Глава восьмая 1 страница

Уроки природы

Д

аже сама природа давала Сайхуну множество возможностей учиться. Служки пользовались этой возможностью, объясняя мальчику устрой­ство мира и заодно приучая его к основным даосским понятиям. Сайхун был необычайно любопытен. Многое и внутри храма, и во время прогулок по окрестным горам вызывало у него удивленные вопросы. Ответы служек были направлены не только на удовлетворение его интереса, но и на подготовку Сайхуна к аскетизму.

Однажды утром, когда все трое проснулись под гулкие звуки храмового колокола, Туман В Ущелье указал Сайхуну на кошку, которая частенько приходила спать к ним в комнату. Вообще в храме жило множество кошек: они ловили мышей и крыс. Эта же, коричневая с белым, выбрала себе в това­рищи трех друзей.

— Даосы, Сайхун, великие знатоки природы. Они изучают жизнь живо­тных, чтобы понять, каким образом те сохраняют свое здоровье и умеют общаться с божественным. Все, что мы делаем здесь на горе, является прос­тым и естественным. Наша жизнь по своему укладу ничем не отличается от нормальной жизни животных. Но, в отличие от обычных людей, даосы вос­принимают повадки животных совершенно иначе.

Устроившись на уголке голубого одеяла, кошка уютно спала, подобрав под себя лапы и спрятав нос в пушистый хвост. Между тем Туман В Ущелье продолжил свои пояснения:

— С самого начала даосы стремились сохранить здоровье и замедлить
старение. Они считали, что человек стареет из-за истощения запасов внутрен­ней энергии. Пытаясь найти способ сохранять эту энергию внутри тела, дао­сы черпали вдохновение в животных — в тех же кошках, как вот эта. В част­ности, они пришли к выводу, что сворачиваясь во сне калачиком, животное словно запечатывает свою внутреннюю энергию, плотно закрывая задний
проход и другие отверстия, через которые эта энергия может покинуть тело. Смотри: именно так и спит наша кошка.

Обрати внимание на ее живот: как мягко и спокойно он поднимается и опускается! Дыхание кошки всегда естественно и легко. Так даосы обнару­жили, что незатрудненное дыхание, наполняющее живот целиком, благот­ворно сказывается на здоровье. И это подтвердилось на деле.

Туман В Ущелье легко коснулся кошки, и та моментально проснулась, широко открыв глаза и настороженно подняв уши. Тут служка продолжил:

—Она просыпается мгновенно, совсем не так, как люди, которые делают это лениво, вяло и неуклюже. Посмотри, как она потягивается. Как видишь, Даже кошки понимают толк в растяжке, используя ее для поддержания тела в бодрости и здоровье. Даосы знают, что это упражнение — незаменимая вещь для сохранения хорошего здоровья.

А знаешь ли ты, почему кошки редко болеют? Ведь они едят мышей и крыс, которые достаточно грязны. Кошка умная, она добавляет в свой ра­цион нужные ей растения и травы, чтобы очищать себя изнутри.

И наконец, Сайхун, кошка обладает духовным началом. Она медитирует. Понаблюдай за кошкой, когда она сидит на подоконнике или перед мыши­ной норой, и ты увидишь, что она совершенно неподвижна. Она концентри­руется совсем так, как наши мастера. Наверное, тебе приходилось видеть, как она подстерегает мышь. В этот момент ничто не может отвлечь ее; разум кошки сосредоточен в одном месте. Она может просидеть перед норой весь день напролет в ожидании, пока мышь выберется наружу, — а потом одним броском поймает грызуна. Вот тебе пример инь и ян. Совершенная непод­вижность и совершенная концентрация; совершенное действие и совершен­ная сила. Кошке не нужны учителя — она учит сама себя. Она умеет сохра­нять энергию, владеет искусством дыхания, лечит себя и замечательно раз-бирается в концентрации во время медитации. Наблюдай за кошками, Сай­хун. Все, что тебе еще предстоит изучить, им уже известно.

В полдень оба служки пригласили Сайхуна отправиться с ними в лесис­тую часть Хуашань. Они добрались до высокой скалы. Редкие сосны своими изогнутыми корнями отчаянно цеплялись за каждый выступ. Под ярко-зеле­ной хвоей одного из деревьев они заметили большого горного журавля: он стоял на одной ноге, словно изваяние. Казалось, что журавль заметил их по­явление, но птица не подала виду. Животный мир Хуашань давно знал, что даос никогда не сделает дурного, так что журавль продолжал стоять уверенно и гордо — настоящий хозяин.

— Когда-то даосы хотели изучить тайны всех животных, — пояснил мальчику Журчание Чистой Воды, — чтобы потом испробовать их повадки на себе. Поначалу ничего не получалось. Как и ты, когда ты наблюдал за кошкой сегодня утром, они смогли лишь подметить некоторые особенности.

Посмотри на эту птицу. Какая она важная с виду! Все птицы такие: напы­щенные, склонные к вычурным позам. Смотри, смотри Сайхун! Какая она огромная! Как она может летать? И как ей удается так неподвижно стоять на одной ноге?

Ответ здесь только один: ци. Дыхание, смешиваясь с энергией тела пти­цы, облегчает ее тело, и тогда птица может взлететь. Наполняя себя воздухом, птица с легкостью может сохранять равновесие, стоя на одной ноге.

Тебе интересно, отчего она стоит на одной ноге? Это потому, что, как и наша кошка, журавль замыкает свое тело, чтобы сохранить энергию. Пос­мотри: его голова отклонена назад — это не дает энергии истекать через голову; глаза направлены на центр психики во лбу, грудь наполнена, чтобы закрыть диафрагму, а одна лапа поднята кверху — чтобы закрыть задний проход.

Точно так же пользуются замками остальные звери, чтобы сберегать свою внутреннюю энергию. Пес спит, свернувшись. Олень во сне подпирает задний проход копытом. Наблюдай за животными, Сайхун. Все царство при-роды знает, как продлевать свою жизнь, — все, за исключением глупого царя природы — человека.

Сайхун взрослел, и Журчание Чистой Воды больше не носил его на своей шине, так что мальчику приходилось самостоятельно карабкаться по скло­нам Хуашань. Ходить по горам было нелегко, и Сайхун быстро уставал. Тем временем служки дальше рассказывали ему об уроках природы, но уже на примерах оленя и тигра.

—Когда ты поднимаешься или спускаешься по склону, ты устаешь, не правда ли? — спросил Сайхуна Туман В Ущелье.

—Ты просто не знаешь, как двигаться, — добавил Журчание Чистой Воды.

—Ты не раз видел оленей, — продолжал Туман В Ущелье. — Когда они несутся вверх по склону, то кажется, будто они плывут наверх. Их копыта едва касаются земли, потому что олень знает, каким образом направить свою утреннюю энергию вверх.

Когда олень бежит, вся его энергия собирается в его конечностях — копытах, хвосте — и рогах. Олень — очень сильное животное. Благодаря использованию энергетических замков тела ему удается сохранять свою вну­треннюю энергию, направляя ее наружу. Но поскольку в данном случае олень всю свою энергию направляет вверх, то подняться по склону ему ничего не стоит.

— Есть и особый способ спускаться вниз, — продолжил уже Журчание Чистой Воды. — Что хуже всего, когда приходится пробираться вниз по гор­ному склону? Разве не чувство, что твои кости вот-вот рассыплются? Даосы давно заметили это и начали наблюдать за движениями тигра. Никто не умеет двигаться вниз с горы так, как это делает тигр. Он всегда нетороплив, расслаб­лен и свободен в движении. Тигр скользит вниз по склону; каждый раз его лапа без всяких усилий попадает в единственно нужное место. Он грациозен и ловок и потому совсем не похож на человека, который, неуклюже спотыка­ясь, ковыляет вниз.

Тигр — это символ силы костей и связок. Спускаясь с горы, он исполь­зует расслабленную силу и гибкость своих суставов. Благодаря этому он имен­но опускается вниз. Он никогда не подвернет себе лапы, потому что его связ­ки обладают упругостью. Среди всего царства зверей тигр обладает едва ли не самыми крепкими костями — настолько крепкими, что их можно использо­вать даже как тонизирующее лекарство.

Итак, если ты спускаешься по склону, используй расслабленную силу тигра, чтобы замедлить себя, и держи суставы ненапряженными, чтобы сох­ранить в целости кости. Если же ты поднимаешься вверх по склону — сделай свое тело легким и используй поднимающую энергию оленя, чтобы нестись вверх без всяких усилий.

В окрестностях Хуашань было много озер и горных рек. Однажды служки отправились собирать целебные травы и, конечно, взяли с собой Сайхуна. Н берегу озера они сделали привал, чтобы отдохнуть и поесть. Была поздняя весна, и над озером так и роились стрекозы, птицы, бабочки, а по берегам было полно лягушек и черепах.

Сайхун зачерпнул воды и брызнул на служек; те не замедлили ответить тем же. Все так резвились, что Сайхуна едва не столкнули в озеро. Пытаясь спастись от щекотки, Сайхун шлепнулся в грязь. Под взрывы хохота он угрю­мо выполоскал свою одежду в озере и присел на нагретый солнцем валун_: ожидая, пока вещи высохнут.

Чтобы не тратить времени понапрасну, Сайхун отломал длинную моло­дую ветку и принялся стучать по панцирю черепахи, оказавшейся неподале­ку. Напуганная рептилия тут же спрятала голову в панцирь. Мальчик тут же переключился на лапы и колотил по ним веткой, пока и они не исчезли вну­три. Наконец внутри панциря исчез и хвост. Выждав, пока волна внимания к ней спадет, черепаха переползла на соседний камень. Сайхун наблюдал за ее неторопливой и солидной походкой.

—Посмотри-ка на эту старушенцию, — зашептал Сайхуну Журчание Чистой Воды. — Как она демонстрирует свою оскорбленную гордость — еще бы, ее отшлепал веткой какой-то мальчишка! А знаешь что, Сайхун? Пожалуй, эта черепаха переживет тебя. У черепахи большая продолжительность жизни, потому что она никогда не спешит. И наши мастера всегда нето­ропливо ходят, потому что они знают: спешка укорачивает жизнь.

—А как насчет настоятеля Храма Северного Пика? — непочтительно
перебил его Сайхун. — Его круглая голова выглядит такой старой и сморщен­ной, словно он уже давно превратился в черепаху!

Оба служки рассмеялись.

— Точно, правда? — захихикал Журчание Чистой Воды. — А давайте
дадим ему прозвище Мастер-Черепаха!

После нескольких минут бурных дискуссий по вопросу, станет ли Мас­тер-Черепаха торопиться, если в его храме случится пожар, Журчание Чистой Воды продолжил свой урок.

— Посмотри: во-он там греется на солнце другая черепаха. Ее голова вытянута, глаза смотрят вверх — туда, где третий глаз. Вся ее энергия стре­мится вверх. А вот дремлет совсем почтенная. Внутри панциря у нее весь ее мир. Нужны ли еще примеры? Она делает три замка для тела и сохраняет всю внутреннюю энергию в панцире.

Сайхун внимательно посмотрел на двух замшелых подружек.

—Но я не хочу быть таким же неповоротливым, как они, — запротесто­вал он. — И не желаю быть таким же жирным и отвратительным, как вон те жабы!

—Жирными?! — фыркнул Туман В Ущелье. — Эге-е! Да эти жабы сов­сем не толсты и точно не отвратительны. На самом деле, даосы их очень даже уважают!

— Ф-фу! — брезгливо сморщился Сайхун.
Юноши присели рядом с Сайхуном. Полдень был жарким и ясным. Все трое сняли свои сандалии и гамаши и опустили ступни в теплую воду озера. Туман В Ущелье показал на огромную жабу-быка, яркая и блестящая кожица которой была усыпана черными пятнами, словно кто-то пролил на нее де­готь. Жаба вся подобралась в один бесформенный комок, а потом раздула до невероятных размеров свой удивительно белый зобный мешок.

— Жаба, — пояснил Туман В Ущелье, — непревзойденный мастер цигун. Она постоянно делает три замка. Когда жаба приседает, она тем самым за­крывает задний проход; надувая брюшко, она закрывает диафрагму, а ее глаза постоянно смотрят в направлении третьего глаза, препятствуя выходу энер­гии через голову. Таким образом, нацелив свой разум на божественное вос­приятие и полностью закрыв свое тело в позе медитации, жаба занимается цигун, препятствуя выходу ци из тела. Цигун, которым занимается лягушка или жаба, является самым лучшим. Им удается одним прыжком преодолеть невообразимое расстояние, сохраняя при этом огромное количество ци.

Туман В Ущелье зашлепал вдоль берега и после нескольких неудачных попыток наконец поймал жабу. Он поднес ее к Сайхуну, подняв за лапки. В таком положении жаба имела самый жалкий вид и казалась несуразно длин­ной и тощей.

— Видишь, Сайхун, — назидательно сказал Журчание Чистой Воды, — жаба только кажется толстой. Именно ее способность выполнять цигун при­дает ей такой вид. Мы, даосы, подражаем лягушкам и жабам, стараясь достиг­нуть такого же совершенства в цигун и такой же неподвижности в занятиях медитациями.

Т

акие уроки повторялись снова и снова, пока Сайхун не начал разбираться в этом. Вскоре подошло время самого сложного урока: скоро Сайхуну предстояло стать юношей, и служки должны были познакомить его с вопро­сами половой жизни и обета безбрачия.

Сайхун видел, как спариваются звери весной. Он неоднократно спра­шивал своих старших товарищей об этом. Служки в полной мере и открыто объяснили ему, в чем состоит процесс воспроизведения потомства; они даже показали ему книги с рисунками, рассказывающими о том, как это происхо­дит у человека. Совокупление было процессом естественным, а даосы никог­да не отвергали того, что естественно. Вместе с тем служки объяснили Сайху­ну и естественность воздержания.

—Животные спариваются только по весне, — говорил Туман В Ущелье. — У некоторых видов мужские и женские особи даже практически не обща­ются. Все животные используют практику воздержания и таким образом сох­раняют свою жизненную силу.

—Посмотри на достижения наших мастеров, — продолжил тему Жур­чание Чистой Воды. — Если ты хочешь сохранить свое здоровье и обрести долголетие, если ты стремишься к познанию самых больших тайн в жизни, ты должен закрыть в себе жизненную силу с помощью трех внутренних за­мков, заниматься цигун и медитировать, чтобы сберечь жизненную силу и усилить ее обращение. Помни, что жизненная ома берет свое начало в цзин, или половой сущности.

Потом они показали Сайхуну несколько анатомических рисунков.

— В теле человека есть несколько центров; все они находятся на одной линии, — сказал Туман В Ущелье. — Каждый из них, начиная с низа живота и заканчивая макушкой, дает занимающемуся определенную силу. Чтобы открыть в себе эти центры, необходимо обладать энергией. Высшей точкой нашего тела является макушка. Очистить внутреннюю энергию и поднять ее так высоко довольно сложно. Чтобы это произошло, цзин должен соеди­ниться с дыханием и превратиться в ци. Ци струится внутри нашего тела, превращаясь в дух. Именно энергия духа и достигает высшего центра.

Используя те методы, которые мы тебе показали, и сохраняя обет без­брачия, животные сохраняют свою силу цзин и способность концентриро­ваться на духовности. Если ты станешь заниматься плотской любовью, твои запасы цзин истощатся. Не будет цзин — значит, не будет ци. А если не будет ци, то не будет и духовности.

Потом служки провели его по школам при монастырях и показали ему мальчиков и юношей разного возраста, чтобы Сайхун мог заранее увидеть, как он будет меняться с возрастом. Потом служки решили облегчить Сайхуну переход к жизни подростка, хорошо подготовив его к этому. Когда наступили дни религиозных праздников, юноши взяли Сайхуна с собой в Храм Север-ного Пика — единственный в горах Хуашань, который был открыт для по­сетителей. По дороге домой они вновь заговорили с мальчиком об обет безбрачия, показывая ему во встречавшихся путниках женатых мужчин.

— Ты только посмотри, как много морщин вон у того, — произнес Журчание Чистой Воды. — Наверное, ему не больше сорока, но все ли покрыто морщинами, волосы поседели и выпадают. Почему? Да потому, в его теле нет цзин. Он слишком много расходует этой драгоценной силы ничего не знает ни о внутренних замках, ни о подъеме потока энергии вверх. Смотри, как он идет спотыкаясь и тяжело дыша. Его тело кажется излишне напряженным и хрупким. В сравнении с нашими братьями-даосами он про­играет любому, кто в два раза старше его.

И Сайхун действительно увидел разницу. Даосы действительно отлича­лись от обычных людей, так что он начал заранее подумывать о преимущес­твах аскетического обета безбрачия. Теперь мальчик видел перед собой лишь чистый мир даосизма; он был свободен от противоречивых искушений, и учения двух служек прочно закреплялись в его разуме. А немного позже Сай­хун всерьез решил достигнуть тех высот духа, которые удалось покорить его учителям.

К

огда Сайхуну было одиннадцать лет, два служки заговорили с ним о цик­лах, или периодах жизни. Был удивительный летний день, когда воздух даже на вершине Западного пика был теплым и душистым. Сайхун бросил взгляд через глубокую долину — туда, где бескрайняя цепочка гор сливалась с горизонтом. Туман В Ущелье дал ему время вдоволь понаслаждаться пано­рамой, а потом подытожил те уроки на природе, которые были у Сайхуна.

— Все происходит циклично, — сказал юноша. — Весь мир придержива­ется времен года. Весна, лето, осень и зима безостановочно сменяют друг друга. Животные стараются жить в соответствии с этими периодами. Весной они спариваются, летом вынашивают своих детенышей. Когда приходит осень, они вскармливают детенышей, подготавливая их к зиме. Зимой звери либо становятся неподвижными, либо уходят туда, где теплее, — в любом случае это делается с целью выжить. Грызуны зарываются поглубже в землю. Черепахи и медведи впадают в спячку. Слабые просто погибают.

Каждый год ты можешь наблюдать за сменой времен года. Весна — вре­мя появления нового, пора движения, упражнений и оживления. Летняя по­ра предназначена для того, чтобы полностью реализовать себя, завершить начатое. Осень — время собирать урожай и готовиться к студеной зиме, а зимой всякое движение прекращается. Все живое либо бежит с холодной земли, либо погибает. Вот когда ты можешь полностью погрузиться в себя и заняться медитацией.

Такие же периоды свойственны и твоей жизни. Пока что ты живешь своей весной. Ты должен двигаться вперед настойчиво и бурно, словно моло­дой лист из набухшей почки. Ты должен поступать так, как чувствуешь. Ты — все еще ребенок, поэтому если ты не будешь шаловливым и хитрым, тебя будет трудно назвать нормальным. Но по мере взросления ты должен пом­нить, что весна служит еще и для того, чтобы садить семена собственного будущего.

Когда наступит лето твоей жизни, будь сильным, гордым и способным юношей. Занимайся своим совершенствованием, добивайся поставленных перед собой целей, исследуй, не оставляй без внимания ничего, что можно сделать. Совершай все, что хочешь, удовлетворяй свои желания, но делай это с чувством меры и в рамках твоей философии. Независимо от того, потребу­ется ли тебе наступать или отступать, будешь ли ты сиять или скроешься в тени, станешь добрым или злым, — летом своей жизни необходимо идти вперед и творить великие дела.

Осенью ты будешь пожинать плоды посеянного. Находясь в зрелом воз­расте, ты пойдешь уже установленным курсом. Появятся первые результаты твоих прежних действий и решений. Как важно достигнуть этого возраста, не испытывая сожалений о прошлом! В это время твоя жизнь замедлит ход; ты начнешь понемногу учить других, получать вознаграждение по делам и го­товиться к старости.

Старость — это зима нашей жизни. Ты будешь становиться неподвиж­ным. Твои волосы станут белыми, как снег. Ты будешь медитировать, созер­цать смысл жизни и готовиться к смерти.

Дальше заговорил Журчание Чистой Воды. Сайхун внимательно слушал, так что служка говорил тихо, неторопливо.

— Многие боятся смерти, потому что они не знают, что это такое и когда им придется умереть. Они полагают, что смерть — это их конец. Но это не так. Это лишь переход. Жизнь не прекращается. Она просто идет своим чере­дом, как времена года.

Никто из членов твоей семьи еще не умер, но ты уже встречался со смер­тью. Ты видел упавшие деревья, сорванные цветы, замерзшие в снегу трупы животных. Но разве они перестали существовать? Разве смерть — это просто неподвижность и разложение? Кто бы ни умер — человек или животное, — смерть является для него лишь избавлением от оболочки.

То, чем являешься ты, я или животные, — это нечто неосязаемое, нераз­рушимое и бесформенное, это собрание памяти предшествующих поколе­ний, слившееся воедино со следами космического прошлого. Мы — духи, причем каждый отдельный дух всегда существовал с самого начала; он будет и дальше мчаться в космическом вихре, изменяясь и совершенствуясь до бесконечности.

То, что ты считаешь зверем, не всегда было таковым и не обязательно им останется. Это дух, который на время принял эту оболочку. Это — духи, которые пришли в этот мир, чтобы изучить лично им необходимое и чтобы достигнуть божественной цели. Но для того, чтобы появиться на земле, им необходима оболочка, защита, тело. Тело — это не настоящая индивидуальность. Это лишь сосуд. Когда приходит время переходить в иную реальность тело-сосуд отбрасывается и дух выходит из него на свободу.

Ты не в состоянии носить два набора одежды одновременно. Ты не можешь оставаться в одном доме и одновременно войти в другой. Необходимо использовать для этого твою оболочку — тело. Постепенно эта оболочка будет стареть, дряхлеть и разрушаться. Но дух нельзя разрушить, так что бояться здесь нечего.

Еще человек боится смерти потому, что не знает, когда она к нему придет. Это — всего лишь одно из наказаний, которое боги ниспослали человечеству. В назидание за настойчивость и злонамеренность человека боги за крыли от него знание о приближении смерти.

Однако животные отлично это чувствуют. Постоянно общаясь с богами они знают, когда придет конец их земной жизни. Зато с человеком боги уж не общаются. Мы — единственные существа на этой земле, живущие в скорби и неведении, в ярме собственного тщеславия и отвратности, которые лишены единства с существами высшего порядка. И снять с себя это наказание мы можем, только если будем жить чистой жизнью.

Так что не страшись смерти, Сайхун. Наоборот, готовься к ней, знай заранее о ее приходе и ищи знание в нынешней жизни — это направит тебя в следующей жизни к высшим мирам. Тогда в момент смерти ты без страх сбросишь оковы собственного тела и проникнешь в новый цикл существования.

Глава девятая

Бессмертные

С

айхун продолжал учиться у природы, хотя больше всего его изумляли и привлекали даосы Хуашань — те, кто воплощал в жизни то искусство, которое юный послушник только начинал изучать. Даосизм этих мастеров был настолько же индивидуален, насколько они отличались друг от друга личностными качествами и наклонностями. Все они постарались удалиться от иллюзий и искушений обыденного мира во имя совершенствования свое­го искусства и поиска знаний высшего порядка. Ни богатство, ни слава, ни семейные узы, ни почетная должность не значили для них ровным счетом ничего.

Некоторые из даосов тайно жили в горных долинах, вечно затянутых туманом; другие позволяли себе делать значительные социальные вклады. Но и первые, и вторые в равной степени жили соответственно единой традиции, и потому их деятельность всегда была продуктом внутреннего поиска. Хуанди, Желтый Император, в свое время написал «Классический трактат по внут­ренней медицине», которым пользовались и по сей день. Шэнь Нун испыты­вал на себе действие тысяч различных трав и растений, так что метафорическим обозначением его способностей к медитации стал его «желудок с ок­нами». Фу Си изобрел диаграмму Багуа, которая стала основой «Книги Перемен» и искусства гадания. Хуа То усовершенствовал искусство хирурги­ческого вмешательства; он же создал цикл терапевтических упражнений под названием «Пять Животных». Лао-цзы и Чжуан-цзы написали неоценимые по значению труды. Все они, независимо от того, прожили ли свою жизнь втайне и незаметно или оставили заметный след в жизни страны, презрели мирскую жизнь ради своей науки и искусства.

Среди даосских отшельников особняком стояли те, кто пытался с по­мощью внутренней алхимии добиться бессмертия. Эти анахореты, как и ле­гендарный Гэ Хун, покидали мир в поисках алхимических снадобий из золота и киновари, ртути и свинца, которые должны были даровать им бессмертие и открыть путь в небеса. Даосы Хуашань все еще занимались подобными
исследованиями, но, в отличие от своих предшественников, они прекратили опыты с ядовитыми тяжелыми металлами ради использования цигун, лечеб­ных трав и медитации.

Некоторых мастеров Хуашань уже тогда называли Бессмертными. То были воистину уважаемые даосы, по внешнему виду которых нельзя было даже предположить их возраст. Их титулы — «человек, достигший всего» — обозначали, что эти мастера как минимум довели до совершенства искусство внутренней алхимии ради долголетия, освободились от цикла перевоплощения, достигли просветленного восприятия природы жизни, научились путешествиям в астрале и знают наизусть все сотни томов, в которых записаны каноны даосизма. Бессмертные были настолько совершенны, что на них не распространялась даже власть Великого Мастера, который знал: они достигли гораздо большего, чем удалось ему.

Первая встреча Сайхуна с бессмертным произошла как-то в полдень, когда мальчик поднялся на верхнюю террасу храма, чтобы отыскать гам сво­его мастера. Увидев Великого Мастера, Сайхун радостно помчался к нему.

— Гунгун! Гунгун! — закричал Сайхун, словно перед ним был его Дедуш­ка. — А вот и я!

Обернувшись к мальчику, Великий Мастер улыбнулся и положил ему на плечо руку.

— Гунгун, у меня есть несколько новых «мышиных песенок», которые я могу прошептать тебе на ухо. Видишь, как и мои товарищи, здесь я тоже учусь у зверей! Послушай!

Великий Мастер наклонился, и Сайхун пропел ему на ухо свою песенку. Старый учитель рассмеялся от удовольствия.

—Это очень славная песенка, Сайхун, — произнес Великий Мастер.

—У меня их много! — довольно воскликнул Сайхун.

—Не сейчас, немного позже, — ответил Великий Мастер. — Я вот-вот должен встретиться с одним достойным человеком.

—Это, наверное, вернулся дядюшка Ян, Мастер Тайцзи-цюаня?

— Нет, Сайхун. С этим человеком ты еще никогда не встречался.
Итак, Мастер и ученик отправились в путь. Они шли почти целый час,

пока добрались до крошечного домика, сложенного из известняка, домик выглядел совсем просто: старенькая черепичная крыша, обыкновенные квад­ратные оконца. На дворе стояло лето, и все жилища Хуашань стояли с распах­нутыми окнами, чтобы теплые лучи солнца могли согреть и высушить внут­ренние помещения. В этом же странном доме все окна были плотно закрыты. Дверь оказалась незаперта, так что Великий Мастер постучал и, не дождав­шись ответа, вместе с Сайхуном вошел внутрь.

В небольшой комнате было темно и тихо. На вошедших сразу же подул поток прохладного воздуха. Глаза Сайхуна все еще не могли отвыкнуть от яркого солнца снаружи, и мальчик беспомощно озирался вокруг. Наконец зрение приспособилось, и тут Сайхун увидел, что среди небогатой утвари стоит... большой гроб!

Заметив, что Великий Мастер опустился на колени и сложил руки в поч­тительном поклоне, Сайхун автоматически последовал его примеру. Он был озадачен: раньше Великий Мастер преклонял свои колени только во время великих религиозных церемоний. Между тем в комнате не было алтаря, да и вряд ли Великий Мастер стал бы кланяться какому-то гробу. Завершив церемониальный поклон, Сайхун поднял глаза вверх и вдруг обнаружил высокую фигуру незнакомца, стоявшего прямо перед ними.

Фигура стояла неподвижно, ответив на их поклоны лишь легким кивком.

—Эй, ты! — крикнул ей Сайхун. — Ты почему не кланяешься? Разве ты не знаешь, что мой учитель — персона очень важная?

— Сайхун! — Великий Мастер резко оборвал негодование ученика. — Не смей грубить. Здесь великий мастер он, а не я.

С этими словами Великий Мастер обернулся к странной фигуре и про­изнес: — Приветствую тебя, о Бессмертная Летучая Мышь.

Тот, кого назвали Бессмертной Летучей Мышью, тонко улыбнулся. Это был высокий и невероятно худой старик, передвигавшийся с почти женской грациозностью. Лицо казалось совсем крохотным, а в бороду и волосы были вплетены ленты. Кожа у старца была без единой морщины, бледная и какая-то бескровная; близко посаженные глубоко запавшие глаза окружали темные круги. Впрочем, глаза старик почти всегда держал закрытыми, но собесед­нику казалось, что из-под узких щелочек наружу пробивается тайное внут­реннее свечение.

— Я пришел к тебе, чтобы задать несколько вопросов относительно ка­нонического писания, — сообщил Великий Мастер.

Бессмертная Летучая Мышь согласился с этим, подтвердив свое согласие шагом вперед. Он избегал солнечного света, проникавшего через неприкры­тую входную дверь, и шагал беззвучно. Остановившись перед Сайхуном, бес­смертный слегка приоткрыл веки: сияние в его глазах стало еще сильнее.

—Это тот самый мальчик, о котором ты мне рассказывал? — спросил он тонким, прозрачным голосом.

—Да, — ответил Великий Мастер.

Бессмертная Летучая Мышь вновь обернулся к Сайхуну. Сайхун посмот­рел в лицо бессмертному, испытывая странное ощущение, что старик смот­рит на него прямо сквозь закрытые веки. Потом внимание мальчика как-то затуманилось, а когда вновь вернулось, оказалось, что Бессмертная Летучая Мышь уже отошел в сторону.

Потом Великий Мастер отослал Сайхуна на улицу, чтобы ожидать там.

Сайхун отправился поиграть, а когда вернулся часом позже, то увидел спину удалявшегося Великого Мастера. Ученик припустил следом. Полчаса оба шли молча, потом Великий Мастер поведал Сайхуну о Бессмертной Лету­чей Мыши.