Подполковник Глушенко

В осенний день 1944 года поезд Киев – Черновцы приближался к конечной станции. Михаил Силыч, сидя у окна вагона, внимательно разглядывал незнакомые места. В кармане его кителя лежало предписание, в котором значилось, что он, майор Глушенко, направляется в распоряжение Управления НКВД по Черновицкой области для прохождения дальнейшей службы.

Глушенко впервые на Буковине. Взор его привлекали непривычные для него горы, стройные сосны, аккуратные домики, доверчиво льнувшие к горным склонам. Михаилу Силычу вспомнилось, как он, четырнадцатилетний паренек, после окончания четырех классов сельской школы работал на железной дороге. То было в двадцатые годы, когда шла напряженная борьба с классовым врагом, упорно не желающим сдавать свои позиции. А в тридцатые его, тогда уже комсомольского вожака, товарищи направили на работу в органы государственной безопасности. Первые шаги на оперативной работе… Учеба… И снова работа, работа… В борьбе с врагами закалялась воля и оттачивалось чекистское мастерство, вырабатывалось умение отличать непримиримых врагов Советской власти от случайно попавших под их влияние, запутавшихся людей.

Подъезжая к вокзалу, поезд замедлил ход. Черновцы…

В областном управлении майор Глущенко явился на доклад к начальнику. Здесь определялось его новое место службы, и он вначале немного волновался, рассказывая полковнику о своей прежней работе, о том, как в начале войны обеспечивал выполнение заданий по эвакуации на Восток оборудования промышленных предприятий Донбасса, выявлял и обезвреживал вражеских лазутчиков, диверсантов… Михаил Силыч понимал важность своей работы в тылу, но все же хотелось туда, где, по его мнению, непосредственно решалась судьба Родины. Так и писал он в рапортах с просьбой отправить его на фронт. Но командование неизменно отвечало Глущенко, что обеспечение безопасности тыла, где ковалось оружие победы, не менее важный участок…

Начальник управления слушал майора не перебивая, а когда тот закончил, коротко ознакомил его с оперативной обстановкой в области и сообщил о назначении начальником Заставновского райотдела НКВД.

– Ну как, справитесь? – спросил полковник, протянув руку для прощания.

– Постараюсь оправдать доверие.

– Должны справиться, – утвердительно сказал начальник управления. – Ваша задача – немедленно приступить к ликвидации бандитского подполья в районе. Обстановка там сложная. За последнее время оуновцы совершили ряд кровавых террористических актов. В селе Сергиях зверски уничтожили целую крестьянскую семью. Самого хозяина и его жену убили выстрелами в голову, а трем малышам размозжили головки о камень… – полковник помолчал, передвигая на столе папку. Глущенко тоже молчал, пораженный услышанным.

– За что же они так?.. – наконец спросил он.

– Односельчане избрали хозяина делегатом на съезд буковинцев… Или еще одно злодеяние, – продолжил начальник управления. – В селе Черный поток бандиты ночью увели из дому председателя сельсовета Котика и его жену. Утром их трупы обнаружили на берегу Днестра. Я рассказываю все это для того, чтобы вы знали, с кем придется иметь дело.

…От Черновиц до Заставно доехали быстро. В райотделе Михаила Силыча встретил его заместитель, старший лейтенант Стеценко.

После знакомства и расквартирования Глущенко попросил Стеценко принести карту района и подробно доложить обстановку. Из всего услышанного следовало, что в Заставницком районе активно действуют две банды – Юрася и Скригуна. Кулаки укрывают бандитов, предупреждают о появлении чекистов, снабжают продуктами.

К исходу дня поступило сообщение о том, что оуновцы совершили нападение на село Кучеров, где сожгли здание сельсовета. Для расследования Михаил Силыч направил туда оперативную группу. Не успели еще разобраться в случившемся, как утром 14 ноября стало известно, что подобное злодеяние совершено бандитами и в селе Таутры. Глущенко решил лично расследовать это дело и выехал на место происшествия вместе со своим заместителем.

Таутры – в четырех километрах от Заставного, и лошади быстро доставили тачанку в село. У здания сельсовета прибывших встретил председатель.

– Что наделали, что наделали!.. – причитал он, обращаясь к Стеценко, которого хорошо знал. При этом председатель то и дело поглядывал на майора.

– Начальник райотдела НКВД Глущенко, – представил наконец его Стеценко. – Расскажите подробнее, как это все случилось?

– Не знаю, – пожал тот плечами. – Я ночью спал и ничего не слышал. Утром пришел в сельсовет, а здесь полнейший разгром.

– Никого не подозреваете? – спросил Глущенко.

– Нет, не подозреваю, товарищ майор. Вот в Дорошевцах, я слышал, есть лица, связанные с бандитами.

– Поедем в Дорошевцы, может, там что узнаем, – предложил Михаил Силыч своему заму, садясь на тачанку. – Далеко до них?

– Минут сорок езды. Кони у вас добрые, – заверил председатель…

Проселочная дорога вела под уклон в сторону Днестра. Слева темнел лес, по правую сторону виднелись поля. Когда показалось село, Глущенко приказал ездовому ехать прямо к сельсовету. Кони остановились возле ничем не приметной хаты. Михаил Силыч заметил в окне чье-то лицо.

– А ну, давай зайдем, – сказал он заму, направляясь к крыльцу. – Кажись, нас здесь уже ждут…

В сельсовете их встретил секретарь. Он узнал Стеценко и охотно ответил на поставленные вопросы: назвал жителей Дорошевцев, которых подозревал в связях с бандитами.

Стеценко посоветовал майору встретиться еще и с директором местного спиртзавода. Его чекисты застали в конторе, которая размещалась в двух комнатах первого этажа заводского помещения. Он радушно встретил гостей, но также ничего не мог сказать о банде.

Не теряя времени, чекисты решили возвратиться в Таутры.

Застоявшиеся лошади дружно вынесли тачанку за село…

В Таутрах, когда они подъехали к почте, навстречу им выбежала телефонистка.

– Стойте, стойте!.. – кричала она, размахивая руками. Ездовой придержал лошадей.

– Только что звонили из Дорошевцев, со спиртзавода. На завод напала большая банда, – взволнованно сообщила девушка.

– Когда напала, мы же недавно оттуда, – удивился Стеценко.

– Не знаю, связь прервалась, – смущенно ответила телефонистка, будто в этом была ее вина.

Глущенко торопливо прошел на почту и, соединившись по телефону с дежурным по райотделу, приказал немедленно выслать усиленную оперативную группу.

– Не задерживайтесь, мы ожидаем в Таутрах.

Когда оперативная группа во главе с Глущенко прибыла в Дорошевцы, бандитов там уже не было. Оуновцы сделали свое черное дело и скрылись. Прежде всего чекисты увидели труп сельского почтальона. Он лежал с простреленной головой недалеко от здания сельсовета. Рядом валялась сумка с выпавшими из нее письмами и пачка газет. У порога конторы в луже крови лежал обезображенный труп директора завода… Когда Глущенко вошел в помещение, перед ним открылась ужасная картина. Видимо, бандиты ворвались сюда внезапно и с порога расстреляли служащих из автоматов. Техперсонал они согнали в небольшую комнату химлаборатории и тоже расстреляли.

Возле спиртзавода собралось много людей. Среди них – рыдающие родственники погибших. Глущенко обратил внимание на молодуху с надвинутым на лоб платком, которая как бы высматривала кого-то в толпе. Селяне настороженно поглядывали на нее. Рядом с Михаилом Силычем слезно причитала пожилая женщина.

– Деточка моя, деточка. Ты же еще и не пожила, – ломая руки, приговаривала она.

– Кто тут у вас? – с сочувствием спросил у нее майор.

– Доченьку мою единственную убили. Боже, боже, что я буду делать. Как мне без нее жить. Господи, кому она мешала…

– Мешала, наверное… Видите, сколько крови невинной пролито, – промолвил Глущенко.

Женщина оглянулась и испуганно отступила от майора в сторону. Михаил Силыч проследил за направлением ее взгляда и увидел позади себя молодуху, которая тут же затерялась в толпе.

Глущенко не был новичок в расследовании кровавых злодеяний, но то, что увидел в Дорошевцах, ошеломило его. Он заметил, что жители села опасались даже заводить разговор о бандитах. Ему было понятно, что только при помощи свидетелей трагических событий можно будет выяснить мотивы преступления, состав банды и место ее укрытия. Михаил Силыч тут же организовал индивидуальный опрос селян.

Первой пригласили женщину, оплакивавшую дочь. Она хотя и боялась, но пришла.

– Товарищ начальник, я сама хотела с вами поговорить, но эта змея так и зыркает, так и следит за всеми.

– Какая змея? – спросил Михаил Силыч.

– Та, что платочек на лоб надвинула, чтобы люди не видели ее бесстыжих глаз. Подслушивает, что народ говорит, и бандитам доносит, а те ночью заявляются для расправы.

– Она что, с бандитами связана?

– А то как же. Два ее брата в банде находятся. Они сегодня были здесь, может, мою доченьку убивали, – всхлипнула женщина, сдерживая рыдание. – Я их видела.

– Как видели! Присутствовали при нападении?..

– Ага, – вытирая слезы, продолжала женщина. – Я шла дочку звать на обед, а тут бандиты выскочили на площадь. Первым их заметил почтальон и побежал к сельсовету. Только не добежал, бедняга… Когда началась стрельба, я перепугалась, за плетнем спряталась. Мне бы выбежать на площадь, так нельзя. Неподалеку подвода стояла, а возле нее – бандит, лошадей сторожил. Тут к нему подбежал кто-то и кричит: «Бегуна ранили. Сейчас принесут…» Я хорошо запомнила разговор между ними. «Какого Бегуна, того, что у Юрася в боевиках?» – спрашивает возчик. «Его самого…» – «А кто?» – «Директор завода, – зло бросил бандит. – Выскочил из конторы и давай палить из пистолета. Его, конечно, тут же уложили, но Бегуну досталось…»

– Потом трое принесли того самого Бегуна и положили на повозку, – продолжала женщина. – «Потерпи, сейчас поедем, – промолвил возчик и поинтересовался у напарника: – Куда доставить?» – «Повезешь в Бридок, к его тетке Иванке», – ответил тот. При этих словах раненый застонал. Видимо, он слышал разговор. Тут к повозке притащили канистры со спиртом и передали приказ отвезти их в какие-то Буераки. – «Смотри, чтобы спирт у тебя по дороге не испарился. Юрась шутить не любит», – предупредили возчика. Бандиты еще о чем-то говорили между собой, но я не разобрала. О дочке думала.

– Больше никого из них не запомнили? – поинтересовался Глущенко.

– Была с бандитами еще и женщина с пистолетом на поясе. Вела себя, словно командир. Вот только не успела я к ней хорошо присмотреться.

– Ничего, и ее сыщем. А вам большое спасибо, вы нам очень помогли.

У майора Глущенко не было оснований сомневаться в правдивости показаний свидетельницы бандитского нападения. Теперь ему следовало решить, как действовать дальше. Конечно, можно было немедленно арестовать Бегуна, но Михаил Силыч сразу же отбросил этот вариант. Он склонялся к тому, что личный контакт с Бегуном способствовал бы более успешному решению задачи по выходу чекистов на банду Юрася. Как охранник главаря, Бегун должен был знать многое о его связях.

Глущенко пригласил к себе старшего лейтенанта Стеценко, начальника штаба истребительного батальона капитана Ксенофонтова и ознакомил их с полученными сведениями.

– Что это за Буераки, куда возчик должен был доставить спирт? – вопросительно посмотрел он на Стеценко.

– Буераки?.. – задумался тот, – так называется заовраженный участок леса в стороне Бридок. Вот здесь, – уверенно показал на развернутой карте.

– Если возчик должен туда повезти спирт, значит, там его будут ждать, – вмешался в разговор капитан Ксенофонтов. – Может, есть смысл попробовать накрыть их, – он положил ладонь на карту.

– Об этом сейчас рано говорить, – твердо сказал Глущенко. – Главная наша задача – Бегун. На встречу с ним поедет со мной старший лейтенант Стеценко. На всякий случай возьмем с собой фельдшера, все-таки едем к раненому.

– Не мало ли вас. Вдруг на бандитов нарветесь, – засомневался Ксенофонтов.

– Операцию следует провести скрытно, чтобы кроме нас никто не знал о ней. Возьмем с собой небольшое прикрытие и все…

Село Бридок на самом берегу Днестра утопало в садах. С востока к нему подступал лес, изрезанный сухими оврагами. Весной по этим оврагам устремлялись к реке талые воды, а летом овраги заростали буйным разнотравьем и кустарником.

Когда тачанка остановилась в придорожных кустах на окраине села, уже сгущались сумерки. Стеценко спрыгнул на землю и исчез в кустах. Через некоторое время он снова появился, шепнул что-то майору и уверенно повел лошадь влево от дороги, к реке. Шли осторожно, окна некоторых хат светились. Наконец старший лейтенант остановил лошадей.

– Приехали, – шепнул он… В окне хаты горел свет.

«Не спят», подумал Глущенко и, организовав охрану, вместе со Стеценко направился к дому.

– Собаки не слышно, – шепнул Стеценко, когда они ступили во двор, посредине которого виднелся колодезный журавель.

– А она хозяйке, видать, ни к чему, лишний шум только мешал бы ночным гостям. Большая семья у нее?

– Нет, сама давно овдовела, дочка замужем в Черновцах. Одна Иванна живет. Пойдемте?

– Давай лучше подождем, – придержал его майор. – Может, там кто из бандитов есть.

Прошло несколько напряженных минут… Вдруг дверь хаты со скрипом отворилась, и на пороге появилась женщина с ведром в руках. Она направилась к колодцу.

Майор знаком показал Стеценко, чтобы тот зашел со стороны хаты, а сам направился к женщине, набиравшей воду.

– Добрый вечер, хозяюшка.

– Ой, кто это! – испуганно воскликнула та, чуть не выронив из рук ведро.

– Свои, свои, не пугайтесь, тетка Иванна, – вмешался старший лейтенант, появившийся с другой стороны. – Посторонние в хате есть?

– Никого нет. Я и племянник больной, – молвила женщина, настороженно всматриваясь в ночных гостей.

– Если посторонних нет, тогда пошли, – предложил Стеценко, пропуская хозяйку вперед.

– Племянник чем болеет? – поинтересовался майор.

– Чем болеет?.. Так… Полез на чердак сена сбросить и напоролся на вилы. Теперь лежит и стонет…

В хате на кровати в одном белье лежал молодой человек крупного телосложения. На груди у него и на левом бедре виднелась грубая повязка из домотканой материи, через которую проступали кровавые пятна. У кровати в тазу валялись окровавленные тряпки. Даже при слабом свете керосиновой лампы было заметно, что он сильно бледен.

– Почему вы врача не позовете? Ему же совсем плохо, – повернулся майор к хозяйке, пытавшейся в это время незаметно запихнуть ногой под печку узел окровавленной одежды. – Как звать вашего племянника?

– Степаном кличут, Степаном. А доктора у нас в селе нет, в район нужно. Как же ночью ехать?

– Не нужно в район. Я так… – сквозь стон неожиданно промолвил раненый.

– Как не нужно. Вы же здесь изойдете кровью, – возмутился майор, показывая на окровавленные тряпки. – Позовите фельдшера, пусть перевяжет его, – сказал Михаил Силыч старшему лейтенанту.

Вскоре фельдшер докладывал майору:

– Нога у него ничего, пуля прошла на вылет через мякоть: кость не задета. А ранение в грудь… – покачал головой. – Необходимо срочное хирургическое вмешательство, иначе ему не жить.

– Что же вы, тетка Иванна, обманываете, – заговорил Стеценко. – На вилы напоролся… У него в груди пуля застряла. Помрет ваш Степан, если сейчас же не повезете в больницу.

– Как я его повезу?

– Не хочу я умирать! Спасите меня, спасите. Я жить хочу!.. – неожиданно громко воскликнул Бегун.

– Жить хочешь!.. А те, в которых ты сегодня стрелял на спиртзаводе, разве они жить не хотели?! – жестко промолвил майор, шагнув к кровати.

– Я не стрелял, – напрягшись, снова застонал Бегун. – Проверьте мое оружие, я правду говорю, что не стрелял. Тетка Иванна, принесите его, оно в сарае за бочкой.

При этих словах хозяйка охнула и бросилась к майору.

– Пан начальник, если Степан говорит, что не стрелял, значит – не стрелял. Он такой, он даже курицу не может зарезать. Крови боится.

– Крови боится, а в банду пошел, – заметил старший лейтенант.

– Проводник Юрась заставил. Приказал, чтобы Степан вступил к нему в боевку, иначе, сказал, если не вступит, всю нашу родню порешит.

– Если не Степан, кто же тогда стрелял? – спросил Глущенко.

– Не знаю, я там не была. Но он все расскажет! Расскажи, расскажи все как есть, слышишь, – бросилась она к постели.

– Успокойтесь, – остановил ее Глущенко. – Мы поможем вашему племяннику, доставим к врачу. Вам не трудно говорить? – спросил майор у раненого.

– Не трудно, пан начальник. Все скажу, только не оставляйте меня здесь, помогите добраться до больницы…

Бегун рассказал, что нападение на спиртзавод совершили банды Юрася и Скригуна. Эти две банды прикрывали проводников ОУН Остапа, Ворона, краевую проводницу Мотрю и референта по пропаганде Смелого, направлявшихся на сборище бандеровских главарей, которое должно состояться следующей ночью в селе Васловцы. Когда бандиты проходили лесом мимо Дорошевцев, Мотря приказала разгромить в селе спиртзавод и ликвидировать всех его служащих за то, что они работают на Советы… Бегун также рассказал, что бандиты остановились на дневку в лесном массиве Буераки и завтра вечером выступят в направлении села Васловцы. Проводники с личными охранниками прибудут к месту сборища, а банды Юрася и Скригуна, как резерв охраны, расположатся за селом…

– О нашем свидании и разговоре никому ни слова, – прощаясь, предупредил Глущенко хозяйку. – Доставку Степана в больницу организуем немедленно.

– Никто, пан начальник, от нас и слова не узнает. Вам же большая благодарность за проявленное милосердие к племяннику и за то, что поможете ему выбраться из той багнюки, в которую затащили его националисты.

…Майор Глущенко решил на основе полученных сведений как можно скорее провести операцию по ликвидации банд Юрася, Скригуна и участников оуновского сборища.

Началась напряженная работа.

В Васловцы и ближайшие от них села под соответствующим прикрытием направлялись квалифицированные разведчики, которые должны были наблюдать за передвижением бандитов. Боевые группы чекистов скрытно занимали намеченные пункты. Операция осложнялась тем, что на это сборище ожидалось прибытие проводников из соседних районов. Кто конкретно и какими маршрутами прибудет, Бегун не знал. Группу непосредственного захвата главарей возглавил сам Глущенко.

На следующий вечер события в Васловцах разворачивались по разработанному чекистами плану. Когда бандитские проводники собрались в сарае, стоявшем на подворье местного кулака, участники группы захвата обезвредили наружную охрану, и Глущенко предложил оуновцам сложить оружие. В ответ бандиты открыли огонь, пытаясь вырваться из окружения. В жестокой схватке большинство из них было обезврежено. Живыми захватили только Мотрю, санкционировавшую злодейскую акцию на спиртзаводе в Дорошевцах, и военного референта краевого провода ОУН по кличке Шанка. Впоследствии Мотря и Шанка предстали перед военным трибуналом и получили по заслугам.

Банды Юрася и Скригуна были блокированы чекистами и вскоре прекратили сопротивление.

Так под руководством Глущенко закончилась первая операция, сыгравшая важную роль в ликвидации оуновского подполья в Заставновском районе…

Михаил Силыч с сотрудниками райотдела провел еще несколько операций по обезвреживанию бандитских групп. Под его руководством был ликвидирован оуновскии проводник по кличке Лев, обезврежена «боивка» Лебедя, разгромлены и уничтожены остатки куреня Лугового. Чекистская деятельность майора Глущенко была положительно оценена руководством. Вскоре его перевели на работу в Управление НКВД по Черновицкой области…

Михаила Силыча редко можно было застать в кабинете. Большинство времени он находился в районах области, возглавляя проведение боевых операций.

Осенью 1945 года чекисты получили сигнал, что в лесном массиве недалеко от Вижницы имеется схрон, который периодически посещают два вооруженных бандита. Была организована засада. Оуновцев взяли живыми. После некоторого запирательства они назвали свои клички – Смерека и Спичка – и сообщили, что являются боевиками проводника Хмары, который с двумя другими охранниками находится неподалеку в своем бункере. Так как укрытие Хмары по размерам небольшое, то Смерека со Спичкой при его появлении в этих местах располагаются здесь, в лесном схроне. Бандиты также рассказали, что в настоящее время Хмара ожидает в своем схроне прибытия проводника бандгруппы Зоряна.

Глущенко решил брать не только Хмару с его боевиками, но и Зоряна. Важно было не упустить время. Оперативная группа чекистов скрытно вышла к опушке леса. На ней возвышался невысокий курган, в котором, со слов Спички и Смереки, и был оборудован схрон. Метрах в пятнадцати от кургана виднелся одинокий ветвистый куст. Чекистам пришлось вести наблюдение издали. Ничто не нарушало тишины. Лишь легкий ветерок шелестел в поредевшей листве да лесные пичужки подавали свои голоса. В конце дня на кургане появилась человеческая фигура и тут же исчезла. Это был наблюдатель. По-видимому, наступило время прибытия Зоряна.

Опасаясь, как бы не упустить его в потемках, Михаил Силыч решил передвинуться к одиночному кусту, откуда удобнее было наблюдать за схроном. Вскоре у кургана появилось трое.

«Зорян с боевиками», – решил Глущенко. Двое прибывших скрылись за вершиной. Третий с оружием наготове настороженно осмотрелся. Внимание его привлек одинокий куст…

Неужели заметил? Палец Глущенко замер на спусковом крючке. Бандит снова осмотрелся и медленно направился к кусту. «Заметил, – решил майор. – Сейчас выстрелит…» Бандит не стрелял. Михаил Силыч мог бы снять его из своего автомата, но в его планы не входило преждевременно спугнуть обитателей схрона. По тому, как охранник вглядывался в сторону леса, Глущенко понял, что оуновец его не заметил. Не обнаружив ничего подозрительного, тот зашагал обратно к кургану.

«Все… Хорошо, что я не стрелял», – облегченно вздохнул Глущенко и подал своим людям сигнал: окружить бандитское убежище.

В это время на опушке леса появился случайный охотник с собакой. Пес, почуяв незнакомых людей, поднял лай. Теперь уже и охранник заметил чекистов. Открыв огонь из автомата, он побежал в сторону леса. Однако далеко убежать ему не пришлось. Меткая очередь скосила бандита. В это время из схрона выскочил его напарник. Он швырнул гранату в сторону нападающих и тут же был сражен пулей.

Наступила тишина. На кургане больше никто не появлялся.

– Хмара, Зорян, выходите, сопротивление бесполезно, – крикнул Глущенко. В схроне молчали. – Считаю до трех, не сдадитесь, забросаем гранатами. Раз… два… – начал считать майор.

– Не стреляйте, мы сдаемся, – послышалось из-под земли. Выброшенные из отверстия лаза, к ногам чекистов упали два немецких автомата и обрез от винтовки.

– Мало… Пистолеты где? – строго молвил Михаил Силыч.

Извиваясь, словно две змеи, по пожухлой траве покатились ремни с кобурами.

– Выходите по одному, – последовала команда, и из укрытия появились оуновские бандиты с поднятыми руками…

В 1949 году Михаила Силыча Глущенко, теперь уже подполковника, перевели на работу в УМГБ по Львовской области. И здесь ему довелось вести активную борьбу с хитрым и коварным противником.

Погожим октябрьским утром секретарь Нестеровского райкома партии Полторак и председатель райисполкома Довганик выехали на легковой автомашине в сторону села Добросин. Неподалеку от населенного пункта Пилы машину обстреляли из засады бандиты. В ходе перестрелки Довганик погиб. Оуновцы захватили его портфель с документами, пистолет и скрылись.

На место происшествия прибыла оперативная группа УМГБ во главе с подполковником Глущенко. Следы оуновцев привели к населенному пункту Замочек.

– Где-то здесь затаились бандиты. Дальше по открытой местности они не рискнут бежать. Кто из местных жителей мог бы приютить преступников? – спросил Михаил Силыч.

– Товарищ подполковник, – ответил ему старший лейтенант Петренко, сотрудник Нестеровского райотдела МГБ. – Мы располагаем сведениями, что иногда они находят пристанище у здешней жительницы Евгении Л. Муж ее два года тому назад умер, детей нет. Проживает она вдвоем с братом.

– Что ж, возьмите ястребков и осмотрите подворье этой Евгении, – распорядился Глущенко. – Я к вам подойду. Где ее хата?

– Вон, третья отсюда, – показал Петренко.

Организовав поиск в других подозрительных местах, Глущенко поспешил к дому, где уже проводил осмотр старший лейтенант. Евгения стояла у крыльца и безучастно смотрела на то, как ястребки осматривали коровник. Подполковник поздоровался с хозяйкой.

– Вы знаете, что они ищут? – спросил он.

– Спрашивали про бункер, где прячутся бандиты, а я, товарищ начальник, ей богу, ни сном ни духом ни про каких бандитов не ведаю, – быстро заговорила женщина.

– Нехорошо, Евгения, божиться напрасно. Оуновцы убийство совершили, след их сюда привел, а вы – «ни сном ни духом». Вокруг же люди живут, им все видно, – кивнул подполковник в сторону улицы.

– Ничего я не знаю: кто убивал, кого убивали. Думаете, если одинокая женщина, так на нее можно что угодно наговаривать, – поднесла она край кофты к глазам…

– Коровник осмотрели, – доложил Петренко, выйдя навстречу подполковнику. – Ничего не обнаружено. Сначала подозрение вызвал свинарник: пусто в нем, и настил из досок сухой. Видно, давно свиней здесь не держали. Подумал, что под полом вход в схрон, однако ошибся. В хате, на чердаке проверили – тоже ничего.

– В стодоле?.. – внимательно посмотрел на старшего лейтенанта Глущенко.

– Проверили. Сено там лежалое свалено. Ястребки потыкали щупами – и ничего.

– А как же ваши сведения?

– Сигнал точный. Приходили раньше к ней бандиты, – глянул Петренко в сторону хозяйки.

– Раз вы так уверены, тогда ищите. Посмотрите еще раз в хате. Под печку загляните. Оуновцы часто под печками лаз в схрон устраивают, замаскировав его дровами. Только поаккуратней, не нарвитесь на бандитскую пулю.

– Да мне не впервой, – бросил на ходу Петренко, поспешив с двумя ястребками в хату. Хозяйка проводила их недобрым взглядом и снова приняла безразличный вид.

«Где же бандюги могут прятаться, Полторак говорил, что их было пятеро? – думал Глущенко. – Чтобы пятерым укрыться, необходимо капитальное убежище. Может, на огороде схрон вырыт?.. Вряд ли. Огород хорошо просматривается со стороны». Михаил Силыч перевел взгляд на соседнее хозяйство и увидел мужчину, наблюдавшего из-за угла своего сарая за тем, что делается во дворе соседки…

– Товарищ подполковник, зайдите в хату, – прервал его размышления появившийся на крыльце Петренко. Хозяйка настороженно последовала за Глущенко.

– Посмотрите, что я нашел в печи, – старший лейтенант приоткрыл железную заслонку. Михаил Силыч заглянул в темный зев и удивленно присвистнул.

– Ничего себе, – оглянулся он на остановившуюся у порога Евгению, лицо которой от волнения побледнело. В печи на железном противне лежал большой свежезажаренный окорок.

– Для каких гостей вы приготовили такое угощение? – спросил Глущенко у Евгении.

– Это не для гостей. Для себя зажарила, – ответила хозяйка, стараясь подавить волнение.

– Не много ли на двоих?..

– Мы с братом кабанчика закололи и решили… – не отвечая на вопрос, начала Евгения, но тут же растерянно смолкла, очевидно, вспомнив доклад Петренко подполковнику о пустом заброшенном свинарнике.

– Закололи, значит. Где же остальное мясо, и где вы держали того кабанчика? – Глущенко будто не замечал замешательства хозяйки. – Может, скажете, что выкормили его у соседа или окорок у него одолжили?.. Для бандитов это мясо приготовлено, вот для кого, – уверенно продолжил Михаил Силыч, глядя на Евгению. – Где они прячутся?..

Женщина молчала.

– Бандиты должны быть здесь, – наклоняясь к Петренко, шепнул подполковник. – Ищите вход в схрон или отдушину из него.

Вскоре Глущенко доложили, что у стены стодолы в земле обнаружили отдушину в виде круглой дыры, притрушенной сеном. С другой стороны этого строения выявили второе такое же отверстие.

– Вход в убежище, очевидно, в стодоле под сеном, – предположил Глущенко и приказал отбросить сено в сторону. Здесь между двух бревен оказалась крышка, прикрывающая лаз.

Приняв все меры предосторожности, бойцы опергруппы жердями приподняли крышку. В это время из схрона кто-то попытался выбросить гранату. Однако бандит поторопился. Крышка люка еще недостаточно открылась, и граната, ударившись об нее, упала обратно в схрон. Сразу раздался взрыв…

Позже из схрона извлекли убитых и раненых бандитов, пострадавших от разрыва собственной гранаты. Среди них был труп главаря банды Кочевого, организовавшего нападение на автомашину, в которой ехали Полторак с Довгаником. В схроне обнаружили портфель с документами Довганика и его пистолет.

…В Радеховском районе объявилась банда Остапа. Чекистам стало известно, что Остап со своими охранниками периодически посещает хутор Крили, где имеется тайное убежище. Хозяин хутора недоброжелательно относится к оуновцам, но скрывает это, опасаясь расправы с их стороны. Глущенко решил лично встретиться и поговорить с Крилем…

Февральской ночью двое осторожно подошли к одинокой усадьбе, расположенной неподалеку от шоссе Львов – Радехов. По небу плыли темные тучи.

– Пришли, товарищ подполковник, – шепнул сотрудник местного райотдела МГБ Потапов.

Стрелки часов показывали полночь. За плетнем едва виднелась хата с темными окнами и надворные постройки.

– Где схрон находится? – спросил Глущенко.

– Погреб для картошки видите, в нем лаз в схрон.

– Не попадем ли мы в ловушку?

– Никак нет. На случай появления бандитов хутор прикрывает оперативный наряд.

– Пошли, – подполковник шагнул в сторону хаты. Потапов, обгоняя его, подошел к окну и постучал в стекло.

В хате молчали. Потапов постучал громче. Через некоторое время в окне показалось лицо.

– Кто? Чего надо?..

– Хозяин, выйди на минуту, разговор есть, – позвал Потапов.

– Сейчас иду, – послышалось после непродолжительного молчания.

Вскоре в сенях звякнул засов, раскрылась дверь и на пороге появился хозяин в накинутом на плечи полушубке.

– Кто такие, чего надо? – снова спросил, вглядываясь в ночных гостей.

Глущенко представился.

– Извините, товарищ начальник, заходите в хату, – дрогнувшим голосом промолвил хозяин.

Сени разделяли хату на две половины.

– Кто здесь есть? – спросил Глущенко, поведя лучом фонарика на дверь справа.

– Посторонних никого. Жена, дети спят, – ответил хозяин.

– А здесь? – показал Михаил Силыч на противоположную дверь.

– И там никого, – открыл хозяин дверь в комнату слева. Глущенко посветил фонариком и, убедившись, что хозяин говорит правду, переступил порог.

– Заходите, разговор будет, – позвал он его. Потапов, оглядевшись, запер входную дверь на задвижку, шагнул за ними в комнату. Хозяин занавесил окно, зажег лампу.

– Как вас звать-величать? – спросил подполковник.

– Криль моя фамилия. Николай Криль. Так и хутор называется – Крили, – пояснил хозяин.

– Так вот, товарищ Криль, пришли мы к вам в такое неурочное время, чтобы, так сказать, без свидетелей выяснить, кто вам дороже: Советская власть или те бандиты, что по ночам людей убивают?..

– Какие бандиты… – растерялся хозяин от прямо поставленного вопроса. – Никаких бандитов я не знаю.

– Знаете, знаете, Криль. Лучше будет, если сами расскажете, когда последний раз был у вас Остап с его головорезами.

– Товарищ начальник, никакого Остапа я в глаза не видел. Если не верите, могу…

– Не нужно, не клянитесь, – остановил его Глущенко. – Мы сейчас вместе с вами спустимся в схрон и вытащим наружу все, что там оставили бандеровцы. Как тогда вы посмотрите нам в глаза?..

Глущенко говорил уверенно потому, что знал о бандитских документах и оружие, спрятанном в схроне на хуторе.

– О чем вы?.. – неуверенно промолвил Криль.

– О том бандитском укрытии, лаз в которое оборудован в погребе для картошки.

– А-а… Так бы сразу сказали, – обреченно протянул хозяин и рассказал, что на его хуторе действительно некоторое время укрывался Остап со своими охранниками. Однако неделю назад они ушли.

– Надоело мне, товарищ начальник, быть как между молотом и наковальней, – говорил Криль. – По ночам бандиты приходят, берут что вздумается. Еще угрожают: если пикнешь, мол, кому-нибудь – повесим… Как жить, скажите. У меня же детишки малые, жена? – сокрушенно смотрел он на подполковника.

– Кончать нужно с оуновцами, тогда люди спокойно заживут, – твердо ответил Глушенко. – И вы должны в этом нам помочь.

– Легко сказать кончать… – Криль замолчал, но после некоторого раздумья все же продолжил. – Был у меня Остап позавчера ночью. С ним еще трое. Постучали. Открыл я, а на крыльце они с мешками. Остап говорит: «Запрягай, Николай, лошадей в сани, отвезешь нас». – «Куда?»– спрашиваю. – «Там увидишь», – отвечает. Запряг я лошадок, положил в сани те мешки с харчами и поехали. Привез я их за Дмитриевский лес на болота. Бандиты забрали поклажу и ушли. Остап приказал мне ехать домой и чтобы никому ни слова. Думаю, товарищ начальник, что схрон ихний где-то там. На болотах или в лесу.

– Вы могли бы показать то место, куда привезли бандитов?

– Могу, отчего же. Место приметное, – согласился хозяин.

…Подполковник решил не мешкая организовать поиск бандитского укрытия. Оперативная группа с добровольным проводником выехала на место. Слева по пути раскинулся Дмитриевский лес, справа болота, поросшие редким кустарником. От опушки леса вдаль уходил широкий канал, вырытый мелиораторами. Местами глубина его достигала более двух метров. Недалеко от канала Криль остановился.

– Здесь, товарищ начальник. Сюда я их привозил, – заявил он.

Начался поиск бандитского убежища. Глущенко с Потаповым, осмотрев значительный участок леса, вышли на опушку, к болоту. Здесь их внимание привлек песчаный холм на берегу канала.

– Пошли поближе посмотрим, – предложил подполковник.

У подножья холма они обнаружили люк схрона.

– Что будем делать? Одни мы бандитов не удержим, а люди наши в лесу разбрелись… Сделаем так. Я возьму на прицел выход из укрытия, и если бандиты полезут, постараюсь их задержать. А вы тем временем направляйтесь в лес за подкреплением.

– Есть, товарищ подполковник.

Глущенко, оставшись один, занял удобную позицию неподалеку от люка и приготовил автомат. Он ощутил запах жареного сала с луком, очевидно, где-то рядом была отдушина.

Вскоре показалась группа бойцов, проводившая поиск. Заметив сигналы, которые подавал подполковник, они заторопились к нему и блокировали схрон.

Бандиты, видимо услышав шум, отбросили крышку люка и выпустили несколько очередей из автоматов. Меткий огонь чекистов не позволил им высунуться из схрона, и те начали выбрасывать гранаты. Огонь из схрона не был прицельным и вреда нападающим не причинил.

Глущенко громко приказал бандитам сдаваться, но те молчали. Вдруг из схрона донеслась длинная автоматная очередь, послышались неясные крики и все смолкло. Ястребки, опережая подполковника, с оружием наготове подступили к люку. В это время со стороны канала послышалась подозрительная возня, и в его обрывистом берегу образовалось отверстие, из которого вылез измазанный глиной бандит. Пригибаясь, он побежал по тонкому льду канала. Чекисты заметили беглеца.

– Стой, стой!.. – закричали они, и над головой бандита прошла автоматная очередь.

– Не стрелять!.. Брать живым, это Остап, – крикнул Глущенко. Несколько бойцов бросились в погоню. В это же мгновение тонкий лед треснул, и бандит, испустив отчаянный крик, провалился в воду.

Пока ястребки нашли жерди, пока разбили лед и разыскали тело, бандит был уже мертв.

Как установили позже, в схроне имелись два выхода: главный – у подножья холма, и запасной – в обрывистом берегу канала, к которому вел подземный лаз. Главарь банды, убедившись в безвыходности положения, застрелил своих сообщников и пытался незаметно уйти от чекистов, но тщетно.

Был и такой эпизод в биографии отважного чекиста.

В селе Бартков бандиты замучили семью Шмалевского. Начальник управления приказал Глущенко выехать с оперативной группой на место происшествия и найти преступников.

Село Бартков раскинулось по обе стороны асфальтированного шоссе. Его окружали поля, неподалеку протекала речка, с восточной стороны подступал лес.

Хата Шмалевских находилась на краю села, недалеко от речки.

Опергруппу, прибывшую на место преступления, встретила настороженная толпа местных жителей. Во дворе перед домом валялся пес с рассеченной топором головой. Глущенко прошел в хату. Картина жестокой расправы открылась перед ним. В лужах крови лежали зверски зарубленные топором хозяин, его жена, дочь и малолетний сын.

Михаил Силыч выяснил, что несколько дней назад в сельсовете проводилось собрание бедноты, на котором Шмалевский выступил с призывом раз и навсегда покончить с оуновцами. Там же обсуждался вопрос о создании колхоза в Барткове. Подполковник решил поговорить со сторожем магазина сельпо, который и в ту ночь был на своем посту. Выбрав момент, когда тот в одиночестве курил на скамейке, Глущенко подсел к нему с папиросой в руке.

– Разрешите, дедушка, прикурить?

– Прошу, – протянул старик Михаилу Силычу свою цигарку, предварительно сдув с нее пепел.

– Почему не отдыхаете, вам же ночью дежурить?

– Сколько мне старому нужно. Подремал маленько – и как штык, – притопнул он ногой. – А вы все ищете тех, кто Шмалевских порубил.

– Точно, ищу. Только никак не пойму, за что они их так?…

– За что… – посмотрел старик на Глущенко. – Не следовало ему затрагивать бандитов на том собрании. Он же прямо сказал: «До каких пор мы будем терпеть захребетников. Хлеба дай, мясо дай, деньги на бофоны тоже-тянут. А кому нужен этот их боевой фонд. Пора кончать с оуновскими душегубами», – вот они и кончили его.

– Откуда вам известно про его слова?

– Как же мне не знать, если я собственными ушами слышал. Присутствовал на том собрании.

– Из посторонних там никого не было? – поинтересовался Глущенко.

– Какие посторонние. Одни бедняки свои нужды перебирали.

– Кто же донес оуновцам о выступлении Шмалевского? Может, кто подделался под своего.

– Подделался, говорите… – задумался старик. – Подождите, подождите… разве что Липовец. Вон, к слову, он стоит возле подводы у склада.

Подполковник как бы невзначай бросил взгляд на пожилого селянина.

– Я его хорошо знаю, по соседству живем, – тихо рассказывал сторож. – Хозяйство его не такое уж бедное. При фашистах все тянулся за националистами. А сейчас к колхозу примазывается. Только утверждать, что это он донес бандитам, не буду. Не хочу брать грех на душу.

«Нужно поинтересоваться этим Липовцом», – решил Глущенко и поблагодарил сторожа за беседу.

– Не за что, это вам спасибо. Начальник, а не побрезговали со стариком душевно поговорить.

К концу дня Михаил Силыч направился в сельсовет, где должны были собраться все участники опергруппы. По дороге ему вновь повстречался Липовец. «Следит он за мной, что ли», – подумал, направляясь к крыльцу.

В кабинете председателя старший группы охраны общественного порядка вместе с секретарем сельсовета составляли график дежурства ястребков. Через открытое окно подполковник увидел Липовца. Тот стоял у крыльца и делал вид, что рассматривает вывешенную на стенде газету.

– Товарищ подполковник, вы где ночуете? – громко спросил старший группы охраны.

Глущенко заметил, как Липовец шагнул ближе к окну, прислушиваясь к разговору.

– Заночуем у Заблоцкого в стодоле. Там у него сено свежее, – так же громко ответил Михаил Силыч, продолжая следить за поведением Липовца.

– Вы же там всей группой не поместитесь, тесно будет, – усомнился секретарь сельсовета.

– Ничего, со мной останется пару человек, остальные уезжают в райцентр, – продолжил Глущенко.

Присутствующий при разговоре майор Щербаков удивленно взглянул на своего шефа, но подполковник незаметно моргнул ему. Михаил Силыч видел, как Липовец, дослушав их разговор, заторопился прочь.

«Заглотнул живца. Иди, иди», – улыбнулся Глущенко, глядя вслед коренастой фигуре в серой куртке из грубого сукна. Тут же он отозвал в сторону майора Щербакова и рассказал ему о возникших подозрениях.

– Смотри, гад какой, – тихо произнес Павел Иванович и, выйдя из кабинета, распорядился большей части участников опергруппы готовиться к возвращению в райцентр. Вскоре автомашина с чекистами выехала из села…

Наступил вечер. На площади перед зданием сельсовета собирались вооруженные ястребки. Глущенко с крыльца наблюдал, как молодые ребята готовились в наряд, проверяли оружие, весело переговаривались. Но все же в их поведении чувствовалась напряженность, вызванная необычностью обстановки.

Михаил Силыч закурил, обдумывая детали предстоящей операции. В это время мимо крыльца прошел сельповский сторож и знаком позвал подполковника за собой. За углом дома под ветвистым кустом сирени старик остановился, нетерпеливо переступая на одном месте.

– Пан начальник, – взволнованно заговорил он, когда Глущенко подошел поближе. – Не ходите ночевать к Заблоцкому. Туда придут бандиты.

– Какие бандиты, откуда вы знаете? – насторожился Михаил Силыч.

– Нате, читайте сами, – протянул сторож сложенный вчетверо клочок грубой бумаги с корявой записью:

«Главный эмгебист ходит по селу и все выспрашивает про Шмалевских. Ночевать будет в стодоле Заблоцкого. С ним осталось еще два эмгебиста, остальные уехали на автомашине в райцентр. Очкур», – прочел Глущенко при свете, падающем из освещенного окна.

– Как это к вам попало?

– Я говорил вам, что моя хата стоит рядом с хатой Липовца, – пояснил сторож. – Уже начало смеркаться, когда вижу – бежит домой Липовец. Так спешит, аж запыхался. Прибежал в хату, лампу зажег, сел за стол и что-то пишет. Мне со двора все видно. Написал он, сложил свою писанину, лампу задул и на улицу. Я за ним. А он побежал на кладбище, оно тут неподалеку. У могилы своей жены, покойницы, Липовец сунул записку под камень и назад. Я подождал, пока он уйдет, забрал записку и скорей сюда, к вам, ее показать. Это же он, гад, бандитам знак подает.

– Очень хорошо, что принесли. Теперь нужно ее побыстрее положить на то место, где вы ее взяли. И так, чтобы никто не заметил.

– Все сделаю, товарищ подполковник, не сомневайтесь. Но и вы остерегайтесь.

– Спасибо, дедушка. Большое вам спасибо. Очень важно, чтобы эта записка таки попала к бандитам…

Жители Барткова уже готовились ко сну, когда подполковник Глущенко и два его сотрудника не таясь прошли к Заблоцкому. Там еще не спали. Михаил Силыч покурил с хозяином во дворе, заказал хозяйке на утро парного молока и направился к стодоле.

Хозяин постоял еще несколько минут, послушал, как гости укладываются на сене, и отправился к себе в хату…

Глубокой ночью со стороны речки к усадьбе Заблоцкого подкралось шесть зловещих теней. Один бандит, с ручным пулеметом, молча устроился неподалеку от калитки, взяв под прицел постройки двора и подходы с улицы. Другой, с автоматом, обеспечил прикрытие со стороны огорода. Четверо остальных направились к стодоле: прислушались и, не услышав ничего подозрительного, распахнули ворота. Луч фонарика выхватил из темноты три фигуры, укрытые шинелями. И тут же длинными очередями ударили бандитские автоматы.

– Готовы. Даже не пикнули. Кончай стрелять, уходим, – промолвил тот, что светил фонариком.

В это мгновение яркий свет выпущенной ракеты осветил все вокруг, и громкий голос подполковника Глущенко скомандовал: «Бросай оружие, руки вверх. Вы окружены!»

Бандиты от неожиданности замерли. Первым пришел в себя главарь банды. Стреляя на ходу, он рванулся в проход между сараем и стодолой, но его остановил Щербаков. Ловким приемом майор сбил с ног и обезоружил бандита.

Остальные бандиты сами побросали свое оружие и остались стоять с поднятыми руками. При ярком свете фар подъехавшей автомашины хорошо были видны их заросшие многодневной щетиной, перепуганные лица.

А западню эту для них устроил подполковник Глущенко. Заподозрив Липовца в связях с бандитами, он разыграл спектакль с ночевкой и отправкой опергруппы во главе с майором Щербаковым в райцентр. На самом же деле на месте ночевки Михаила Силыча из сена были сделаны куклы. Чекисты накрыли их своими шинелями, а сами, выбравшись из стодолы через лаз в задней стене, присоединились к опергруппе, которая незаметно вернулась в село и окружила подворье Заблоцкого.

В результате этой операции была ликвидирована банда Крука, совершившая ряд кровавых преступлений, в том числе расправу над семьей Шмалевских.

Можно было бы привести еще много примеров боевой деятельности подполковника Глущенко, которые свидетельствуют о незаурядном чекистском мастерстве, преданности делу Коммунистической партии и Советской власти. Михаил Силыч награжден орденами Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны II степени и многими медалями. Его оперативная работа отмечена также Почетным знаком «Заслуженный чекист».

Непримиримый к врагам, Михаил Силыч был человеком чутким, гуманным. Он никогда не ставил перед собой самоцелью арест преступника. Там, где этого можно было избежать, он старался обойтись мерами профилактики. Кроме того, он был натурой глубоко лирической, любил природу, живопись. Правда, в суровое время ему было не до рисования. Лишь уйдя на заслуженный отдых, чекист Глущенко смог заняться любимым делом. Его картины, воспевающие красоту родной земли, бережно хранят родные и близкие Михаилу Силычу люди.