double arrow

III ОБЩЕСТВЕННЫЕ НОРМЫ ПОВЕДЕНИЯ

Относительно той части христианской морали, которая касаетсячеловеческих взаимоотношений, в первую очередь необходимо уяснить следующее:Христос приходил не для того, чтобы проповедовать какую-то совершенно новуюмораль. Золотое правило Нового завета -- поступай с другими так, как тыхотел бы, чтобы поступали с тобой, -- лишь резюме того, что в глубине душикаждый принимает за истину. Великие учителя нравственности никогда невыдвигали каких-то новых правил: этим занимались лишь шарлатаны и маньяки.Кто-то сказал: "Людям гораздо чаще надо напоминать, чем учить их чему-тоновому". Истинная задача каждого учителя нравственности в том, чтобы снова иснова возвращать нас обратно к простым, старым принципам, которые мы все тои дело упускаем из виду; подобно тому как вы снова и снова приводите лошадьк барьеру, через который она отказывается прыгать; подобно тому как вы сноваи снова заставляете ребенка возвращаться к тому разделу урока, от которогоон норовит увильнуть. Вторая вещь, которую следует себе уяснить относительно христианства,состоит в следующем: у него нет (и оно не утверждает, что есть) детальноразработанной политической программы для применения в каком бы то ни былообществе, в определенный момент принципа: "Поступай с другими так, как тыхотел бы, чтобы поступали с тобой". Нет и быть не может. Ведь христианстворассчитано на всех людей, на все времена, а конкретная программа, подходящаядля какого-то одного времени и места, не подошла бы для других. Да и принципработы у христианства совсем иной. Когда оно говорит вам, чтобы вы накормилиголодного, то не дает вам урока кулинарии. Или когда говорит, чтобы вычитали Библию, то не преподает вам древнееврейскую, или греческую, или,скажем, английскую грамматику. Христианство никогда не преследовало целиподменить собою или вытеснить ту или иную отрасль человеческого знания; оноскорее выступает как направляющий фактор, как некий руководитель, которыйкаждой отрасли знания (или искусства) отводит соответствующую роль; оноисточник энергии, который способен во всех них вдохнуть новую жизнь, еслитолько они отдадут себя в полное его распоряжение. Люди говорят: "Церковь должна руководить нами". Это верно, если верноих представление о церкви; и ошибочно, если оно неправильно. Под церковьюследует подразумевать всех истинно и активно верующих христиан земли вместевзятых. Тогда тезис "Церковь должна руководить нами" обретает следующеесодержание: те христиане, которые наделены соответствующими талантами,должны быть, скажем, экономистами и государственными деятелями и всеэкономисты и государственные деятели должны быть христианами; и все ихусилия в политике и экономике должны быть направлены на претворение в жизньЗолотого правила Нового завета. Если бы так случилось и если бы мы, остальные, были действительноготовы принять это, тогда мы нашли бы христианское решение всех нашихсоциальных проблем довольно быстро. Но на деле под руководящей ролью церквибольшинство понимает некий направляемый духовенством политический курс илиразработку церковными деятелями особой политической программы. Это глупо.Церковнослужители -- особая группа людей в пределах церкви, которые избраныи специально подготовлены для наблюдения за такими вещами, которые важны длянас, потому что мы предназначены для вечной жизни. А мы просим этих людейвзяться за дело, которому они никогда не учились. Политикой и экономикойследует заниматься, за них надо отвечать нам, рядовым верующим. Применениехристианских принципов к профсоюзной деятельности или к образованию должноисходить от христианских профсоюзных деятелей и христианских учителей; точнотак же как христианскую литературу создают христианские писатели идраматурги, а не епископы, собравшиеся вместе и пытающиеся писать всвободное время повести и романы. И тем не менее Новый завет, не вдаваясь в детали, дает нам довольноясный намек на то, каким должно быть истинно христианское общество.Возможно, он дает нам немного больше, чем мы готовы принять. В Новом заветеговорится, что в таком обществе нет места паразитам: "Кто не работает, да неест". Каждый должен был бы трудиться, и труд каждого приносил бы пользу;такое общество не нуждалось бы в производстве глупой роскоши и в еще болееглупой рекламе, убеждающей эту роскошь покупать. Этому обществу чуждычванливость, зазнайство, притворство. В каком-то смысле христианское общество соответствовало бы идеалусегодняшних "левых". С другой стороны, христианство решительно настаивает напослушании, покорности (и внешнем уважении) представителям власти, которыесоответствовали бы занимаемому положению, покорности детей родителям и(боюсь, это требование уж очень непопулярно) покорности жен своим мужьям.Далее, общество это должно быть жизнерадостным. Беспокойство и страх должны в нем рассматриваться как отклонение отнормы. Естественно, члены его взаимно вежливы, так как вежливость -- тожеодна из христианских добродетелей. Если бы такое общество действительно существовало и нам с вамипосчастливилось его посетить, оно произвело бы на нас любопытноевпечатление. Мы увидели бы, что экономическая политика напоминаетсоциалистическую и по существу -- прогрессивна, а семейные отношения и стильповедения выглядят довольно старомодно -- возможно, они даже показались бынам церемонными и аристократическими. Каждому из нас понравились быотдельные частицы такого общества, но я боюсь, что мало кому из наспонравилось бы все как есть. Именно этого и следовало бы ожидать, если бы мы на основе христианствапытались составить генеральный план для всего человеческого содружества.Ведь все мы так или иначе отошли от этого единого плана, и каждый из наспытается сделать вид, будто изменения, вносимые им лично -- и есть самыйплан. Вы убеждаетесь в этом всякий раз, когда сталкиваетесь с теми или инымиаспектами христианства: каждому нравятся те или иные стороны, которые онхотел бы объявить незыблемыми, отказавшись от всего остального. Поэтому-тонам не слишком удается продвинуться вперед; поэтому-то люди, борющиеся, всущности, за противоположные вещи, утверждают, что именно они борются заторжество христианства. Еще одно: древние греки, евреи Ветхого Завета и великие христианскиемыслители средневековья дали нам совет, который совершенно игнорируетсовременная экономическая система. Все люди прошлого предостерегали: недавайте деньги в рост. Однако одалживание денег под проценты -- то, что мыназываем "помещением капитала", -- основа всей нашей системы. Делать отсюдакатегорический вывод, что мы не правы, не следует. Некоторые люди говорят:Моисей, Аристотель и христиане едины во мнении, что "ростовщичество" следуетзапретить, ибо они не могли предвидеть акционерных обществ. Они имели в видутолько индивидуальных ростовщиков, и предостережение их не должно насбеспокоить. Тут я ничего не могу сказать. Я не экономист и просто не знаю, виноватаили нет эта система вложения капитала в состоянии современного общества. Этоименно та область, где нам нужен христианин-экономист. Но просто нечестно несказать вам, что три великие цивилизации единодушно (по крайней мере, напервый взгляд) сошлись на осуждении того, на чем основана вся наша жизнь. Еще одно, прежде чем я покончу с этим. В том стихе Нового завета, гдеговорится, что каждый должен работать, указывается и причина: "...трудись,делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся" (Еф.4, 28). Благотворительность, то есть забота о бедных, существенная частьхристианской морали. В пугающей притче об овцах и козлах дается как быстержень, вокруг которого вращается все остальное. В наши дни некоторые людиговорят, что в благотворительности нет необходимости. Вместо этого мы должнысоздать такое общество, в котором не будет бедных. Они, возможно, абсолютноправы, мы должны создать такое общество. Но если кто-нибудь думает, чтоиз-за этого мы можем уже сейчас прекратить благотворительную деятельность,такой человек отходит от христианской морали. Не думаю, чтобы кто-нибудь могточно установить, сколько следует давать бедным. Я боюсь, единственныйспособ избежать ошибки -- давать больше, чем мы можем отложить. Инымисловами, если мы расходуем на удобства, роскошь, удовольствия приблизительностолько же, сколько другие люди с таким же доходом, то на благотворительныецели мы, видимо, даем слишком мало. И если, давая, мы не ощущаем никакогоущерба для себя, значит, мы даем недостаточно. Должны быть такие желанныедля нас вещи, от которых нам приходится отказываться, потому что наширасходы на благотворительность делают их недоступными. Я говорю сейчас обобычных случаях. Когда случается несчастье с нашими родственниками,друзьями, соседями или сотрудниками, Бог может потребовать гораздо больше,вплоть до того, что наше собственное положение окажется под угрозой. Длямногих из нас величайшее препятствие к благотворительности -- не любовь кроскоши или деньгам, а неуверенность в завтрашнем дне. Этот страх чаще всего-- искушение. Иногда нам мешает тщеславие; мы поддаемся искушению истратитьбольше, чем следует, на показную щедрость (чаевые, гостеприимство) и меньше,чем следует, на тех, кто действительно нуждается в помощи. А сейчас, прежде чем я закончу, я постараюсь угадать, как подействовалэтот раздел книги на тех, кто его прочитал. Я предполагаю, что средичитателей есть так называемые "левые", которых возмутило, что я не пошелдальше. Люди же противоположных взглядов, вероятно, думают, что я, наоборот,слишком далеко зашел влево. Если так, то в наших проектах построенияхристианского общества мы наталкиваемся на камень преткновения. Дело в том,что большинство из нас подходит к этому не с целью выяснить, что говоритхристианство, а с надеждой найти в христианстве поддержку собственной точкезрения. Мы ищем союзника там, где нам предлагается либо Господин, либоСудья. К сожалению, и сам я -- такой же. В этом разделе есть мысли, которыея хотел бы опустить. Вот почему подобные разговоры ни к чему не приведут,если мы не готовы пойти длинным, кружным путем. Христианское общество невозникнет до тех пор, пока большинство не захочет его по-настоящему; а мы незахотим его по-настоящему, пока не станем христианами. Я могу повторятьЗолотое правило, пока не посинею, однако не стану ему следовать, пока ненаучусь любить ближнего, как самого себя. А я не научусь любить ближнего,как самого себя, до тех пор, пока не научусь любить Бога. Но я могунаучиться любить Бога только тогда, когда я научусь повиноваться Ему.Словом, как я и предупреждал, это ведет нас к проблеме нашего внутреннего"я", то есть от вопросов социальных -- к вопросам религиозным. Ибо самыйдлинный кружной путь -- кратчайший путь домой.


Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:  



Сейчас читают про: