Павел Иванович Новгородцев 19 страница

Глава III________________________________ 313

имєют чисто абстрактний характер. В действительно-сти ни право, ни мораль не существуют в таком чис­том виде, и если би ми стали настаивать, например, на безусловно принудительном характере права, ми тотчас бьі убедились в невозможности провести зтот признак до конца. Ми нашли би, что одно принужде-ние не может служить достаточной опорой права и что в некоторих случаях оно совершенно отсутствует, не отнимая, однако, у права свойственного ему значення, и именно потому что в действительности право суще-ствует лишь в союзе с другими силами жизни.

Само название, которое употребляет Гегель для обозначения права в его обособленном виде, сразу по-казьівает, как он понимает его сущность. «Баз аЬзЬгас-Іе Кеспї» — зтим сказано все. Взятое само по себе, независимо от других общественньїх и нравственньїх отношений, оно представляет возможность без дей­ствительности, случайность без необходимости. Оно является внражением воли отдельньїх лиц и в своем содержании вполие определяется естественньїми по-буждениями человека. Общий принцип права имеет позтому чисто формальний и отрицательний харак­тер. Его можно виразить так: «Будь лицом и уважай других как лица». Зто — принцип чисто отрицатель­ний, запрещающий нарушать чужую свободу, но не дающий никаких положительньїх указаний. Из абст­рактного понятия личности и нельзя вьівести таких указаний. Вот почему определения абстрактного пра­ва являются для человека простой возможностью и имеют характер полномочий или дозволений. Нет никакой необходимости в том, чтобьі я преследовал своє право, ибо зто лишь одна сторона целостного

314_____________________________ П. И. Новгородцев

отношения. Когда весь интерес сводится к формаль­ному праву, то настаивание на нем может бьіть прос­тим упрямством, как зто часто и бьівает при ограни-ченном уме и сердце: грубий человек всего более упор-ствует на своем праве, тогда как более широкий взгляд видит и другие сторони предмета. Необходимость в зтой сфере относится лишь к отрицательному момен­ту, в котором вьіражается запрещение оскорблять чу­жую личность.¹

Первьім и основним проявлением абстрактного права Гегель считает собственность. Для того чтобн проявить себя в действительности, личность должна иметь внешнюю сферу для своей свободьі, и так как вещи представляют нечто безличное, несвободное и бесправное, то человек может подчинять их себе и употреблять для своих целей.² По поводу облада-ния внешними предметами лица вступагот во взаим-ние отношения, которьіе определяются договором. Зто — другой вид абстрактного права. Необходи­мость договоре, как и собственности, становится по-нятной с точки зрения свободи, проявлением кото-рой они служат.³ Но содержание свободи определя-ется здесь не общими началами, как на висших ступенях, а усмотрением лиц, и потому остается слу-чайньїм. Договор об^единяет отдельние воли, но и он зависит от частного усмотрения. Здесь возможньї столкновения, ведущие к нарушению права (ІТпгеспі).

¹ РШІоворЬіе (Іез КесМз. § 34-38. Ср.: § 127: «Баз ЬеЬеп
аів СезаттЬЬеН йег 2шеске па* еіп КесЬі £е£еп (іаз
аЬвігасіе КесЬи.

² ІЬігі. § 41-44.
ЧШ. §45-71.

Глава III________________________________ 315

Зто — третье проявление личной свободи, которое представляет собою отрицание чужой свободи, и по­тому само должно подвергнуться отрицанию. Против принуждения должно бить употреблено принужде-ние. Вследствие зтого право по необходимости явля-ется принудительним.¹

Сходясь в зтом отношении с Кантом и полагая, по-добно ему, в принуждении главньїй признак отличия права от морали, Гегель замечает, однако, что опреде-лять зтим признаком право с самого начала — значит брать его со сторони того последствия, которое насту-пает лишь в результате его нарушения.² Позтому в сво­ем виведений права он уделяет атому моменту вторич-ное и производное место. Здесь опять-таки следует отметить его стремление брать определяемьіе понятия в их общей связи и основе и, указивая частнне при­знаки различия, не настаивать на их исключительном значений. Вся характеристика права у Гегеля вслед­ствие зтого безусловно виигривает.

Но здесь же, на виведений основних понятий аб­страктного права мьі видим и слабую сторону Гегеле-вой методи: искусственность переходов от одного по­нятия к другому. Диалектическая метода требовала восхождения с одной ступени на другую, но Гегелю далеко не всегда удавалось подобрать в области кон­кретних наук подходящие звенья диалектического ряда. Били неизбежни натяжки и искусственнне свя­зи. В данном случае зто заметно уже при переходе от собственности к договору, от договора к яарушению

¹ РЬПозорпіе сіез КесЬЬз. § 81, 86, 92, 93, 94. ²ІЬМ. § 94.

316_____________________________ П. И. Новгородцев

права: путь, связьівающий зти понятий, далеко не представляется ясньїм и бесспорньїм. Еще менее ясна связь, с помощью которой совершается переход от права к морали как к следующей и вьісшей ступени в развитии свободьі. Связь устанавливается через мо­мент нарушения права, при обсуждении которого ока-зьівается необходимьім рассмотрение внутренней сто-роньї действия.¹ Вьіходит так, будто бьі переход к мо­рали устанавливается через понятие преступления, что представляет явную натяжку.² Как и следует ожи-дать, понятие субгективной морали не нашло у Гегеля должного развития. Но интересно видеть, что, несмот-ря на критическое отношение к Канту, он во многом повторяет здесь его положення.

В области морали личность переходит к внутрен-нему самоопределению. Право представляет для нее внешнюю сферу, важную как первая ступень в ее раз-

¹ РНііозорЬіе «ієн Кеспіз. § 102-104.

^г На ато указьівает, между іірочим, и Б. Н. Чичерин (Ис-тория политических учений. Ч. IV. С. 597), в общем прини-мающий все основньїе подразделения Гегеля (ер. его «Фило-софию права». М., 1990). Но здесь следует устранить один упрек, которьій иногда делаетея Гегелю в отношении к диа-лектическим переходам (между прочим, в нашей литерату-ре Сергеевичем, в его соч. «Задача и метода гос. наук»). Ино­гда представляют дело так, будто бьі, по Гегелю, последую-щая диалектическая ступень уничтожает предьідущую. Зто понимание, совершенно чуждое Гегелю, основано про­сто на неподходящем для данного случая переводе немецко-го «аиГЬеЬеп». ВГегелевой логике зто означает «снимать» — снимать в односторонности, с чем связано также сохранение и возвьішение данной ступени, с помощью восполнения ее новой. См. раз'ьяснения Куно Фишера. 8. 441-442.

Глава III________________________________ 317

витий. Но далее необходимо, чтобьі воля сознала свою свободу в себе, в своем внутреннем мире: только в зтом случае свобода может бьіть действительной вполне, ап ипб іиг зісЬ. Моральная точка зрєния представляет собою право субьективной воли признавать только то, что она считает своим. Зто — право самоопределения, в котором проявляетея вьісокое достоинство челове-ка. Видя в зтом, подобно Канту, основной принцип морали, Гегель вносит в него одну существенную по­правку. По его мнению, моральная точка зрєния не исключает суб'ьективного удовлетворения, а требует только согласования личньїх целей с общими. Он ви-дит в зтом результат абстрактного взгляда — изобра-жать мораль как враждебную борьбу с личньїм удовлет-ворением и требовать, чтобьі обязанность исполня-лась с отвращением, «тН АЬеспеи ги іЬип, теаз діє РШсЬІ; £еЬеаЬ».¹ Но признавая всю важность субьек-тивно-морального принципа самоопределения, Гегель замечает, что зто — принцип чисто формальний, ли-шенньїй определенного содержания и потому неиз-бежно требующий восполнения. В зтом первом про­явлений своем в единичной воле самоопределение не совпадает еще с об'ьективно-разумной основой воли и потому представляется в виде долженствования или требования. Из субьективной воли одинаково вьіте-кают как моральньїе, так и антиморальньїе действия. В зтой области самоопределение являетея исканием и деятельностью, которьіе не могут прийти ни к чему определенному. Только в своем общественном осуще-ствлении нравственная воля становитея тождественной

¹ РМІоворЬіе сіез КесЬіз. § 105-107, 124.

318 П. И. Новгородцев

со своей разумной основой. То, что должно бьіть с точ­ки зрения личной морали, здесь является достигну-тьім (в виде учреждений и нравов, в которьгх вопло-щается нравственньш дух).¹

Таким образом, право не признавать ничего, что не кажется мне разумньш, єсть вьісшее право суб*ьекта, но вместе с тем, вследствие своего субьективного ха-рактера, оно остается чисто формальним и лишенньїм твердого содержания. Субьективное решение может одинаково и вказаться истинньїм, и бьіть личньїм мне-нием и ошибкой. Возможность таких ошибок обнару-живает недостаточность субт>ективно-моральной точ­ки зрения, которая получает для себя твердьіе основьі только в общественной нравственности — в законах и нравах.² Йдея добра как общего начала присуща и субьективной воле; но так как ата воля может от-клоняться от него, оно является для субьекта в виде обязанности. Долг ради долга — таково общее опре-деление зтой идеи в отношении к суб-ьекту. Кантов-ской философии, говорит Гегель, принадлежит заслу­га вьідвинуть зто значение обязанности и указать ее корень в чистом и безусловном самоопределении воли. Но поскольку зта философия остается на почве субт>ек-тивной морали и не переходит к общественной нрав­ственности, она низводит своє приобретение к пусто­му формализму и нравственную философию к разгла-гольствованию о долге ради долга. Вьівести отсгода конкретніше обязанности невозможно.³

¹ РЬііоворМе <іез КесМз. § 108. ^г ІЬісі. § 132. ³ ІЬІгі. § 133, П.

Глава III________________________________ 319

Здесь перед нами воспроизводится еще раз основ-ное разногласие Канта и Гегеля. В изложенньїх толь­ко что определениях мьі видим стремление признать заслугу суб-ьективной морали и оценить провозглаша-емое ею безусловное достоинство личности. Но при-знавая принцип субьективного самоопределения, Гегель тотчас же его и ограничивает. Для него бьіло важно решить, в каком отношении находится зтот принцип к условиям морального прогресса, к действи-тельному осуществлению в мире добра, и в результа­те рассмотрения оказьівалось, что формальний прин­цип автономии не дает для зтих целей никаких поло-жительньїх начал и требует своего восполнения точкой зрения общественной нравственности. Отсюда нрав-ственньїй закон получает и содержание и силу для свое­го осуществления. Над личньїм нравственньш убеж-дением должен стоять общий нравственньш дух.

В зтом заключении бьіла и верная, и ложная сто­рона. Несомненно, что субьективяьій принцип само­определения не может бьіть источником для вьіведе-ния содержания морали и что зто содержание она по­лучает из общественной жизни. Несомненно также, что нравственньїй прогресе достигаетея не одним лич­ньїм совершенствованием, но также и улучшением общественньїх форм, ереди которьіх вьірастает лич-ность. Указать зтот необходимьій переход от субт,ек-тивной зтики к об-ьективной представляет бесспорную заслугу Гегеля. Но в зтом переходе он не избег одного существенного недоразумения, которое необходимо здесь отметить.

Если бесспорно, что содержание морали черпаетея из общественной средьі, воспитьівающей человека,

320_____________________________ П. И. Новгородцев

то отсюда не следует, чтобьі общественньїй автори­тет являлся вместе с тем и основанием морали. Вьіс-шим критерием здесь всегда остается собственное убеждение личности, которая может подвергать кри-тике всякоє данное содержание. Нравственньїй про­гресе совершаетея только в обществе, и без твердих начал, вьірабатьіваемьіх общественной жизнью, субт>ек-тивная мораль окажетея бессодержательной; но нрав-ственное оправдание своє личность получает не от­сюда, а из суда собственной совести.¹ Если, как за-мечает Гегель, личная совесть может склоняться и ко злу, то зто вполне применимо и к общественной нравственности. Тот нравственньїй дух, которьій во-площаетея в учреждениях и нравах, может подвер-гаться искажениго, и во всяком случае он подлежит совершенствованию и развитию, а следовательно, ко-лебаниям и сомнениям. По отношению к зтой крис-таллизованной нравственности, вьілившейся в опре-деленньїе формьі, нравственное сознание личности, как справедливо говорит Гегель, єсть «чистое беспо-койство и искание»; но в атом именно и сказьіваетея его превосходство. Задача нравственной организации общества, по сравнению с нравственньїм призванием лица, єсть задача низшего разряда.² Нравственньїй закон приспособляетея здесь к разнообразию змпи-

Глава ІІІ________________________________ 321

рических условий и к изменчивьім общественньш от-ношениям и в з-том историческом своем проявлений никоим образом не может служить для личности без-условной нравственной опорой. Напротив, в зтом вре-менном проявлений он сам подлежит ее суду, вьіте-кающему из того постоянного искания новой и вьіс-шей правдьі. У Гегеля отношение представляетея об-ратньім: твердьіе основьі общественной организации ставятея вьіше личного сознания.' В зтом пункте его учение встречает возражение даже со стороньї тех, кто склонен вьісоко ценить его заслуги. Как замечает про-тив Гегеля Чичерин, «не лица существуют для учреж-дений, а учреждения для лиц. От них исходит и со-вершенствование учреждений. Последние развивают-ся и улучшаютея именно вследствие того, что лицо отрмваетея от существующего порядка и пред'ьявля-ет свои требования и свои права».² В противополож-ность Гегелю следует признать, что для нравственно-го развития не менее чем связь с общей нравственной субстанцией и не менее чем спокойная преданность общим установленням важньї конфликтьі обществен­ной жизни и столкновения различньїх обязанностей. Сложность жизненньїх отношений обусловливает постоянньїе сомнения и колебания в нравственньіх вопросах, но в зтом процессе внутренней борьбьівьі-

¹ Современньїй кантианец вслед за Гегелем готов повто­
рить: «АПе ішзеге ЗіШісіікеіЬ ч/иггеіі іп гіег ЗіНе», но вьі-
водя содержание нравственности из общества, он над са­
мим обществом ставит внешую норму. См.:
Ргаіиіііеп. 8. 292-295.

² См.: Чичерин Б. Н. Философия права. С. 223.

¹ По характерному виражений) «Феноменологии духа»,
йіе ЗШНсЬе Оезіппипе ЬезіеЬі еЬеп йагіп іп Йет їезї ги
ЬеЬаггеп,»аз Йаз КесЬіе їзі, ипй аісп аііев Ведае^епе,
Кйііеіпз ипсі 2игС1скїйпгепз ііезвеіЬеп ги епїЬаііеп (8. 325).
Зти слова могли бьі служить зпиграфом к Гегелевой «Фи-
лософии права».

² См.: Чичерин Б. Н. Философия права. С. 224-226.

32 2_____________________________ П. И. Но вгородцев

растает нравственная личность. Не бесспорной мора-лью преданий, а сложньїм и трудньїм искусством, ря­дом творческих актов является личная нравственная жизнь в развитом обществе. Новейшей моральной философии принадлежит заслуга подчеркнуть зтот факт и противопоставить его прежнему ученню зти-ческого монизма.¹

Обращаясь к тем философским основаниям, на ко-торьтх утверждается атический монизм Гегеля, мьі прежде всего должньї припомнить, что все исследо-вание общественной нравственности ведется нашим философом на некоторой идеальной вьісоте. Отноше-ние лица к обществу очищается здесь от временньїх колебаний и берется в смисле естествеиной гармонии, установляемой сущностью абсолютной нравственно­сти. Зтот идеальньїй характер построения еще более подчеркивается одним разьяснением, которое могло бьі нарушить цельность всей системи, если бьі оно не осталось случайной оговоркой, не получившей даль-нейшего развития. В зпохи, когда действительность представляет линіенное смьісла и шаткое существова-ние, личности, по словам Гегеля, может бьіть дозво­лено уйти из действительной жизни во внутреннюю. Следовательно, гармония личности со средой не все-гда соответствует историческому положенню вещей? Гегель приводит в пример положение Сократа среди распадающейся афинской демократии и свою соб-ственную зпоху, когда, по его словам, нет более ува-

⁴ Здесь в особенности следует указать на Зиммеля. См. поставку вопроса в его «ЕіпіеНип£ іп діє МогаІ\¥і88еп-зеЬаП». Всі. II. 8. 380-426.

323

жения к существующему-¹ Тут мьі встречаемся снова с тем непобедимьім дуализмом абсолютной идеи и нера-зумной действительности, о котором Гегелю прихо-дилось говорить еще в «Логике». Но здесь, как и там, зто невольное признание бросается вскользь, чтобьі затем уступить место системе абсолютного идеализма. В «Философии права», как и в «Логике», в основу по­строения кладется понятие абсолютного духа, прояв-ляющего себя в действительньїх отношениях. В уч-реждениях и общественном бьіте присутствует живая сила абсолютной идеи. Личность должна преклонить-ся перед нею и признать своє бессилие.

Но помимо атого специального основания, вьітека-ющего из системи абсолютного идеализма, в построе-нии Гегеля бьіла еще одна причина, об-ьясняющая его тенденцию к подчинению личности обществу.² Я имею в виду тот основной прием его исследования, которьш мьі обозначили вьіше именем социально-философско-го рассмотрения. Для него бьіл прежде всего важен социальньїй прогресе и те сильї, которьіе двигают его. Зто бьіла генетическая проблема, а не зтическая в строгом смьісле зтого слова. Но все исследования зтого

¹ РЬііозорЬіе ЙЄ8 КесЬЬа. § 138, 179: *Киг Іп 2еі1;еп, шо
(ііе ЛІУ'ігкіісНкеіі еіпе ЬоМе £Є8І—ипсі ЬаНип^ніозе. Ехізіепг
ізЬ, та§ єн сіет ІпсііуШиит еевіаНеі зет, апз гіег луігкіі-
сНеп іп Йіе іппегіісііе. ЬеЬепйі^кеіЬ гигискгиШепеп».

² Само собою разумеетея, что кроме излагаемьіх здесь
философеких оснований, об'ьясняющих построение Геге­
ля, бьіли свои исторические причиньї, в свете которьіх
можно представить его доктрину. В задачу моего иселедо-
вания не входит историческая точка зрения. Моя цель —
указать, в какие логические формьі облекалась у Гегеля
его система идей.

324_____________________________ П. И. Новгородцев

рода, берущие личность как звено общего развития, имеют естественное стремление поглощать ее в той общей связи, в которую они ее приводят. Личность становится не более как точкой скрещивания обще-ственньїх сил и сохраняет значение лишь в той мере, в которой она воспринимает и передает социальнне воздействия. То, что может бить в ней своего и осо-бенного, остается за пределами социально-философ-ского рассмотрения, которое не имеет поводов зтим интересоваться. Проблема индивидуализма получает признание и освещение только на почве зтического рассмотрения, которое, так сказать, вьірьівает лич­ность из истории, из общества, из естественного хода собьітий и провозглашает ее свободньїм и абсолютним центром самостоятельнмх определений.¹

¹ Нападки на социологию из-за того, что она «отрицает индивидуализм» (см., например, в нашей литературе Б. Н. Чичерина (Философия права) или во французе кой Непгі МісЬеі (Ь'Шее гіе Геіаі. Рагіз, 1897; Веигіапі, Ье йгоіі іпсіпгісіиеі є*. Геіаі. Рагіз, 1891. Оеихіете есіШоп), имеют свои оснований до тех пор, пока не определенн точно зада-чи и предельї социологического рассмотрения. Социология, собственно, не отрицает индивидуализма, а признает его проблему стоящей вне круга своей компетенции. В русекой литературе ми имеем ясное и популярное разт>яснение со-циологической точки зрения на личность в книге г-на Бер-дяева (Суб^ективизм и индивидуализм в общественной философии. СПб., 1901). Г-н Бердяев справедливо утверж-дает, что «для социологии в личности нет другого содержа-ния, кроме того, которьгй вкладьівает в нее социальная ере-да», но делает к зтому оговорку: «Так смотрит на личность социологическая наука. Но само собою разумеетея, что в каждой личности єсть такой индивидуальньій остаток, ко-торьій неразложим на социальную ереду и не поддаетея

Глава III 325

После всех зтих разт>яснений мьі знаєм теперь, что означал для Гегеля яереход от суб'ьективной морали к обьективной. Для него ато бьіл необходимьій шаг, подсказьівавшийся и системой абсолютного идеализ-ма, и задачей его зтического иселедования. Ми зна­єм, что та гармония личности с обществом, которая лежит в основе его обьективной зтики, имеет не ис-торический, а идеальньїй смьісл. Нам не трудно будет теперь понять ту апологическую картину слияния личности с обществом, с которой начинаетея отдел обьективной нравственности. Невольно припомина-етея при зтом юношескяй очерк философа с его вос-торженньїми гимнами абсолютному духу. Государство и общество, о которьіх говоритея в зтом отделе, суть вираження воли Божьей на земле- Здесь принимают-ся во внимание не обичньїе змпирические явлення, а нравственньїе основи их. Идея государства в его нравственном и разумном значений — вот что служит точкой исхода для предлагаемого построения.¹

научному анализу. Зто индивидуальное дорого каждому человеку как его собственное переживание, и воспроизве-дено оно может бьіть только в искусетве» (С. 147, текст и примеч. 3). Произведя дальнейший анализ в том направ­лений, которое указьіваетея зтой оговоркой, г-н Бердяев мог бьі прийти к постановке проблеми индивидуализма на иной почве, но вместо зтого он склоняетея к полному ее устране-нию (С. 170). Ср. по зтому поводу замечание г-на Струве в предисловии к книге Бердяева. С. ЬІХ.

¹ См.: РЬіІозорЬіе сіез КесМз. § 258. 8. 313: «Еб І8* дег Оап^ ОоіЬез Іп йег \УеІІ, йанг сіег Зіааі із*: зеіп Огипй ізі гііе Сешаіі; <іег зісЬ аіз \^Ше уегшігкііспепгіеп Уепшпїі. Веі Йег 1<1ее <1е8 Зіааіез пшзз тап пїсЬі Ьезопсіеге Зіааіеп уог Аи&еп ЬаЬеп, тап тизз уіеітеЬг гііе Ігіее, сііевеп шгкіісЬеп Соіі, іпг зісії ЬеігасЬЬеп».

326_____________________________ П. И. Н овгородцев

Зтим об'ьясняется, что в изображении Гегеля не-избежная и бесспорная связь личности со средой получает некоторьій особьій и безусловньїй смьісл. Она приобретает характер вьісшей нравственной прав-дьі. Общественная среда представляется живьім во-площением идеи добра, которая без зтого остается аб-страктной и бессильной. Чистая субьективность лишает человека твердих основ, и у него может воз-никнуть такое страстное стремление к об'ьективно-му порядку, что он будет готов скорее унизиться до полной и рабской зависимости, только бьі избегнуть зтой муки, проистекающей от внутренней пустоти и бессодержательности. Но подчиняясь атому поряд­ку, личность находит в нем своє собственное существо. Обьективная нравственность не єсть нечто чуждое субьекту. Создавая для него обязанности, она не огра-ничивает, а скорее освобождает его — освобождает от подчиненности непосредственньїм влечениям и от гне-та субьективной неопределенности. Она указьівает ему путь к вьісшей нравственной свободе и, воспитьі-вая его характер, превращает простую склонность к добру в постоянную добродетель, делает ее правом, привьічкой, второй природой.¹ Таким образом, вмес-те с торжеством и осуществлением обьективной нрав-ственности получает твердую почву и суб'ьективная мораль. Своеволие отдельного лица, стоявшего в про-тивоположности к общему порядку, исчезает. Субьек­тивность, зта необходимая почва для бьітия свободьі, становится адекватной самому понятию и существу

РНіІозорЬіе гіез КесЬіз. § 142-151.

Глава III 327

свободи. Вследствие зтого право лиц на субьективное определение получает реальное значение; свобода их становится настоящей, и они вступают в действитель-ное обладание своим собственньїм существом, своей внутренней всеобщностью.¹

Такова картина гармонического сочетания лиц с общей нравственной субстанцией, изображаемая Ге-гелем. В своих существенньїх чертах зта картина уже знакома нам по одной из его ранних статей. Уже то-гда Гегель говорил, что нравственность человека єсть биение пульса целой системьі, и цриводил старое из-речение, повторяемое имсновав «Философииправа», что воспитание к добродетели дается принадлежно-стью к хорошему государству.² Итак, мьі как будто бьі снова находимся на почве прежних трактатов с их склонностью к античним образам и идеям. Гайм ду-мает даже, что именно в «Философии права» достига-ет своего кульминационного пункта торжество антич­ного принципа над новьім, римско-греческого — над германским. Но произведя внимательньїй анализ ото­го сочинения, мьі скорее убеждаемся в том, что оно представляет собою замечательную попьітку философ-ского построения нового государства. После тех исто-рических исследований, которьіе раскрьіли для Геге-

¹ РЬііозорМе йез КесЬіа. § 152-154.

² Замечаем здесь, что в зтом изречении, как приводит
его Гегель, нормальній средой для воспитания лиц счита-
ется хорошєе государство. Все построение предполагает
идеальнне условия жизни. Сравнительно с прежней ста-
тьею, разиица состоит в том, что понятие организованно-
го народа заменяется теиерь более определенньїм понити-
ем государства.

328 П. И. Новгородцев

ля существенное отличие нового мира от древнего, он не оставлял уже мьісли о самостоятельном призваний и значений нового государственного бьгга. Он продол-жал думать — согласно с тем, что вьісказал в «КгШк (Іег гіеі^вспеп Уегїаззшіе», — что в Новое время через посредство германцев раскрьівалась третья универ-сальная форма мирового духа. «Философия права» хочет бнть собственно изображением зтой третьей заключительной фази истории, представляющей при­миренне человеческого духа с божественним и сво­боди с обьективньїм порядком. Все время у него пе­ред глазами тип нового государства — «йег аиз£еЬІ1-гіеіе Зіааі; ипзегег 7,еії» — с развитием частньїх интере-сов и общественной жизни, с господством свободньїх форм и представительного начала. Он так часто де-лает оговорки об отличии зтого нового бьіта от древ­него, что получается впечатление, как будто би в про­ведений зтой параллели он видит одну из главньїх за­дач своего труда.¹ Для него бьіло ясно, что в Новое время приобрел особое значение принцип субт.ек-тивного самоопределения. В зтом именно он полагал существеннуюособенностьновой истории. Нов «Фи-лософяи права», как и во всей своей системе, он хо­чет особенное и субт»ективное вьівести из общего и абсолютного, указать их естественную гармонню, их способность к полному слиянию и примиренню. Он полагает, что право лиц на индивидуальность за-

¹ Укажу некоторьіе места из «Философии права», где проводится зта параллель: 8. 14, 16, 81, 162, 175, 241, 243, 261, 304, 315, 318-319, 348, 352, 363, 383, 384, 401, 403.

Глава III________________________________ 329

ключено в общей нравственной субстанции и что частньїе цели и стремления силою вещей сводятся к общему началу, которое сохраняет над ними своє могущество.

Конечно, зтот способ сочетания общего с частньш через возведение их к вьісшему единству абсолютно­го в сущности приводил к преобладанию первого над вторьім. Мьісль о гармонии лица с нравственньїм порядком получала слишком аподиктический и без-условньїй смьісл. Историк справедливо откроет во всей зтой концепции чертьі реставрационного настро-ения и отметит в ней призвів к смиренню безгранич-ной свободьі перед об'ьективньїми началами жизни. Но, вскрьівая зти реставрационньїе мьісли системьі, не следует забивать, что они вводятся здесь в более общий философский контекст, цель которого сочета-ет частное с общим, свободу с законом, личность с го-сударством. У Гегеля било несомненное желание при­знать и об'ьяснить принцип свободьі как неотьемле-мьій момент нравственного развития. Согласно с его диалектической схемой, субт>ективность єсть необхо-димая почва для бьітия свободи и необходимое тре-бование нравственной идеи; но она должна прийти всвязь с об'ьективньїм порядком, чтобьі стать дей-ствительной. Нельзя не видеть, что реставрационнме формульї здесь значительно расширяются и получа-ют более общий философский смисл. Лишним под-тверждением зтому служит то обстоятельство, что концепция Гегеля и до сих пор сохраняет черти жи-вой мьісли, которую можно критиковать и находить односторонней, но нельзя отвергнуть целиком и спол-