою очередь говорит: <Если ка
кой-нибудь индеец терпит неудачу на охоте, он тотчас говорит, что
кто-нибудь, вероятно, нарушил законы, связанные с охотой)>.
О. Но даже и тогда, когда дичь убита и подобрана, не все еще
кончено. Необходимы новые магические операции для завершения
круга, начатого операциями, совершенными в начале охоты: здесь
так же, как и в жертвоприношении (как показали Юбер и Масс), об
рядам <вступления> соответствуют обряды <выхождения>. Операции
эти - двух родов, но иногда их трудно различать. Одни призваны
предотвратить месть со стороны животного, а вместе с тем и со сто
роны духа, который олицетворяет и представляет всех животных сво
его вида. Для пра-логического мышления, управляемого законом
партиципации, не существует четкого разделения между особью и ви
довой сущностью. Другие операции призваны умилостивить жертву
(или духа). Смерть животных, как и смерть людей, не приводит к
полному исчезновению этих существ. Они, напротив, продолжают
жить, т. е. быть сопричастными существованию своей группы, хотя и
в несколько отличных условиях; как и людям, им предназначено воз
родиться. Вот почему в высшей степени важно сохранить с ними хо
рошие отношения.
У чироки <имеются формулы для умиротворения убитых зверей...
Охотник во время возвращения на стоянку зажигает на тропе поза
ди себя огонь для того, чтобы вождь оленей не мог следовать за ним
до его хижины> (и причинить ему болезнь, в частности ревматизм).
В Канаде, <когда на охоте убивают медведя, охотник всовывает ему
в пасть чубук и дует в головку трубки для того, чтобы наполнить
дымом пасть и глотку зверя, он заклинает духа медведя не питать
никакой злобы к охотнику за то, что он совершил с его телом, и
не мешать ему во всех охотах, которые он предпримет в будущем>.
У индейцев нутка-саунд <убитого на охоте медведя очищают от гря
зи и крови, которая на него обыкновенно налипает, затем приносят
домой и, выпрямив, сажают перед царем, надев медведю на голову
шляпу вождя и осыпав его шерсть белым пухом. Перед мертвым
животным ставят блюдо с пищей, и окружающие индейцы словами
и жестами приглашают его есть>. Трудно найти обычай более рас
пространенный, чем почести, оказываемые животному, убитому на
охоте. Иногда церемония принимает таинственный характер и дол
жна совершаться вне присутствия непосвященных. Так, в Западной
Африке <мать охотника, - говорит Нассау, - объявила, что мое
присутствие совершенно недопустимо. Но сам охотник не воспроти
вился тому, чтобй я остался. Гиппопотам был сначала обезглавлен,
после чего у него отрезали конечности и вынули внутренности, за
тем охотник голым влез в полость, образуемую ребрами, и, став на
колени среди кровавой лужи, искупал все свое тело в этой смеси
крови и экскрементов, умоляя в то же время духа гиппопотама не
гневаться на него за то, что он его убил и тем самым помешал ро
дить на свет детенышей, прося его не подстрекать против него дру
гих гиппопотамов, которые могли бы в отместку напасть на его
лодку>. Несомненно, именно такие обряды имеет в виду и дю
Шалью, когда пишет: <Перед тем как манга (вид морской коровы)
была освежевана>, знахарь <совершил некоторые церемонии, свиде
телем которых я не был, и не позволил никому видеть животное,
когда он его свежевал>. У гуичолов эта церемония публична и весь
ма сложна. <Зверь был положен так, что задние лапы его были
обращены к востоку: перед ним были поставлены чаши с tesvino и
всякого рода пища. Каждый из туземцев по очереди подходил к оле
ню, гладил его правой рукой от морды до хвоста, благодаря за то,
что он позволил убить себя. <Отдыхай, старший брат (или старшая
сестра, если это самка)!> Шаман произнес длинную речь, обращен
ную к зверю: <Ты нам принес перья, и мы глубоко тебе признатель
ны>. Известно, что отростки оленьих рогов отождествляются здесь с
перьями. При помощи этих операций восстанавливаются нормаль
ные отношения между общественной группой, к которой принадле
жит охотник, и группой, к которой принадлежит убитый зверь.
Таким образом заглаживается убийство. Теперь больше нечего бо
яться мести, и в будущем возможны новые охотничьи экспедиции,
которые будут сопровождаться такими же мистическими обрядами.
Первобытные общества, живущие главным образом рыбной лов
лей, по-видимому, имеют те же обычаи, что племена, которые добы
вают себе пропитание охотой. Они магически действуют на рыбу при
помощи плясок, совершенно схожих с теми, о которых я говорил вы
ше. <Пляски туземцев Торресова пролива происходят ночью и долж
ны обеспечить успех на охоте и рыбной ловле. Именно в этих
случаях употребляются странные маски из черепаховых щитков, и я
думаю, что форма маски имеет отношение к затевающемуся предпри
ятию: например, в пляске, предназначенной обеспечить успех на
рыбной ловле, маска представляет рыбу и т. д.)>. На Никобарских ос
тровах <туземцы были в течение целого дня заняты приготовлением
факелов для церемонии ки-алах, которая имела своей целью обеспе
чить <размножение рыбы в море>. После этого они ночью отправи
лись на ловлю>.
Рыболов, как и охотник, должен предварительно подвергнуть себя
посту, очищениям и воздержанию, - словом, проделать мистическую
подготовку.
<Когда мужчина замышлял охоту на морскую выдру, он постился
и в течение месяца держался вдали от жены. Свой ночной горшок он
держал за дверью и никому не позволял его трогать. По истечении
месяца он отправлялся на охоту за орлом, убив его, отрезал ему лапу
и привязывал к ней определенный цветок. Затем он изготовлял ми
ниатюрный челнок с изображениями, которые представляли его само
го, а возможно, и его спутников охотящимися на морскую выдру и
целящимися в нее. Он стягивал конец челнока орлиным когтем для
того, чтобы вернее настичь и поранить выдру. Когда он, наконец, от
правлялся на ловлю и начинал приближаться к выдре, он брызгал в
ее сторону своей мочой. Это должно было ее испугать и заставить
плыть к охотнику. Иногда он к орлиному когтю привязывал кусочек
дерева, чтобы морская выдра держалась на воде, подобно бую, так
чтобы в нее легко было попасть>.
<Отправляющиеся на ловлю осетра купаются рано утром в болот
це>. У индейцев нутка-саунд <царь старается при первой возможно
сти провести наедине целый день в горах, куда он тайно отправляется
рано утром и возвращается поздно вечером. Он отправляется туда
петь гимны, молить своего бога ниспослать успех в китовой ловле,
которая должна начаться. В следующие два дня его видят задумчи
вым и хмурым, он почти ни с кем не разговаривает и соблюдает стро
жайший пост... Кроме того, целую неделю, предшествующую началу
ловли, он и команда его лодки соблюдают пост, едят очень мало и
ежедневно погружаются по нескольку раз в воду. Они поют и цара
пают себе кожу на лице и на теле раковинами... наконец, в это время
они воздерживаются также от всяких сношений со своими женами>.
Иногда мистические операции сосредоточиваются на одном-един
ственном лице, которое служит, так сказать, проводником магиче
ской связи, устанавливающейся между человеческой общественной
группой и группой рыб. Отличный пример партиципации подобного
рода мы находим у туземцев британской Новой Гвинеи. <Приготов
ления к ловле дюгоня (индийского моржа) и черепахи крайне слож
ны, они начинаются за два месяца до отправления на ловлю.
Намечают предводителя, который с этого момента становится белена
(священным). Успех лова зависит от строгого соблюдения предводи
телец <законов моржовой сети>. Он живет совершенно отдельно от
семьи, ему разрешается есть только один или два печеных банана по
сле заката солнца. Каждый вечер на склоне дня он отправляется на
берег и купается у того выступа, куда приплывают дюгони; время от
времени он бросает немного мула-мула (магическое вещество, при
колдовывающее дюгоней). Пока предводитель подвергает себя этим
лишениям, все взрослые работают над изготовлением сетей>.
У племени teh'a (доне) на реке Юконе существует поверье, будто
знахарь перед началом рыбной ловли отправляется под лед в страну
лососей, где они большими стаями проводят зиму, а делает это он,
по-видимому, для того чтобы заручиться их благосклонностью. Точно
так же <у гуранов в каждой рыболовной хижине имеется обыкновен
но <рыбий проводник>, который призван обращаться к рыбам с соот
ветствующей речью; если это искусные люди, то они в большем
почете у гуранов, ибо туземцы верят, будто убедительные речи ис
кусного человека обладают силой завлекать рыбу в сети. Тот, кото
рый был у нас, считался одним из лучших: любопытно было смотреть
на него, когда он занимался делом, орудуя руками и языком; он про
делывал это каждый день после ужина, приказав всем соблюдать ти
шину и лежать, вытянувшись на спине, каждому на своем месте...
темой его проповеди было следующее: гураны, мол, никогда не сжи
гают рыбных костей. Затем он продолжал в трогательном тоне убеж
дать и заклинать рыб, приглашал и умолял их явиться, упрашивал
их и убеждал ловиться в сети, не бояться ничего, быть смелыми и
уверенными, что с ними ничего худого не случится, ибо они имеют
дело с друзьями, которые их почитают и никогда не жгут их костей...
Для того чтобы обеспечить успешную ловлю, гураны жгут иногда та
бак, произнося некоторые слова, которых я не понял. Они также бро
сают табак в воду каким-то духам, которые якобы там правят, или,
вернее, душе воды (ибо они верят, будто всякая материальная и бес
чувственная вещь имеет душу, которая способна слышать), и умоля
ют ее по своему обыкновению набраться мужества и помочь им
наловить побольше рыбы>.
Подобно рыболову, его челнок и снасть должны быть облечены
магической силой, способной обеспечить успех. У малайцев <каждая
лодка, которая отправлялась в море, подвергалась <магической обра
ботке>. В этих случаях туземцы прибегали к некоторым заклинаниям
и другим магическим обрядам... После каждого улова лодку выметал
знахарь пучком листьев, который изготовлялся с определенными ми
стическими церемониями и который специально держали на носу>.
Подобно тому как охотник обращается с молитвой к лошади и к ору
жию, рыболов нуждается в добром расположении своих сетей. <Од
нажды, когда я собирался жечь на огне шерсть белки, которую мне
дал один дикарь, они (гураны) не позволили делать это в их присут
ствии и выслали меня наружу из-за сетей, которые в это время на
ходились в хижине: они уверяли, что в таком случае сети рассказали
бы об этом рыбам. Я сказал им, что сети, мол, ничего не видят, они,
однако, ответили мне, что сети видят и даже слышат и едят... Однаж
ды я побранил детей за какое-то гадкое и грубое слово: назавтра слу
чилось так, что туземцы поймали очень мало рыбы, они приписали
это моему выговору, который был передан рыбам сетями>.
Некоторые наблюдатели думали, что форма, придававшаяся рыбо
ловным сетям, преследовала ту же цель, что и описанные выше це
ремонии. <В высшей степени вероятно, что фигурки, вырезанные на
корме большей части челноков в Торресовом проливе, имели магиче
ское значение... фигурки изображали голову птицы фрегата, иногда
морского орла или хвост морского зимородка... Все эти птицы пита
ются рыбами. Точно так же и эскизное изображение головы на конце
гарпунов, служащих для охоты на индийского моржа, несомненно,
имело магическое значение>. В британской Колумбии <почти все па
лицы, которые я видел, - говорит Боас, - изображают либо морско
го льва, либо кита, т. е. двух морских животных, внушающих
индейцам больше всего страха и убивающих тех животных, которых
люди бьют своими палицами. Индейцы намеревались таким путем
придать своему оружию форму, соответствующую его назначению, и
с ее помощью обеспечить, быть может, этому орудию большую дей
ственность>.
У чироки <рыболов должен сначала жевать небольшой кусочек Ди
снеи-мухоловки и затем выплюнуть его на приманку и на крючок.
Потом, стоя лицом по течению, он произносит заклинание и насажи
вает приманку на крючок... Этот прием должен придать крючку спо
собность привлечь и удержать рыбу точно так же, как названное
растение ловит и удерживает в своей чашечке насекомых... Заклина
ние обращено непосредственно к рыбам, которые живут, по представ
лению туземцев, колониями>.
Во время рыбной ловли должны совершаться магические опера
ции, точно соответствующие тем, которые совершаются сиуксами,
когда они замечают приближение дичи. У багандов, например, <когда
сеть спущена в воду, предводитель рыболовов берет несколько трав
из тех, которые получены от жреца-дуемы и хранятся в специаль
ном сосуде; он курит их в глиняной трубке, направляя дым к воде:
это делается для того, чтобы рыба направилась в сеть... Сосуд, в ко
тором хранится трава, имеет свое особое место. Он считается живым,
и туземцы думают, что он оскорбился бы, если бы его поставили не
на его почетное место, и выместил свою обиду тем, что дал бы рыбам
ускользнуть из сети. Туземцы также приносят жертвы рыбой челно-
кам, которые служат для ловли>. В Новой Зеландии <религиозные це
