Влияние Корсуни

Любая из версий, обращающаяся к принятию Русью христианства, так или иначе указывает на роль Корсуня в первоначальной христианизации Руси. Что бы ни произошло в Корсуне — давление Византии или поиск третьей стороны, слабого партнера, которым мог быть Херсонес — видно нежелание Владимира придерживаться навязываемого Византией курса.

Тому подтверждение и неудачный брак киевского князя с византийской принцессой Анной в Корсуне. Летопись весьма равнодушно отмечает это событие. Упоминание о столь важном событии как женитьба киевского князя на принцессе Византии по идее должно быть хорошо освещено в летописях, однако этого мы не находим. Можно предположить, что Владимир, разгадав намерения Византии, не желал впасть в полную зависимость от нее. Держать вблизи Анну, стремившуюся продвигать интересы Византии, было бы неразумно. Поэтому Владимир решил жениться на «болгарыне», мачехе Ярослава, что послужило первым шагом к налаживанию новых отношений с Болгарией. Эту женитьбу вряд ли одобрило бы византийское духовенство, так как она была сопряжена с разрывом князя с императорской сестрой[116].

Ясно, что ко времени правления Владимира на Руси некоторая христианская практика уже имелась. По мнению Оргиша, Владимиру совсем не обязательно было идти войной на Корсунь, чтобы там принять крещение, так как в Киеве к этому имелись все условия[117]. К тому времени там уже функционировали христианские церкви, в которых, по всей вероятности, совершали службу болгарские священники на древнеславянском языке.

Интересно также отметить, что после рассказа о Корсунском законе и массовом крещении киевлян в летописи от 989 г. сообщается о том, что русский князь, уже живя в христианском законе, задумал создать церковь. После того как церковь была построена, к ней был приставлен Анастас Корсунянин с корсунскими священниками[118]. Первый новгородский епископ Иоаким в летописной традиции также именуется Корсунянином. Антиохийское летоисчисление, практиковавшееся в Корсуне, проникло и на Русь[119]. До нынешнего времени многие старообрядческие общины, свято оберегающие древнейшие традиции, используют это же летоисчисление.

Существует мнение, что Херсонес автономно проповедовал христианство на Руси, что именно херсонесец был первым переводчиком Священного Писания, что именно отсюда Кирилл распространял христианское влияние[120]. Интересно, что Херсонес — единственное место во всей Восточной Европе, где документально подтверждено пребывание этих двух просветителей.[121] Также известно, что в Крыму они находились около полутора лет. Существуют доказательства, помимо летописи, что славяне вели торговлю с Херсонесом. Херсонесские купцы также способствовали связи славян с другими странами. В лице сторонников наличия в Крыму епископии «Росия», некоей крымской России, получил поддержку херсонесский вариант проникновения христианства[122]. Этому способствовали миграции населения, миссионерская деятельность местного духовенства, некоторые торговые отношения.

В корсунском христианстве имелись значительные параллели с кирилло–мефодиевской традицией[123]. Определяющее влияние Корсуни, а через нее кирилло–мефодиевской традиции, заметно уже в деятельности служителей самого первого на Руси храма эпохи князя Владимира — Десятинной церкви. К примеру, хроники Десятинной церкви тоже активно привлекают ветхозаветный материал, опираясь при этом на толкования апостола Павла. Причем используется тот же метод типологического толкования, который найден в трудах Кирилла и Иоанна Иерусалимского[124]. Очевидна та же тенденция рассматривать Церковь не как национальную единицу, но как собрание верующих по всему миру.

Таким образом, даже если Владимир и принял христианство в Корсуни, в этом также видно его желание сделать русское христианство независимым. Возможно, этим и объясняется странное отношение к слабому, находящемуся полностью под его контролем Корсуню. В течение почти двадцати восьми лет Владимир неустанно насаждал христианство на Руси. Корсунское священство, поставленное епископами в Киеве и Новгороде, во всем содействовало его политике централизации власти[125].

Согласно «Корсунской легенде» одной из главных причин взятия Херсонеса Владимиром было приобретение священников. Возможно, это был способ построения независимой национальной Церкви, что могло бы предотвратить любую потерю самостоятельности. Идентичная тенденция наблюдалась уже в первые годы принятия христианства во всех славянских государствах. Делалось это исключительно для того, чтобы избежать римского и византийского влияния. Херсонес мог быть для Владимира идеальным местом, чтобы, приняв там официально христианство, оставаться полностью независимым от него как в политическом, так и в екклезиологическом планах.

В главном киевском храме при Владимире — Десятинной церкви — богослужение совершалось корсунским духовенством.[126] Храм этот при Владимире содержался на десятую часть княжеских доходов. Подобной практики в Византии не было. Это еще один аргумент в пользу первоначальной независимости русской церкви от Царьграда. Летописную запись Владимира о пожаловании им десятины Киевской Соборной Церкви можно считать достоверной в силу существования устойчивых формуляров летописных документов в то время, к коим и относится эта запись.[127] Князем Владимиром был создан церковный устав, где было отражено положение о десятине и церковных судах. Карташев а также историки советского периода отрицают западное происхождение русской десятины. Ветхозаветнему образцу десятины следовала Болгария. В Моравии церковь была обеспечена десятиной то княжеских доходов.[128] В Чехии наследник Моравского государства – епископ Войтех (Адальберт) получил в 992 году от князя «разрешение строить храмы в подходящих местах и собирать десятину».[129]

Интересную гипотезу добавил П. Курянной. Исследуя остатки Десятинной церкви, которую построил Владимир в Киеве, он пришел к выводу, что техника построения этого здания аналогична храмам Охриды в Болгарии, а не Византии. Это говорит о том, что первыми учителями христианства и церковными проповедниками, кто возможно крестил народ, были болгары.

Можно заключить, что в действиях князя Владимира заметна вообще попытка славянских народов, принимая весть христианства оставлять в стороне те идеи, которые ставили религию на службу могущественным империям и их экспансивной политике. В славянской среде шло формирование национальных особенностей христианства, готовились национальные кадры. Настоящий успех в деле христианизации славян, по признанию всех историков, связан со славянской миссией братьев Кирилла и Мефодия.