Примечания

Глава четырнадцатая СОФИСТЫ 1. О значении и метаморфозах термина "софист" см.: А. Гиляров.Греческие софисты, их мировоззрение и деятельность. М., 1882, с. 11. 2. Цит. по А. Маковельскому (Софисты, вып. I, 1940, с. 15). 3. Платон. Теэтет, 152b, с. 4. См.: А. Солоникио. Кризис в духовной жизни древней Эллады конца V в.до Р. X. - "Филологические записки", 1900. 5. Платон. Теэтет, 167 с. 6. Платон. Протагор, 314. 7. Цицерон. О природе богов, I, 37, 118. 8. См.: Платон. Федр, 267 а. Часть IV СОКРАТ Глава пятнадцатая ДВУЛИКИЙ ФИЛОСОФ Афины, вторая половина V в. Философия Сократа представляет собой единое целое с его жизнью. Гегель В дохристианском мире немного найдется личностей столь обаятельных исвоеобразных, как Сократ, сын Софрониска. Трудно сказать, что имело большеевлияние на современников и последующие поколения: учение Сократа или самыйего облик учителя жизни. Из античных философов в этом смысле его можносравнить, пожалуй, лишь с Пифагором. Но о последнем мы знаем только по"иконе" легенды, или, вернее, по ее обломкам, в то время как об афинскоммудреце свидетельствуют близкие к нему люди. Справедливости ради нужно сказать, что Сократ долго не привлекал к себеособого внимания; по-настоящему его "заметили" лишь к концу жизни. Историкитех времен, подробнейшим образом повествуя о каждом мятеже или сражении,почти ни словом не обмолвились о столь замечательном человеке. В каком-тоотношении это объясняется тем, что внимание летописцев было отвлеченодругим; ведь первая половина жизни Сократа совпала с самыми яркимистраницами афинской истории. Философ родился в годы победоносного завершенияперсидских войн; юность его прошла при Перикле; он был современником Эсхилаи Софокла, Аспазии и Анаксагора, Иктина и Фидия. Спокойный, скромный человек, не рвущийся в политику и не рекламирующийсебя, Сократ легко мог затеряться в толпе софистов и учителей риторики. Ктому же внешне он не был привлекателен, что в те времена играло немаловажнуюроль. Афиняне, страстные ценители красоты лица и телосложения, должны были соттенком жалости смотреть на его забавную фигуру плешивого фавна,коренастую, с отвислым животом, на его курносое лицо с глазами навыкате итолстыми губами. Только огромный лоб, возвышавшийся над курьезнойфизиономией, как бы намекал на могучий ум сына Софрониска. Это лицо стало с некоторых пор привычным для афинян. Едва толькоотворялись городские ворота, как все уже видели Сократа, расхаживающегосреди толпы в своем поношенном плаще и заводящего нескончаемые разговоры.Подобный образ жизни не казался слишком странным: в Афинах беседовали,декламировали, спорили, острили все кому не лень. Эта страсть упражнять языкстала своего рода национальным спортом афинян и заразила не только праздныхгорожан, но и торговцев, ремесленников, цирюльников, грузчиков и даже рабов. Сократ нередко обращался к первому встречному, к любому, кто был непрочь поговорить, и несколькими вопросами втягивал собеседника в дискуссию.Его манера вести спор располагала и заинтриговывала: он не чванился, какиные софисты, не бросался афоризмами и, казалось, готов был дать спорщикуположить себя на лопатки. А кому не хотелось выйти победителем? Однако витоге Сократ приводил в замешательство любого острослова. Люди догадывались, что Сократ стремится отнюдь не к праздномупровождению времени, что его беседы имеют определенную цель, но далеко невсем она была понятна. Чего же хотел Сократ? Чего искал? Зачем беспокоил людей, вселяя в нихтревогу и заставляя пересматривать свои убеждения? Многих соотечественниковмудреца мучила эта загадка. Софистом его не назовешь: он не гонялся ни заденьгами, ни за славой. Порой он бывал смешон и несносен, но слова иличность этого зловредного шутника обладали непонятной силойпритягательности. Он сам называл себя "докучливым оводом", но были люди,которые свидетельствовали, что его жало для них целительно. Он искалвеликого, прекрасного и истинного, но говорил так просто, прибегал к такимобыденным примерам и сравнениям! Он учил людей добру, но беспощадноиздевался над ними. И чем мягче была его ирония, тем больнее язвила она. Друзьям Сократа, тем, кто знал его ближе, он напоминал резную фигуркузабавного лешего Силена, внутри которой хранились священные изображения."Он,-говорит у Платона Алкивиад,- всю свою жизнь морочит людей притворнымсамоунижением. Не знаю, доводилось ли кому-либо видеть таящиеся в немизваяния, когда он раскрывался по-настоящему, а мне как-то довелось, и онипоказались мне такими божественными, золотыми, прекрасными и удивительными,что я решил сделать вскорости все, чего Сократ ни потребует... еслипослушать Сократа, то на первых порах речи его кажутся смешными: ониоблечены в такие слова и выражения, что напоминают шкуру этакогонаглеца-сатира. На языке у него вечно какие-то вьючные ослы, кузнецы,сапожники и дубильщики, и кажется, что говорит он всегда одними и теми жесловами одно и то же, и поэтому всякий неопытный и недалекий человек готовподнять его речи на смех. Но если раскрыть их и заглянуть внутрь, то сначалавидишь, что только они и содержательны, а потом, что эти речи божественны"(1). Эта двуликость Сократа многих сбивала и доныне сбивает с толку, а ведьименно в ней можно видеть ключ к пониманию личности философа. Не заставлялоли его надевать личину простачка, играть комедию, почти юродствоватькакое-то особое целомудрие и скрытность? Быть может, ирония и неуемнаяговорливость помогали ему оберегать тайный огонь души? Это косвенноподтверждается тем, что в исключительных случаях он решался обнаружить своеподлинное "я".

X x x

С виду безобидный говорун, Сократ оказался настоящим "возмутителемспокойствия" Афин. Казнив его, сограждане думали, что избавились от "овода",но они ошиблись: смерть сделала его лишь сильнее. После его осуждения иказни возникла обширная "сократическая литература", которая ставила своейцелью оправдать учителя перед современниками и сохранить память о нем дляпотомков. До нашего времени дошли книги двух авторов - непосредственных учениковСократа: Ксенофонта и Платона. Они были людьми мало похожими друг на друга ипоэтому увидели Сократа как бы с двух различных сторон. Ксенофонт, популярный историк-публицист, служил командиром кавалерии иоставил ряд книг по коневодству. Богатый землевладелец, он усердно занималсясельским хозяйством и видел в Сократе носителя житейской мудрости. Ксенофонтсумел передать характерные черты, стиль речей и некоторые идеи философа,однако в его изображении Сократ временами кажется скучноватым резонером (2). Платон - поэт и гениальный мыслитель. Еще при жизни учителя начал онзаписывать некоторые из его бесед, хотя уже тогда невольно привносил в нихнечто свое. Говорят, прочтя одну из таких записей, Сократ в комическом ужасевоскликнул: "Боги! Как много этот юноша наклепал на меня!" И все же, пустьПлатон порой вкладывал в уста Сократа свои мысли (а впоследствии сознательнопревратил его в литературный персонаж),- его диалоги могут рассказать оподлинном Сократе не меньше, чем книги Ксенофонта (3). У обоих свидетелей совпадают сведения о жизни мудреца, и, критическисопоставляя их сочинения и другие источники, возможно воссоздать егобиографию и учение. Тем не менее оговорки "может быть", "вероятно" неизбежныв любом повествовании об афинском философе.

X x x

Сократ родился около 470 года. То, что в армии он служил гоплитом,указывает на принадлежность его семьи к среднему классу. Отец СократаСофрониск был из рода потомственных каменотесов-ваятелей; он обучил сынасвоему ремеслу, и, если бы Сократ выполнил желание отца, он остался быскульптором, но его влекло совсем иное призвание. Уроженец Афин, Сократ горячо любил свой город и утверждал, что всем емуобязан. "Отечество,- говорил он,- дороже и матери, и отца, и всех остальныхпредков" (4). Он называл себя "порождением" и "слугой" Афин. Маленький мир,теснившийся вокруг скалы Акрополя, навсегда пленил Сократа, и даже тогда,когда город обратился против него, он остался верен ему до конца. Каждый афинянин имел право покинуть свой дом и уехать в колонию иличужие земли, но Сократ не захотел воспользоваться этой возможностью. В товремя как другие искатели знаний обычно рыскали по свету, Сократ не любилоставлять Афин. Это штрих, характерный для его умонастроения: он не искалнового, не гнался за впечатлениями, не особенно интересовался бытом другихнародов. С ранних лет все мысли Сократа были направлены на сущностьчеловеческой жизни, а странствия могли бы только помешать его внутреннейсосредоточенности. О юности Сократа известно мало. Мы знаем, что он был вхож в дом Аспазиии высоко ставил эту замечательную женщину. Он читал книги Анаксагора и, пособственному выражению, слушал беседы Протагора "как завороженный". Но,познакомившись с натурфилософией и взглядами софистов, Сократ разочаровалсяи в том и в другом (5). Ученые размышляли над устройством Вселенной, софисты оттачивали своюдиалектику, политики спорили о наилучшем строе, ремесленники трудились надмножеством полезных изделий, скульпторы и поэты созидали прекрасное вмраморе, металле и слове - все это для Сократа было проявлениемчеловеческого духа и творчества. Но что такое сам человек? Для чего он живети как он должен жить? Существует ли истина или она - мираж, как думаютсофисты? Вот - вопросы, которые рано стали занимать Сократа. В этом он былистинным продолжателем афинских трагиков с их интересом к человеку. Емучуждо было поверхностное любопытство, побуждавшее его товарищей гоняться зановомодными идеями. Философия для него являлась не забавой ума, а своегорода священнодействием. Он исходил из мысли, что истина требуетблагоговейного и любовного подхода, ибо она не отвлеченный предмет, а нечтонепосредственно связанное с жизнью и добродетелью.

X x x

Один физиогномист как-то сказал Сократу, что в его лице видны задаткипороков. Когда же друзья запротестовали, философ подтвердил, что ондействительно был склонен к дурному, но победил в себе эти склонности.Самовоспитание Сократ не отделял от истинной мудрости: подчинить страсти,подчинить низшую природу разуму означало в его глазах открыть в себе высшееНачало. Мы ничего не знаем о той внутренней работе, которая сделала Сократатем, чем он стал. Наиболее раннее свидетельство о его характере относится ковремени Пелопоннесской войны, когда Сократ был уже законченной цельнойнатурой, человеком, достигшим поразительной власти над собой. Если длямногих афинян бедствия тех лет стали поводом к распущенности, то для Сократаони явились как бы проверкой самого себя. В 432 году афинское войско вело тяжелую осаду города Потидеи.Непривычный холодный климат, частая нехватка продовольствия изматываливойско. Даже закаленные в сражениях воины жаловались и роптали. Один Сократоставался невозмутимым: он был одет, как и дома, в отличие от других никогдане кутался, ходил босым. Ему, казалось, нипочем были ни голод, ни суроваяпогода. Солдаты подозревали даже, что он издевается над ними. Стараясь найтив Сократе хоть одно уязвимое место, они принуждали его пить с ними, но издесь он не уступил им, и никто никогда не видел его пьяным. Сократ был храбрым солдатом и верным товарищем. Когда началось решающеесражение, он не покинул своего раненого друга Алкивиада и вынес его с полябоя под стрелами врага, позаботившись даже о спасении его оружия. В другойраз, при отступлении афинского войска, Сократ один не поддался панике и шелспокойным шагом. "Каждому было ясно, что этот человек, если его тронешь,сумеет постоять за себя" (6). Некоторые из друзей философа, думая, что походы будут для негонепосильны, изумлялись тому, что Сократ возвращался из сражений невредимым.В дни постигшей Афины трагедии, когда спартанцы были уже под стенами города,Сократ, в отличие от большинства, не потерял присутствия духа. "Во времяосады,- вспоминал он впоследствии,- все горевали о своей участи, а я жил,так же ни в чем не нуждаясь, как в дни наивысшего благоденствия нашегоотечества" (7). Такое поведение позднее назвали бы "стоическим". Но не оно было самым удивительным в Сократе.

X x x

Однажды в воинском лагере афиняне оказались свидетелями странной сцены.С раннего утра Сократ стоял, погруженный в глубокое размышление. Проходиличасы. Когда солнце уже поднялось высоко, многие стали смеяться и указыватьна забывшего обо всем философа. Вечером, во время раздачи ужина, воинызаметили, что он все еще не сдвинулся с места. Одни смотрели на Сократа слюбопытством, другие, желая знать, как долго он продержится, легли спать подоткрытым небом. А мудрец все стоял как изваяние. Только на следующее утро,когда солнце осветило равнину, он очнулся от своего транса, совершил молитвуи удалился (8). В этом эпизоде перед нами открывается не только человек,закаливший свое тело, но и виртуоз самоуглубления. Кажется, что здесь, вшумном солдатском становище греков, каким-то чудом оказался индийскийподвижник, восходящий по ступеням внутреннего познания. Есть и другиесвидетельства об умении Сократа целиком погружаться в себя. В глазах однихон был лишь чудаком, почти безумцем, но другие чувствовали в нем нечтонепостижимое и возвышенное. Сократ никому не говорил, что открывалось ему во время таких состояний,но одной таинственной стороны своей жизни он касался часто. По его словам,он временами ощущал в себе присутствие какого-то божественного существа -"даймониона"* ------------------------------------------------------------------------ * Слово "даймон", "демон", означает дух, или гений; сократовский жетермин "датмонтон" имеет более неопределенный смысл: "нечто божественное илидемоническое". Не следует забывать, что в античное время слово "демон" неимело негативного значения, какое оно приобрело впоследствии. "Началось у меня это с детства,- говорил он незадолго досмерти,возникает какой-то голос, который всякий раз отклоняет меня от того,что я, бывало, намерен делать, а склонять к чему-нибудь никогда не склоняет"(9). Это загадочное явление Сократ называл "чудесным" и явно имел в виду непросто голос совести, а нечто мистическое. Насколько важны были для негопредостережения этого ангела-хранителя, явствует хотя бы из той роли,которую "даймонион", как мы увидим, сыграл во время процесса над Сократом.Кроме того, мудрец обладал даром прозорливости, и многие обращались к немуза советом. Отвечая им, Сократ основывался не столько на соображенияхздравого смысла, сколько на совершенно особом "шестом чувстве". При всем томфилософа трудно заподозрить в кликушестве: душевное его здоровье неоставляет сомнений, это натура уравновешенная и от природы скореерассудочная. Голос же "даймониона" и умение предсказывать будущее былисвязаны с опытом исключительным, не рационального порядка.

X x x

Афиняне в то время переживали тяжкую полосу неудач. Не было видно концаизнурительной войны со Спартой. "За ее время,- пишет Фукидид,Эллада испыталастолько бедствий, сколько не испытывала раньше за равный промежутоквремени... Никогда не было взято и разорено столько городов, частьюварварами, частью самими воюющими сторонами, не было стольких изгнаний исмертоубийств, вызванных или самой войной, или междоусобицами" (10). Режим Клеона, ставшего после Перикла вождем масс, приобретал чертытирании. Афины беспощадно мстили неверным союзникам, спартанцы в жестокостине уступали афинянам, массовые расправы стали обычным явлением. По греческимполисам разливалась зараза анархии и ненависти. Угасло понятие о праве исвободе. Клеон объявил неблагонадежными всех независимо мыслящих людей (11).Его партия стремилась превратить Афины в казарму по спартанскому образу. Вобстановке страха, недоверия, фальшивого патриотизма и доносов демократиявырождалась в бессмысленное буйство толпы. Поборники сильной власти срадостью воспользовались кризисом, чтобы покончить с народовластиемнавсегда. "Много раз,заявлял Клеон,- уже при других случаях я приходил кубеждению, что демократическое государство не способно владычествовать наддругими". Как раз в те годы Аристофан в комедии "Всадники" изобразил народ в видевыжившего из ума старика Демоса, за которым ухаживают колбасник и кожевник(намек на политических соперников). Они безудержно льстят глупцу, осыпаяего обещаниями и выставляя свои заслуги (12). Молодое поколение прониклось равнодушием к отечеству, к порядку и квере. Никого уже не возмущало, что сатирики выводят на сцене богов в видешайки мошенников. Давали себя знать и плоды деятельности софистов. Именно в это время всеобщего распада Сократ всецело посвятил себя своеймиссии: испытывать души, просвещать умы, содействовать отысканию истины исправедливости. Выйти на широкое поле деятельности побудило его речение Оракула. Одиниз горячих поклонников Сократа, Херефонт, решился вопросить в Дельфах, естьли кто мудрее сына Софрониска. "Нет",- ответила Пифия. Сократ был смущен инемало удивлен. "Услыхав про это,- говорил он впоследствии,стал я размышлятьсам с собою таким образом: что хотел сказать бог и что он подразумевает?Потому что я сам, конечно, нимало не считаю себя мудрым. Что же это он хочетсказать, говоря, что я мудрее всех? Ведь не лжет же он?" Желая разрешить недоумение, Сократ обратился к одному выдающемусяполитику, но скоро понял, что "этот человек только кажется мудрым и многимдругим людям, и особенно самому себе, но на самом деле не мудр". Попыткадоказать это политику привела лишь к тому, что в его лице Сократ нажил себеврага. То же было и с прочими: все они воображали себя знающими много, ноиспытания не выдержали, ослепленные самомнением. И поэты, и ремесленники -все, разбираясь лишь в своей профессии, мнили себя мудрецами. Они непонимали, чего от них хочет Сократ. Одни считали, что Сократ глумится надними, другие - что он сам владеет каким-то секретом высшей мудрости. Врезультате Сократ пришел к заключению, что высшая мудрость - удел Божества,а Оракул лишь хотел сказать: "Из вас, люди, всего мудрее тот, кто подобноСократу знает, что ничего поистине не стоит его мудрость" (13). Этот эпизод показывает, что первым делом философ стремился изобличатьсамоуверенный догматизм и начал с искреннего признания: "Я знаю, что ничегоне знаю". Внутренняя честность являлась для него необходимой предпосылкойисследования. Он утверждал не софистический скепсис, а призывал начать всезаново, переосмыслить наследие прошлого и искать, искать неустанно. Ради своей миссии Сократ пренебрегал всеми жизненными удобствами, ставчем-то вроде нищенствующего подвижника. Он тратил на себя меньше, чем самыйпоследний поденщик. Софисту Антифонту, осуждавшему его образ жизни, Сократшутя говорил: "Как мне кажется, Антифонт, ты представляешь себе мою жизньнастолько печальной, что предпочел бы, я уверен, скорее умереть, чем жить,как я... а по моему мнению, не иметь никаких потребностей есть свойствобожества, а иметь потребности минимальные - это быть близким к божеству"(14). Такое пренебрежение к делам житейским приводило в негодование домашнихСократа. Женился он рано и имел троих детей. Вероятно, его жена Ксантиппа небыла такой фурией, как рисуют ее легенды, но идей мужа не понимала и неодобряла его поступков. Вспыльчивая и экспансивная, как многие гречанки, онанередко давала волю своим чувствам. Сократ, как видно, относился к нейпрохладно, но терпеливо выдерживал семейные бури. Когда его спрашивали,почему он женился на такой вздорной женщине, он отшучивался, говоря, чтоесли уж научился справляться с ней, то будет искусен в общении с многимидругими людьми. Сократ не был аскетом, его самоотречение было поиском свободы: онотворачивался от всего, что порабощает и связывает. Он был чуток ко всему прекрасному, любил и понимал природу, между темего почти никогда не видели за городом: гомон рынков и гимнасиев, суета улицбыла его стихией. По рассказу Платона, когда один из друзей привел Сократа в живописнуюрощу близ Афин, тот радовался как ребенок: - Клянусь Герой, прекрасный уголок! - восклицал он в восторге.- Этотплатан такой развесистый и высокий, а разросшаяся, тенистая вербавеликолепна: она в полном цвету, все кругом благоухает. И что за славныйродник пробивается под платаном: вода в нем совсем холодная, можнопопробовать ногой. Судя по изваяниям дев и жертвенным приношениям, видно,здесь святилище каких-то нимф и Ахелоя. Да если хочешь, ветерок здесьпрохладный и очень приятный; по-летнему звонко вторит он хору цикад. А самоеудачное это то, что здесь на пологом склоне столько травы - можно прилечь, иголове будет очень удобно. Право, ты наверно отличный проводник, милый Федр. - А ты поразительный человек,- отвечал Федр,- до чего же ты странен! Тыговоришь, словно какой-то чужеземец, нуждающийся в проводнике, а не местныйжитель. Из нашего города ты не только не ездишь в чужие страны, но, кажетсямне, не выходишь даже за городскую стену. - Извини меня, добрый мой друг, я ведь любознателен, а местности идеревья ничему не хотят меня научить, не то что люди в городе (15). Люди - вот цель, страсть, привязанность Сократа. В отличие от ученых,отгородившихся от жизни, или замкнувшегося в себе Гераклита, он любил людей,постоянно искал общения, буквально не мог жить без него. Этот грек не желалбольше искать мудрости у природы, как его предшественники. Она обещала много- дала мало. Истину нужно высматривать в другом месте. Характерно, что Сократу нравилось выставлять себя учеником, он искреннесознавал себя не учителем, а искателем.